Кое-что о змеях: не наступай на них, и у них не будет причины тебя кусать. © Сериал «Ривердэйл»
***
С наступлением лета политическая обстановка в стране накалилась до своего максимального предела: вот-вот должны были состояться выборы президента Южной Кореи. Кандидаты вели активную пропаганду себя и своих кампаний и боролись за место под солнцем. На улицах повсюду висели баннеры с улыбающимися лицами политиков, по каналам регулярно крутили рекламу, в которой озвучивались выдвигаемые предложения от партий, и среди граждан не было тех, кто был бы не заинтересован в выборах, ибо каждый хотел внести вклад и повлиять на ситуацию своим голосом. Народ не был аполитичен и бурно участвовал в поддержке кандидатов, что было, конечно же, крайне важно. Гон Ю вместе со своей командой до ночи засиживался на работе. Их приоритетной задачей было отшлифовать презентуемую кампанию до идеального блеска, чтобы граждане делали выбор именно в её сторону. Джиён ежедневно и еженощно устраивал себе жёсткий мозговой штурм и спал от силы 3-4 часа. Когда Ву отпускал сотрудников по домам, они с Квоном оставались вдвоём и прорабатывали каждую деталь, каждую мелочь, добиваясь безукоризненного результата. Кофе, сигареты и коньяк разлетались аки горячие пирожки, ведь без подпитки трудиться в режиме роботов было крайне проблематично. Джиён не рисковал предлагать Ву аддерол и тайком глотал его в уборной, чтобы восполнить недостаток тонуса и энергии, а после возвращался к своим обязанностям. — Джиён, я хочу, чтобы ты понимал, — Гон Ю потушил остатки сигареты в наполненной окурками пепельнице и выдохнул дым, кашляя. — Если кто-то встанет у нас на пути и нечестными методами попытается помешать нашей деятельности, которая сейчас даже больше, чем приоритет, ты можешь… нет, ты должен избавиться от этого ухаба на дороге к успеху. Ясно, о чём я толкую? Конечно же, Джиён понимал, в какое русло заворачивало направление мысли Ву, и согласно кивнул, пожимая ему руку. И ведь Гон Ю как чувствовал, когда давал наставление одному из ближайших к себе людей: через неделю, когда Джиён ужинал у себя дома и наслаждался третьей симфонией Брамса, испытывая огромное эстетическое наслаждение, раздался телефонный звонок. — Кажется, поганая крыса попала в мышеловку, — раздался в трубке знакомый голос. — Что от меня нужно, господин Ву? — Квон был строг и лаконичен. — Через полчаса за тобой заедут мои ребята, и вы поедете туда, где ты исполнишь роль дезинфектора. Джиён выключил стереосистему, забросил грязные приборы в посудомойку и начал собираться. Он надел чёрный костюм, перчатки из плотной натуральной кожи, чтобы не замараться, и поначалу хотел взять с собой охотничий нож и Глок – классика элегантного маньяка, – но в последний момент передумал и решил воспользоваться элементом японского фольклора. Везти с собой катану оказалось не так удобно, зато очень приятно. Когда за Джиёном приехал автомобиль и водитель услужливо открыл перед ним заднюю дверь, он устроился возле окна рядом с бритым головорезом, которого видел ранее среди шестёрок Ву, и положил самурайский меч себе на колени. Держать такую вещь при себе, прикасаться к глянцевой глади ножен и чувствовать пальцами профессиональное переплетение атласных лент на рукояти заставляло Джиёна испытывать волнующий трепет. Он ощущал себя всемогущим и кайфовал от вдохновляющего прилива сил. — Классная игрушка, — лысый бросил взгляд на катану, которая поблёскивала, когда на неё попадал свет от уличных фонарей. — Сколько стоит такая? — Невъебенно дорого. — Хочу сыну подарить на шестнадцатилетие, — мужчина, который сидел спереди, обернулся и одобрительно закивал. — Пусть почувствует себя сраным якудза. В салоне раздался смех, но Джиёну определённо не нравилось, что столь прекрасное орудие убийства приравнивали к игрушке. Он скривил губы в усмешке и покрепче сжал рукоятку, накручивая на мизинец висящую кисточку. Квон думал о том, что эти быдлянские бандюганы ничего не смыслили в искусстве оружия – они бы довольствовались и станком для бритья, если бы им можно было убивать и пытать. Чёрный автомобиль завернул на безлюдную территорию порта и с характерным шуршанием проехался колёсами по мелкому гравию. Повсюду стояли огромные металлические контейнеры разных цветов, образуя длинные ряды, среди которых можно было без труда потеряться. Когда Джиён вышел на улицу и огляделся, он заметил грузоподъёмные краны, которые замерли устрашающими силуэтами на фоне ночного неба. Через пару часов с наступлением утра здесь начнётся бурная, насыщенная жизнь трудолюбивых работников – будет громко и наверняка интересно (ха…), – ну а пока солнце не взошло и луна слабо освещала землю, самое время для жестоких игр, насилия, грязных пыток и пролития крови. А вот это точно будет интересно, и без всяких «ха». — Господин Квон, следуйте за мной, — тот самый мужик, что сидел спереди, указал рукой на один из многочисленных контейнеров. — Свинья для потрошения ожидает Вас. — Надо же, как поэтично, — Джиён улыбнулся и поправил свой пиджак, который слегка помялся в дороге. — Из меня вышел бы охуенный мясник. Водитель заглушил мотор и присел на капот машины, чтобы покурить, пока его пассажиры будут развлекаться. Он уже ничему не удивлялся и давно перестал вздрагивать, когда слышал душераздирающие вопли, визги и мольбы о помощи и пощаде. Джиён остановился перед грузовым контейнером, чьи размеры походили на полноценный одноэтажный дом, забросил лёгким движением катану себе на плечо и ждал, пока перед ним раздвинут скрипучие, тяжёлые двери. Света внутри практически не было – горела одна-единственная лампочка, висящая на потолке, но она хорошо освещала человека, сидящего на стуле посреди периметра контейнера, в котором повсюду были разбросаны автомобильные принадлежности, как будто кто-то разобрал кучу машин на мелкие кусочки, вытаскивая из каждой жестяные и промасленные внутренности. Джиён подошёл к незнакомцу – его медленные, тяжёлые и уверенные шаги эхом разнеслись по помещению, оседая на голых стенах. Мужчину, кажется, вырвали прямо из постели: на нём были белая майка, покрытая следами от пота и крови, и семейные трусы, на которых так же можно было заметить красно-жёлтые разводы. Он был без сознания и, покорно свесив голову вниз, наслаждался последними минутами спокойствия. Джиён вытащил катану из ножен и кончиком холодного, безжалостного лезвия, длиною почти в метр, отвёл мокрые, спутанные волосы в сторону, чтобы посмотреть на лицо – вернее, на то, что с ним сделали умелые руки шестёрок Ву. В голове пронёсся маленький выродок фантазии, в котором этого мужчину избивают, нещадно колотят под оглушительные крики, а после, заклеив скотчем рот, сажают на стул и привязывают к нему. — Что он натворил? — спросил Джиён, кивнув в сторону стула. — Знатно обосрался, — лысый, что сидел рядом с Квоном в машине, сложил руки спереди в замочек и оскалился. — На его рабочем столе нашли флешку, на которую он перекинул кучу информации по деятельности господина Ву. Там были даже его фотки и фотки его семьи. Похоже, втихаря выслеживал. — И откуда уверенность, что он крысил? — Джиён осмотрел двух мужичков в классических костюмах бодигардов. — Есть достоверные доказательства, зачем и для кого он собирал инфу? Джиёну не понравилось, как на него посмотрели люди Ву, но ему было плевать: они будут его слушаться, отвечать на вопросы и выполнять любые указания, потому что так велел негласный кодекс поведения. Он ещё раз осмотрел мужика, сидящего на стуле, прищурился и поймал себя на мысли, что уже где-то видел его – даже расквашенное лицо, походившее на свежий фарш, показалось ему знакомым. Возможно, Джиён видел его на собраниях и встречах, ведь спалившийся чувак наверняка был из команды Гон Ю. — Он явно копал под господина Ву и собирал на него материал, — один из охранников достал сигарету и закурил, эмоционально размахивая руками. — Это же очевидно, бля! Хуй знает, кому он собирался передать флешку, но дураку понятно, что всё это делалось не для домашнего архива. — Логично и рационально, — кивнул Джиён, — но я спрашиваю не для удовлетворения любопытства, а чтобы понимать, где затаился второй и, вместе с этим, главный крысёныш. Типа… крысиный король. Здорово устранить посредника и коммуникатора, но важно выйти на конечный пункт, куда планировалось доставить собранные материалы. Сечёте? Мужчины в костюмах переглянулись между собой и пожали плечами, на что Джиён вздохнул и провёл ладонью по лицу. Он понял, что от них бесполезно чего-либо ждать и требовать, поэтому было принято решение выбивать информацию самостоятельно, собственными силами. Джиён наклонился к сидящему перед ним мужчине, прищурился и стал небрежно хлопать его по щеке, чтобы тот пришёл в себя, и после пары пощёчин жертва тяжело застонала, зашевелилась, раскачиваясь, и медленно раскрыла глаза. — С добрым утром, дорогой, — Джиён злобно улыбнулся и ещё раз ударил мужчину по щеке рукой, облачённой в кожаную перчатку. — Хотел приготовить для тебя завтрак, но для омлета нужно разбить пару яиц. У тебя случайно не найдётся? Мужчина заморгал и растерянно осмотрелся. Он явно не понимал, где находился, но заметив не самую уютную локацию вокруг себя, стал дёргаться и мычать. — Тише-тише, ну ты что? — Квон засмеялся и продемонстрировал мужчине острое, тонкое лезвие самурайского меча, в котором пронеслось отражение перепуганных до смерти глаз. — Видишь эту штуку? Я буду ею отрубать твои сраные конечности, которых тебе будет очень не хватать в жизни – если я тебе её сохраню, конечно же… Ну так вот. Советую сотрудничать и быть предельно честным со мной, если ты не хочешь лишиться, скажем, кисти или ступни. А, может, и уха. Погнали? Джиён дождался, пока мужчина кивнёт, и сорвал с его рта скотч, видя, что он от страха вжал голову в плечи, как озябший воробей. Мужчина хотел что-то сказать, шевеля разбитыми губами, с которых стекала слюна, но внезапно выпучил глаза и выблевал на пол рядом с собой весь свой дневной рацион. Джиён успел вовремя отскочить в сторону и с отвращением посмотрел на лужу омерзительно гадкой массы прямо возле ножки стула. Если хорошенько приглядеться, можно было увидеть кусочки еды – чего-то красного и жёлтого. Мужчину вырвало ещё раз желчью, и он, откашливаясь и хватая воздух ртом, как рыба, зажмурился и забросил голову назад. По помещению стал расползаться тошнотворный запах, и Джиёну пришлось прикрыть лицо согнутой в локте рукой, но это не спасало, ведь он не мог приступать к работе в подобной позе – придётся привыкнуть и постараться самому не наблевать. — Да отрежь ему тупо яйца и скорми его детям, — предложила шестёрка Ву, прислоняясь плечом к стене и указывая рукой на приходящего в себя мужичка. — Отрезать яйца и скормить детям… — Джиён засмеялся и покачал головой. — Это совсем неэлегантно, хотя крайне жестоко. Ну, что скажешь, отрежем тебе яйца? Квон смотрел на то, как мужчина отрицательно мотал головой, и слушал, как он нечленораздельно просил пощадить его и отпустить, потому что, видите ли, он тут совершенно не при чём. — Я… я ничего не знаю… — бормотал он свозь слёзы и продолжал мотать головой в разные стороны, таращась на людей вокруг себя. Он и правда плакал – его лицо исказила гримаса сущей боли. — Пожалуйста, отп-пус-стите меня. — Как тебя зовут, дружочек? — Джиён погладил мужчину по голове и оставил руку у него на затылке. — Мёнсу… Ким Мёнсу… — Мёнсу, мы же с тобой договаривались, — Джиён цокнул языком и тяжело вздохнул. — Ты мне правду, а я тебе сохранённую конечность. Похоже, эта рука у тебя лишняя? Без лишних предупреждений и театральных жестов с целью навести панику, напугать и пуще прежнего раздуть огонь ужаса Квон взмахнул катаной и отрезал мужчине правую кисть – было удобно, что руки жертвы были привязаны к деревянным подлокотникам. Острое и тонкое лезвие филигранно рассекло тонкий слой кожи, мягко, как по маслу, вошло в мясо и без труда разрубило лучевую кость. Мужчина заорал от боли. Он топал ногами, дёргался и вопил так, что будь здесь хрустальные бокалы, они бы лопнули от зашкаливающих децибел. Из свежего обрубка, на срезе которого можно было увидеть белеющую кость среди красного мяса, фонтанирующей струйкой брызгала кровь – организм будто бы выплёвывал липкую, тёплую и металлическую на вкус жидкость. — Давай попробуем ещё раз, — Джиён вставил в рот сигарету, которую ему любезно протянул лысый, и чиркнул зажигалкой. Он глубоко и с явным наслаждением затянулся. — Зачем ты собирал информацию о господине Ву? Кому понадобились материалы с его деятельностью и фото? Но мужчина не успокаивался. Он кричал, плакал и стонал, дёргаясь на стуле так, будто его херачат мощными зарядами тока. Ему наверняка было очень-очень больно, и Джиён отлично представлял, какие ощущения испытывает человек, когда ему без наркоза отрубают часть тела, и получал свою долю садистского удовольствия, осознавая, что в его руках очередная паршивая жизнь. — Либо ты сейчас затыкаешь свой поганый рот и выкладываешь мне правду, Мёнсу, либо я выколю твои свиные глазки, — Джиён пригрозил мужчине мечом, едва не прикоснувшись к кончику его носа, и, нахмурившись, свёл брови вместе. — Сука, лучше говори. — Я… я… — Мёнсу, рыдая навзрыд, опустил голову. Из его носа текли сопли, а изо рта – скопившаяся слюна. Он шмыгнул и жалостливо посмотрел на Джиёна. — Они заставили меня, но я не х-хотел. Я уважаю господина Ву-у… — Кто? — Квон недовольно прищурился. — Кто, блять, «они»? — Не знаю, — мужчина повернул голову так, чтобы почесать нос о своё плечо. — Позвонили люди и сказали, что если я не буду докладывать им о деятельности господина Ву, они убьют моих детей, а потом жену, а потом… а потом доберутся и до меня. Вы же понимаете, что когда речь идёт о семье, ты готов на всё. — Тогда и ты, кусок дерьма, должен понимать, что я готов на всё, если речь идёт о безопасности моего босса и моего будущего, — Джиён, сжав пальцы в кулак, замахнулся и ударил Мёнсу по лицу, случайно выбив ему передний зуб, который, блеснув в воздухе, упал на пол и закатился белой точкой в угол. — Говнюк… Джиёна раздражали ситуации неопределённости. Неизвестность была для него сущей пыткой, и когда он не мог заполучить необходимые ему сведения, он начинал выходить из себя и терять самообладание. Его нервная система накалялась, а недоброе возбуждение неприятно щекотало каждую клеточку. Мёнсу, который ничего толком не мог сказать, в данной ситуации являлся источником важной информации, но расколоть его оказалось не так просто: он забился в закрытую скорлупу и отказывался вылезать наружу. — Они следили за мной, — промямлил Мёнсу, сплёвывая на пол сгустки крови. Он смотрел на Джиёна и лазал языком в образовавшуюся между красных зубов дыру, из которой вытекла тёмная жидкость. — Они подкидывали мне под дверь фото моей семьи и письма с угрозами. Я не мог поступить иначе. — Какие у тебя предположения? Кому господин Ву мог перейти дорогу? Мёнсу опустил голову, отдышался и, собрав во рту достаточное количество слюны, смешанной с кровью, смачно выплюнул сгусток. Ему было трудно говорить, силы были на исходе, но он понимал, что его жизнь целиком и полностью зависела от Квона Джиёна, поэтому ему следовало бы вести себя послушно и покладисто. — Есть сигарета? — на лице мужчины поселилась вселенская скорбь. — Пожалуйста… Я ведь не так много прошу. Джиён посмотрел на человека Ву, который со скучающим видом расчёсывал волосы пальцами, сидя на корточках, и приказал ему угостить Мёнсу сигаретой. Когда мужчина получил то, чего так жадно и страстно хотел, он сделал мощную, глубокую затяжку и не без удовольствия выпустил дым. Кусочек пепла упал между его дрожащих ног. Кажется, даже невыносимая боль утихла на несколько жалких секунд. — Помнишь ублюдка Чжи-Хо, которого вы с Гон Ю так ловко убрали? — Мёнсу криво улыбнулся, демонстрируя чернеющую во рту дыру. — У него есть брат, который тесно связан с одной из самых сильных преступных группировок в Южной Корее. Догса Па*… Слыхал о таких? Джиён мало что знал о синдикатах и криминальных кланах, так как больше варился в политических мирах, где своего говна вполне хватало. Соответственно, о «Шайке гадюк» ничего не слышал, но отчего-то ему было стыдно в этом признаться – не хотелось показаться неосведомлённым лохом, поэтому он велел Мёнсу продолжать. — Брат покойного Чжи-Хо – кажется, его зовут Кан Дунг – женат на сестре важной шишки в Догса Па. Ходят слухи, что он занимается грязной работёнкой и подчищает дерьмо, которое копится вокруг группировки, чтобы всё было чистенько и аккуратненько, — Мёнсу, крепко зажав сигарету зубами, выкашлял из себя сизый дым. — Похоже, Кан захотел отомстить за брата и выбрал самый удачный момент – прямо перед предполагаемой инаугурацией. Тебе бы я посоветовал беречь и свою спину тоже… — Да, только вот он облажался при выборе инструмента, — Джиён выбил изо рта мужчины сигарету. — Это же каким тупорылым мудаком надо быть, чтобы тебе поручить такое ответственное задание. Похоже, у них это семейное: что Чжи-Хо был конченым кретином, что его братец, как оказалось. — Если бы я не забыл флешку на рабочем столе, то меня никогда бы не раскрыли, — внезапно осмелев, Мёнсу озлобленным зверьком зыркнул на Джиёна. Видимо, интуитивно чувствовал, что конец неминуем. — Это единственное, что вывело вас на меня. Вот увидите, Дунг ещё даст о себе знать. — Жаль только, что ты этого не увидишь. Джиён взмахнул катаной и резким движением вытянул руки вперёд, сжимая пальцами рукоятку самурайского меча. По ощущениям – будто бы кухонный нож вошёл в подтаявшее сливочное масло, только вместо ножа была катана, а вместо масла – мягкий, жирный живот человека. Хлопковая майка стала быстро пропитываться вытекающей наружу кровью, пока Мёнсу трясся, выпучив глаза. Он раскрыл рот и крепко стиснул зубы, тужась так, как будто пытался испражниться. Джиён внимательно осмотрел торчащее из пока ещё тёплой и живой плоти лезвие, на которое с брызгами попадали капли крови, стекающие с подбородка жертвы, и направил его вверх, распарывая живот мужчины. Это было самое настоящее харакири, и многие любители снафф-видео** отдали бы кучу бабла, чтобы увидеть ритуальную смерть самураев в режиме реального времени. Мёнсу захрипел, закатил глаза и вспоротой тушкой развалился на стуле. Джиён выпрямил спину, держа осанку, вытащил из кармана брюк платок, чтобы вытереть с лица брызги чужой крови, а потом им же протёр и катану. Ему очень хотелось закурить, но так как свою пачку он забыл дома, ибо был целиком и полностью погружен в мысли о грядущей казни, ему пришлось стрельнуть у чувака, который угощал ныне уже покинувшего сей грешный мир Мёнсу. Джиён убрал меч в ножны, затянулся и совершенно спокойно пронаблюдал за тем, как из разрезанного надвое туловища мужчины стали выпадать кишки – длинные, скользкие и красные – с хлюпающим звуком. — Что делать с телом? — спросил лысый, ударяя ногой по стулу. От этого движения труп дёрнулся, и кишки вылезли ещё больше. — Фу, бля, какая же мерзость. — Киньте в бочку, залейте бетоном и выбросьте в реку. — Понял. Джиён развернулся и вышел из помещения, пока два мужика в костюмах за его спиной возились с телом, из которого вываливались внутренности. Он слышал, как они матерились, плевались и клялись больше никогда не впутываться в подобного рода авантюры, потому что одежду-то жалко пачкать – хорошая! Оказавшись на улице, Квон вобрал в лёгкие свежий ночной воздух, посмотрел на тёмное небо, на котором, увы, не оказалось ни одной звезды – только одинокая королева-луна, дающая не так много света, как хотелось бы, – и достал мобильный телефон. Он быстро набрал номер Ву и оглянулся назад: мужчины грохнули ведром, наполненным жидким бетоном, о бочку, в которой находилась крайне неприятная человеческая масса, и стали заливать её густой серой смесью. — Что скажешь? — раздался голос Ву. — Скажу, что кишки напоминают связку сосисок. Гон Ю неожиданно засмеялся, заставляя улыбнуться и Джиёна. — Чёрный юмор – это классика, — можно было представить, как Ву закивал. — Дело сделано? Есть информация? — Мёнсу вот-вот отправится кормить рыб, но прежде чем я использовал своего «Дракона», он мне успел кое-что рассказать, — Джиёну пришлось отойти в сторону, когда мимо него покатили закрытую наглухо бочку. — Господин Ву, Вы что-нибудь слышали о Догса Па? Брат Чжи-Хо, некий Кан Дунг, связан с ними, и возможно, именно он заказал сбор информации о Вас. Повисло молчание, которое показалось Джиёну крайне подозрительным и нехорошим. Он слышал, как дышал Гон Ю – мужчина наверняка что-то знал и переваривал то, что ему только что сказали. Похоже, «Гадюки» и правда ползали совсем где-то рядом и предупреждающе шипели. — Спасибо, Джиён, на сегодня ты свободен, — Ву внезапно положил трубку, и связь оборвалась. Неподалёку, после грохота, создаваемого трением бочки о деревянные доски, раздался громкий всплеск воды. Джиён услышал басистое «Готово!» и, сжав телефон в руке, направился к машине: водитель уже стоял возле раскрытой задней двери.