Каждый живёт так, как хочет, и расплачивается за это сам. © Оскар Уайльд – «Портрет Дориана Грея»
***
Джиён, как человек, занимающий государственную должность, не имел права параллельно работать в других местах и вести иную деятельность, поэтому ему пришлось со всем откровенным доверием передать «Эйфорию» в официальное владение на бумагах Чхве Сынхёну. Неформально, конечно же, именно Джиён оставлял за собой право хозяина ночного клуба. После восстановления в госпитале они вместе с Сынхёном поехали в Йондынпхо-гу, чтобы лично убедиться в готовности к открытию, ведь всё должно быть идеально. Джиён сидел на пассажирском сидении в автомобиле лучшего друга и сиял от предвкушения. У него было отличное настроение, он был рад снова вернуться в строй и привести себя в порядок, и даже перебинтованное под костюмом плечо не мешало ему чувствовать себя на высоте. Мужчина пока плохо мог двигать правой рукой, что затрудняло ему жизнь, но он активно шёл на поправку и хотя бы больше не мучился от болей и зависимости от морфина. Разве что раны порой зудели, особенно по ночам, но это был хороший знак, означающий, что идёт активное заживление тканей. — Я рад, что ты снова с нами, — Сынхён бросил взгляд вправо, чтобы посмотреть на друга. — Справляешься без обезболивающих? — Если отбросить в сторону кокс, сигареты и алкоголь, то… да, — Джиён криво улыбнулся. — Тебе бы почиститься, — в глазах Чхве промелькнуло лёгкое беспокойство. — Наш образ жизни, в принципе, вреден, но порой стоит брать передышку, чтобы дать организму восстановиться. — Что ты имеешь в виду? — Детокс. Хотя бы на пару недель откажись от наркотиков и алкоголя. Посиди на здоровом питании, пей больше воды, займись спортом. — С моим плечом только штанги и тягать, — Джиён издал короткий смешок. — Ладно-ладно, я тебя понял и принял к сведению. Ты прав, не хочется сдохнуть в расцвете сил. Автомобиль остановился на свободной парковке напротив высотного здания VFK, в котором в скором времени откроется новый ночной клуб «Эйфория». Двое мужчин вышли на улицу, сощурившись от бьющего прямо в глаза весеннего солнца, которое грело почти по-летнему, и направились ко входу. На первом этаже они прошли прямо мимо лифтов и свернули направо в коридор, где свет был более приглушённым. Они остановились напротив стеклянных дверей, над которыми английскими буквами изящным шрифтом сиреневого цвета было крупно выведено «Euphoria». Сиреневые буквы, отливающие блестящим золотом, подсвечивались сзади фиолетовым неоном и притягивали к себе взор пафосной красотой. Место для вывески с названием ночного клуба над дверями было выложено мелкой плиткой серебряного цвета, напоминающей искрящийся диско-шар. Джиён и Сынхён переглянулись, одарили друг друга взаимными улыбками и вошли внутрь, толкнув синхронно двери. В помещении царили сиреневые, фиолетовые, розовые и синие оттенки, ненавязчиво играла клубная музыка и переливались софиты красных, рыжих и белых цветов, освещая мебель и огромный, просторный танцпол, на котором пока что было пусто, но, не ровен час, его заполнят толпы желающих оторваться людей. Джиён подошёл к длинной барной стойке, за которой на стеллажах выстроились многочисленные ряды бутылок с алкоголем, и поднял голову наверх: как и было запланировано, под потолком вокруг балкона были подвешены большие капсулы в виде бокалов, которые вскоре будут наполнены шампанским, в которых будут резвиться прекрасные танцовщицы. Джиён уже представлял, какое это будет зрелище. — Господин Квон, господин Чхве. К мужчинам вышла молодая женщина, одетая в чёрный брючный костюм, подчёркивающий её фигуру. Сынхён чиркнул зажигалкой и с дымящейся сигаретой в руке подошёл к администратору клуба. Женщина по имени Кан Юджин улыбнулась и вежливо поклонилась гостям, которых ждала. Джиён и Сынхён лукаво переглянулись, автоматом читая мысли друг друга. О чём могли думать двое мужчин, глядя на привлекательную, сексуальную, молодую женщину? Правильно: о том, как и в каких позах её трахнуть. Но плотские утехи были отложены на потом в долгий ящик, так как на первом месте в данный момент стоял именно бизнес со всеми вытекающими бонусами и заморочками. — Вам здесь нравится? — спросила Юджин и провела рукой в воздухе, визуально очерчивая периметр помещения. — Наши ожидания вполне оправданы, — согласно кивнул Сынхён, — но мне было бы любопытно взглянуть на закрывающие документы по поставкам мебели, оборудования, алкоголя и продуктов. — Все договоры, акты и счета хранятся у нас в бухгалтерии, господин Чхве, а также заявки на оказание услуг. — Направьте мне сканы на электронную почту. Хочу, чтобы копии хранились у меня под рукой. Юристы одобрили? — Разумеется. Все поправки и комментарии с обеих сторон были учтены – от нас, как от заказчика, и от исполнителя. Джиён улыбнулся и похлопал друга по плечу. Ему нравились его деловая хватка и умение грамотно строить бизнес. Сынхён знал, как правильно вести документооборот, был юридически подкован, знал основы бухгалтерского учета и налогов, мог дипломатически подойти к решению вопросов и элегантно применить искусство насилия, если того требовала ситуация. В общем, это был идеальный человек, которому можно было доверить едва ли не всё. Джиён был уверен в Сынхёне даже больше, чем в себе, и знал, что тот никогда не вонзит предательски острый клинок ему в спину. — Я бы хотел взглянуть на комнаты для отдыха и развлечения гостей, — Джиён мельком посмотрел на балкон. — Прошу, господа. Юджин, слегка поклонившись, указала рукой в нужном направлении и повела мужчин за собой через танцевальную площадку к широкой лестнице, что открывала доступ на второй этаж, где располагался просторный балкон с проходами и комнатами. В комнатах, которые можно было закрыть тяжёлыми бархатными шторами, находились столы, угловые диваны и кресла. Под потолком располагались колонки и изящные настенные светильники. Здесь гости могли уединиться, поесть, выпить и пообщаться, а для более интимного времяпровождения были отведены три закрытых помещения. Внутри располагались плазмы со стереосистемами, закруглённые диваны, шесты и стеклянные столики. Такие комнаты приглушённо освещались неоновыми цветами, создавая будоражащую атмосферу. — По-моему, всё отлично, — вынес вердикт Джиён, когда они спускались обратно на первый этаж. — В мае можем открываться и запускать первых гостей. Что у нас по безопасности? — Клуб оснащён камерами видеонаблюдения, внутри и снаружи будет курировать охрана. У барменов есть кнопка экстренного вызова полиции, — сообщила Юджин. — А что насчет приватных комнат? Допустим, условно, — Джиён остановился на последней ступеньке и развернулся лицом к женщине и Сынхёну, — гость пустился во все тяжкие, нажрался, обкурился и перестал себя контролировать. Мне, конечно, плевать на то, чем там будут заниматься, но найти труп в своём клубе – это последнее, чего мне бы хотелось. — Я внесу поправки, господин Квон, и распоряжусь, чтобы в приватные комнаты провели камеры. Охрана будет наблюдать за происходящим. — А заодно и дрочить, — хмыкнул Джиён и криво улыбнулся. — Нет, устанавливать камеры слишком рискованно, потому что клиенты могут пожаловаться на вторжение в личную жизнь. Ну и, честно говоря, я не хочу, чтобы охрана получила доступ к бесплатному порну. — Согласен, — Сынхён кивнул. — Лучше установить под столами кнопки экстренного вызова помощи охраны, но не полиции. — Будет сделано, — Кан Юджин услужливо поклонилась. — Господин Чхве, мне нужно, чтобы Вы в качестве владельца заведения подписали некоторые кадровые документы. Мы можем пройти в мой кабинет? — Безусловно. Пока Сынхён и Юджин возились с документацией, Джиён решил обойти свой ночной клуб и осмотреть так называемые владения. Ему доставляло неописуемое удовольствие бродить по помещениям, разглядывать каждую деталь и осознавать, что всё это принадлежит ему. Он – владелец «Эйфории», перспективного заведения, которое обречено на успех. Квон был уверен, что его ждёт самое светлое, самое пиздатое будущее. Мужчина сел на диван, закинул здоровую руку за голову и, осматриваясь, начал широко, искренне улыбаться. Ему не терпелось как можно скорее открыться – он был в ожидании мая.***
Чонгук лежал на кровати в своей квартире, укутавшись в тёплый плед, и поджимал плотно сомкнутые ноги к себе. Его лоб блестел от испарины, а прилипшая к коже чёлка намокла от выступивших капелек пота. Последний раз он кололся сегодняшним утром, и организм к вечеру начал требовать новую дозу. Героин закончился – последние запасы он растягивал, как мог, но и они подошли к концу. Теперь его настиг логичный финал: в двери постучалась ломка. Чонгука пробивал озноб, регулярно сменяющийся на жар. Он то закрывал все окна и утеплялся, то открывал их нараспашку и обливался потом. Его тело пробивала нескончаемая дрожь, разгоняя по конечностям удары тока. Казалось, что заряд шёл откуда-то из груди и пульсирующими волнами заставлял тело содрогаться. Порой ноги парня совершали произвольные движения из-за внезапных мышечных сокращений, и ему казалось, что он куда-то бежит. Чонгуку хотелось бы бежать за новой дозой, прямо в объятия дилера, у которого он покупал героин, но он пока что здравым умом понимал, чем это может обернуться. Он мог снова подсесть на иглу, снова стать зависимым, и ему было страшно от мысли, что его опасения вполне могли превратиться в реальность, ведь даже после того, как он завязал с героином, опиоидный наркотик опять стал ему лучшим другом. Простонав, Чон уткнулся лицом в подушку и крепко стиснул её пальцами. Он не мог думать ни о чём, кроме дозы. Парень представлял, как наполняет шприц сказочной смесью, как прокалывает иглой вену и вводит наркотик в себя. О, это сладкое, будоражащее тело и дух ощущение полёта… Когда тебе настолько хорошо, что всё вокруг кажется маленьким и незначительным. Проблемы улетучиваются, негатив испаряется, и остаётся лишь невесомое чувство лёгкости бытия. Чонгук внушал себе, что мир прекрасен и без наркотиков, но стоит хотя бы раз попробовать, что это такое, убеждаешься в обратном. Когда в дверь позвонили, парень не сразу понял, что это реальный звонок, а не больное воображение, которое разыгралось под действием ломки. Он заставил себя встать с кровати и поплёлся в прихожую, чтобы открыть дверь. Чонгук поднял взгляд после тяжёлого вздоха: на пороге стоял Тэхён и пристально на него смотрел. Ким молчал и выглядел крайне серьёзным и сосредоточенным. Он немного постоял за порогом, а когда вошёл в квартиру друга и захлопнул за собой дверь, то схватил его за плечо и грубо толкнул вперёд. От неожиданности и слабости Чонгук едва устоял на ногах и схватился рукой за стену, ошарашенно выпучив глаза. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — пробасил Тэхён, надвигаясь на Чонгука. Тот пятился назад, как загнанная жертва, и рассерженно, даже обиженно смотрел на друга. Буквально за две недели от крепкого, весёлого парня, который был наполнен жизненным тонусом и энергией, не осталось ничего, кроме синяков под глазами, дрожащих конечностей и мрачной, серой истощённости. — Ты, чёртов сукин сын! — Я не понимаю, о чём ты говоришь, Тэ. Тэхён загнал Чонгука в его спальню, и тот устало сел на измятую, разобранную кровать, обнимая себя руками. В этот момент Ким снова схватил друга за запястья. Чон начал вырываться, но хватка Тэхёна оказалась сильнее: он буквально начал выворачивать руки парня, чтобы взглянуть на его исколотые вены. — Сука, так и знал, блять, — прошипел Ким и отпустил Чонгука, который стыдливо прикрылся руками. — На иглу подсел? Я тебя спрашиваю. Но Чонгук молчал. Он сверлил глазами свои пальцы на ногах и боялся посмотреть на друга, который пылал от злобы и страха. Чон знал, что рано или поздно его друзья обо всём догадаются, и всё равно ему было до жути не по себе: он чувствовал себя жалким школьником, который провинился перед директором, будто его застукали в туалете с сигаретой в руке или мастурбирующим на порно-журнал. — Ты ничего не понимаешь… — тихо проговорил Чонгук. — Очень умно осуждать, наблюдая со стороны. — А ты расскажи, чтобы я понял. Давай, — Тэхён опустился на корточки перед другом, быстро облизнул губы и сложил руки в замочек, — я весь внимание. — Героин помогает мне забыться, помогает расслабиться, — Чонгук повернул голову и посмотрел в окно, наблюдая за тёплым, огненным закатом. — Он… он просто помогает. Тэхён злостно усмехнулся и покачал головой. Ему абсурдно было слышать подобные оправдания от человека, у которого, в общем-то, в жизни складывалось всё удачно: работает в собственной студии тату, снимает не самую плохую квартиру в хорошем районе, общается с классными друзьями и тусуется с клёвыми девчонками. Что ещё нужно для счастья в двадцать два года? — Тебе ли жаловаться на жизнь, Гук? — спросил Тэхён, склонив голову и пристально глядя на парня. — Ты живёшь в нищете на помойке? У тебя никого не осталось? Ты смертельно болен? У тебя огромные долги? Что ты нахер несёшь? — Если ты пришёл меня отчитать и ткнуть моралью в лицо, то проваливай, — грубо отрезал Чонгук и наконец-то посмотрел Киму в глаза. Тэхён закивал головой, поднялся, медленно прошёлся по комнате, сложив руки на бёдрах, а после, сократив за два шага расстояние между собой и Чонгуком, замахнулся и как следует вмазал ему кулаком по лицу. Чон схватился за ушибленное место, которым оказалась челюсть, и заныл от боли, падая на кровать. Казалось, что из-за усиливающейся ломки его болевой порог резко снизился и он стал шибко чувствительным. — Охренел?! — жмурясь, Чонгук бросил на друга озлобленный взгляд, придерживаясь за ноющую, пульсирующую область лица. Тэхён наклонился, чтобы схватить парня за футболку и резко, грубо встряхнул его. От Кима исходила мощная негативная энергетика, а в глазах можно было заметить явно выраженное беспокойство, граничащее с ужасом. — Если надо будет, я выбью из тебя всю дурь, — прорычал он. — Знаешь, сколько к нам в больницу поступает передозников? Захотел пополнить ряды разлагающихся трупов? Чон вырвался из рук Тэхёна, встал с кровати и толкнул его в грудь, отпихивая от себя назад. Его порядком раздражало излишнее беспокойства друга, и он хотел поскорее избавиться от него, ибо он был не в том состоянии, чтобы устраивать физические и моральные разборки. Ему было слишком херово. — Тебе повезло, что я сейчас… не в форме, — Чонгук хрустнул шеей, повертев головой. Он смотрел на Тэхёна и мысленно его уничтожал. — Уходи. — Чтобы ты поскакал за новой дозой? Хер тебе, — Ким выудил из заднего кармана джинсов телефон и набрал заученный до зубов номер. — Я звоню Чимину. Мне нужно на работу, он за тобой присмотрит. — Что?! — Чон усмехнулся и провёл руками по лицу, добираясь до волос, которые он зачесал назад. — Я не маленький ребёнок, чтобы за мной присматривали! В то время как Тэхён разговаривал с Чимином, Чонгук пытался вырвать у него из рук телефон, хватая то самого парня, то его сотовый, но попытки не увенчались успехом. Ким одержал победу в этой глупой, несерьёзной борьбе, попросил Чимина приехать на квартиру и после, оборвав звонок, замахнулся на Чона, но не ударил, а, помедлив, толкнул в плечо подальше от себя. Тэхён едва сдерживал себя. — Лучше не лезь, — держа в руке телефон, Ким пальцем указал на Чонгука, стиснув зубы так, что на его лице заходили желваки. — Ты остаёшься дома вместе с Чимом, и это не обсуждается. Чонгук, понимая, что ни моральных, ни физических сил на сопротивление у него нет, устало плюхнулся на кровать, упёрся локтями в колени и зарылся пальцами в спутанные волосы, достаточно крепко сжимая ими тёмные пряди. Определённо, сейчас ему нужна была поддержка, нужна была помощь, но самому себе всегда стыдно и как-то неловко в этом признаваться, ибо сразу ощущаешь себя жалким слабаком. — Чимин знает? — спросил Чон, не поднимая головы. Тэхён поджал губы, покусывая их. Конечно же, Чимин знал, ведь именно он нашёл использованный шприц, который валялся под ванной, когда проводил уборку в квартире после очередной вечеринки. Они с Тэхёном отчего-то сразу догадались, кому он мог принадлежать – у них даже не было иных предположений, ведь они помнили, в каком состоянии находился Чонгук последние дни. — Да, — сухо выплюнул Ким. — Мы не позволим тебе скатиться в героиновую яму. Если нужно, посадим тебя под домашний арест и по очереди будем у тебя дежурить. Идиот… Нахмурившись, Тэхён тяжёлыми и широкими шагами направился в прихожую, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь, оставляя Чонгука наедине с собственными мыслями, которые на пару с разыгравшейся совестью заживо пожирали его дух и плоть. Парень с ногами заполз на кровать, притянул к себе плед, которым укрылся, и, свернувшись в клубок, обнял себя руками. Эта небольшая встряска на некоторое время заставила его забыть о героине, но теперь, когда он заново погрузился в вязкое болото засасывающей в свои мутные глубины ломки, ему опять стало херово. Чон облизывал и кусал пересохшие губы, сгрызая крошечные лоскуты кожи и ощущая металлический привкус крови. Он тяжело и шумно дышал, поджимал пальцы на ногах и трясся, как долбанный эпилептик. Ему бы сейчас маленькую, совсем незначительную дозу. Последний раз. Да, в самый последний раз, чтобы стало легче и больше не хотелось, чтобы больше не мучился и радовался жизни. Всего-то уколоться разочек, и больше никаких проблем. — С-сука… — сквозь зубы процедил Чонгук, хватаясь обеими руками, на которых заметно выступили вены, за ноющую, пульсирующую голову. Он вспомнил о том, что где-то у него оставались запасы сигарет, и побрёл в сторону рабочего стола, чтобы порыться в выдвижных ящичках, и действительно – в самом нижнем валялась начатая пачка сигарет вместе с зажигалкой. Дрожащими руками он схватился за неё, выудил одну сигарету и, прикурив себе, жадно затянулся. Парень сделал настолько глубокую затяжку, что громко, сдавленно закашлял, но это его не остановило: он стоял возле открытого окна и курил, как в последний раз. Легче ему, конечно же, нихера не становилось, но хоть какое-то отвлечение. Чонгук вспоминал те дни, когда Юнги помог ему слезть с иглы. Он находился постоянно с другом, попавшим в наркотическую зависимость, приносил ему самые тяжёлые сигареты и где-то умудрялся доставать диазепам*, который помогал во время обострения абстиненции**. Парню дико не хватало рядом лучшего друга, не хватало его поддержки, и нехватка эта осиновым колом вонзалась в рвущееся наружу сквозь гниющие рёбра сердце. Чон запустил руку под футболку и холодными пальцами прикоснулся к вытатуированным буквам, оглаживая их грубоватыми подушечками. Юнги всегда будет рядом с ним: если не физически, то хотя бы мысленно.***
Примерно через полтора часа в квартиру Чонгука позвонили. К тому времени ломка нихера не ослабла и, казалось, только лишь прогрессировала. На трясущихся и ослабленных ногах парень добрёл до двери и открыл. Чимин без промедления зашёл в прихожую, схватил Чонгука за локоть и потащил его за собой в спальню. Чон даже не сопротивлялся и на манер безвольной тряпичной куклы плёлся за другом всё с такими же рыжими волосами. Пак усадил Чонгука на кровать, сам опустился рядом с ним и, сдвинув брови вместе, бросил на плед пухлый белый конверт. — Я заезжал в больницу к Тэхёну, — начал объяснять Чимин, разрывая конверт и выуживая оттуда две упаковки таблеток, — он достал для тебя трамадол*** и медазепам****. Трамадол облегчит твою ломку, а медазепам успокоит нервную систему. Тэхён сказал, что их совместно лучше не принимать, но в твоём случае это будет даже полезно. — Чимин, я… — Всё будет нормально, — Пак крепко сжал запястье Чонгука, заглядывая ему в глаза. Он выглядел спокойнее Тэхёна и был не так озлоблен. Хотя, скорее, просто мог лучше сдерживать и скрывать порыв негативных эмоций. — Мы вытащим тебя из этого дерьма, ладно? Чонгук молча закивал и проследил за тем, как Чимин уходит на кухню и почти сразу же возвращается со стаканом воды. Он поставил его на прикроватную тумбу, а после, чуть повозившись с пачками, в которых находились медицинские препараты, выдавил из блистеров по одной таблетке и протянул их сидящему на кровати парню, чтобы тот принял их и запил прохладной водой. — Сейчас тебе станет легче, — Чимин приложил ладонь ко лбу Чонгука, который был влажным и горячим, и покачал головой. — Это хреново, друг, понимаешь? Разве оно стоит того? — Ты это не объяснишь наркоману, — Чон укутался в плед и удобно устроился на подушке, позволяя рыжеволосому парню сесть ближе к нему. — Всё, о чём я думаю, – это грёбанная доза. — Нужно перетерпеть, — Чимин с сожалением, которое читалось у него на лице, погладил взмокшего, дрожащего Чонгука по голове. Он подложил одну ногу под себя, накрыл ладонью чужое плечо и слегка помассировал его. — Препараты скоро подействуют. Чонгук при своём ужасном состоянии тянулся к Чимину, находя в нём заботу, понимание и сострадание. Закрыв глаза, он позволил другу поглаживать его, ощущая в этих действиях тёплую братскую любовь, которой ему сейчас так недоставало. На манер раненого, страдающего животного, нуждающегося в доброй ласке, Чон прижался согнутыми коленями к пояснице Чимина, придвинулся к нему поближе и взял за руку. Пак не стал его отталкивать или демонстрировать, что он не сторонник подобных проявлений чувств в мужской дружбе, ведь Чонгук отчаянно нуждался в доброй ласке, и ему готовы были её дать. Чимин даже прилёг рядом с ним и убрал с его лица мокрые от пота пряди. Ему было искренне жалко парня, и он сочувствовал тому, что Чонгук в таком молодом возрасте подсел на иглу и рисковал испортить себе всю оставшуюся жизнь. Но у него есть друзья – у Чонгука есть Чимин и Тэхён, которые помогут ему выкарабкаться и не сдохнуть от передозировки или сепсиса где-нибудь в загаженной подворотне в компании мусора, крыс и гниющих заживо наркоманов. Долгожданное облегчение наступило спустя пятнадцать минут после приёма препаратов. Чонгук почувствовал, как спазмы в животе стали реже и слабее, почувствовал, что конечности перестали дрожать, а бесперебойные перепады температуры, наконец-то, сошли на нет. Ему определённо стало лучше, и он даже спокойно задремал, зная, что находится в заботливых руках. Чимин, заметив, что Чонгук заснул, осторожно высвободился из его хватки, встал с кровати и прошёл на кухню, чтобы позвонить Тэхёну. Он закрыл за собой дверь, боясь разбудить друга. — Да? — отозвались на том конце телефона. — Тэ, я дал ему таблетки. Сейчас спит. — Отлично… — Тэхён облегчённо выдохнул. — Сможешь побыть с ним до утра? У меня ночная смена сегодня. Как только освобожусь – приеду и заменю тебя. Нам сейчас нельзя оставлять его одного. Есть риск, что он сорвётся. — Без проблем, — Чимин закивал головой и упёрся бедром в столешницу. Он осмотрел кухню и быстренько прикинул в голове, нужно ли ему идти в магазин за едой. — Делай свою работу и не торопись. Я буду с Гуком столько, сколько понадобится. — Да уж… Вляпался наш дружочек в самое дерьмище. Убить его мало. — Не срывайся на него, Тэхён, он сейчас нуждается не в давлении, а в заботе. Мы должны быть рядом и поддерживать его. Тэхён замолчал на несколько секунд, вздохнул и, конечно же, согласился со словами друга. Чимин отключил телефон, задумчиво приложил его к подбородку и, набрав в лёгкие побольше воздуха, наклонился и заглянул в холодильник Чонгука. Он увидел пару банок пива, открытую упаковку курицы в хрустящей панировке, пачку бананового молока, что стояла в дверях на полочке, и накрытую фольгой миску холодного, слипшегося риса. Да уж, негусто… Объедать друга Чимину не хотелось, но и оставить одного, отлучившись в магазин, он не мог, поэтому он решил набрать номер телефона ресторана корейской кухни, где часто бывал, и сделал заказ на две персоны (на всякий случай, если Чонгук проснётся и захочет есть). Пак попросил, чтобы по приезде курьер звонил не в дверь, а ему на телефон, потому что случайно разбудить спящего парня, который, наконец-то, немного пришёл в себя, ему хотелось меньше всего. В ожидании доставки ужина Чимин прошёл в маленькую, но уютную гостиную, устроился на диване в окружении подушек и включил телевизор, ставя громкость на минимальное значение. Он безынтересно щёлкал кнопками пульта, переключая каналы, и, наткнувшись на документальную передачу про мир дикой природы, глубоко задремал, но уже через час парень почувствовал вибрацию телефона, который лежал у него на коленях. Чимин ответил на звонок: курьер был уже возле дверей. Ароматная, горячая и свежая еда была разложена на столе. Запах стоял такой, что у рыжеволосого парня и без того сильный аппетит усилился в разы. Есть хотелось неимоверно, и Чимин приступил к трапезе. Разъединив одноразовые палочки, он подцепил ими нежный кусочек говядины, от которого поднимался пар, подул на него и, макнув в густой соус, отправил в рот. В момент наслаждения сытным ужином Чимин услышал звуки, исходившие из спальни, и вытянул голову, чтобы посмотреть в дверной проём. Он увидел высокий силуэт, который постепенно трансформировался в заспанного и помятого Чонгука. Брюнет, шаркая ногами, зашёл на кухню и устало плюхнулся на свободный стул. Он безучастно оглядел накрытый стол и почесал щёку, на которой виднелся красный отпечаток от подушки. — Будешь кушать? — заботливо спросил Пак. — М-м, — Чонгук отрицательно мотнул головой. — Я попить хотел… Сделаю себе кофе. — Как твоё самочувствие? Тебе лучше? Чимин наблюдал за тем, как Чонгук возился с электрическим чайником, засыпал в чашку растворимый кофе, сахар и доставал из холодильника банановое молоко. Всё это он делал молча, видимо, ещё не отойдя ото сна, хотя поспал он совсем немного. Но в его ситуации и это хорошо. — Голова тяжёлая и кожа зудит, а так… — Чонгук задумчиво опустил голову и сложил губы трубочкой, — конечно же, лучше. — Я останусь у тебя на ночь, а утром приедет Тэхён. Чон согласно кивнул, залил в чашку горячую воду, размешав в ней кофе с сахаром, и уселся напротив Чимина. В кухне тяжело запахло характерным ароматом крепкого, бодрящего напитка, который перебивал даже запах еды. Чонгук сделал маленький глоток, чтобы не обжечься, посмотрел на друга и слабо ему улыбнулся – даже, скорее, выдавил натянутую улыбку и поджал губы, взлохмачивая себе волосы. Он выглядел немного неловко и как-то зажато. — Когда мне можно получить новую дозу таблеток? — Ну… ещё рано, — рыжий пожал плечом. — Тэхён сказал, что должно пройти не менее шести часов между приёмами. — Я просто подумал, что, быть может, мне закинуться ещё парой таблеток, чтобы стало легче? Ну, я бы отрубился, поспал… — Нет, Гук. Прости, но нет, — Пак отрицательно замотал головой и открыл банку Колы с громким щелчком. — Мы будем следовать рекомендациям Тэ, потому что он врач. Чонгук согласно закивал и начал нервно почёсывать руки и плечи. Он осмотрел потолок, стены, будто видел собственную кухню в первый раз, выпил ещё немного кофе и облизнул горячие, влажные и горькие губы. Парень чувствовал, что ломка до сих пор кусает его за пятки и даёт о себе знать редкой, мелкой судорогой. От приёма препаратов ему, конечно же, становилось лучше, но чем дольше он их не принимал, тем сильнее хотелось заглотить таблетки снова. Он нашёл в них слабенький, хиленький заменитель героина, и чтобы совсем стало хорошо, ему требовалась усиленная доза. Ну, либо Чонгук должен был принимать их ежечасно, что вряд ли положительно сказалось бы на его организме, который и без того трещал по швам. — Ты покуришь со мной? — нарушил, наконец, затянувшееся молчание Чонгук. — Да, пошли. Они встали возле открытого окна в спальне, закурили и выдохнули одновременно сизый дым в прохладный ночной воздух, и если Чимин любовался красотой города, погрузившегося в яркие огни, то Чон косо поглядывал в сторону пачек с таблетками, что покоились на прикроватной тумбе. Нет, он не станет их воровать, чтобы тайком употребить. Это было бы слишком низко и отвратительно, а ещё – нечестно по отношению к его друзьям, которые так о нём беспокоились. Чонгук не хотел опускаться ниже плинтуса, на котором распласталось его дрожащее достоинство. Парень зажмурился и махнул головой, будто отгоняя от себя ворох соблазняющих, подначивающих мыслей. — Ты должен держаться, — Чимин затянулся едким дымом и, прищурившись, оглядел Чонгука. — Не ради нас, ради себя, в первую очередь. Чонгук посмотрел на Чимина, кивнул в подтверждение его слов и устремил взор своих карих глаз на ночной Сеул, который пестрил сказочной красотой. Он хотел каждый день ощущать энергетику этого города, его ритм и живой тонус, а для этого ему следовало окончательно завязать с наркотиками, иначе он рисковал сгнить в собственной квартире либо от передоза, либо от ломки. — Да… хочется жить, нормально и просто жить, — изрёк Чонгук, стряхивая пепел куда-то на улицу, — но как же это тяжело.