В основном, свободу человек проявляет только в выборе зависимости. © Герман Гессе
***
Сора приходила к Джиёну каждый день и вместо фруктов и сладостей приносила ему наркотики и сигареты – чем не витамины? Она рассказывала ему, как обстояли дела в «Красном Драконе», как мадам Ким и Сынхён успешно справлялись со своими обязанностями, как работали девочки и какие истории в целом происходили в стенах борделя. Джиён с удовольствием слушал, развлекался и никак не мог нарадоваться присутствием Соры рядом. Он по-настоящему тосковал, когда она уходила, начинал скучать и высчитывать часы до её возвращения. Мужчина никогда прежде так не привязывался к людям. Эта девчонка увлекала его всё больше и больше. В её компании в стенах больницы ему было уютно, комфортно и даже весело. Джиён не подозревал, что способен на такие простые, лёгкие, а главное – человеческие эмоции. Благодаря Мин Соре он оживал.***
Чонгук, облачённый в чёрные перчатки, сидел на удобной и мягкой табуретке с широко расставленными ногами и, склонившись над обнажённой грудью полноватого мужчины, орудовал жужжащей машинкой и старательно выводил на его коже тату по заказу. Клиент пожелал запечатлеть на своём теле череп, из глазниц которого вылезали адские языки пламени. У Чона было мало опыта, но он старался, учился и быстро осваивал новые техники, оттачивая мастерство татуировщика. К нему ходило мало клиентов, но это лишь вопрос времени. Парень внимательно наблюдал за тем, как иголка вбивает под кожу краску, согласно эскизу, и остаётся там навсегда. Он работал уже почти час и предложил клиенту сделать перерыв. Тот согласился и попросил налить ему чашку кофе: крепкого и без сахара. В момент, когда Чонгук возился с кофемашиной, в его мастерскую зашёл новый посетитель. — Туки-туки, — Тэхён подошёл к Чонгуку и хлопнул его по крепкому плечу. — Здорова! Чон стянул с лица чёрную маску, улыбнулся, завидев друга, и пожал протянутую руку. Они не виделись почти неделю после бурной попойки, на которую Чимин в своё холостяцкое гнёздышко позвал красивых и одиноких девушек для нескучного времяпровождения. Теперь эта троица часто зависала вместе, превратившись в близких друзей. Вернее, Чимин и Тэхён уже давно были лучшими друзьями, но были рады принять к себе третье лицо в виде симпатичного и интересного брюнета. — Творишь? — спросил Ким, кивая в сторону мужчины, который развалился в кожаном кресле и листал глянцевый журнал для автолюбителей. — Ага, херачу сальце, — как можно тише ответил Чонгук и усмехнулся. Когда машина приготовила кофе, парень схватил небольшую чашку, отнёс её клиенту, поставив на журнальный столик под салфетку, чтобы не пачкать мебель, и вернулся к приятелю. Они прикрыли дверь, ведущую в служебное помещение, где находился кабинет Чонгука, и сели на диван. На улице было тепло, поэтому Тэхён позволил себе надеть безразмерную джинсовку поверх полосатой водолазки и ярко выделялся своим видом, контрастируя на фоне всего чёрного в обители Чонгука. Сразу видно: доктор и татуировщик. — Есть новости, возможно, для тебя не самые приятные, — Тэхён развалился поудобнее, забрасывая обе руки на спинку маленького диванчика. — Мне придётся набивать тебе сердечко на жопе? — И не надейся, грязный извращенец, к моим булочкам тебе доступ закрыт, ибо они предназначены исключительно для милых дам. Чонгук громко, в своей манере, засмеялся и дважды стукнул Тэхёна кулаком в плечо, немного не рассчитав силу. Чон был крепче Кима, и каждый раз, когда они шуточно дрались, едва ли не ломал кости своему физически неподкованному другу. Тэхён раздражался, вырывался и ругался матом, но всё равно не возражал, когда крепкие, мускулистые руки хватали его и стискивали в дружеских объятиях. — А вообще, брат, — Ким вздохнул и принял серьёзный вид, — кажется, у твоей Соры появился богатый хер. Квон Джиён, слыхал о таком? Теперь серьёзным стал Чонгук. Он нахмурился, сведя густые брови вместе, и Ким заметил, как на его лице заходили желваки. Услышав имя бывшей возлюбленной и имя того, с кем у него была стычка, его сердце вздрогнуло и отозвалось жаркой пульсацией. — Мне насрать, она больше не моя девушка, — Чон махнул рукой в воздухе и стал покусывать нижнюю губу, дёргая ногами. — Пускай встречается с кем хочет, какое мне дело? — Мне поручили вести его, как пациента, и каждый день она к нему захаживает, — продолжил Тэхён, видя, как звереет взгляд брюнета, хотя внешне он оставался спокойным – даже не кричал и не рушил мебель. — Мужик цветёт и пахнет, несмотря на простреленное плечо. — Я ещё раз говорю, — Чонгук бросил на Кима свирепый взгляд и резко встал с дивана, — мне плевать. Не хочу про неё ничего слышать. — Ладно-ладно, я молчу, — Тэхён в примирительном жесте поднял руки и криво улыбнулся. — Успокаивайся, заканчивай херачить сальце и погнали к Чимину. — Я спокоен, — с плохо скрываемой обидой произнёс Чонгук. — Ага, только на тебе можно яичницу жарить. — Если только из твоих яиц, умник.***
За пару дней до своей выписки Джиён, сидя на больничной койке, рассматривал занимательные фото, которые ему привёз Ву Гон Ю. Как он и обещал, его люди нашли тех, кто устроил перестрелку в отеле, и жёстко наказали. Надёжные источники вынюхали, что боевиков нанял и направил на убийство Ву и его приближённых один из конкурентов, метящих в президентское кресло. Некий Ким Джихе из Новой партии, о котором практически никто не слышал, решил показать свои гнилые, кривые зубы, но добыча оказалась слишком твёрдой, чтобы её прокусить. Маленькая злая собачонка разозлилась и начала тявкать, но тяжёлый сапог хозяина быстро поставил её на место. — Убирать самого Джихе сейчас было бы слишком рискованно, — пояснил Ву, сидя на стуле возле Джиёна. Он с упоением разглядывал снимки, от которых у нормального человека кровь встала бы в жилах, а волосы – поседели, — поэтому мы расправились сначала с единственным оставшимся в живых боевиком, а после добрались до отродья семейства Ким. Сын у Джихе, кстати, был тоже единственным. — Я так понимаю, это он? Джиён продемонстрировал мужчине снимок, на которым был изображён молодой человек – вернее, то, что от него осталось. Лицо, по которому херачили, быть может, арматурой, превратилось в кровавую мясную кашу (можно было даже разглядеть белые куски раздробленных торчащих костей). Штаны с тела были спущены с целью показать, что случается с человеческой плотью, когда нещадно калечишь и вырываешь половые органы. — Член сукиного ребёнка мы доставили ублюдку Джихе и намекнули, что лучше бы ему залечь на дно и больше ни-ког-да не высовываться, если он не хочет в следующий раз обнаружить в подарочной коробке силиконовые сиськи своей блядской жены, — пояснил Гон Ю. — Что скажешь, Джиён? — Это прекрасная работа, господин Ву, — Квон взял другое фото, на котором был изображён, судя по всему, наёмник. Он был пригвождён ввинченными в оба плеча шурупами и расстрелян так, что его тело, скорее, напоминало дуршлаг. — Ужасающе эстетично. — Мои парни знают своё дело, — словно гордый отец изрёк мужчина. — Ты отомщён, Джиён, и теперь все вокруг знают, что с нами опасно иметь дело. Квон был преисполнен чувством благодарности к Гон Ю. Этот мужчина отомстил за него и, похоже, реально проникся к нему особой симпатией, и сей факт заставил Джиёна задуматься о том, что хоть в мире всё и все продажны, стоит попробовать по-настоящему сдружиться с Ву. Они вполне имели большие шансы стать надёжными партнёрами, соратниками и единомышленниками. — Спасибо, господин Ву, я Вам очень благодарен, — Джиён поклонился и отдал снимки Гон Ю. — Только жаль, что я не смог поучаствовать в расправе. — Сейчас береги силы, они тебе ещё понадобятся, — Ву убрал фото обратно в конверт и закрыл его. — Как твоё плечо? — Уже лучше, только чешется жутко. Так и хочется снять все бинты к чёртовой матери и расчесать рану. Когда мне снимут швы, я буду счастлив. — Ты будешь счастлив, когда узнаешь, что строительство твоего ночного клуба идёт полным ходом, и уже в мае можно устроить грандиозное открытие. Глаза Джиёна заблестели, а сердце весело застучало. Как долго, как давно он стремился к тому, чтобы открыть элитный ночной клуб для самой искушённой публики! Чтобы это было место, от которого бы за версту веяло роскошью. Чтобы это было то место, где люди смогли бы понять, что такое рай на земле. Чтобы он был хозяином оазиса посреди Сеула, королём ночной жизни. И вот-вот его мечта станет явью. Он готов был, мать его, разрыдаться, как девчонка. — Как я могу отплатить Вам за Вашу доброту, господин Ву? — Ничего не нужно, сынок, ты и так многое сделал для меня, — Гон Ю мягко, сдержанно улыбнулся, а после, похлопав Джиёна по здоровому плечу, начал собираться. — Когда тебя выпишут, езжай в «Эйфорию» и проверь, всё ли там так, как тебя устроит, хотя я в этом, если честно, слабо сомневаюсь. — С нетерпением жду этого дня. Гон Ю вышел из палаты, а Джиён, пребывающий в самом что ни на есть прекрасном настроении, полез в тумбочку, чтобы достать оттуда баночку с Валиумом и закинуться парой таблеток. Милая Сора позаботилась о том, чтобы у папочки всё было под рукой.***
В квартире Чимина громко долбила музыка и стоял яблочный аромат кальяна на шампанском. Царила атмосфера веселья и лёгкого разврата. Красивые девушки, мало знакомые или вообще незнакомые, кружили по комнатам, потягивали, конечно же, для них халявный алкоголь и старательно развлекали трёх парней. И если Чимин и Тэхён получали настоящее удовольствие от домашней вечеринки, то Чонгук безучастно сидел на диване, потягивал пиво и слушал совсем не интересную историю девчонки, которая рассказывала, как они с подружками весело отдыхали в зимние праздники в Японии на Окинаве. Он обнимал её, разглядывал и пытался найти хоть что-то, что разбавит его скуку и вызовет трепет, заставит захотеть её, но внутри было пусто. Из головы Чонгука не выходил рассказ Тэхёна о том, что Сора конкретно сблизилась с Джиёном, и это был идеальный удар – будто бы раскалённым ножом исполосовали сердце. Он бы рад оторваться, повеселиться и забыться, как в старые добрые времена, но тяжкий груз тянул его на дно. — Детка, мне нужно отлить, — Чонгук достаточно бесцеремонно перебил девушку и чмокнул её в накрашенные губы. — М-м, персик? Сладко. Он поставил недопитую бутылку пива на журнальный стол, поднялся с дивана и направился в туалет. По дороге он заметил отрывающихся на полную катушку друзей, которые не заёбывались по пустякам и тупо наслаждались приятным вечером, и поймал себя на зависти к этой лёгкости. Если бы ему год назад сказали, что он будет розово-сопливо страдать по девчонке, он рассмеялся бы в лицо тому, кто сморозил эту глупость, но сейчас всё было очень даже серьёзно. И раз у него самостоятельно не получалось хотя бы на время выбросить мысли о бывшей из головы, он вынужден прибегнуть к посторонним помощникам. Чонгук включил свет, закрылся в туалете и опустил крышку унитаза, чтобы сесть. До него приглушённо доносились звуки музыки, смех и громкие голоса, и под эту тошнотворную для Пьеро какофонию он наклонился вниз и выудил чёрный непрозрачный пакет из-под ванны, который заныкал туда, когда по приезде к Чимину пошёл мыть руки. Чон положил пакет на колени и, стараясь как можно тише шуршать им, открыл его. Внутри находился самый настоящий набор заядлого героинщика: ложка, зажигалка, аскорбиновая кислота, шприц с иглой, фильтр, жгут и, конечно же, маленький пакетик с розоватым порошком. Когда-то Чонгук был зависим и сидел на игле, но каким-то чудом смог выползти из ада, состоящего из смертоносного кайфа, железной зависимости и кромсающей ломки, но, как известно, бывших наркоманов не бывает, потому что он снова оказался один на один с вещью, которая затащит его на гниющее дно. Чон приготовил смесь для внутривенной инъекции по инструкции, которая навсегда въелась в подкорку его головного мозга. Такие вещи из памяти, наверное, никогда не уходят и всплывают в самые нужные, самые подходящие моменты. Держа ложку в одной руке, он чиркнул зажигалкой другой и поднёс ровное пламя огня к металлическому выпуклому дну. Оно было ещё чистым и не успело почернеть, но это лишь вопрос времени. Парень наблюдал за тем, как ядовитая, но такая прекрасная смесь нагревается и пузырится. Он вспомнил то дурманящее чувство, которое не сравнится ни с чем в этом сраном мире, и едва ли не затрясся в предвкушении. Одному было трудно справиться с процессом, но он старался. Вобрав в шприц достаточное количество приготовленной смеси, Чонгук взялся за жгут, который при помощи зубов крепко перетянул вокруг плеча. Он начал работать кулаком, выжидая появления вены, и когда зелёно-голубая полосочка набухла, выделяясь на фоне светлой кожи, приставил чистую, тонкую иглу. Вобрав в лёгкие побольше воздуха, Чонгук прикрыл глаза и проткнул вену иглой. Сначала он втянул немного собственной крови в шприц, а после стал медленно вводить героиновую смесь в свой организм. Его веки затрепетали, а по телу растеклось приятное тепло. На коже выступили крупные мурашки, и Чонгуку даже показалось, что волосы на его голове зашевелились. Он дал себе пару минут, а после, ослабив жгут, стянул его, бросив на пол, кинул использованный шприц в раковину и развалился на унитазе. Чонгук закрыл глаза, забросил голову назад и приоткрыл рот. Он конкретно вмазался и теперь кайфовал не по-детски. Ему давно не было настолько хорошо… Нет, не хорошо, а просто охуенно! Каждая клеточка его организма утопала в будоражащей эйфории. Теперь ничего не имело значения: во вселенной существовал только Чонгук и его внеземное удовольствие. Он парил в бескрайнем космосе, считал звёзды и любовался причудливыми планетами, которые кружили вокруг него. Чон потерял счёт времени и не собирался покидать пределы туалета, если бы не Чимин, который задолбил в дверь комнаты, где находился его обдолбанный друг. — Если ты там дрочишь, пока с нами такие классные девчонки, то ты полный идиот! — крикнул Пак, опьянённый то ли алкоголем, то ли женским обществом. — Выходи, иначе выпитое мною пиво польётся прямо на дверь. Чонгук медленно, покачиваясь, поднялся с туалета, нечленораздельно ответил Чимину, что сейчас выйдет, и начал собирать разбросанные вокруг улики, свидетельствующие о том, что в их компании завёлся наркоман. Парень сунул все необходимые героинщику предметы выживания в пакет, толкнул его ногой обратно под ванну и, мотнув головой и взъерошив на ходу волосы, открыл Чимину дверь. — Проходите, — пробормотал Чонгук, пряча взгляд. — Меньше пива надо пить и чипсов есть, — отшутился Пак, который, к счастью, ничего не заподозрил, и закрыл прямо перед затупившим парнем дверь. Чонгук фыркнул, пожал плечами и, держась рукой за гладкую стену, поплёлся обратно в гостиную. Он ширнулся, и теперь ему было плевать на всё: это именно то, к чему он стремился. Вместо того, чтобы быть зависимым от воспоминаний о Соре, Чон выбрал зависимость от наркотиков – определённо, сука, лучшее решение.