Существует два рычага управления людьми: первый – это личная выгода, а второй – это деньги. © Наполеон I Бонапарт
***
Квон Джиён сидел в кресле, где минутами ранее сидела Ли Хана. После визита незваного гостя девушка переместилась на холодный подоконник, предусмотрительно подложив под пятую точку синтетический плед цвета морской волны. Возле её ног валялась перевёрнутая вниз фотографией рамка, на которую периодически падал призывный женский взор, но в какой-то момент Хана мыском отшвырнула её под занавеску, чтобы не маячила перед глазами. Перед ней и без того сидел один живой раздражитель, который осматривал квартиру, где проживала проститутка. Судя по его взгляду, Хана делала вывод, что барин недоволен хоромами и явно предпочёл бы нечто более стоящее, чем эта дыра за символическую плату в конце каждого месяца. Но девушке было плевать. Она знала, что скатилась на дно, и готова была плевать в лицо каждому, кто осмелится на это дно взглянуть. Сейчас на него смотрел Джиён, и Хана будто ожидала подходящего момента для плевка. — Ну? — твёрдо спросила Ли, делая глубокую затяжку. Джиён медленно перевёл на неё взор карих глаз и так же медленно откинулся на спинку кресла, по-хозяйски забрасывая ногу на ногу. Он хотел произвести впечатление на Хану, чтобы она не отказала ему, но он не знал, что ей было, откровенно говоря, насрать на очередного петуха, который пытался выебнуться перед ней. За свою жизнь она повидала слишком много таких мужчин и выработала режим автоматического равнодушия к ним. Своего рода иммунитет. — Не буду ходить вокруг да около и скажу сразу… — Квон прочистил горло и подался чуть вперёд, глядя на девушку. — Как насчёт того, чтобы работать со мной? Ваш сутенёр мёртв, а вам нужно, чтобы кто-то держал вас под опекой. Я готов… — Что у тебя есть такого, что ты можешь предложить? — Хана изогнула бровь, перебив Джиёна, и нахально улыбнулась. — Жалкий клуб с такой же жалкой публикой… Проходили, знаем. — Я работаю над «Ангелом» и хочу сделать его лучше. У меня появились связи, благодаря которым я смогу расшириться и облагородить свой дерьмовый бизнес, но чтобы дело пошло, мне нужны вы. Клиент падок на запретный плод, и этот плод я буду готов ему предоставить, — парень развёл руками. — Мы все окажемся в выгодном положении. У меня будут девочки для развлечения, у вас – новый папочка и рабочая крыша над головой. Хана потянулась к столу, чтобы затушить сигарету в стоящей на нём стеклянной пепельнице, выдохнула последний дым тонкой струйкой и подошла к Джиёну. Она плавно опустилась перед ним на колени и неожиданно положила руку на его пах. Квон удивлённо вскинул брови, непонимающе глядя на девушку. Она что, собралась сейчас же начать работать? — Вы, мужчины, думаете этим, — Ли стала гладить член Джиёна через его брюки, отчего парню стало приятно, но в то же время немного неловко, ведь он не готовился к подобному, — и на тех, кто умеет обращаться с вашим «мозгом», всегда будет спрос. Думаешь, мы не найдем никого получше тебя? Девушка резко отстранилась и выпрямилась. Джиён тут же закашлял и попытался принять наиболее удобную позу, ведь его орган охотно среагировал на женские ласки, пусть и кратковременные. Этого вполне хватило, чтобы испытать укол тягучего возбуждения. Теперь Квон пялился на зад Ханы, ведь она то ли специально, то ли неосознанно повернулась к нему спиной и наклонилась, чтобы убрать плед в шкаф. Ещё немного, и её юбка оголит ягодицы и пикантную линию нижнего белья. Джиён даже вытянул шею, чтобы попытаться разглядеть больше, но тщетно. — Зачем вам связываться с незнакомыми людьми? Мы ведь уже работали вместе, так почему бы не попробовать начать сначала? Уверен, вам нужны деньги. Да мы в принципе нужны друг другу, Хана, — Джиён пытался найти наиболее убедительные аргументы, чтобы уговорить девушку дать положительный ответ. — Обе стороны найдут свою выгоду. Тем более… Квон замолчал, оборвав себя на полуслове, и погрузился в театральную паузу для создания эффекта, и эффект сработал. Хана повернулась к нему и заинтересовано склонила голову на бок, складывая руки на груди. Она смотрела на молодого мужчину в ожидании, но старалась особо не показывать своего взыгравшего любопытства. — …тем более я хочу устроить новогоднюю секс-вечеринку, где вы сможете заработать большие деньги, — губы Квона медленно растянулись в лукавой улыбке. — Я ведь говорил, что обзавелся нужными связями. Будет много народу, а значит, много клиентов, на которых вы сможете срубить бабло. Ну и я, разумеется. Хана прищурилась и, повернув голову в сторону, усмехнулась. Жадность защекотала её, ведь желание как следует заработать не было ей чуждо, но и недоверие к Джиёну пока не собиралось никуда уходить. Нет, думала она, не могло быть всё настолько просто, наверняка где-то скрывался подвох, и самым простым путём, чтобы отыскать его, было спросить напрямую, что она и сделала. — Никаких подводных камней, — безбожно врал прямо в глаза Хане Джиён. — Всего лишь нужно перетрахаться с кучей мужиков, а быть может, даже и женщин, за бабки, как вы и привыкли это делать. — И почему я тебе не верю? Джиён улыбнулся и покачал головой. Он откровенно бесился с упёртости Ли Ханы и раздражался всякий раз, когда натыкался на выстроенные ею преграды. Кем она себя возомнила? Великой куртизанкой, у ног которой ползают сотни мужиков со вставшими членами и стекающей изо рта слюной? Она была самой обычной привокзальной швалью, а выделывалась так, словно только что вышла из королевского дворца. Но Джиён знал, почему Хана так себя вела. Потому что знала, что нужна ему. — Ну хорошо, дело твоё, — встав с кресла сказал Джиён и едва удержался от улыбки, когда увидел промелькнувшую тень замешательства на лице Ханы. — Ломиться в запертые двери я не собираюсь. И только парень двинулся на выход, как его перехватила женская рука. Девушка сжала пальцами предплечье Джиёна, заставив того обернуться к ней. Улыбаясь, Квон выгнул правую бровь и остановился. Теперь он смотрел на Хану в ожидании. Как же легко было манипулировать людьми, когда дело касалось больших денег… — У меня есть время подумать? — спросила Хана, стараясь не терять остатки разбросанной по полу гордости, на которую наступал Квон грязными ботиками. — Если согласишься, приходи в пятницу вечером в мой клуб. Буду считать это за «да», — хмыкнул Джиён и, освободившись от хватки Ли, вышел из её квартиры, хлопнув дверью.***
Сора сидела на диване и слушала, как в ванной шумит вода. Юнги снова пропадал в забегаловке, а Чонгук снова пропадал в объятиях влюблённой в него девушки, после которых принимал душ, чтобы освежиться. Он, как и Сора, не успел заметить, в какой момент они стали любовниками. После того случая в спальне девушки Чон стал регулярно захаживать домой к лучшему другу, чтобы порезвиться с его младшей сестрёнкой. Они занимались петтингом, оральным сексом, могли просто валяться и целоваться, сплетаясь телами, но ни Чонгук, ни Сора пока что не решались зайти дальше, как и заговорить о возникших между ними чувствах. Чонгук до конца не мог понять, что же он испытывал по отношению к девушке, а разбираться и копаться в душе и сердце он не привык – он привык к тому, что любили его, хотели его, мечтали о нём, а он лишь наслаждался оказанным вниманием и пользовался тряпичными куклами в своих целях. В какой-то момент ему стало интересно, а любил ли он когда-нибудь по-настоящему? Чтобы быть готовым отдать жизнь за человека, сделать всё ради его блага, поступиться собственными принципами и меняться, если того требовали отношения… Нет, навряд ли. Купаясь в женских сердцах, он не был готов отдать своё, даже поделиться крошечной его частичкой. Чонгук брал и не давал взамен, но тогда почему его так влекло к этой девчонке, Мин Соре? Почему он улыбался всякий раз, когда шёл к ней домой? Быть может, его просто прикалывало играться с ней, ведь мы можем любить игрушки. В руках Соры находился её дневник, куда ей всё-таки удалось записать все свои мысли. Она поймала вдохновение и, довольная собой, выплескивала на бумагу всё то, что копилось в её голове, но почему-то даже это не помогало освободиться от морального груза. Испытываемые ею чувства сдавливали, не давая продохнуть, и усиливали нажим по ночам. Они настолько давили на Сору, что из неё лились горячие и солёные слезы прямо на подушку, которая всё ещё пахла Чонгуком. В этих грёбаных чувствах невозможно разобраться. В тот момент, когда шум воды прекратился, входная дверь хлопнула, и на пороге появился Юнги. По привычке бросив обувь в угол коридора, он на секунду замер и обернулся. Что-то было не так, и причиной его смущения стала чужая пара мужских ботинок, которые аккуратно стояли возле стены. И пока он смотрел на них, соображая, Сора подорвалась с места, спрятала дневник под подушку и только сейчас опомнилась – на ней была футболка Чонгука. Как пойманный с поличным воришка, девушка заметалась по комнате, пока не встретилась с леденящими душу глазами старшего брата. Юнги стоял в дверном проходе и сверлил взглядом сестру, который поначалу задержался на её лице, а потом спустился ниже, на донельзя знакомую футболку с изображением Дэвида Боуи. — Малыш, сделаешь мне кофе? Такого же крепкого, как мои объятия, — засмеялся выходящий из ванной комнаты Чонгук, но его улыбка тут же стёрлась с лица, когда он увидел Юнги. Чонгук был в одних трусах и вытирал мокрые волосы, прилипшие к его лицу, полотенцем. Такая картина явно не понравилась Мину, у которого от злости заходили желваки, а пальцы туго сжались в кулаки. Чон понимал, что нужно исправлять ситуацию, пока она не попала на страницы уголовного кодекса. Улыбнувшись, вышедший из душа Аполлон в трусах сделал шаг вперёд и примирительно улыбнулся. — Представляешь, у нас дома воду отключили, — как ни в чём не бывало, Чонгук продолжил вытираться махровым полотенцем. — Да, — подхватила Сора, с трудом отрывая взгляд от накаченного тела Чона, чтобы посмотреть на брата, — поэтому я позволила Чонгуку помыться у нас. Ты же не против? Юнги сам не понимал, какие силы привязали его к столбу, чтобы не наброситься на сестру и лучшего друга, которые держали его за тупого мудака, не умеющего сложить два плюс два. Полуголый Чонгук, выходящий из ванной и флиртующий с Сорой, которая была одета в его футболку. Ну чем не сцена из тупого сериала, по сюжету которого рогатый муж застукал любимую жёнушку наедине с любовником? Только вот Юнги и Сора не были мужем и женой – они были братом и сестрой. Мин опустил голову, злостно усмехнулся, прикрыв глаза, и не спеша прошёл в гостиную. Теперь он мог ближе разглядеть Сору, которая выглядела слишком напуганной для девушки, которой нечего скрывать, и уж слишком непринуждённый вид Чонгука говорил лучше любых слов. — Я же запретил тебе приближаться к моей сестре… — процедил Юнги, не переставая смотреть в глаза Соре. — Я и не приближаюсь, чувак. Видишь, я стою на месте, — заулыбался Чонгук, вызывая ещё большее раздражение со стороны друга. — Как же ты заебал со своими тупыми шутками… — Юнги медленно повёл головой и повернулся в сторону брюнета. — Ещё раз спрашиваю. Что ты здесь, блять, делаешь? — Юнги, он же сказал… — Сора потянулась рукой к брату, но тот бросил на неё такой колкий взгляд, что девчушка сжалась и не решилась продолжить. — Юнги. — Ты вообще рот свой закрой, мелочь! — рявкнул на сестру брат. — Я же тебе говорил, чтобы ты не связывалась с ним! Что, слёз мало пролила за свою жизнь? Ещё захотелось? Глаза Соры и правда наполнились влагой. Ей не хотелось плакать при двух парнях, но одна слезинка невольно скатилась по её щеке. Девушка быстро смахнула её и, протиснувшись боком между братом и диваном, ушла к себе в комнату, громко хлопнув дверью. Юнги понял, что переборщил и, устало выдохнув, тяжело сел на диван. Он знал, что рано или поздно это случится. Влюблённая Сора не сможет устоять перед Чонгуком, который, в свою очередь, не сможет устоять перед очередной юбкой, только вот эта юбка принадлежала Юнги. Он не хотели ни с кем ею делиться, и лишь от одной мысли, что они трахались, хотелось выть и метаться из угла в угол. Чонгук ещё немного постоял, проверяя обстановку, и хотя атмосферу в комнате можно было потрогать рукой и обжечься, он рискнул подойти к Юнги и сесть рядом с ним. Чон был готов получить по морде и уже приготовился обороняться, но секунды шли, а Мин продолжал оставаться неподвижным. Бомба замедленного действия? — Слушай, друг… Я понимаю, она твоя сестра, и всё такое, но пойми, что она не твоя собственность, и ей одной решать, с кем быть, — как можно спокойнее начал Чонгук. — Мы не делали ничего плохого, поверь, и если тебя это успокоит, Сора до сих пор девственница. Юнги поморщился и закрыл лицо, которое исказила гримаса отвращения, руками. Этот разговор не приносил ему совершенно никакого удовольствия, но по какой-то причине он молчал и продолжал слушать. — Она мне нравится, правда. Сора хорошая девушка, и я не собираюсь делать ей больно, даже в мыслях не было. — Какой же ты тупой болван, — Юнги посмотрел на Чонгука. — Или блефуешь? Она любит тебя, чёрт дери, и уже наверняка придумывает имена для ваших будущих детей. Ты даёшь ей надежду, но в итоге оставишь с разбитым сердцем. Сука, я же предупреждал, чтобы ты не лез к Соре. Ты можешь трахать кого угодно, спать с кем попало, но она моя сестра. Моя сестра. У тебя хоть капля уважения есть? Или вся твоя жизнь сосредоточена в штанах, а в голове сплошное дерьмо? Юнги резко встал с дивана и хотел выйти на улицу, но его остановил Чонгук, который догнал его за два больших шага и развернул к себе. Чон хотел многое сказать своему другу, но не успел, так как его кулак слишком быстро впечатался в челюсть героя-любовника. Они оба едва удержались на ногах, сохраняя равновесие, чтобы не упасть. Согнувшись пополам, Чонгук прижался рукой к ушибленному месту, проверяя, не сломалась ли челюсть, но боль была такая, что часть лица онемела, и невозможно было понять, насколько серьёзным оказался удар. Юнги с презрением смотрел на друга, мечтая врезать ему ещё раз, но сдерживал порывы собственной ярости. — Знаешь… — Чонгук медленно выпрямился, хрустнул шеей и, всё ещё держась за лицо, встал вплотную к Мину, глядя ему прямо в глаза. — Разберись в своих чувствах к Соре. Кто ты ей? Брат? Папочка? Парень? — Что ты сказал?! — Юнги толкнул Чона в грудь, наступая на него. — Я лишь забочусь о своей сестре, потому что больше у меня никого нет, как и у неё, а ты видишь в ней очередную игрушку, с которой можно порезвиться. Что, и в неё свой член хочешь запихнуть? Самолюбие не даёт покоя? Как же так, девушка, в которой ещё не побывал Чон Чонгук, мать его! Отъебись от моей сестры, иначе добром это не кончится. Чонгук заулыбался, качая головой. Он сложил руки на бёдрах и стал внимательно смотреть на Юнги, который кипел, словно чайник на плите. Ещё немного, и забрызжет кипяток. — А что, хочешь первым запихнуть? — выплюнул Чонгук, прекратив улыбаться. — Уж слишком сильно ты заботишься о своей сестрёнке… Силы, доколе державшие Юнги возле столба, испарились, как по щелчку пальца, и он кинулся на Чонгука, повалив того на пол. Между парнями завязалась серьёзная драка. Они колотили друг друга кулаками, шипели и матерились себе под нос, спуская все тормоза. Юнги поверить не мог, что его лучший друг осмелился ляпнуть ему в лицо такую херню. Но, быть может, его так задели слова Чона как раз-таки потому, что это было правдой? От этого Мин становился лишь злее и всё отчаянней бил Чонгука везде, куда попадали его кулаки, но Чон оказался сильнее: опрокинув друга на спину, он забрался на него и так ударил его по животу, что тот согнулся пополам и издал то ли стон, то ли крик. — Блять… Твою мать… — на секунду Мин выпучил глаза, но тут же зажмурился обратно, хватаясь за живот. Сидящий на Юнги Чонгук опомнился и помотал головой, будто покидая образ рассвирепевшего зверя, коим на самом деле был его друг. Видя, как больно Юнги, Чонгук осторожно слез с него и внимательно осмотрел его худощавое тело, которое приняло щедрую порцию ударов. Больно, да, но жить будет, так что не страшно. — Извини… — проговорил Чонгук. — Но ты сам нарвался! — Да пошёл ты, говнюк. Юнги кое-как поднялся на ноги и, шатаясь и держась за живот, поплёлся на кухню, где налил себе стакан воды из-под крана и грузно уселся за стол, с шумом двигая стулом. Он сделал три больших глотка и кинул пустой стакан в раковину, наплевав на то, что может разбить его. Было бы к счастью, хули… — Ты сказал, что у Соры кроме тебя никого нет… — начал Чонгук, вставая на ноги, — но ты ошибаешься, теперь у неё есть я. Под пристальным взором Юнги парень зашёл в ванную, надел носки, штаны и, вернувшись в комнату, набросил на голый торс осеннюю куртку и застегнулся. Мин удивлённо прошёлся по нему взглядом, на что Чонгук бросил «За счёт заведения», намекая на свою футболку, которая в данный момент была надета на Соре, и вышел из дома, предварительно обувшись. — Как же… Так я тебе её и отдал… — проговорил себе под нос Юнги, глядя на закрытую дверь комнаты Соры, и имел он ввиду далеко не футболку.***
Пятничными вечерами молодёжь особо любила бывать в «Красном Ангеле». Подросткам, школьникам и студентам, нравился дешёвый алкоголь – дрянь редкостная, зато не грабит кошелёк, и нравилось танцевать до самого утра, пока часы не пробьют 5 часов – время, когда ночной клуб закрывался и молодые люди разбредались по домам не под ремиксы местного ди-джея, а под пение ранних пташек. В один из таких вечеров Джиён выпивал за барной стойкой вместе с Сынхёном и Им Лан, которая всё давно простила и забыла и услужливо обслуживала клиентов, параллельно составляя компанию боссу и его лучшему другу-компаньону по совместительству. В клубе громко играла музыка, из-за которой людям приходилось разговаривать в разы громче обычного, поэтому Джиён старательно перекрикивал очередной трек Benny Benassi*, рассказывая Сынхёну о своих встречах с Джали и Ханой. — Ну и что думаешь? Они придут? — спросил как можно громче Чхве, крутя пальцами рюмку с текилой. — Как миленькие, — усмехнулся Джиён, качая головой. — Эти привокзальные шлюхи никому не нужны, кроме меня, и они это прекрасно понимают. Кто им ещё предложит работать в столь тепличных условиях? Квон развёл руки в стороны и обвёл ими по воздуху, демонстрируя масштабы своего клуба. Да, неидеально, да, не luxury или vip вариант, но всяко лучше, чем морозить жопу в колготках в сеточку на холоде. Парень был уверен, что девицы охотно приползут к его ногам и согласятся на предложение поработать вместе. И так оно и случилось.***
Во втором часу ночи, когда изрядно подвыпившая официантка Им Лан зажималась со своим таким же пьяным начальником, поглядывая в сторону и Сынхёна, который позволял себе глазами оценивать все прелести женской фигурки, но не решался на большее, ибо лавры были отданы его другу, в клуб заявилась Ли Хана. Стоя на пороге заведения, она чувствовала себя крайне паршиво. Пришла унижаться ради денег? Сама ведь выёживалась вся из себя перед Джиёном, а теперь прискакала, чтобы попроситься на ручки. Больше всего её выводил тот факт, что она пришла сюда одна, без так называемой группы поддержки. Другие девочки решили, что нет смысла ходить в «Ангел» толпой – Хане они доверяют и знают, что она самостоятельно вполне может справиться с переговорами насчёт будущего сотрудничества. А упёртая и эмоциональная Джали вообще заявила, что не желает переступать порог места, где была убита их коллега и подруга, из-за предрассудков и суеверий. Мол, боится. Хана закатила глаза на поведение и слова девушки и сказала, что рано или поздно ей всё равно придётся зайти в клуб, потому что они, мать вашу, будут непосредственно там работать, но Джали была непреклонна. И теперь Хана, сжимая ремешок красной сумки, стояла на последней ступеньке, ведущей в основное помещение, где тусовалась молодёжь, и решалась заявить о себе. Джиён наверняка обольёт её кучей зловонного сарказма, натянет гаденькую улыбочку и раскроет свои руки в притворных приветливых объятиях, ведь он заранее знал, что Ли Хана ни за что не откажется и сама приползёт к его ногам. И так оно и случилось. Вобрав в лёгкие побольше воздуха, Хана шагнула вперёд и тут же оказалась в бесперебойно движущейся толпе, подвластной мощным битам очередной долбёжки**, давящей на мозги и растекающейся пульсациями по всему телу. Танцующие и снующие туда-сюда люди мерцали перед её глазами в неоне и ярких вспышках света. Пока она выискивала Джиёна, её несколько раз успели толкнуть и едва не облили дешёвым пойлом. Впрочем, ей не привыкать к дерьмовому обществу и дерьмовым местам, ибо она сама непосредственная часть всего этого дерьма. Чем она лучше пьяной и ни о чём не думающей молодёжи не из самых приличных семей? Она торговала собой на вокзале и жила в убогой квартире, и в последнее время ей казалось, что Бог махнул на неё рукой. К чему Ему обращать внимание на очередную букашку? Проще либо раздавить, либо делать вид, что её не существует. Но Хана упорно продолжала играть в имитацию жизни и надеяться, что когда-нибудь фортуна повернётся к ней лицом, а не тем местом, которым зарабатывали на хлеб куртизанки. Сынхён рассказывал совершенно не смешную трезвому человеку шутку, но им, пьяным вусмерть, зашло. Джиён хохотал вместе с Лан, которая висла у него на шее и постоянно лезла целоваться. Ей снова было хорошо. Она не хотела вспоминать, как начальник, в данный момент лапающий её зад, не так давно сначала пригласил её исключительно ради секса, а потом с позором выставил за дверь, так ничего и не объяснив. Но сейчас Лан было плевать. Она наслаждалась обществом двух молодых и привлекательных мужчин, заведомо понимая, что получает как удовольствие, так и выгоду, ведь кто ж её уволит, раз она такая прикольная? Им уже давно осознала, что впредь ей никогда не подобрать крупицы утерянного достоинства, которое распалось на части, словно хрупкое жемчужное ожерелье. Она пошла ва-банк, забив на всё и всех. Быть может, так и нужно было жить? Не париться и не забивать голову чепухой, ведь так действительно становилось легче. — Слушай, как-то скучно становится… — протянул Сынхён, глядя на то, как Джиён гладит рукой округлое бедро Им Лан, так и норовя забраться ей под юбку. — Пойду найду себе спутницу на ночь. Не только же тебе наслаждаться женским обществом, сукин ты сын! — Вообще-то, я девушка свободная, — Лан засмеялась и, взмахнув волосами, переложила их на одно плечо, — и ты мне нравишься, Сынхён! — Вообще-то, — спародировав девушку сказал Джиён, глядя на неё. Он прижал Лан к себе как можно плотнее и укусил её за нижнюю губу, смазано целуя, — на эту ночь ты занята. Мною. Заулыбавшись, Чхве повернулся корпусом в сторону танцпола, чтобы окинуть взглядом всех присутствующих представительниц женского пола, как вдруг его внимание привлекла одна больно знакомая персона. Густая копна крашеных волос, вызывающий макияж и мудрые глаза, слишком ярко контрастирующие с образом шлюхи. Хотя кто, как не они, по-настоящему знали жизнь со всей её подноготной? Точно, это же Ли Хана – осенило Сынхёна, и он дёрнул за рукав Джиёна, который развратно целовался с Им Лан и лапал её везде, где только можно. Ещё чуть-чуть, и он завалит официантку на барную стойку и трахнет у всех на глазах. — Смотри, кто пришёл! — крикнул на ухо друга Чхве, кивком головы указывая на стоящую посреди толпы куртизанку. — Пойдёшь к ней? Оторвавшись от Лан, Джиён посмотрел туда, куда указывал Сынхён, и не смог удержаться от самодовольной улыбки. Буквально на днях Хана строила из себя непреступную королеву бензоколонки, а сейчас уже стояла в паре метрах от него, на всё согласная. Квон даже позволил себе засмеяться и опрокинуть ещё одну рюмку. — Спутница на ночь сама тебя нашла, друг, — всё ещё посмеиваясь, Джиён хлопнул Сынхёна по плечу, а затем поднял руку вверх и вперил лукавый взгляд на Хану, стараясь сделать всё, чтобы она его заметила. Увидев знаки внимания к своей персоне, Хана посмотрела сначала на улыбающегося ей Джиёна, после на стоящую рядом с ним девушку и в конце перевела взгляд на ещё одного парня, который был ей знаком. Наверняка один из дружков Квона, которого она когда-то видела. Ли прочистила горло, собрала волю в кулак и, стараясь сохранять спокойствие, протиснулась сквозь толчею к тому, который подзывал её, как послушную собачонку. Не хватало только ошейника и поводка… Но Хана была уверена, что и эти атрибуты ей вскоре вручат на руки. — Я так понимаю, «да»? — спросил Джиён, когда Хана остановилась рядом с ним. — Мы же договорились… — ответила она, наблюдая, как совсем молодая девчонка жмётся к Джиёну, держа ладонь у него на бедре, поближе к паху, и опьянённо улыбается – то ли от выпитого алкоголя, то ли от чувств. — Ты сделала правильный выбор, детка, мудрое решение, — по-пророчески заявил Квон, вручая Ли стопку а он и не знал чего именно. — Выпей и расслабься. Кстати, это Сынхён, помнишь его? Хана посмотрела на парня, сидящего напротив Джиёна, и попыталась вспомнить, где могла видеть его лицо, которое было ей знакомо, и она вспомнила – один из дружков Квона. Третий, что убил Ёсыль, отправился в мир иной по собственной воле. Так, по крайней мере, рассказала Джали. Но Хана не спешила озвучивать свои мысли. Опустошив рюмку, в которой, как оказалось, была налита соджу, она с грохотом поставила её на барную стойку, повернулась к Сынхёну и, сложив руки на груди, осмотрела его с головы до ног изучающим взглядом. — Да, я вспомнила тебя. В очках тебе гораздо лучше, — подметила Ли, кивая самой себе, — солиднее выглядишь. Правда, не особо вписываешься в местную публику. — Сынхён у нас вообще интеллигентный юноша, — заулыбался Джиён, а после зарылся лицом в ямку между шеей и ключицей Лан, отчего та весело захихикала. Сынхён отреагировал на реплику лучшего друга сдержанной улыбкой, но ему стало приятно, когда девушка сделала ему комплимент. Бесплатно, а значит искренне, если учесть род её профессии. Так же без лишних слов Чхве наполнил опустевшую рюмку Ханы водкой, налил себе и предложил снова выпить. — За встречу и будущее сотрудничество, — уж слишком официально произнёс Сынхён, но смягчил тост более открытой улыбкой, и все четверо чокнулись. — Им Лан, официантка и друг Джиёна! Хана посмотрела на протянутую к ней женскую руку и невесомо пожала её. «Друг Джиёна»… Звучало абсурдно и смешно, поэтому Ли усмехнулась, скривив губы, покачала головой и подумала про себя, что наверняка они дружат телами, ибо сугубо духовных отношений между ними быть просто не могло. — А где остальные девочки? — спросил Сынхён. — Послали меня в качестве парламентёра… — вздохнула Хана. — Пришла унижаться и отдуваться за всех. Услышав слова Ли Ханы Джиён громко засмеялся и похлопал её по плечу, на что девушка бросила на него взгляд, полный возмущения, но промолчала и лишь отодвинулась в сторону, ближе к Сынхёну, который не упустил возможность обнять куртизанку и слегка прижать её к себе. Вроде и не пристает, не навязывается, а всё равно у Ханы возникало чувство, что ею хотят по привычке воспользоваться. — Ладно тебе, какое нахрен унижение?! — громко протянул пьяный Джиён. — Мы заключаем сделку на взаимовыгодных условиях. Вы трахаетесь, я плачу. Всё честно! Кстати, ты сегодня работаешь или так, просто пришла? Казалось бы, банальный для проститутки вопрос, но отчего-то именно в данную минуту он так задел Хану, что та сжала кулаки, которыми хотела заехать Джиёну по роже – за всё, не только за крайне бестактный вопрос прямо в лоб. Ведь он лишил её постоянной работы и мужчины, которого она болезненно любила. Проститутки ведь тоже способны на настоящую любовь? Они ведь достойны этого светлого чувства? Только вот на первый взгляд светлое чувство таило в себе слишком много мрачных сторон, которые редко могут сделать человека счастливым на долгое время, ведь любовь – это когда хорошим людям плохо ©. — Я так, просто пришла, — ответила фразой Джиёна Хана, стараясь не обращать внимания на то, как рука Сынхёна скользит по её талии, спускается на поясницу, бедро и завершает свой маршрут по изгибам женского тела на выпуклой заднице, нежно поглаживая округлость. — И, наверное, уже пойду. — Ну как же? — наигранно обиделся Сынхён, сжав пальцами зад Ли. Он толчком заставил девушку прижаться к нему, опалил её лицо горячим дыханием, в котором отчётливо чувствовался крепкий запах алкоголя (Хане даже показалось, что если рядом зажечь спичку, то вспыхнет пламя), и мазнул лёгким, но мокрым поцелуем по щеке. — Я думал, мы вместе проведём эту ночь… Если дело в деньгах, я готов заплатить. Чхве даже полез за кошельком, который находился в заднем кармане его штанов, и едва не свалился с высокой табуретки. Благо он успел зацепиться за барную стойку, а две пары рук напротив синхронно подхватили его и помогли усесться обратно. «Я в норме, норме», — заплетающимся языком проговорил Сынхён и засмеялся. — Деньги тут не при чём, я… я не на работе, — вздохнула Хана. — Хана, оставайся! — Лан подскочила к девушке, взяла её под руку и озорно улыбнулась. — Смотри, какие мужчины хотят составить нам компанию. Будет весело! Выпьем, потанцуем, поболтаем… Хана посмотрела на беззаботную и сияющую Им Лан, которая явно питала чувства сильной симпатии к своему подонку-начальнику, на Джиёна, которого распирало от самолюбия и гордости, ведь он добился желаемого, на Сынхёна, у которого перед глазами так и стояла сцена, где он нагибает Ли и вставляет в неё свой вставший член, и подумала, что это явно не та компания, в которой она хочет провести остаток ночи. Она действительно была не на работе, так что притворно улыбаться, наигранно веселиться и отсасывать всем подряд она не собиралась – наулыбалась, навеселилась и насосалась вдоволь за свою жизнь. — Нет, я поеду домой, — Хана высвободилась из объятий Лан, дёргая губы в жалкой попытке улыбнуться. — Я приехала сообщить Джиёну о нашем с девочками решении, так что моя миссия завершена. — И охота тебе торчать в той дыре? — махнул рукой Джиён, намекая на убогую квартиру Ли. Парень хмыкнул и с презрением покосился куда-то в сторону, а после посмотрел на проститутку. — Зависни тут, с нами! Но Хана отрицательно помотала головой и, стерпев влажный чмок в уголок губ от официантки, развернулась и скрылась в танцующей толпе, чтобы выйти из этого чёртового ночного клуба. В последнее время она стала сама не своя – будто что-то обломалось внутри, и она продолжала играть в имитацию жизни, делая что-то механически, но без души.***
Юнги битый час решался войти в комнату сестры, но никак не мог найти необходимую порцию смелости. После того, как он увидел Сору и Чонгука вдвоём, в таком виде, словно они только что вылезли из постели, у него перед глазами появилась пелена. Ревность обожгла сердце, а злость пронзила его грудную клетку раскалённым копьём. Появилось дикое желание придушить этого засранца, который посмел протянуть ручонки к его маленькой сестре, а потом и её заодно, но где-то в глубине души, где маячили остатки логики, Юнги понимал, что Сора, в общем-то, уже не «маленькая сестра», а повзрослевшая девушка, возраст которой предполагает влечение к симпатичным парням в её окружении. «Но я ведь тоже симпатичный? И тоже парень?», — спрашивал себя Мин, а потом одёргивал поток до ужаса неправильных мыслей. Потоптавшись возле спальни Соры, Юнги закрыл глаза, покачал головой и, собрав волю в кулак, постучался и распахнул дверь. Его сестра тихо-мирно лежала на кровати, спрятавшись под одеялом. В таком виде она казалась Юнги крошечным комочком, который он хотел прижать к себе, спрятав от всего мира, и никогда не отпускать. Просто ему было страшно, что кто-то сделает ей больно. Родители мучали её каждый день, и он постарался устранить эту проблему. — Сора? — тихо позвал Юнги, осторожно присаживаясь на край кровати. Девушка почувствовала, как матрац рядом с ней промялся, но не шелохнулась, продолжая делать вид, что спит, хотя лежать с закрытыми глазами становилось всё труднее, особенно когда рядом находился родной и любимый старший брат. — Я понимаю, ты злишься на меня, возможно, даже ненавидишь, но я… чёрт, я беспокоюсь за тебя, — положив ладонь на скрытое под одеялом плечо Соры произнёс Юнги. — Мы одна семья. Терпение девушки лопнуло. Сбросив тёплую и тяжёлую ткань со своего тела, она села на кровати и в упор посмотрела на старшего брата, поймав на его лице удивление, смешанное с сожалением. С минуту она разглядывала его глаза, лоб, нос, подбородок, линию челюсти, губы,… к которым приблизилась и мягко поцеловала. Аккуратно и почти невесомо. Юнги впал в самый настоящий ступор, его снова прошибло насквозь разрядом тока, только на этот раз хотелось схватить Сору, не чтобы задушить, а чтобы прижать к себе и поцеловать в ответ крепко-крепко, но он сдержался и лишь взял сестру за запястье, обхватив его пальцами. Какое же оно было тонкое и хрупкое. — Я люблю тебя, Юнги, очень люблю, но пойми, — Сора совсем чуть-чуть отстранилась от брата и заглянула в карие глаза напротив, в которых она видела себя, — я уже не маленький ребёнок и я не твоя собственность. Чонгук, он… — девушка замялась, прочистила горло и, опустив голову, убрала прядь волос за ухо, — он мне очень нравится, и мне приятно проводить с ним время. Между нами нет разврата и грязи, просто мы наслаждаемся друг другом, вот и всё. — Но ты же понимаешь, что рано или поздно он наиграется и оставит тебя? — Юнги нахмурился, сдвинув брови, между которыми образовалась складка. Он обхватил пальцами подбородок Соры и заставил посмотреть на себя. — Ты совсем ничего не знаешь о любви, маленькая… — Но когда-то я ведь должна узнать, — более громким голосом ответила Мин Сора. Она не отворачивалась от брата и послушно на него смотрела. — Я уже узнаю. Юнги покачал головой и отпустил сестру. Она не до конца понимала, что он пытался до неё донести, или же не хотела понимать. Он решил больше не давить на Сору и пришёл к выводу, что опыт должен быть опытом, и если она обожжётся, то больше не полезет пальцами к раскалённой сковородке. Парень кивнул, будто сам себе, встал с постели и прежде чем выйти из комнаты младшей сестры, обернулся и посмотрел на неё, держась за изгиб металлической ручки. — Надеюсь, ты познаешь любовь с лучших её сторон, потому что всё, что я знаю о любви, так это то, что любовь – это когда хорошим людям плохо. Под взглядом сестры, который сменился с любопытного на мрачный и грустный, Юнги вышел из её комнаты, оставляя Сору наедине с мыслями, которых теперь стало в разы больше.