Драконы могут влюбляться, но их влюблённость часто опаснее их ненависти. © Ян Словик – «Трактат о драконах»
***
Джиён сидел напротив Соры и смотрел ей прямо в глаза. Они находились в безлюдной пустыне, где было очень жарко, обливались потом и таяли в горячих песках. Солнце нещадно палило и обжигало раскрасневшуюся кожу. Девушка была облачена в белый невесомый сарафан, который дёргался даже при самом лёгком дуновении тёплого ветра. Она выглядела серьёзно и задумчиво, будто решала сложное математическое уравнение, а Джиён все никак не мог понять, почему она так сверлит его глазами. Время шло, и затянувшееся молчание стало давить и раздражать. Неозвученные вопросы повисли в горячем воздухе и щекотали нервы. — Лапа, что мы здесь делаем? — спросил, наконец, Джиён. — Умираем. Сора закатила глаза, и по её щекам потекли кровавые слёзы, капая на сарафан, чтобы испачкать его. Она перестала дышать, приоткрыла губы и прошептала, что ей очень больно. Джиён кинулся к ней, чтобы помочь, но стал проваливаться в зыбучих песках. Они утягивали его всё глубже, не давая шанса на спасение, и туго сдавливали барахтающееся тело. Мужчина активно двигал конечностями, впивался пальцами в раскалённый песок и рвался наружу, но его активно тянуло на дно. Он хотел закричать, но не смог издать ни единого звука, словно онемев, а когда многочисленные песчинки начали попадать в его глаза и рот, он оцепенел от страха и перестал бороться. Он погрузился в темноту, в которой что-то громко пищало. Джиён стал вертеть головой и зажимать руками уши, чтобы звук перестал донимать его, а потом сознание плавно вернулось к нему – он проснулся от того, что пытался стянуть с себя носовой кислородный катетер. Миловидного вида медсестра, заметив движения пациента, оторвалась от капельницы и с обеспокоенным видом заботливой мамашки склонилась к нему. — Тише-тише, — сказала она как можно мягче, опуская руки Джиёна. — Вам успешно сделали операцию, Вы в больнице под надёжным присмотром врачей. Не нервничайте. Джиён хотел было ответить и зашевелил языком, напоминающим высохшую губку, но во рту была та самая пустыня из его странного сна. По ощущениям – как будто облизал теннисный мячик. — Я принесу Вам воды. Подсуетившаяся сестричка в розовой униформе, состоявшей из рубашки с коротким рукавом и брюк, помчалась из палаты, оставляя Джиёна наедине с тишиной, нарушаемой его дыханием и пищащим аппаратом, отслеживающим пульс. Мужчина был щедро накачан обезболивающими, но прострелянное плечо всё равно ныло и зудело. Хотелось сорвать бинты, добраться до раны и расчесать её. Джиён немного пошевелился, двинув правым плечом, но тут же пожалел об этом, ибо заглушаемая лекарствами боль моментально дала о себе знать и острым прострелом заставила его застонать. Перед глазами всё плыло и двоилось, а лёгкое головокружение, вызванное то ли медикаментами, то ли стрессом, через который организму пришлось пройти, вызывало отчаянную усталость. Джиён пребывал в состоянии абсолютного бессилия и не мог трезво мыслить. Ему определённо не нравилось чувствовать себя слабым и беззащитным, и если бы он мог, то сейчас же бы встал и продолжил упорно строить жизнь, вершить не самые благородные дела и заниматься тем, что было ему по душе, но всё, на что он был способен, так это лежать в больничной койке, восстанавливаться после огнестрельного ранения и операции и приходить в себя. Джиён медленно повернул голову и посмотрел в окно. Сквозь плотные шторы бежевых оттенков в палату пробивались рыжие лучи заходящего солнца – день близился к своему завершению. Интересно, сколько сейчас времени? Какое сегодня число? Как долго Джиён был в отключке? Он попытался взглядом отыскать часы и календарь. 19:25, 4 апреля 2008 год. Джиён выдохнул. Отлично, он проспал почти сутки и не особо сильно потерялся во времени. Спасибо, что не впал в кому на полгода, как это обычно бывает в мыльных операх. Да и, в принципе, спасибо госпоже Судьбе за то, что позволила ему выжить. Медсестра вернулась со стаканом свежей, прохладной воды, которой бережно и аккуратно напоила Джиёна. Он жадно глотал прозрачную жидкость и думал о том, как же ему хорошо в эту самую секунду. Ещё бы сигаретку выкурить и нюхнуть дорожку, и будет совсем заебись. — Я позвоню господину Ву, — сказала медсестра. — Он беспокоился за Вас и просил незамедлительно сообщить, когда Вы придёте в себя. — Ко мне… — Джиён тяжело вздохнул. Ему было непросто говорить из-за ослабленного состояния, — кто-нибудь прих… приходил? — Приезжал господин Чхве, спрашивал о Вашем состоянии, и звонила госпожа Ким – обещала завтра приехать. Джиён удовлетворительно кивнул и закрыл глаза, устраиваясь удобнее на мягкой, большой подушке. Он только проснулся, но ему снова хотелось спать, тем более скоро стемнеет. Он чувствовал, что ему необходимо восстанавливать силы, чтобы организм активно шёл на поправку и боролся с недугом. — Я зайду к Вам в 8 часов, чтобы сменить повязку, — медсестра вежливо поклонилась и тихонько вышла из больничной палаты.***
На этот раз Джиёну ничего не снилось. От периодически простреливающей боли он вырывался из тяжёлого, крепкого сна, но моментально проваливался в него снова, охватываемый слабостью и усталостью. Но удовольствие, к сожалению, долго не продлилось. За окном стояла глубокая ночь, когда он окончательно проснулся от того, что боль, скопившаяся жгучим очагом в районе плеча, стала растекаться по всему его телу. У Джиёна снова поднялась температура, его ломало и выворачивало. Жмурясь и жалко постанывая (совсем не сексуально), он в неопределённом жесте махнул левой рукой с желанием позвать медсестру. Он туго соображал и силился понять, как ему это сделать. В палате обязательно должна быть кнопка вызова персонала, но только как её отыскать в разбитом состоянии в темноте? Тогда Джиён попробовал выкрикнуть, позвать кого-нибудь, но с его пересохших губ слетели лишь жалкие хрипы. — Твою… твою мать… — прошептал он, стиснув зубы, и собрав остатки сил в кулак, повысил голос как мог. — Сестра! На большее он был не способен, но, к счастью, этого хватило, чтобы девушка – уже другая, – прибежала на его зов. Медсестра ворвалась в палату, включила свет и тут же оказалась рядом с койкой. — Что случилось, господин Квон? — Блять, — выдохнул он, левой рукой стискивая одеяло. Его голос звучал низко, тихо и измученно, — мне плохо. Мне больно. Девушка посмотрела на перебинтованное плечо и отметила про себя, что кровотечения нет. Уже хорошо. Значит, морфин перестал действовать, и пациенту требовалась новая доза. — Потерпите минуту, я сейчас вернусь и сделаю Вам укол. Джиён считал секунды до возвращения медсестры, грёбаная минута тянулась целую вечность. Его то знобило, то становилось адски жарко, а боль при этом ядовитой змеёй расползалась по его организму и кусала, отравляя каждую клеточку. И когда девушка вернулась с прозрачной ампулой и запечатанным уколом в руках, счастье и надежда замаячили на горизонте. Она продезинфицировала внутренний сгиб локтя мужчины, зажала область рядом, промассировав с нажимом, чтобы найти вену, и через новую иглу ввела в страдающий организм долгожданное обезболивающее. Джиён тяжело дышал и хрипел, у него не было сил даже на то, чтобы открыть глаза и сказать что-нибудь – он просто молился, чтобы боль скорее ушла. — Через пару минут Вам станет легче, — медсестра накрыла прохладной рукой пылающий и влажный от испарины лоб Джиёна, и это прикосновение показалось ему самым нежным, самым прекрасным на тот момент. — Вы должны поспать. Джиён повернул голову в её сторону, медленно раскрыл глаза и, ведомый странным бредом, увидел перед собой Сору. Он слабо боднулся головой в её ладонь и прошептал что-то несвязное. Медсестра попыталась расслышать неразборчивое бормотание, но услышала лишь мягко сказанное «лапа».***
Сора в нерешительности остановилась напротив госпиталя Сунчонхян. Когда Кьюнг-Су вернулась в «Красный Дракон» и сообщила, что произошло, все до смерти перепугались. Чхве Сынхён, матерясь себе под нос, без промедления собрался и пулей вылетел из борделя, одеваясь на ходу и обрывая по телефону все контакты, которые могли быть полезны в данной ситуации. Девочки, конечно же, волновались за судьбу их хозяина, но больше всех испугалась именно Сора. Узнав, что Джиёна подстрелили и экстренно отправили в больницу, она уже кинулась собираться, чтобы лично убедиться в том, что он жив, но мадам Ким остановила её, сообщив, что лучше приехать немного позже – после операции, когда господин Квон придёт в себя и сможет осознавать реальность происходящего. Девушка вытерпела два дня ожидания, ежеминутно думая о Джиёне и его состоянии, и как только пришло время, тут же рванула в сторону госпиталя по адресу, который ей сообщили. В прозрачных крутящихся дверях постоянно сновали люди – пациенты, посетители и работники медицинского учреждения. За каждым, кто посещал стены госпиталя, стояла своя уникальная, неповторимая история. Кто-то страдал от неизлечимой болезни и, проливая горькие слёзы отчаяния, сводил концы с концами, доживая последние дни. Кто-то, кто когда-то величественно дал клятву Гиппократа, отчаянно спасал жизни и вселял надежду тем, у кого её совсем не осталось. Кто-то посещал близких людей и радовался, если они шли на поправку, и страдал, если здоровье ухудшалось. Больницы видят искренних слёз и искренних улыбок в разы больше, чем за ними наблюдают стены церквей и храмов. Кьюнг-Су посоветовала Соре, хоть она отправлялась в больницу, а не на светскую вечеринку, выглядеть настолько достойно, насколько это было бы уместным. Девушка нанесла лёгкий макияж, расчесала прямые чёрные волосы, надела джинсы с блузой в мелкий горошек, поверх накинула лёгкую дутую куртку и обулась в бежевые сапожки. Скромно, без излишеств, но в то же время красиво – так, чтобы Джиёну было приятно на неё смотреть. Сора, конечно, была уверена в том, что ему нравятся яркие женщины, заметные среди толпы и, быть может, в некотором роде вульгарные, но раз он испытывал именно к ней особые чувства, то, значит, она без труда могла вызывать в нём симпатию своим естественным, простым видом. Девушка сжала ремешок сумки, что висела на ней через плечо, вобрала в лёгкие побольше воздуха и через крутящиеся двери прошла в просторный, огромный холл госпиталя Сунчонхян. Вокруг было светло, царила безупречная чистота, а исключительно больничная атмосфера, которая, по идее, должна напрягать и вселять чувство страха, сошла на нет, уступая место приятному комфорту. Сора подошла к стойке, где сидели многочисленные администраторы и наперебой трезвонили телефоны. Она взглядом нашла свободную девушку, которая что-то быстро печатала на клавиатуре, и обратилась к ней. — Добрый день! Вы не могли бы мне помочь? Администратор оторвалась от клавиатуры, посмотрела на посетительницу и вежливо ей улыбнулась. — Здравствуйте! Да, конечно, чем могу быть полезна? — Два дня назад в этот госпиталь поступил мужчина с пулевым ранением, Квон Джиён. Я бы хотела его навестить. Как к нему пройти? — Секунду, — девушка начала поиск в базе, стуча пальцами по кнопкам клавиатуры и скользя взглядом по яркому монитору. — Да, всё верно. Господин Квон Джиён находится в отделении хирургии. Вам нужно подняться на лифте на пятый этаж, повернуть направо через прозрачные двери и пройти прямо по коридору. Пациент находится в палате 521. Сора поблагодарила девушку, поклонившись ей, и двинулась в сторону лифтов. Она быстро поднялась на нужный ей этаж, попала в длинный и светлый коридор, где вдоль стен между дверьми, ведущими в палаты, располагались удобные кресла и диванчики, и стала выискивать палату под номером 521. Она оказалась по правую руку и совсем недалеко от стойки, где высиживали дежурные медсестры. Пытаясь унять волнение, Сора приложила ладонь к груди и почувствовала, как отчаянно бьётся её сердце, ударяясь о грудную клетку. Она не могла понять, почему так нервничала. Возможно, ей было страшно увидеть, в каком состоянии пребывал Джиён, а быть может, она, в принципе, боялась его увидеть… Решив, что глупо стоять вот так и пялиться в закрытую дверь, девушка постучалась и, взявшись вспотевшей ладонью за холодную ручку, тихонько заглянула внутрь. Первое, что она увидела, – спину доктора, который стоял возле кровати, где лежал Джиён. — …и никаких физических нагрузок, если Вы не хотите получить осложнений, — последнее, что услышала Сора, прежде чем доктор обернулся и посмотрел на неё. Он был совсем молодым и явно не тянул на высококвалифицированного специалиста, но выглядел вполне уверенным и серьёзным. Быть может, это медбрат? Или ассистент лечащего врача Джиёна? На его белом халате висел бейдж с фамилией, именем и должностью, но с такого расстояния рассмотреть что-либо было невозможно. — Извините, я не вовремя? — спросила Сора. — Я могу зайти позже. Джиён не видел, кто зашёл к нему в палату, так как лежал на спине, пялился в потолок и слушал подробности своего диагноза и рекомендации по скорейшему выздоровлению. Ему только что вкололи обезболивающее вкупе с жаропонижающим и кровоостанавливающим, и он был расслаблен, как удав, но стоило ему услышать знакомый женский голос, как его сердце вспомнило, что такое ритм чечётки. От резкого скачка волнения его плечо заныло и прострелило болью руку. Хмурясь, мужчина совершил движение головой, чтобы проверить, не словил ли он случаем галлюцинации, и выглянул из-за туловища доктора, который отошёл в сторону, держа в руках планшет с бумагами и личной картой пациента. В дверях действительно стояла Сора и взволнованно смотрела на Джиёна. Тому внезапно захотелось улыбнуться, как последнему идиоту, но он сдержался, хотя уголки его губ заметно дрогнули. — Нет-нет, мы уже заканчиваем. Проходите, — молодой доктор кивнул головой, и когда дверь в палату закрылась, а Сора оказалась внутри, снова посмотрел на Джиёна. — Я зайду к Вам во время вечернего обхода и проверю Ваше состояние. И пожалуйста, господин Квон, больше никаких сигарет. — Я очень плохой пациент, доктор Ким, и со мной у Вас будет много проблем, — Джиён лукаво улыбнулся. — Возможно, этой прекрасной леди удастся Вас образумить. Доктор вздохнул, выдавил из себя улыбку и, совершив лёгкий поклон, удалился из кабинета. Когда он проходил мимо Соры, она опустила взгляд на его бейдж и успела прочитать: «Врач-интерн. Ким Тэхён». А ещё она почувствовала приятный древесный аромат его парфюма, который потянулся за ним шлейфом. — Ты пришла, детка, — со вздохом произнёс вслух Джиён, наблюдая за тем, как Сора подходит к нему и садится рядом на стул. — Плохая идея. — Почему же? — Я сейчас не в самом лучшем состоянии, а видеть своего босса таким жалким вредно для персонала, — фыркнул он, желая держаться как можно более мужественно и стойко при девушке, но он-то понимал, что в его положении, как ни старайся, он всё равно будет выглядеть подстреленной птицей. — Мы все очень за тебя переживаем, Джиён. Я… я хотела убедиться лично, что ты в порядке. Сора оглядела мужчину и отметила про себя, что он, конечно же, не был в порядке. Он был слаб и подавлен, от прежней самоуверенности и пышущей наглости остался лишь лёгкий след, который порой мелькал в его покрасневших, уставших глазах. Прошло два дня, а за такой крошечный срок люди не в силах восстановиться после огнестрельного. Даже Квон Джиён поддался человеческой природе, и таким он нравился Соре гораздо больше. Сейчас перед ней лежал самый обычный, самый простой молодой мужчина, который столкнулся с определёнными трудностями в жизни, подкосившими его. У него загрязнились волосы, появились тёмные круги под глазами и лёгкая щетина, стали заметны красные линии сосудов на белках глаз, и от него больше не пахло элитным парфюмом – в палате стоял стойкий запах медикаментов. И всё равно он нравился Мин, даже, наверное, чуть больше обычного. — Херня, — отмахнулся Джиён. — Я быстро встану на ноги и отомщу тем ублюдкам, из-за которых я здесь оказался. Если Ву ещё этого не сделал, конечно же… — У меня для тебя кое-что есть. Сора полезла в сумочку и достала оттуда маленький прозрачный пакетик с белым порошком. Это был кокаин. При виде наркотика глаза Джиёна загорелись, а по коже пробежала волна мурашек. Как давно он не нюхал! И как же ему хотелось затянуться дорожкой-другой! — Лапа, ты чудо, — Квон позволил себе улыбнуться. — Это то, о чём я мечтал. — Я знала, — Сора улыбнулась в ответ и осмотрелась. — Только вот куда бы его высыпать, чтобы тебе было удобно… — Садись на меня. Девушка удивлённо посмотрела на мужчину, когда он здоровой рукой указал на своё тело. Она понимала, что он вряд ли станет так шутить, но рисковать в больнице при его-то состоянии особо не хотелось. Она и без того пошла на опасность, когда пронесла в медицинское учреждение пакетик с коксом. — Не бойся, я этого хочу, — настаивал Джиён, видя, как растерялась девчонка. — Забирайся, я сделаю это с твоих ключиц. Сора замешкалась, но сопротивляться не стала. Если это желание Джиёна, значит, так тому и быть. Она сняла обувь, повесила куртку на спинку стула и как можно более аккуратно забралась на кровать. Ортопедический матрац промялся под весом второго тела. Ей не хотелось сделать Джиёну больно, ненароком задев его больное плечо, поэтому она действовала осторожно, когда садилась ему на пах, расстёгивала верхние пуговицы блузки и высыпала во впадинку возле ключицы белый порошок. Джиён завороженно наблюдал за действиями Соры, левой рукой поглаживая её бедро. Если бы ему позволяли силы, он бы завалил её, подмял под себя и отымел бы прямо на этой кровати, но он был слишком слаб и был способен отыгрывать лишь роль наблюдателя. — Мне наклониться к тебе? — спросила девушка, одной рукой обхватывая крепкое запястье Джиёна, а вторую держа возле ключицы, чтобы случайно не рассыпать порошок. — Я сам. Квон схватился за Сору здоровой рукой, обнимая её за талию, чтобы приподняться и сесть, прижал её к себе настолько, насколько позволяла ему его чувствительность, и, зажав одну ноздрю, резко втянул в себя кокаин, проводя носом по бархатной женской коже. Девушка в этот момент обнимала его за шею, гладила затылок и нежно перебирала волосы. Она очень надеялась, что Джиёну полегчает – ненадолго, разумеется, но всё-таки полегчает. В носу мужчины защипало, и он зачесался, как маленький ребёнок – жмурясь и шмыгая. Такая реакция умилила Сору, и она засмеялась, губами прижимаясь к его макушке. — Чёрт, так хорошо, — Джиён выдохнул и откинулся на подушки, стараясь не травмировать перебинтованное плечо. — Лапа, спасибо. Левой рукой он продолжал наглаживать бедро Соры, то поднимаясь на изгиб талии, то заворачивая на поясницу, то опускаясь на ягодицы. Девушке определённо нравились такие ласки, и она была бы не против продолжить их, но не сейчас… к сожалению. Хотя взаимное возбуждение, как и желание потрахаться, было у обоих. — Поцелуешь меня? — спросил Джиён, крепко стиснув пальцами зад Соры. Девушка наклонилась вниз, упираясь руками в подушку по обеим сторонам от лица Джиёна, опустила взгляд на его губы и медленно, чувственно поцеловала его. Она моментально нашла взаимность со стороны мужчины. Он накрыл ладонью её поясницу, проник языком в её рот и углубил поцелуй, превращая его в настоящую французскую страсть. Они целовались сладко и тягуче, мучая губы друг друга и играясь пошло языками. Было мокро, развязно и до одури возбуждающе. — Т-ш… — Сора с тихим звуком прервала поцелуй, но продолжала касаться губ Джиёна. — Тебе нужно беречь силы и быть спокойным. — Ты очень сладкая, — Джиён укусил девушку за нижнюю губу, тут же облизав её. — Побудешь со мной ещё немного? Расскажешь, как дела в борделе. Сора заглянула в карие глаза напротив, согласно кивнула и улыбнулась. Каково же было её удивление, когда Джиён улыбнулся ей в ответ – опьянённо, одурманенно и крайне расслабленно. От этой улыбки её сердце пропустило удар. Кажется, они оба были влюблены, а влюблённость – дама лёгкого поведения, та же кокетливая проститутка. Джиён понимал, что Сора была близка к сердцевине его самых затаённых и самых неизведанных глубин, до которых никогда и никто не добирался. Она уже ранила оболочку и имела все шансы пробраться внутрь, и у него не было сил, чтобы её остановить. Теперь больше не было.