Иллюзорность восприятия

- Ты как будто бы ничему не научился, - сказал Эдмунд Юстэсу, когда последний продул младшему Пэвенси третью по счету шахматную партию. – Тебя же учил играть сам Рипичип, а это дорогого стоит!.. - Это было так давно, кажется, уже целая вечность прошла, - задумчиво проговорил Вред, глядя за окно, за которым сверкали зарницы и лил проливной дождь. - Да, вечность прошла… Но там, в Нарнии, здесь же – только несколько глупых лет, которые ничего хорошего они нам не принесли. - Я часто вижу нашу страну во снах... Она в так прекрасна в этих видениях, как в тот самый день, когда только-только была создана, - Эдмунд тоже задумался. - Я помню, у Сьюзен в покоях весел огромный гобелен, на котором было изображено то самое дерево, с которого профессор, будучи тогда ещё мальчиком, сорвал для больной матери волшебное яблоко. Джадис уже тогда привнесла в этот безупречный мир первобытное зло, пытаясь соблазнить Диггори посулами бессмертия, как это делал когда-то Змей Эдемского сада… - Юстэс начертил грубоватый рисунок Дерева с Яблоками Вечной Молодости на листке бумаги огрызком карандаша. - Да, я помню его. Очень красивое изображение, с большим искусством созданное лучшими ткачихами Восточного Предела. Так рассказывал мне один придворный, который знал толк в истории изящных искусств, - ответил Эдмунд. - А здесь такая скукота… Ни пиров тебе, ни ристалищ, ни даже просто кого-то, кто развлек бы тебя побасёнкой про великие дела прошлого… Но что ещё хуже – я никогда бы не сумел оценить красоты всего этого, если бы не прикоснулся бы тогда к заколдованному золоту. Нет худа без добра, и порой сам порок становится причиной нашего преображения. - Ну да. Но всё равно было бы гораздо хуже, если бы мы остались в Лондоне, - серьёзно сказал Эдмунд. – Там было бы ещё скучнее. И кладбища там совсем не такие, как то, куда мы периодически ходим с Люси. Романтика не та. А здесь хотя бы есть чудесные книги по средневековой истории. Конечно, история нашего мира совсем не такая, как история Нарнии, но всё же и в ней всё же можно при должном тщании найти пищу для ума… Вот Сьюзен и сумела вовремя это оценить: целыми днями сидит за книгами и строчит отчёты профессору Керку. - Нам бы надо тоже занять себя чем-нибудь таким… - сказал Юстэс, оглядывая большой книжный шкаф, на котором пестрели книжными корешками толстенные фолианты. – В мире столько всего интересного, что было бы неблагодарностью по отношению к жизни не воспользоваться тем, что нам даровано судьбой. - Ну да, ты прав… Ты вот хотя бы строчишь этот свой дневник… Когда же он у тебя уже кончится-то, - рассмеялся Эдмунд, глядя на пухлый блокнот двоюродного брата, который лежал на столе на видном месте и был перехвачен большим кожаным фиолетовым ремешком. - Почти уже кончился, - Юстэс взял реликвию и пролистал несколько страниц. – Я же говорил тебе, что мне иногда бывает стыдно его читать? Такое иногда обнаруживаешь… - Ха! А чего стыдиться прошлого? Прошлое не может быть изменено или исправлено. На то оно и прошлое. - Некоторые им живут… И иногда мне кажется, что правильно делают: в прошлом полным-поло очарования, и из него можно извлечь очень ценный опыт, если правильно подойти к анализу пережитого. Кажется, это называется в науке ретроспекцией. - Мне всегда хотелось узнать, что же ты там писал про… - ну-ка, дай-ка, - Эдмунд выхватил блокнот из руки брата и открыл его в самом начале, на тех страницах, которые вызывали у Юстэса самое большое недовольство собой прежним. - Эй, отдай! – Вред бросился к Эду и попытался вырвать у него книжицу, но не тут-то было! Несмотря на то, что оба парня были одинаковой комплекции, Вред всегда уступал двоюродному брату по части силы и ловкости. – Отдай, живо!.. Эдмунд весело выворачивался всякий раз, когда Юстэс уже почти дотягивался до блокнота. - Да ну на, держи, никто не собирается его читать, - усмехнулся он, наконец вернув брату дневник. – Очень мне надо знать, что ты думал про своих одноклассников… - И не только про них, - сказал Юстэс тихо. - А про кого же ещё? – с интересом спросил Эдмунд. - А тебе скажи!.. – Вред лукаво улыбнулся. – Ладно, скажу, только ни-ни ни Люси, ни Сьюзен. Да и Питеру лучше бы про это не знать. На этих словах оба грустно замолчали. - Ты бы не нашёл на первых страницах ничего интересного для себя, - наконец сказал Вред. - А вот про то, что я там писал после возвращения из Нарнии, я не показывал никому… Во всяком случае, то, что не хотел, чтобы вы знали. Остальное – описание наших приключений, рассказы о былых войнах и победах, об обычаях разных провинций и прочее – вы знаете, я не раз вам это вслух зачитывал. - Ну говори уже, не томи, в чём дело? – Эд пальцами потушил несколько свечей в большом резном подсвечнике, и в комнате стало почти темно. - Ну… Понимаешь… После того, что рассказал мне Каспиан про Сьюзен… И после того, как я наблюдал за ней по возвращении… И когда Люси мне рассказывала о том, что с вами произошло после того, как она обнаружила Шкаф… - Шкафище, это да… - протянул Эд. - В общем, я стал немного по-другому относиться к твоей старшей сестре, Эд, - после нескольких секунд раздумья сказал Вред, набрав в грудь побольше воздуха и выпустив его вместе с явно нелегко давшемся ему признанием. Эд внимательно посмотрел на Юстэса. - По ходу, ты сегодня переутомился, братец, - сказал младший Пэвенси, убирая шахматные фигурки в доску. - Да, я тоже так думаю… Но ничего не могу с собой поделать. - Это просто влюблённость, - констатировал Эд. - Просто влюблённость, больше ничего. Конечно, многие поступки Сьюзен достойны уважения… Но ты так наивен, друг и брат мой, что мне даже сказать тебе больше нечего. Выкинь эту глупость из головы и иди спать. - Да, наверное, так мне и надо поступить, - пробормотал Юстэс, покраснев и отвернувшись. – Прости, Эд, я вообще не хотел тебе об этом говорить… Как-то само вырвалось. - Ну, раз вырвалось, значит, ты должен был об этом сказать. Гораздо хуже было бы, если бы ты молчал и переваривал всё это в одиночку. Это как когда мы забываем сказать что-то, что кажется нам важным: если забываем, значит, это не так уж и существенно... Интересно, чем сейчас занимается Люси? Я видел её в комнате Сьюзен, когда шёл из библиотеки. - Нетрудно догадаться, - Юстэс убрал дневник в верхний ящик письменного стола и щёлкнул ключом. - Они сегодня снова собирались вдвоём вызывать духов. - По-моему, они слишком увлекаются всем этим… Они явно ощущают острый недостаток волшебства, которого было в избытке там, по чему мы так непрестанно тоскуем. И МакКриди… Я даже не думал, что она такая суеверная: недавно попросила Сью, чтобы та погадала ей на ТАРО, представляешь?.. - Ахха, - Вред хохотнул, откинувшись на подушки кровати, на которой они сидели. – Седина в бороду – бес в ребро. - Я всегда считал, что она грешит рационализмом, его дешёвостью и скучностью. Вот и потянуло по закону маятника, в обратную сторону. Но я бы не сказал, что тайное знание нашей земли не обладает... некоей родственностью, что ли, с древней мудростью Нарнии. - Эдмунд достал из шахматной коробки фигурку ладьи и стал внимательно рассматривать её тонкую резьбу. - Темнотища же, как там что-то можно рассмотреть? – спросил Юстэс. - Это помогает вспомнить, если не пережить заново… Эти резные безделушки – лишь тень, подобие того, что утешало меня, когда я был королём… Ладья напоминает мне те шахматы, подобных которому уже никто никогда не создавал. Помнишь, я нашёл одну такую, когда мы попали в Нарнию во второй раз – в развалинах Каэр-Параваля? Я тебе рассказывал... Правду говорят, что некоторые вещи могут быть сотворены лишь единожды. «И лишь единожды можно по-настоящему полюбить», - подумал Юстэс, но разумно промолчал, посчитав, что его чувство, которое, возможно, было лишь родом уважения и восхищения, ливануло сегодня через край.