Иллюзорность восприятия

- Ох, Эдмунд, как мне страшно, как страшно... - Что тебе страшно, Сью? - спросил Справедливый. - Себя боюсь. Особенно когда меня что-то разозлит, или когда я жизнью недовольна. В особенности меня бесит, когда меня все поучают, не умея встать на мою точку зрения. Конечно, я сама кого хочешь чему хочешь научу. Особенно плохому. Например, тому, как, нахерачившись, голяком по дому ходить, ахха... Нет, ну на самом деле, каким порой мерзким кажется мир в своих попытках меня облагодетельствовать, предварительно вылив мне на голову тонну нравоучительных виршей касательно того, что я неправильно живу. На себя бы сначала посмотрели. Конечно, я терплю, ибо знаю, что, по ходу, сама сплоховала, раз уж такое судьба подсылает. Ну как бесит, прям до невероятия. Надо терпеть... Нет у нас ни врагов, ни друзей, есть только учителя. У каждого человека потенциально можно многому научиться, а мессианство вообще в крови у человечества. Вот почему учителей и врачей у нас лютой ненавистью ненавидят: ибо каждый хочет им стать и не у каждого получается. Чтобы принять на себя миссию того же учительства, надо знать, что это подвиг, и очень сложный. Недаром институт учительства во всех эзотерических школах был классическим институтом жертвы. - Да, это сложно, ибо учитель несёт ответственность за все промашки ученика... Это невыносимое бремя, и великие пали, не выдержав бремени ответственности. - Ох, как всё сложно, как всё сложно, - вздохнула Сьюзен. - Понимаю, конечно, что в этой сложности вся красота мира, но лучше бы уж всё было просто... Как на заре дифференциации, когда мир только приобретал свою форму... - Да... Понимаю Питера, он многое вытерпел... Конечно, та, ради которой он это сделал, ему и в подмётки не годится, мегера... Но, по ходу, такова его печальная судьба. Все, кто возвращается сюда из Нарнии, вынуждены претерпевать массу различных неудобств... Что же, так предопределено судьбой... Этот ничтожный хаос общественности, эта утомительная работа над собой... Наверное, нужна. Хотя... Конечно, Питер сам виноват в своих несчастьях, но мне лично очень хочется обвинить в этом известную персону... Это хорошо, что сейчас он спокоен - пока её нет в его жизни. А ведь она гадит её изрядно, то и дело встревая в неё своим ядовитым змеиным жалом... - Прощать надо, Эд, прощать... Иисус что говорил? Ударили по щеке - подставь вторую. - Я нахрен все три отобью!.. - Вот поэтому мы все так несчастны. Эгоистичны, жестоки, развратны, вообще моральные уроды. "Мама, мы все тяжело больны, мама, мы все понемногу сошли с ума". А своих внутренних глубин я чураюсь пуще всего, ибо их неисследимые бездны таят в себе немало чудовищ. Когда же уже мы все сдохнем?.. Хотя нет, нельзя говорить за всех, успеем... Но я так люблю гулять по кладбищу, надеясь, что когда-нибудь покину этот свет - тихо, незаметно, пропав со всех радаров... Чтобы "ни грома больше, ни гула". Очень люблю кладбища. Это прям моя вторая родина. Всю жизнь бы там жила - так нет же - эта же жизнь и не даёт. Кто бы меня спросил, хочу ли я жить... Живу потому что так получилось. Терплю... Странно это, но я до сих пор не стала мизантропкой. Хотя у меня так часто случаются приступы аутизма, ненависти ко всему роду человеческому, ненависти к тому, кто сделал меня такой... Помнишь, Клодия жаловалась на Лестата за то, что она так навсегда останется ребёнком?.. Ну она хотя бы бессмертна. А мы... Сошки жалкие, ничтожества. Господи, удивляюсь, за что мы любим эту жизнь с её убогостью, и вообще... Всё, сегодня иду на кладбище. Буду писать там стихи о боли, о собственном несовершенстве, которое, как известно, приближает к совершенству... Как это больно и горько: видеть высший потенциал, заложенный в людях, и сознавать, что помимо этого в людях дерьма немеренно... Как я понимала главного героя "Грозового перевала", который искал одиночества... Не нашёл, зато узнал великую историю... "Если бы я попала в рай, Нелли, я была бы абсолютно несчастна"... Вот именно, вот то самое... Сколько зла на земле, сколько зла!.. Лично я горжусь своим пессимизмом... Оптимизм, как верно заметил Шопенгауэр - горькая насмешка над невыносимыми страданиями человечества. Вообще удивляюсь, как мир ещё носит эти розовые очки. А некоторые премерзкие существа ещё и усугубляют нам это осознание, вторгаясь в нашу жизнь и пачкая наши души своими грязными немытыми лапами... Убожества жалкие. Порчу на них, что ли, навести... Какую бы пакость им придумать... - О, да, Великодушная, тебе есть, кого бояться... - посмеялся Эдмунд. - Ты такая мерзкая, что саму себя изведёшь. - Конечно, Эд, конечно изведу, ибо никогда не смирюсь с несовершенствами мира... Воистину велики те, кто избрали долгий путь скорбей... Где только нам черпать мужества, где нам черпать свою убеждённость?.. - В себе черпай, дорогая, в себе... И ничто тебе не помешает прийти к своей великой цели. - Ох, как это трудно, Справедливый, как трудно... Сохранять в себе веру... Когда-нибудь я её утрачу, вот будет весело, ох, весело будет... Я часто предчувствую исход вещей, часто предугадываю события... Мне снятся вещие сны с участием людей, к которых я за многое бы попросила прощения... Вижу, по известному выражению, лица тех, кого бы я могла действительно полюбить, лиловые моря, в которых я бы утонула, благословляя Смерть... Снятся все те удивительные образы, которые наполняют нашу жизнь бесконечным количеством смыслов... - Я тоже видел кое-кого во сне, - улыбнулся Эдмунд. - Мы мило беседовали об эстетике, и я проснулся, рыдая от радости... Самый странный сон... Сны смешиваются по излюбленной мною поэтической метафоре - как вода с вином... - Иногда сны - это всё, что у нас остаётся. Кроме надежды на себя, разумеется. Ну и, конечно, веры в сверхличную жизнь. - О, как ты права, Великодушная! Мы все должны понять, что никто и ничто, кроме нас самих, не может помочь нам - это вечный закон. Когда-нибудь, в конце времени, мы найдём то, что ищем. Если наш идеал высок, мы будем мало-помалу приближаться к нему, и, к счастью, возможность восходить к новым и новым высотам бытия лежит в самом человеке, а не вовне, и не зависит от обстоятельств и условий жизни... - Ну да. В своё время меня очень разочаровал один молодой человек. Очень сильно разочаровал. Теперь я не хотела бы знать о нём ничего. Пусть живёт счастливо, но подальше от меня. Предал однажды - предаст и дважды. Как бы я хотела, чтобы люди поняли ценность ненавязчивости! А то ведь прут напролом, лезут в жизнь, пытаясь её улучшить... Терпеть таких не могу. - Да, да, вот та ведьма, из-за которой Питер пострадал - вот точно такая. Мразь, каких ещё свет не видывал... - Бог с ней, Эд. Жаль, конечно, но вправе ли мы судить?.. Прощение - это великое благо, и, наверное, та добродетель, которую надо вымолить, которую надо заслужить. - Она не заслужила прощения, - буркнул Эд. - Что ты знаешь о страдании? - грустно покачала головой Великодушная. - У тебя есть, кого любить. Ты знаешь свою судьбу. - Да, знаю, - тихо ответил Эд. - Знаю всё то, что было, и то, что будет тоже отчасти знаю... Вымолю себе кротость и незлобливость, и милосердие, и сострадание, и всё то, что необходимо мне, чтобы исцелить раны мира хотя бы отчасти... Есть ли у нас иной выбор? Мы сделали его задолго до нашего рождения. - Да, это так. Душа сделала выбор за нас. У человека не бывает выбора никогда. Это устойчивая иллюзия эго… Наши друзья становятся продолжениями нас, наши враги - это бессознательное орудие кармы, таких надо перетерпеть, понять, простить и похоронить. Последнее - по всем викторианским обычаям. - Забей на врагов, их у нас нет. - Они есть у каждого, и они внутренние. Я знаю тех, у кого они очень сильные, и к таким я испытываю острое чувство жалости... Трусость, лень и слабость - не самые достойные спутники человека. - Ох, Сью, мы тут с тобой делаем вид, что источаем свет и добродетель... - Пытаюсь найти в себе что-то хорошее... - бросила Сью. - Добродетелью украшаемся, пусть она и ханжеская, пуританская, но какая-никакая... - Да, дорогая... Будем жить ради тех, кто этого действительно заслуживает.