Иллюзорность восприятия

- Сью, ты там что всё ищешь? - спросил Эд. - Да так... Парня ищу. - Парня ищешь? - присвистнул Справедливый. - У тебя же есть уже... хахаль. - Да не себе... Вспомнила тут один милый стишок... "У декадента всё, как ни верти - навыворот, пример тому свидетель: он видел музыку, он слышал блеск зари, он обонял звезду, он щупал добродетель". Вот картинку хочу подобрать, аристократа, типичного причём такого, вырожденца. Чтобы совсем в тему. А всё какие-то пидератые мальчики попадаются, всё не то, что нужно... Они всегда в пошлой моде, как когда-то ангелки в эпоху Возрождения. - Ну сфоткай Питера, он тебе подойдёт... Когда они в очередной раз будут предаваться с Юстэсом объятиям... Да нет же, не то, что ты подумала... Объятиям Зелёного Змия, ты возьми мыльницу и... Получится отменно. А я Великолепному подсуну старый пиджак профессора, будет прям самое то. - Ох, Справедливый, вечно ты со своими сомнительными предложениями, - фыркнула Сьюзен. - Почему это они сомнительные? - обиделся Эдмунд. - Да я Питера в роли мученика декаданса ну никак не вижу. Это у тебя превосходно получается разыгрывать из себя мученика, когда надо. - Ну, знаешь... Когда Джил меня ставит в безвыходные и невозможные ситуации, из которых мне трудно выбраться без ущерба для поверхностного самомнения, только так и приходится выкручиваться. - Ну, знаешь, самомнение, особенно поверхностное - не такая уж и ценная вещь, чтобы можно было за неё держаться, - улыбнулась Сьюзен. - Ох, как же меня порой раздражает искусство... Вообще всё искусство, - вздохнул Эдмунд. - Вот отдаёшься ему со всей страстью, страстью, свойственной детям... Куда только девается стремление к строгой соразмерности... Пробуждается чувственность, а это я ненавижу более всего на свете, ибо знаю, что очень часто она вырождается в болезненную, это отвратительно... Как было бы хорошо, если бы нам, как в "Эквилибриуме", вкололи дозу от эмоций, и были бы мы бесчувственными куклами и роботами, и всё было бы замечательно, как у Платона в его "Государстве", и не хмурился бы старый, почуяв недоброе, когда Юстэс описывает в дневнике свой очередной порнушный сон... Ох, бля, куда же катится этот мир... - Научись тому, что для познания истины важно принять данность, - улыбнулась Сьюзен снова. - Быть может, этот мир, полный несовершенств, и не покажется таким уж плохим. Гёте часто говорил, что хотел бы снова вернуться на эту прекрасную планету. - Ага, а Юстэс бы сказал, что от инстинктов никуда не денешься, и общественная мораль - это тоже ерунда... Вот уж чего я желаю меньше всего - воли к воплощению, однако процесса индивидуации ещё никто не миновал... Увы и ах: на существование обречены все страдающие существа, страдание как категория отдельной выделена у Аристотеля... В наших силах только служить мировой красоте, и мистерия Козерога отчасти олицетворяет эту функцию. Любить всех любовью неизменной - злодеев, немощных, глупцов и горбунов, как там дальше... Даже поганую Джадис, которую любить в принципе невозможно. - Но те, кого мы любим, вряд ли когда узнают об этом, - сказала грустно Сьюзен. - И не догадаются, наверное, никогда. "Он никогда и не узнает, как я его люблю... И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше, чем я сама"... Мы посвятили себя искусству, а оно требует колоссальной самоотдачи, грех тут роптать на судьбу. Назвался груздем, полезай в кузов. - Да чего уж там - мы живём ради тех, кого любим, в этом и состоит подвиг нашей жизни... Как бы он ни был мал. Я знаю об исходе вещей... Предчувствую его постоянно... Хотя жизнь и подкидывает сюрпризы, не позволяя зацикливаться. Движение вечно, как искусство. А иначе зачем мы здесь? - Ну не смог не задать своего любимого вопроса, - усмехнулась Справедливая. - У меня такое ощущение, что я вовлекаюсь в очень сложный кармический процесс... А ведь известно, что чем выше степень развития, тем более широкой и непропорциональной может быть борьба. Если человек вовлечен в изначальную карму, то вперед выходят индивидуальные принципы, при более развитой карме к ним добавляются еще культурные и универсальные принципы... - Ох, иди ты, дурачок... Когда ты уже поймёшь, что лучшая победа - это победа над собой... И что все усилия по приобретению власти в этом иллюзорном мире тщетны в принципе. - Хорошо хоть, что я уже не завидую... Зависть душит все таланты. Хорошо хоть, что я, пусть и с трудом, смиряю в себе это деструктивное начало... Это помогает выработать уважение к любому творческому проявлению Абсолюта. Когда же Бог даст мне забвение некоторых вещей?.. - с горечью произнёс Эд. - Нет, наверное, только смерть мне поможет. А "до той поры разумнее молчать о материнстве земли, а жить землёю как стихиею", хорошо сказано. И дать земле всё, на что мы способны. "Как чётки в час молитвы отпадут все страсти - новая за старою вослед...". Кстати, я там из Плиния выписал один абзац о земле, почитай, красиво пишет этот древний старец... - "Те, кому я отдаю так много, всего мне больше мук причиняют", - вспомнила Сьюзен. - Кто тут говорит про то, что я корчу мученика? - рассмеялся Эдмунд. - Да, пока бесполезной не стану, продолжу сочинять... Из любви к тем, кого хотела бы обессмертить в своём творчестве. Каждого можно понять. Как говорится, "делай что можешь, и будь что будет". На радость людям и Джадис назло. - Ой, чур меня, чур меня, не омрачай мой покой именем этой проститутки... - возвёл глаза к небу Эдмунд. - Нет её и ладно, я устал уже ненавидеть. Да известно к тому же, что силы Любви гораздо сильнее сил Ненависти. Такова суть вещей. - Видеть только её противно до невероятия... - хмыкнула Сьюзен. - Становится так печально, что я понимаю мудрость тех волков, что охраняли Ледяной Замок... - Ах, да, я часто вспоминаю Маугрима... Помнишь, что он сказал Лису, когда тот пытался нас выгородить?.. - Не помню уже, - честно призналась Сьюзен. - Ну, говорит такой, "если, мол, скажешь, где дети Адама, в награду получишь жизнь - не так уж и много"... Хорошо сказано. - О, да... Однако когда Смерть приходит, у неё бывают знакомые глаза, и страх смерти делает человека более внимательным к собственной жизни, - рассудительно заметила Сьюзен.