…Вот только проститутки – они в любовь верят. Тихонечко, никому не говоря, но верят. Мечтают, что есть что-то, кроме потных толстых мужиков, которым требуется секс за деньги. Мечтают и боятся в это поверить. © Сергей Лукьяненко – «Черновик»
***
Джиён направился по адресу, который ему озвучил педик-извращенец с вокзала. Это оказалось не так далеко от вокзала, так что парень решил прогуляться пешком: ближайшая от дома проститутки станция метро была ему знакома, а найти нужную улицу и номер дома не представлялось задачей шибко сложной. Замотавшись поплотнее в шарф и спрятав руки в тёплых карманах пальто Джиён ускорил шаг и молился про себя, чтобы девчонка была дома, ибо перспектива простоять на улице под дверью ночной бабочки не казалась слишком романтичной. Наоборот, она была сродни унижению, а унижаться Джиён не любил и не мог, даже под страхом смерти на это не пошёл бы. Пока Джиён шёл в сторону дома, где проживала привокзальная куртизанка, он в очередной раз придался размышлениям о жизни. Ему было любопытно, куда же его заведёт такими темпами судьба. Ярко вспыхнувшие звёзды обычно быстро гасли, и это настораживало. Рано или поздно к нему в руки попадёт счёт, оплаты которого не избежать, и он будет вынужден опустошить кошелёк. Но, как Джиён любил себя успокаивать, к чему мучиться и переживать одно и то же дважды? Вот когда наступит судный день, тогда он и поплачет, а пока нужно крутиться, вертеться и использовать любую возможность, лишь бы успеть выжать из этой жизни по максимуму. И ведь нужно было что-то решать с его клубом… Неизвестность пугала Джиёна. Сколько он будет ещё закрыт? Сколько времени он потеряет зря? Было бы хорошо забрать брошенных на произвол судьбы девочек себе и запихнуть их в «Ангел», чтобы наваривать прибыль, а там и дилеры с товаром подоспеют. Джиён настолько размечтался, что вновь вернулся мыслями к секс-вечеринке, которую так хотел организовать под Новый год: куча снегурочек без трусиков, эльфиек в мини-платьицах и Санта Клаус с мешком конфет, но не для детей, а с неба сыплется нескончаемый дождь из денег… Джиён так хотел воплотить эту мечту в реальность, и помочь ему могли его новые связи, а именно Нана Ямамото. Только вот захочет ли она в очередной раз помогать парнишке, который, по сути, для неё никто? Здесь была нужна интересная мотивация, весомый повод, и Квон его уже давно нашёл – осталось лишь вновь открыться.***
Район, в котором проживала зарабатывающая на жизнь путём продажи собственного тела девица, оказался не таким ужасным, как себе его представлял Квон Джиён. Да, бедно, но не гадко. Это место было похоже на то, где сам Джиён снимал квартиру и откуда он так мечтал свалить. Пока парень искал нужный дом, он успел заметить, что здесь проживало в основном пожилое поколение, что говорило о безопасности района, ибо никаких подозрительных личностей в спортивных костюмах с бутылками алкоголя в руках он не заметил. Интересно, знали ли соседи, чем занималась девушка, проживающая в доме номер 14, напротив которого как раз и остановился Джиён? Взглядом парень нашёл звонок и нажал на него. Раздалась короткая, но приятная мелодия, после которой послышался глухой шум, означающий, что в доме кто-то есть. «Хоть не зря тащился сюда», – с облегчением подумал Квон, и тут дверь открылась. Сказать, что парень удивился, – не сказать ничего, ибо масштабы его шока достигли размеров вселенной. Джиён не смог подавить удивление и уставился на вышедшую к нему мулатку. Девушка находилась в идентичном состоянии, увидев, кто к ней пожаловал. Они бы и дальше стояли друг напротив друга, как два тупых барана, если бы не реакция хозяйки дома. — Твою мать, Джиён, ты, козёл! Что тебе нужно от меня?! — громко с акцентом затараторила она, как итальянская женщина, перекидывающаяся фразами с соседкой из противоположного дома, развешивая на верёвке бельё. — Если ты пришёл мстить, я тебя убью первая! — Успокойся, Джали, я пришёл поговорить, — Джиён сделал шаг вперёд, желая войти в дом, но девушка схватила длинный металлический рожок для обуви, стоящий у неё в коридоре, и пригрозила им молодому мужчине. — Эй-эй, ты чего? — Убирайся, убийца! — разгорячённая Джали наотрез отказывалась впускать Джиёна в дом. — Да подожди ты, не ори, дай мне сказать! — теперь настала очередь парня повышать голос. Он осмотрелся по сторонам, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет, и продолжил. — У меня нет оружия, видишь? В отличие от тебя, детка, — Джиён пальцем указал на увесистый предмет в женской руке, — так что это я должен тебя бояться, а не ты меня. Я действительно пришёл с миром и хочу поговорить с тобой. Джали немного успокоилась и опустила рожок, но позволить Джиёну войти в дом всё ещё не решалась. Она смотрела на него взглядом, полным ненависти, как супруга, к которой пытался вернуться изменивший муженёк. — Кто тебе дал мой адрес? — спросила она. — Один из твоих клиентов. — Предатель… Тьфу! Все вы, мужики, трепло! — Джали встряхнула головой, и её пышные кудрявые пряди отпружинили. Сложив руки на груди, она смерила Квона теперь уже изучающим взглядом и громко хмыкнула. — Даже если ты меня убьёшь, смерть моя не будет напрасной! Я воссоединюсь на небесах с Ёсыль, и мы будем приходить к тебе и твоим дружкам в самых страшных кошмарах! — На небесах ты встретишь не только Ёсыль, но и того, кто её убил, — Джиён криво улыбнулся, когда заметил реакцию на лице девушки. — Ёнбэ умер от передоза. — Отличная новость, так этому подонку и надо! — Джали высунулась из-за двери и посмотрела на серое небо, сквозь которое едва заметно светило солнце. — Надеюсь, Бог тебя покарал! — Тогда надо смотреть ниже, детка, — Квон кивнул на землю, намекая на ад, а потом снова посмотрел на мулатку. — Ну так что, впустишь меня, или мы до ночи будем собачиться тут? Джали потопталась на месте, борясь сама с собой, но всё-таки уступила гостю и отошла в сторону, открывая дверь шире, тем самым жестом приглашая Джиёна войти, и когда парень ступил ногой на порог дома, девушка резко подняла рожок и упёрлась им в мужскую щёку. — Я буду внимательно следить за тобой, убийца. — Полегче, малышка, меня лучше не злить, — Джиён ответил Джали холодным взглядом и пальцем отвёл от себя предмет девичьей обороны, — и убери эту херню от моего лица. Боюсь прыщами покрыться. На удивление Квона внутри дома Джали было чисто и прибрано. Места было мало, но зачем одинокой куртизанке размеры дворца? Крошечный коридорчик, где едва помещалась сама Джали (что уж говорить о Джиёне, который корячился, снимая одежду и обувь), почти кукольная кухня со светлой мебелью, дверь, ведущая в ванную комнату, и спальня. Парень бегло осмотрелся и сразу представил, как девушка принимает здесь посетителей. Интересно, им удобно трахаться в домике для Барби? Джали, одетая в чёрный струящийся халат, провела своего гостя на кухню, указала на один из двух свободных стульев, села за стол сама и, забросив ногу на ногу и обняв одной рукой спинку стула, внимательно посмотрела на Джиёна, который в этот момент думал, а все ли важные переговоры случаются на кухнях? — Я внимательно тебя слушаю, — произнесла девушка. — О чём ты хотел поговорить со мной? Джиён отодвинул стул, сел на него и, сложив руки на столе, склонил голову на бок, взглядом изучая лицо Джали. Судьба дважды столкнула их друг с другом, и парню хотелось верить, что неслучайно. Ведь не просто так именно Джали одна из первых работала у него и сейчас появилась в его жизни снова. И вообще Джиёну хотелось верить в некие закономерности вселенной. — Вы ушли с вокзала, так ведь? — спросил Джиён. — Да, ушли, — ответила Джали, гордо подняв голову. — И ты знаешь причину. Самостоятельно торговать трудно, слишком высок уровень конкуренции и опасности. Если ты без защиты, без крыши над головой, тебя либо затопчут другие девочки, либо ты окажешься лицом к лицу с безнаказанностью со стороны клиента. Тебя будут избивать, унижать, втаптывать в грязь, но никто с этим ничего не сделает. Кому нужна левая проститутка? Именно поэтому каждая из нас мечтает попасть под надёжное крыло. Бо был хоть и жестоким ублюдком, от которого хотелось сбежать, но он защищал… Да, были перегибы, на которые он закрывал глаза ради бабок, но до крайностей не доходило. Каждый день я молилась, чтобы он сдох, и когда это случилось, я не обрадовалась, а испугалась, потому что мы оказались брошены. — Хана тоже ушла? — Мы все сейчас стараемся принимать на дому. У кого-то есть возможность, у кого-то, к сожалению, нет… — Джали, обняв себя руками, повернула голову, демонстрируя гостю свой профиль, и посмотрела в окно. — Мы привыкли так зарабатывать, и уходить в другие сферы кажется чем-то нереальным. — Но клиент всегда найдётся, верно? Будет спрос, будет и предложение, — непринуждённо предположил Джиён. — Мужчины платили и будут платить за любовь куртизанки, это ведь так легко и просто, ни к чему не обязывает. — Хороших клиентов, которые действительно готовы платить, нужно поискать. Этим и занимается сутенёр. А вы, — мулатка бросила грозный взгляд на парня, — нас его лишили. — Он сам нарвался, Джали, — Джиён ответил девушке столь же серьёзным взглядом. — Пришёл в мой клуб, разогнал клиентов, персонал, избил Сынхёна, меня… — Он пришёл к тебе не случайно, и ты это знаешь! — Джали вскочила на ноги. — Он пришёл мстить, это называется справедливость! — А я пришёл к тебе с предложением. Сядь и успокойся, — парень указал куртизанке на стул, намекая, чтобы она снова заняла своё место. — Вам ведь нужен новый вожак, верно? Как насчёт того, чтобы поработать на меня? Джали постояла ещё несколько секунд, а после медленно опустилась на стул, устраиваясь на нём с максимальным удобством. Она непрерывно смотрела на Джиёна, обдумывая то, что он сказал. Он ей не нравился, определённо, после того, что случилось с Ёсыль, но ведь не сам Джиён лично убил её, а его ненормальный дружок, который уже давно как кормит червей под землёй. Стоило ли соглашаться на предложение покровительства ещё молодого и не совсем опытного мужчины? Что у него было? Небольшой круг незрелой клиентуры да маленький клуб неподалёку от вокзала. Негусто, но… всё же лучше, чем ничего. Девушка пустилась в круговорот мыслей. Положительные стороны предложения смешались с отрицательными, но даже если она и согласится, то как на это среагируют остальные девочки? Джали не могла решать за всех, она не была главной. Вообще, главным был Бо, но теперь убитый сутенёр отправился по тому же пути, по которому пустили Ёнбэ, и если на то пошло, то сейчас окончательное решение могла принять Хана, ибо она имела статус и авторитет среди их кружка по интересам, как самая опытная, старшая и умная. — Об этом тебе лучше поговорить с Ханой, я ничего не решаю. — Но твоё мнение тоже будет учитываться, верно? — кивнул Джиён. — Да, но Хана… она главнее меня, и вообще разговаривай с ней! Мы прислушиваемся к её мнению, — повысила голос Джали. — Ладно, я поговорю с ней, — громко вздохнув, парень закатил глаза. — Дай мне её адрес. Джали выудила из выдвижного ящика кухонной столешницы липкие стикеры, на одном из которых быстро карандашом написала адрес, по которому проживала Хана, но прежде, чем отдать бумажку Джиёну, девушка застопорилась. Имела ли она право выдавать место проживания Ханы? Вдруг она обозлится на Джали и устроит ей разборки? Или отомстит? Нет, вряд ли, подумала мулатка, Хана не такая, она не станет кидаться на свою, если можно так выразиться, коллегу. Протянув листок с адресом Джиёну, Джали поджала губы и взволнованно посмотрела по сторонам. Если Хана даст добро, а к её мнению многие прислушивались, то Квон станет их новым папочкой. Радоваться или плакать? — Спасибо, — сдержанно поблагодарил Джиён, поднимаясь из-за стола. Парень наклонился к девушке и поцеловал её в уголок мягких, пухлых губ. Джали вспыхнула от возмущения, чем заставила Квона улыбнуться. — Я помню твой вкус. — Не нарывайся! — зашипела Джали и ткнула Джиёна пальцем в грудь, но тот перехватил ей руку и поцеловал запястье, вдыхая аромат Армани «Джио». — Хм, настоящие? — Один клиент занимается поставками парфюмерии. Сказал, что этот аромат мне очень подходит, — горделиво заявила девушка, жеманно поправляя волосы. — И он прав, — парень подмигнул девушке и попросил проводить его. — Наглец… — закатила глаза Джали, но всё же встала и пошла с Джиёном в коридор.***
Сора сидела в свой комнате за столом и пыталась начать вести личный дневник. Ей было необходимо место, куда она смогла бы выливать все свои мысли, переживания и рассуждения. У Юнги получается ведь, так чем она хуже? Но, как оказалось, выливать на бумагу всё то, что скопилось в голове, не так-то просто. Девушка хотела красиво начать, сформулировать вступительное предложение так, чтобы ощутить вкус удовлетворения, но пока она чувствовала лишь горечь недовольства. Зачёркивая строчку за строчкой, Сора начинала беситься. Она сжимала ручку и едва сдерживалась, чтобы не порвать красивый блокнот, который она ухватила со скидкой в канцелярском магазинчике. Откинувшись на спинку скрипучего стула, Сора отбросила ручку, которая шумно проехалась по поверхности стола, забросила голову назад и закрыла лицо руками. Куча мыслей, подобно рою гудящих пчёл, копошились в её мозгу и никак не могли собраться в нечто слаженное и единое. И как только у писателей получается так красиво облачать сырой материал из головы в красивые предложения? Чтобы слова лились сладким мёдом строчка за строчкой, последовательно и гладко, а не торчали, как кривой и шаткий забор с выпирающими досками. Любовь, страх, отчаяние, надежда, вера, боль, желание, одиночество, влечение, мораль… Именно такие слова крутились в голове Соры, маленьким ураганом вращаясь вокруг её сознания. Прямо как тест на сообразительность: найдите и вычеркните лишнее. Только лишнего тут и не было – вся гамма чувств, которые испытывала девушка, были неразрывно связаны друг с другом, и чтобы облегчить груз эмоций, давящий на неё бетонной плитой, ей нужно было вытащить сплетённый ком, распутать его и разложить перед собой, но что-то не получалось. Сора повернула голову и посмотрела в зашторенное окно. Она пыталась понять, что за чувство разрастается внутри неё. Ей определённо казалось, что это любовь, но она впервые с ним знакомилась и ещё не знала всей его глубины. Может, это просто симпатия? Или влечение? Или влюблённость? Многие говорили, что любовь и влюблённость – вещи совершенно разные. А ещё ей было очень-очень страшно, ведь то сильное, что пульсировало между рёбер, отдаваясь спазмами в низ живота, вызывала в ней другая девушка, и почему-то ей казалось это до ужаса неправильным. Один раз она видела, как две школьницы целовались на заднем дворе школы под одобрительные выкрики молодых людей, и уже тогда Сора подумала, что это странно. Они же девочки, а девочки должны целоваться с мальчиками (по крайней мере так её приучало общество). Юнги и Чонгук никогда не встречались с парнями – только с девушками. Значит, делала вывод Сора, вступать в недружеские контакты со своим полом неправильно… Но факт оставался фактом: ей понравилась девочка, она испытывала к ней сильное влечение, и раз в ней возникло это чувство, могло ли оно быть неправильным? Организм ведь не обманешь, как и сердце, которое бешено стучало, стоило образу красноволосой нимфы всплыть перед глазами. Сора приложила влажную ладонь к груди и ощутила глубокие и быстрые пульсации. Любовь, страх, отчаяние, надежда, вера, боль, желание, одиночество, влечение, мораль… — Что делаешь? — неожиданный хлопок по плечу заставил Сору подскочить на месте и едва не свалиться со стула, благо знакомые мужские руки успели её удержать от падения. — Какая ты слабенькая, Сора. — Нечего так пугать, — буркнула девушка и посмотрела на весёлого Чонгука. В тот момент, когда Сора увидела Чонгука, все мысли о другой девушке разом улетучились. Она снова потянулась именно к нему, чувствуя, как приятная симпатия разливается по всему её телу, с головы до пят, а в животе появился пресловутый эффект порхающих бабочек. Так что же это было? Ведь нельзя любить двух людей одновременно… Или всё-таки можно, только по-разному? — Всегда было интересно, что записывают девчонки в дневники, — Чонгук попытался заглянуть в записи Соры, но та спохватилась и быстро захлопнула блокнот, смущённо краснея. — Небось о мальчишках мечтаешь, а, малыш? Парень потрепал девчонку за щеку и ласково приобнял, прижимая к себе. Сора охотно прильнула к Чонгуку, вдыхая донельзя приятную смесь ароматов, исходящих от него: морозная свежесть с улицы, сигареты и пряный парфюм, которым он всегда душился, но на этот раз было и что-то другое… Иное, незнакомое. Лёгкая сладость, которая обволокла Чонгука, заставила девушку прищуриться и отпрянуть. Это был чужой запах. Чонгук удивлённо вскинул брови. — Что? — спросил он с привычной для него улыбкой. — Где Юнги? — ответила вопросом на вопрос Сора и встала из-за стола, чтобы спрятать личный дневник от посторонних глаз в укромное местечко. — Пошёл в вашу забегаловку, у него там какие-то дела. Парень осмотрелся по сторонам в поисках кровати и когда нашел лежбище для отдыха, беспардонно завалился на мягкий матрац, заставляя несчастную постель закряхтеть от безысходности. Закрыв глаза, Чонгук положил руки за голову и широко раздвинул согнутые в коленях ноги. Он глубоко вздохнул, втягивая носом ароматы, витающие в спальне Соры. Кровать пропахла ею: фруктовый шампунь для волос, дешёвые сладкие духи, пахнущие то ли вишней, то ли клубникой и жвачка, которую она прятала под подушкой. Не раскрывая глаз, Чонгук заулыбался, сунул руку под подушку, выуживая оттуда начатую пачку банановой жевательной резинки, и забросил одну желтоватую пластинку себе в рот, смакуя сочный вкус. — Я в твоём возрасте под подушкой прятал презервативы, а не конфеты. Сора обернулась и посмотрела на Чонгука. В её спальне никогда не находились чужие парни (Юнги она в счёт не брала, ведь он брат), а уж тем более не лежали на её кровати, но вместо того, чтобы испытать чувство стыда и загореться желанием выгнать самодовольного павлина, она засмотрелась на его привлекательно распущенный хвост и пленилась его красотой. Чонгук был одет в клетчатую рубашку и чёрные джинсы, которые соблазнительно обтягивали его крепкие бёдра. Он расслабленно развалился на постели сестры своего лучшего друга, медленно жуя жвачку и покачивая раздвинутыми ногами. Сора разглядывала юношу, как произведение искусства, и напрочь забыла о той, которая минутами ранее занимала всё её внутреннее пространство. И как она могла, пусть даже мысленно, но всё же изменить тому, кого на самом деле любила? Почувствовав на себе чужой взгляд, Чонгук открыл один глаз и лукаво посмотрел на девчушку. Он тихо засмеялся, потянулся и, перевернувшись на бок, похлопал по свободному месту рядом с собой, будто приглашая Сору присоединиться к нему. — Иди сюда, поваляемся вместе, пока братец твой не пришёл и не оторвал мне яйца. Сора засмеялась и не смогла противиться парню, к которому испытывала бесконечную симпатию и жгучее влечение. Она с радостью запрыгнула к нему в кровать, но не решилась лечь лицом, а повернулась спиной, но так оказалось гораздо приятнее, ведь Чонгук бережно обнял её сзади и прижал к себе. Стало так хорошо, так уютно и так тепло… но этот чёртов приторный чужой запах! На секунду Сора подумала о том, что Чонгук мог быть с другой девушкой, ведь запах явно был женским, и даже расфантазировалась. Увиденное в воображаемом мире настолько ей не понравилось, что она зажмурилась и уткнулась лицом в одеяло, которым была заправлена постель. Чонгук вполне мог вот этой рукой, которой сейчас её обнимал, трогать чужую девушку. Гладить её, щупать, ласкать… везде и всюду. Поморщившись, Сора поджала к себе коленки и вспыхнула от укола ревности. Но имела ли право она ревновать, ведь он не был её парнем? И снова дурацкие чувства, в которых нет совершенно никакой логики. — Эй? Всё нормально? — спросил Чонгук, перемещая ладонь с женской талии на хрупкое плечо, за которое он взялся пальцами. Дыхание парня опалило шею и ухо Соры, из-за чего она покрылась мурашками. Как же ей нравилось вот так лежать с ним, близко-близко, и чтобы никого вокруг. Девушка подумала, что было бы замечательно делать так почаще, но это вряд ли возможно. — Тебя что-то беспокоит? — Нет, просто состояние странное… погода что ли, — Сора осторожно коснулась тёплых пальцев Чонгука и взялась за один, как маленький ребёнок. — От тебя вкусно пахнет. Детством и сладостями, — Чонгук сгрёб Сору в свои объятия, слегка наваливаясь на неё, и зарылся носом в её распущенные чёрные волосы, вдыхая девичий запах. Девушка едва ли не задрожала от эмоций, нахлынувших на неё. Парень, в которого она, как кошка, была влюблена, нежился с ней в постели и говорил милые вещи. И что это на него нашло? Очередные игры коварного сердцееда, нацеленного на совсем юное и невинное сердечко? Юнги точно оторвёт ему яйца… И пусть даже Чонгук игрался, Сора была готова принять правила игры и выступить непосредственным участником, ведь это было так приятно. — Сора? — тихо позвал Чонгук, крепче обнимая девушку. — М? — Тебе в школе кто-нибудь нравится? — Чон отвел голову назад и принялся наматывать на палец тёмные пряди женских волос. — Ты ведь не просто так спросила Юнги о любви. Закусив нижнюю губу, Сора незаметно для Чонгука покачала головой, прикрыв глаза. Сейчас ей придётся врать, ведь не могла же она ему сказать правду, признавшись в возникших к другой девушке чувствах. Нутро настойчиво подсказывало ей, что делать этого ни в коем случае нельзя, ибо понять столь странное влечение сможет далеко не каждый. Сора перевернулась на спину, громко вздохнула и вперила взгляд в потолок. Разглядывая каждую трещинку, каждое потемневшее пятно, девушка соображала, как бы лучше ответить так, чтобы не возникало дальнейших вопросов и разговоров, но понимала, что это невозможно. Даже если она просто скажет «да», столь лаконичный ответ не устроит Чонгука, и он будет докапываться, пока не узнает правду. Люди всегда хотят получать максимум информации, только вот совсем не знают, что с ней делать – осознание приходит позже, после переваривания. — Кто-нибудь нравится… — повторила слова Чонгука Сора, взглянув на него. — Кто же? — не унимался парень. — Всё тебе скажи. — Ладно, я знаю правду, можешь не скрывать. Ты влюблена в местного красавчика по имени Чон Чонгук. Девушка ехидно засмеялась, выхватила подушку из-под Чона и ударила ею его, на что парень начал наигранно возмущаться и по-актёрски делать вид, что ему больно и он помирает от причинённых страданий. Но Сора продолжила. Встав на колени, она колотила Чонгука подушкой, пока тот громко смеялся и прикрывался руками, но в какой-то момент он ловко схватил девушку и посадил на себя, крепко удерживая её запястья, чтобы не вырвалась. Поначалу Сора действительно брыкалась в попытках освободиться от мужского напора, но оказалась слишком слаба перед ним (перед напором или Чонгуком?). Когда девушка замерла, восстанавливая сбившееся дыхание, их с Чонгуком взгляды пересеклись и зацепились друг за друга. Сора тонула в этих карих глазах напротив. Они были такими глубокими, красивыми и добрыми, что хотелось захлебнуться и никогда не всплывать наружу. Тем временем парень ослабил хватку и переместил руки на бёдра Соры, но уже не хватаясь и не сжимая их, а нежно поглаживая. В силу возраста они успели округлиться и приобрести более женственные формы, отличая тем самым девочку Мин Сору от повзрослевшей девушки Мин Соры, и Чонгук хотел эту повзрослевшую девушку. Он понимал, что поступок, на который он собирался пойти, добром не кончится, но раз в нём возникло это чувство, могло ли оно быть неправильным? Чонгук поднялся, чтобы сесть, взял лицо Соры в свои ладони и поцеловал её в губы. Такие мягкие и тёплые… Наверняка ещё ни разу не целованные. Первый поцелуй должен быть сладким и нежным, чтобы вспышка приятной эмоции запомнилась навсегда. Поначалу Чонгук лишь просто касался женских губ, сминал их и покусывал, проверяя, дают ли ему добро двигаться дальше, и Сора дала. Она сама прильнула к его груди, обняла за шею и, склонив голову на бок, поцеловала в ответ. Тогда Чонгук рискнул и, раскрыв губы, ворвался языком в рот девушки, углубляя поцелуй и делая его в разы интимнее. Он гладил её по спине, блуждая руками в разные стороны, и прижимал Сору плотнее к себе, испытывая томное влечение к ней, особенно в те моменты, когда она ёрзала у него на паху. Чонгук не знал, что творил, ибо небывалая страсть одурманила его разум. Продолжая целовать Сору, парень стал судорожно расстёгивать её растянутую домашнюю рубашку, одной рукой придерживая девушку за поясницу, а второй сминая её небольшую, упругую грудь. Он дразнил затвердевший сосок пальцами, но не удержался и прильнул к нему губами, смачивая горячим языком. Сора задрожала и застонала от неведомого ей ранее возбуждения. Она растерянно наблюдала за Чонгуком, перебирала его волосы, поглаживала затылок и тёрлась о вставший в его джинсах член. Было так приятно, что она закатила глаза и ускорила движения бёдрами, задыхаясь от экстаза. Чонгук не отставал: схватив Сору за шею, он вновь утянул её во французский поцелуй, а рукой забрался в её трусики, ощутив, насколько девчонка была возбуждена… Взглянув на неё, парень прикоснулся пальцами к клитору и стал осторожно его поглаживать, внимательно наблюдая за реакцией младшей Мин. Она тихонько стонала, закрыв глаза, кусала губы и охотно поддавалась ласкам Чонгука, молясь про себя, чтобы он не останавливался, а он и не собирался. Он знал, как ублажить девушку, и пользовался своими умениями, преследуя одну единственную цель – заставить Сору кончить, но Сора не была эгоисткой, и хоть она никогда раньше не занималась с парнями подобными вещами, ей хотелось попробовать сделать и Чонгуку хорошо. Раскрыв глаза, она опустила взгляд вниз, на выпирающий из-под чёрных джинсов бугорок, потянулась к ним руками и расстегнула их, с боязливой осторожностью освобождая парня от нижней части одежды. Парень, наблюдая за действиями девушки, возбуждался ещё больше, а когда она прикоснулась к его эрегированному члену, то не удержался и издал тихий, низкий стон. Неумелыми движениями Сора водила ладонью по твёрдому стволу вверх-вниз, прикасаясь большим пальцем к чувствительной головке. От осознания, что ему дрочит неопытная девственница, Чонгук сходил с ума и стремительно близился к оргазму, ускоряя движения своей руки. Он желал проникнуть пальцами в Сору, ведь там наверняка было очень узко и горячо, но никак не решался и продолжал стимулировать ей клитор. — Чонгук… Так хорошо… — шептала девушка, прислоняясь лбом ко лбу Чона. — Мне никогда не было так хорошо. — Малышка… — свободной рукой Чонгук накрыл ладонь Соры, которой она дрочила ему, и стал делать это вместе с ней, делая движения всё более быстрыми. — Да, вот так, вот так… Мне тоже очень хорошо. Любовь, страх, отчаяние, надежда, вера, боль, желание, одиночество, влечение, мораль… Было ли всё это на самом деле важно? Сора не хотела думать ни о чём и ни о ком, пока она находилась на пике близости с Чонгуком. Как давно она мечтала воплотить свои самые смелые фантазии в реальность, и вот, она в собственной постели, с парнем, в которого была влюблена, занималась петтингом, и у неё срывало башню от кайфа. Она любила Чонгука. И боялась, что никогда не будет вместе с ним. Изо дня в день её гложило отчаяние. Но она надеялась и верила. Было больно, но желание любить Чонгука перекрывало её. Она не хотела остаться в одиночестве, без него. И сейчас, утопая в сладострастном влечении к нему, она плевала на мораль. Как там звали ту, с красными волосами?***
Хана снимала квартиру не в самом благоприятном доме. Ей не повезло с соседями, но что она могла поделать, если нужно было где-то жить, а денег хватало только на дерьмо между алкашом, из окон которого регулярно выпадали пустые бутылки соджу, и вечно орущей супружеской четой, которые вечно срались из-за того, кто пойдет выбрасывать мусор, а кто поменяет подгузник маленькой Сольхи. С тех пор, как убили Бо, Хана стала меньше зарабатывать, ведь ей не удавалось так ловко заманивать клиентов на дом, как это делали другие девочки. Видно, с возрастом терялась либо сноровка, либо привлекательность. Снизу раздался грохот бьющейся посуды, за которым последовал женский крик, перекрываемым отборным мужским матом. Хана, сидевшая в кресле с бутылкой пива, опустила голову и закрылась пальцами во всклоченные пряди крашеных волос. Слушая музыку семейной ссоры, Хана поняла, насколько она одинока – ей ведь даже не с кем было поругаться. Скоро перевалит за тридцатку, а у неё ни мужа, которого хотелось бы прикончить сковородой, ни плачущего чада, на учёбу которого она откладывала бы в фарфоровую шкатулку с балериной, доставшейся от покойной матери. Не жизнь, а сплошное говно… Но Хана не позволяла себе жаловаться. Она стремилась быть сильной и независимой женщиной, и на нытьё у неё не было времени. Допив горькое пиво и поморщившись на последнем глотке, Хана встала с кресла, подошла к столику возле окна и, взяв сигареты, закурила. Именно в тот момент, когда пламя зажигалки лизнуло кончик сигареты, взгляд девушки упал в окно, и она увидела знакомого молодого человека, что ошивался на её улице. — Что за чёрт… — задумчиво прошептала она, не вынимая сигарету изо рта, и, затянувшись, сделала глубокую затяжку. — Квон Джиён? Да, это точно был он. Хана не могла ошибаться. Ей стало любопытно, зачем он к ней пожаловал, и тут её осенило. Мельком взглянув на фотографию, стоящую в рамке на столе, Хана злобно поморщилась и смахнула её на пол, после чего отвернулась и закрыла глаза. Мимика женского лица исказилась, предвещая наступающую истерику. Дрожащей рукой Хана взялась за сигарету, отвела её в сторону и позволила паре слезинок скатиться по её щекам. Всё, это был лимит, больше нельзя. Она не разрешала себе долго плакать, потому что не видела в этом смысла, и презирала тех, кто пускается в сопливые страдания. Вытерев внешней стороной запястья мокрые щёки, Хана снова посмотрела в окно – Джиёна уже не было. Усмехнувшись, девушка покачала головой, всхлипнула и присела на край стола в ожидании звонка в дверь. Она была уверена, что Джиён пожаловал именно к ней, и она была готова к встрече с этим самонадеянным ублюдком.