Неисчерпаемая алчность человека никогда не может быть удовлетворена. Если он получит одно, он желает другое, и его вкусы вообще очень дороги. © Мария Корелли – «Скорбь Сатаны»
***
Джиён и Сынхён отказались от госпитализации в больницу, хотя врачи настоятельно рекомендовали им с полученными увечьями денёк-другой полежать под присмотром людей в белых халатах, дабы восстановиться и не получить осложнений. Но парни лишь попросили обработать их, дать обезболивающие с запасом (почти что годовым) и отвезти домой – по адресу, где проживал Сынхён, ибо возвращаться в квартирку Джиёна после произошедшего хотелось меньше всего. Полицейские взяли с парней показания под подпись, поверили в историю про захват и самооборону (это было неудивительно, ведь они уже не первый год пытались поймать Бо и прикрыть его шлюхенскую лавочку) и закрыли «Красный Ангел» на неопределённое время, пока шло следствие. Последний пункт сильно огорчил Джиёна, ведь он планировал устроить в клубе массовую оргию под прицелом скрытых камер, но жизнь не захотела подстраиваться под его хотелки – у неё были свои замыслы. Теперь придётся отложить все затеи, пока полиция не даст добро снова открыть клуб. Когда наступило серое и холодное утро, парни сидели на кухне Сынхёна, запивали лекарства алкоголем и вдобавок к таблеткам расслабляли себя дорожками кокаина. Такая домашняя терапия нравилась им гораздо больше капельниц, уколов и бинтов. Болевые ощущения, отдающиеся непрекращающимися пульсациями по всему телу, временно затихли, и пришла долгожданная лёгкость. Сегодня Джиён и Сынхён выглядели так, как их души – тот редкий случай, когда обложка была под стать содержимому. Такие же искалеченные, опустошённые и изуродованные. — Знаешь… а я ведь должен скорбеть по отцу, но внутри как-то пусто, — сказал Джиён, шмыгая носом и потирая его. — Со мной что-то не так, Сынхён, посмотри на меня. В какой момент я стал превращаться в монстра? Страшно подумать, сколько говна я уже сделал, а мне ведь и 30 нет… Сынхён промолчал в ответ. Он был согласен со своим другом, ведь сам становился таким же осквернённым. Несколько часов назад за раз он убил четверых и даже усом не повёл. Дальше катиться было некуда… или всё же было? — Дерьмо случается, так устроен мир, — Чхве кивнул головой, прокручивая в руке пачку сигарет. — Ты не один такой, поверь, есть люди и похуже. — Пройдёт ещё несколько лет, и я присоединюсь к этим людям и похуже, — Джиён усмехнулся сам себе. — Вот увидишь, я уже не изменюсь и не встану на правильный путь. Мне уготована кривая дорожка… — Задай себе вопрос: а хочешь ли ты сам меняться? Думаю, если бы тебя что-то не устраивало, ты уже давно предпринял бы какие-то действия, а так… — Сынхён откинулся к спинке стула, держа зубами сигарету и прикуривая. Парень затянулся и резко выпустил густой дым, глядя сквозь него на лучшего друга. — Тебе нравится, как ты живёшь, Джиён. Ты сам выбрал этот путь. Как ты говоришь, кривую дорожку. Теперь уже Джиён промолчал в ответ, и теперь он был согласен со своим другом. Возразить, собственно, было нечего… Да и что он мог сказать? Оправдываться, мол, это не он такой – жизнь такая? Единственное, на что аргументированно опирался Джиён, так это на отсылку к судьбе. В нём таилось убеждение в том, что куда бы он ни свернул, как бы ни захотел меняться, уготовленный сценарий будет поджидать его всё с новыми абзацами и главами. — Ну, тогда за судьбу, — Сынхён улыбнулся, и они с Джиёном чокнулись рюмками, вливая в себя очередную порцию соджу.***
Юнги и Чонгук пересеклись в обед и решили вместе встретить Сору после школы. Они были уверены, что она будет рада такому приятному сюрпризу, поэтому заранее предупреждать её о своём визите не стали. Парни стояли возле входа в обитель знаний для детей и подростков, курили и ловили на себе влюблённые взгляды юных школьниц. Девчонки в форме хихикали, краснели и то и дело поглядывали в сторону двух взрослых юношей, перешёптываясь между собой. Чонгук, пользуясь выигрышным положением, подмигивал представительницам противоположного пола и кривил губы в соблазнительной улыбочке. Юнги же было плевать: он не обращал внимания на девиц и ждал возвращения сестры, но она никак не появлялась среди толпы счастливых школьников, которые наконец-то освободились от дурацких уроков и могли насладиться свободным временем, ибо к чему делать домашние задания? Школа, где училась Мин Сора, не отличалась престижем, даже наоборот – носила звание одной из худших. Туда принимали кого попало, эта школа служила неким пристанищем для тех, кого не взяли в приличное общество. Зато бесплатно и рядом с домом… Юнги сам когда-то учился здесь, а после выпуска честно пытался поступить хоть куда-нибудь, но желание подняться по лестнице образования на ступень выше перечеркнули работа, отсутствие средств и проблемы, которым конца и края не было. Один из учителей, проходящих мимо Юнги и Чонгука, остановился и сделал им замечание по поводу курения. Мужчина в возрасте смерил ребят строгим взглядом и прочитал целую лекцию о вреде сигареты на человеческий организм, а ещё упомянул дурной пример, который цепляли школьники. Парни извинились и потушили сигареты, неловко отбрасывая окурки подальше ногами, но как только учитель отвернулся от них и пошёл дальше, они облили его щедрой порцией острого сарказма, приправленного матерком. Наконец показалась Сора. Она шла в компании девочки с тёмно-красными волосами. Школьницы держались за ручку, хихикали и что-то обсуждали между собой. Завидев сестру, Юнги слегка улыбнулся, а когда понял, что она заметила их с Чонгуком, махнул ей рукой. Лицо Соры озарилось радостью неожиданной, но приятной встречи. Девчонка отпустила руку подруги и рванула к брату, чтобы нырнуть в его объятия. Парень приподнял сестру, но тут же поставил обратно на ноги. — Теперь тебе завидует вся женская половина школы, — выдал самодовольное изречение Чонгук, обнимая Сору за плечо. — Двое классных парней встречают тебя после уроков… Юнги цокнул и закатил глаза, а Сора заулыбалась, кусая нижнюю губу. Парни были действительно классными, и оба входили в круг её тесного общения, отчего она завидовала сама себе, прямо как та самая женская половина, о которой говорил Чонгук. — Знакомьтесь, это Китай, — когда к ним подошла девчонка с красными волосами, Сора взяла её под руку и представила своим классным парням, — моя лучшая подруга и одноклассница. Китай, знакомься, это Юнги, мой брат, и Чонгук, мой друг. — МОЙ друг, — выделил Юнги, желая стереть с лица друга ядовитую улыбку. — Какое необычное имя… — Чонгук осмотрел подругу Соры с головы до ног, отмечая, что она довольно-таки симпатичная. — Могу поспорить, твои родители творческие люди с фантазией. — Да, они художники, — Китай скромно улыбнулась. — И вы не первые, кто удивляется моему имени, я уже привыкла. — Художники? Что ж, уверен, ты – их лучшее творение, — Чонгук подмигнул Китай, на что та смутилась и по-дурацки засмеялась, а Сора почувствовала укол ревности, только не могла понять, кого именно она ревновала: лучшую подругу к Чонгуку или Чонгука к лучшей подруге? — Я ведь тоже своего рода художник. — И что ты рисуешь? — спросила Китай, поправляя лямку своего рюкзака. — Художник – это громко сказано, — усмехнулся Юнги, замечая жест Китай, который подстегнул его на то, что у сестры стоит забрать тяжёлый портфель и повесть на своё плечо. — Он простой татуировщик, не обольщайся. — Кто-то втирал мне слова про гения и светлое будущее, — задумчиво протянул Чонгук, а после зацокал языком, осуждающе поглядывая на Юнги. — Я безбожно врал. Все четверо засмеялись, включая самого Чонгука, который пихнул своего друга в бок локтем. Они ещё немного поговорили, пока Китай не сказала, что ей пора домой. Сора поцеловала её в щёку, и девочки разошлись в разные стороны, помахав друг другу на прощание. Эта милая и, казалось бы, невинная сцена показалась Юнги неправдоподобной. В их с Сорой жизни не могло быть кадров из добрых фильмов, где герои веселятся, обмениваются шутками и с лёгкостью проводят время. Юнги и Сора были родом из мрачного кино, где страдают абсолютно все. В этом кино нет места улыбкам и сраному юмору, дружелюбным объятиям и счастью. Поэтому Юнги и насторожился, глядя на непринужденность, с которой они познакомились и пообщались с Китай. И почему он раньше ничего о ней не слышал? Когда верные кавалеры проводили малолетнюю даму до дома и сами после хотели отправиться по своим делам, которые заключались в совместном распитии пива и обсуждении планов на будущее (извечные наивные мечты молодых людей), Сора решила спросить у своего брата. Она стояла на пороге дома и переминалась с ноги на ногу. — Юнги, а ты когда-нибудь любил? Парень опешил и даже растерялся. Боковым зрением он видел, как улыбался Чонгук и едва сдерживался от ехидных комментариев и подъёбов. Юнги никогда раньше не разговаривал с Сорой на тему любви и отношений, да она и никогда не задавала подобных вопросов, а тут неожиданно и прямо в лоб. Мин не был романтиком и не разбирался в чувствах, но ответить надо было. — Конечно, я же люблю тебя, — брат потрепал сестру по голове, но это был слишком неловкий и странный жест. — Нет, ты не понял, — девчонка убрала мужскую руку от себя. — Я имею в виду любовь между не родственниками. Понятно, что мы любим друг друга, мы же брат и сестра, но я спрашиваю о других чувствах. — К чему этот вопрос, Сора? Ты что, влюбилась в кого-то? — теперь настала очередь Юнги спрашивать. Девушка решила, что лучший ответ – уход от ответа, причем совсем не завуалированный, так что она забежала в дом и захлопнула перед дверь прямо у Юнги перед носом, оставляя его в ещё большем замешательстве. Чонгук не стал вмешиваться, а лишь обнял друга за плечо, что-то бросив про то, что дети взрослеют слишком быстро. И ведь не поспоришь.***
Когда Нана Ямамото увидела, в каком состоянии находился Джиён, то ужаснулась. Ему совсем скоро нужно было выходить на работу, но с таким лицом это не представлялось возможным. С его разукрашенной физиономией его бы простым кассиром не взяли – что уж говорить о должности на государственной службе… Женщина узнала о случившемся из сводки новостей и решила лично наведаться к Джиёну в гости, дабы узнать настоящие и правдоподобные (!) подробности «рейдерского захвата» со стороны Бо. Нана дурой не была и, естественно, не поверила в эти наивные сказки. Она слышала о деятельности Бо и знала, что ему не было дела до какого-то вшивого клуба. Бо был хорошим сутенёром, и ему выше крыши хватало тех точек, что у него были. К чему ему без причины лезть к мальчишке и его нерентабельному ночному клубу? Наверняка повод был и немаленький, раз дело дошло до разгрома, драк и массового убийства. Одно удивляло: как полиция поверила в придуманный двумя парнями бред? Значит, и у людей в форме был свой для этого повод. — Вход опечатали, неизвестно когда клуб снова откроют, — обречённо изрёк Джиён, сидя на кухне вместе с Наной. Он громко вздохнул, закрыл глаза и опустил голову. — Может, это знак, что пора закрываться? Не получается у меня нормально вести дела, всегда что-то случается. — У тебя есть знакомства, связи? Ты ведь не просто так всё это время занимался клубом. — Есть, конечно, но это всего лишь громкие слова. Мне нужна массовость, публика, чтобы народ пёр, — Джиён начал активно жестикулировать руками, глядя то на Нану, то исследуя глазами периметр кухни. — Громкая реклама, чтобы как можно больше людей узнало о моём клубе, а потом можно расширяться: открывать новые точки, арендовать более достойные площадки в более достойных районах, можно даже на центр города замахнуться. Но каким образом, если с «Ангелом» постоянно случается какая-то жопа? То одно, то другое… Теперь вообще закрыли. — За что к тебе наведался Бо? — неожиданно спросила Ямамото. Джиён замолчал. Он внимательно посмотрел на Нану и, улыбаясь, покачал головой. Надо было сразу догадаться, что она пришла не чтобы пообщаться и выступить в роли поддержки, жилетки для плача – это не в её стиле, – а с целью узнать правду, о которой Джиён и Сынхён не хотели распространяться в целях безопасности. Зачем кому-то знать подробности, благодаря которым их могут посадить? И ведь если всплывёт одно, то всплывёт другое. Это как если зацепиться за край ниточки, то можно размотать весь клубок, а Джиён не хотел, чтобы его клубок кто бы то ни было разматывал. Пусть лежит себе тихо-мирно на дне ящике и никого не дразнит. Но к нему тянула загребущие наманикюренные ручки Нана Ямамото и так и норовила подцепить острым ноготком ту самую ниточку. Джиён хлопнул по женской руке и закрыл ящик на замок, проглотив золотой ключик. — Я думал, ты смотришь новости, — ответил Квон. — Я думала, ты не такой тупой, — Ямамото пристально посмотрела на парня. — Не прикидывайся, скажи мне правду. — Правда заключается в том, что для каждого она своя, — Джиён посмотрел на женщину в ответ. — Тебе-то что? Какую выгоду ты преследуешь? Нана беззвучно засмеялась и покачала головой. Глупый, наивный мальчик… Свято верит в то, что если он оставит правдивую историю при себе, то никто и никогда не сможет до неё докопаться. Не нужно быть гением с выдающимися мозгами, чтобы понять, почему Бо пошёл на столь жёсткий шаг. Джиён как-то насолил ему, а если учесть, с чем связана деятельность Бо, то ответ напрашивался сам собой, протягивая трясущуюся руку вверх, как всезнающий школьник-отличник. — Тебе просто повезло, что ты и твой друг… как там его… Сынхён? выжили, — Ямамото откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу и сложила руки на колене. — Чисто Бог дал тебе второй шанс. Если обидеть девочек Бо, а ты наверняка каким-то образом связался с его шлюхами, иначе бы он не сунулся к тебе, то за это придётся дорого заплатить. Джиён усмехнулся, всем своим видом показывая, что Нана несёт полную чепуху, но та продолжила, не обращая внимания на дешёвую постановку одного неопытного актёра. — Ты спросил, какую выгоду я преследую… — женщина склонила голову на бок и, кривя губы в усмешке, прошлась взглядом по сидящему напротив Джиёну. — Задай встречный вопрос себе. Какую ТЫ выгоду можешь поиметь из сложившейся ситуации? Подумай хорошенько, а как придёшь к выводу – дай мне знать, и мы обсудим детали. И тут у Квон Джиёна начался мозговой штурм. Его настолько выбило из колеи последнее событие, что он не смог самостоятельно додуматься до таких, казалось бы, простых вещей. А ведь и правда, Нана была права: теперь в его руках, в его свободном владении то, к чему он тайно стремился, стараясь обходить стороной страхи и негативные последствия. У сучек убили вожака, они больше никому не принадлежат, и у них было два выхода: либо наслаждаться внезапно свалившейся на их головы свободой, либо искать нового хозяина, дабы продолжать зарабатывать себе на жизнь привычным образом. Когда Джиёна осенило, он хлопнул ладонью по столу, вскочил и хотел было поделиться своей (ну, почти своей) идеей с Наной, но женщины уже не было – она ушла, пока парень переваривал наживку, которую она ему подбросила. Чертовски мудрая мадам…***
Выход на работу Джиёна отложился до января. Нана решила, что в таком виде ему не стоит появляться перед важными людьми, и дала ему время на восстановление. «Чтобы после Нового года блестел и сиял», – строго заявила она ему по телефону. У Сынхёна не было таких привилегий, как у его друга, поэтому пока Джиён занимался бизнесом, Чхве строчил дипломную работу, завалившись литературой, крепким кофе и успокоительными (и не только) таблетками. Он мог бы попросить и за себя, чтобы ему тоже выбили диплом, но гордость не позволяла. Он хотел достичь результата самостоятельно, но при этом не забывал, что Джиён обещал захватить его с собой на работу в мэрию, когда сам там приживётся. Терпеливое, смиренное ожидание… В то время как Чхве Сынхён искал информацию о внешней политике США, Квон Джиён крутился на вокзале Йонгсан, выискивая если уж не знакомые лица, то хотя бы тех женщин, которые могли сойти за проституток, но попадалась лишь приличная публика (настолько приличная, насколько это могло быть внутри вокзала). Парень даже подумал о том, что после убийства Бо и прочистки полицейскими Йонгсан лишился ночных бабочек, а вместе с ними наверняка и наркодилеров и прочего говна, зарабатывающего бабки на людских слабостях, зависимостях, разврате и криминале. Джиён обошёл вокзал несколько раз, выискивая, будто шакал, девушек в коротких юбках, но с длинными ногтями, прошерстил «внутренности» Йонгсана, прогулялся по перронам, заглянул в туалеты, местные забегаловки, но, увы, поиски не увенчались успехом. «Опоздал», – подумал Джиён и, на вздохе достав сигарету, закурил с мыслью, что пора валить отсюда, ведь он и так потратил достаточно времени впустую, но тут его взгляд остановился на девчонке с красными волосами. На вид она была совсем подростком, лет 14-16-ти. Девчонка стояла рядом с парнем постарше, боязливо осматривалась по сторонам, будто опасалась, что её поймают за чем-то неприличным, и явно чего-то ожидала. Парень был высоким, худощавым и выглядел, мягко говоря, не очень: старая, грязная одежда, истоптанные ботинки с развязанными шнурками, посеревшее лицо с тёмными кругами под глазами и отрешённый взгляд наркомана... Он наклонился к девчонке, шепнул что-то на ухо, и вручив непонятный предмет ей в руку, достаточно быстро скрылся в толпе. Красноволосое чудо в школьной юбке бросило «гостинец» в рюкзак и столь же быстро направилось в туалет. Любопытство завладело Джиёном: потушив сигарету, он побежал за девушкой, стараясь незаметно преследовать её. Не выделить красную макушку среди прочих оказалось не так трудно, и Квон проследил за ней до самого общественного туалета, где скрылась девчонка. Первые секунды он не решался зайти в часть помещения с изображением дамы в шляпке, но кому какое было до него дело? Все так спешили по своим делам, бегали и суетились, что никто не обратил внимания на парня, зашедшего в женский туалет. Запах внутри стоял отвратительный: воняло так, будто здесь не убирались с самого открытия. С чистотой и порядком тоже случилась беда. Повсюду были разбросаны куски туалетной бумаги, предметы женской гигиены, фантики, бутылки, шприцы… Типичная привокзальная уборная (а звучит-то как романтично!). Джиён глянул на себя в замалёванное зеркало, на котором были и отпечатки пальцев, и следы грязи, и какая-то скотина даже умудрилась выцарапать свастику, и повернулся к кабинкам. Пять из шести жёлтых пластмассовых дверей были либо целиком открыты, либо на половину, но они мало интересовали Квона – его привлекала та, что была закрыта. За ней наверняка пряталась вишнёвая голова. Парень тихо прошёл вперёд, остановился напротив кабинки, где, как он предполагал, сидела девчонка, взялся за ручку и резко дёрнул на себя. Замок оказался слишком слабым, чтобы выдержать мужскую силу, и поддался. Дверь с грохотом распахнулась и открыла Джиёну вид на далеко не самую приятную картину: сидящая на краю унитаза школьница с задранным рукавом блузки пыталась жгутом перетянуть плечо, зубами держа заготовленный шприц. От неожиданности она дёрнулась, открыла рот, и «машина» упала на пол вместе с ослабленным жгутом. Девушка испуганно заморгала и застыла, следуя неведомым инстинктам. Она видела стоящего перед собой молодого мужчину, который заинтересованно на неё смотрел, и не могла понять, чего от него ожидать. Случайный ли он прохожий, перепутавший женский туалет с мужским? Или же это полицейский в штатском? Или маньяк-извращенец, который кайфует с малолетних героинщиц? — Не боишься подцепить чего? — Джиён кивком головы указал на засранную кабинку, где живого места не было. Девчонка всё ещё молчала и пока не осознавала, что шприц, которым она собиралась уколоться, валялся на грязном полу, а когда до неё это дошло, то она подорвалась, шумно свалившись с туалета, и схватила «машину», проверяя наличие содержимого. Похоже, меньше всего её волновала грязная игла, которую она собиралась в себя воткнуть. Джиён усмехнулся, сложив руки на груди и опершись плечом о дверной косяк. — Тебе лет-то сколько? — Какая тебе разница? — девчонка дунула на иглу, думая, что тем самым очистила её, села на унитаз и снова попыталась затянуться жгутом, но остановилась и подняла глаза на незнакомца. — Ты вообще кто? Джиён медленно сел на корточки, забрал из рук девицы шприц и, рассматривая его, прищурился и покачал головой. Он хотел выкинуть бодяжную хуйню в помойку, но девчонка бы и туда нырнула за желанной дозой, поэтому он отдал ей его (а даже если бы и не отдал, то она вцепилась бы в него зубами и руками, пока не вырвала бы обратно). — Если уж травишь себя, то трави более качественной косухой, — заявил Джиён. — Тебе продают говно, детка. — На неговно нет денег. Я дочь нереализованных художников. — А хочешь заработать? — Джиён поднял правую бровь, пытаясь понять, вызывает ли он заинтересованность у девчонки. — Что, предлагаешь мне трахаться за бабки? — громко и возмущённо спросила девушка. Квон Джиён засмеялся. Какие всё-таки женщины одинаковые… Стоит им предложить заработать, как они сразу выдвигают вперёд версию о проституции. В каком-то смысле они были правы, безусловно, но Джиёна поражала схожесть их мыслей, да и Лан сразу вспомнилась с её фальшивыми принципами. — Если хочешь, и это можно, но для начала скажи мне, что за парень продал тебе дурь и как на него можно выйти. — Вот ещё… Какая мне с этого выгода? Джиён снова засмеялся. Вот он, продажный мир товарно-денежных отношений во всей красе. Люди не станут просто так делиться важной информацией или делать нечто стоящее друг для друга просто так. Везде и во всем нужна своя причина, своя выгода. Он понимал эту девчонку, ибо сам был таким, и не осуждал её – его лишь забавляла разворачивающаяся ситуация. — Я возьму тебя к себе работать в клуб официанткой. Мне как раз не хватает быстрых рук. — Быстрых рук? — девчонка криво улыбнулась. — А это точно работа официантки? — Повторюсь: если хочешь, можно поработать и в другом ключе. Я смотрю, тебя так и тянет… — Джиён почувствовал нарастающее раздражение, но контролировал себя и выдавил улыбку. — Только сначала информация. — Ладно, — девушка положила ногу на ногу с таким видом, будто она сидела не в грязном туалете, а за столиком в дорогом ресторане и в руке держала не засранный шприц, а свежую устрицу, — я тебя выведу на того парня, только если ты пообещаешь не сдавать меня. Мне проблемы не нужны. — Без вопросов, я найду что ему наплести, — Квон кивнул, выпрямился и вышел из кабины, отходя назад. — Я тебя жду у выхода, не задерживайся. — Ну это уж как получится… — девчонка засмеялась, и когда Джиён закрывал дверцу, последнее, что он увидел, как красноволосое чудо снова возится со жгутом. Джиён встал возле столба напротив туалета и стал ждать девушку. Мимо него носились люди: кто-то с сумками, кто-то с чемоданами, кто-то налегке, но все бежали по своим делам. Жизнь текла в привычном для неё ритме и не останавливалась ни на секунду. Толпы сновали туда-сюда мимо туалета и даже не подозревали, что в его стенах калечит себе жизнь одна малолетняя дура, будущее которой было не так сложно предугадать. Сейчас она сидит на игле, затем ей понадобятся бабки на более сильную наркоту, ведь эффект будет гаснуть, и чтобы добыть эти бабки, она выберет простой способ заработка – проституцию, ведь ни на что другое она более не способна. Схема проста как дважды два. — Эй, парнишка, — внезапно появившийся рядом с Джиёном мужчина средних лет в пальто нараспашку, свитере и затёртых джинсах заставил его дрогнуть и отпрянуть в сторону, — сколько? Поначалу парень не понял вопроса, а когда до него дошло, то вспышка гнева вспыхнула в его груди и растеклась по всему телу обжигающими струнами. Джиён злобно посмотрел на мужика, схватил его за воротник пальто и прижал к стенке. — Ты, блять, охуел? — прошипел Джиён, кипя от ярости. — Я девушку жду, а ты трахнуть меня вздумал?! — Прости, я не знал, правда, не знал! — мужчина покраснел от смущения, но потом стал бледнеть от страха. — Тут раньше девчонки с мальчишками ошивались, вот я и подумал, что ты новенький… Гнев сменился интересом. Если этот мужик тут часто бывает и снимает проституток, неважно какого пола, значит, он в курсе, что происходило и происходит с местной публикой, так что Джиён поуспокоился и решил, что не отпустит извращенца, пока не выжмет из него по максимуму, а если тот заартачится, то придётся пригрозить правоохранительными органами. — И куда же все делись? — спросил Джиён, всё ещё так же крепко держа мужчину у стены. — Не знаю, клянусь, буквально неделю назад все были на своих местах, но ни вчера, ни сегодня никого нет, как испарились. — Есть мысли? — Я слышал, что самого главного замочили, — мужчина взволнованно сглотнул и посмотрел за спину Джиёна, надеясь, что ему кто-то поможет, но тщетно, — вот и детёныши разбежались. Опекать больше некому. — Ну а ты сам? Неужели только сюда ходишь и никого на дом не вызываешь? — Джиён прищурился и злостно улыбнулся. — Отвечай, если не хочешь проблем. — Я не могу сказать… Это очень личное… — Если не хочешь, чтобы твое личное стало публичным, ты мне всё расскажешь. Джиён посмотрел в испуганные, блестящие глаза мужчины и понял, что этим извращенцем можно манипулировать. Тогда парень, как бы невзначай, упёрся коленом незнакомцу между ног и прижался поближе, чтобы тот попрощался со здравым смыслом и превратился в податливый кусок пластилина, из которого можно лепить что душе угодно. Джиён медленно выдохнул и проследил за реакцией: мужик закатил глаза, задрожал и покрылся испариной. — Я тебе всё скажу, всё… — зашептал он, когда Джиён, борясь с рвотным рефлексом и желанием врезать этому гаду по сальной роже, прислонился ухом к его губам. — У меня есть адрес одной девчонки, она сидит на игле и берёт клиентов на дом, чтобы больше заработать. — Давай… Говори, я запомню, — медленно и томно произнёс Квон, чтобы у мужчины окончательно сорвало крышу и он не ускользнул. Когда любитель проституток озвучил название улицы и номер дома (запомнить которые не составило большого труда), по которому проживала одна из проституток, Джиён резко отошёл от него и вмазал ему ногой по яйцам, да так сильно, что у мужчины искры из глаз полетели. Схватившись за ушибленное место, он застонал и упал на колени, корчась от боли. Джиён посчитал сие зрелище жалким и омерзительным и плюнул рядом с жертвой собственного извращения, отходя в сторону. «Гандон», – тихо, но так, чтобы мужчина услышал, сказал Квон. Как раз в этот момент из туалета вышла девушка. Она остановилась, пошатнулась и совершенно опустошённым взглядом стала выискивать Джиёна, который сам к ней подошёл и схватил за локоть. Посмотрев ей в глаза, который превратились в бездонные стекляшки, парень понял, что она обдолбана в ноль. Ему казалось, что даже если он сейчас снимет с неё юбку, поставит раком и трахнет, она даже не поймёт, что происходит. — Ну? — спросил нетерпеливо Джиён, поддерживая девушку за локоть, чтобы она не поцеловалась с полом, а то её шатало, как тоненькое деревце во время урагана. — Что это был за парень? — Не знаю его настоящего имени, но все зовут его Кай, — тихо, безэмоционально, как под гипнозом проговорила девчонка. — Он приходит на вокзал после обеда, чтобы встретиться с клиентами. Обычно он околачивается тут, у туалетов, либо на перроне. — Когда он снова тут будет? — Он бывает здесь каждый день… Всем хочется кайфануть, — девушка улыбнулась, посмотрела на Джиёна и взяла его за руку, но он понимал, что она смотрит сквозь него и видит бесконечный космос, усыпанный миллиардами звёзд. — Ага, спасибо, — парень отошёл от девчонки, отцепляя её руки от себя. — А насчёт работы я с тобой свяжусь чуть позже, ты ведь тут тоже часто бываешь? — Да, — красноволосая кивнула, — раза два-три в неделю. Ты обещаешь мне? — Обещаю-обещаю. Ладно, мне пора, ты тоже иди, — Джиён махнул рукой и сунул в рот сигарету, наблюдая, как послушная девчонка медленно бредёт от него в противоположную сторону, поглаживая пальцами грязные и холодные стены вокзала. Она была в полной отключке, но наверняка наслаждалась эфемерным счастьем. Парень смотрел ей вслед, всё никак не поджигая сигарету, и решил окликнуть её. — Эй! Девчонка остановилась и элегантно обернулась, прокрутившись на месте. Она не так далеко отошла от Джиёна, так что они могли слышать друг друга. — Тебя как зовут-то? — Китай.