Пять раз, когда Денис намекал, и один раз, когда Стефан позволил себе заметить

Когда Денис впервые появляется в Палладиуме не в привычных спортивных штанах, футболке и накинутой сверху толстовке, а в эффектно обтягивающих бедра джинсах, рубашке и начищенных до блеска ботинках, все пожимают плечами — возможно, этому есть какое-то объяснение и весомый повод. Когда он появляется в таком виде на следующий день, через день и через неделю, ученики, преподаватели и знакомые смотрят с недоумением и пытаются списать это то ли на особенности латвийского менталитета, то ли на запоздалое взросление. И только Питер проницательно прищуривается, прячет улыбку в уголках губ и странно качает головой. Саломе все же замечает это и пытается осторожно выведать у него, в чем, собственно, дело, но он только взмахивает ладонью в неопределенном жесте, бросая быстрый взгляд на Стефана, выражение лица которого он единственный способен прочитать правильно. Сейчас Питер видит там адскую смесь из понимания, восхищения, досады, нерешительности и надломленного самоконтроля. Но его мальчик вырос. И теперь пусть сам разбирается. Со своим мальчиком. А вот Денис этой гремучей смеси видеть не может: не так много опыта в понимании людей в целом и Стефана в частности. Все, что он замечает — это слегка изогнутые брови в намеке на заинтересованность и, может быть, немного одобрения. Но этого мало. Его план рассчитан на большее. После того, как он узнает о том, что у него есть хотя бы гипотетический шанс на взаимность — а именно таким шансом он считает с усилием вырванную откровенность — то сразу же начинает обдумывать варианты. Ужин, комплименты, откровенность — все это хорошо, но ничто из этого не помогает Стефану увидеть в нем не ученика. Не мальчика, а мужчину. Пусть еще не равного ни в опыте, ни в умениях — Денис не льстит себе — но чувства, крепнущие день ото дня, требуют не сдаваться и действовать. И он действует. И для начала отправляется в Лозанну, уловив момент, когда Стефан тоже уезжает по своим делам. Пункт первый, подраздел первый был успешно выполнен дома и заключался в том, чтобы досконально изучить гардеробную тренера и выцепить интересующие его детали. Денис решил подойти к этому с умом — не копировать стиль, а лишь вдохновиться определенными оттенками, интонациями и сочетаниями. Это оказывается легко и немного напоминает их тренировки. В них он хоть и использует хореографию Стефана, но не перенимает ее полностью, не заменяет ею свою индивидуальность. С одеждой примерно тот же принцип. Пункт первый, подраздел второй — найти все необходимое. Вот с этим все оказывается чуть сложнее, потому что брендовые вещи стоят дорого, а на студенческую стипендию себе особо много позволить не получится. Но и в этом случае Денис находит способ и, кажется, остается им доволен. У него есть некоторые сбережения, которые почти не стыдно потратить. Он едет в самое крупное средоточие магазинов — район Флон — и начинает поиски. В Pépé Cassius покупает несколько рубашек и брюк, в Zara — джинсы, кардиган и футболки, в My Shoes — обувь, ремни и перчатки. Старается выбирать что-то не очень дорогое, но, тем не менее, стильное. В Intimissimi заходит со слегка заметным румянцем. Но если уж привлекать внимание, то идти до конца. Последней на очереди стоит парфюмерия. Здесь все проще: Hugo Boss, Moschino Forever, Lanvin Homme — миниатюры. На большее просто не хватит средств. Пункт два — реализация. Подраздел первый — заметно-незаметно. Это дается Денису непросто. Он не хочет показушничать, не хочет выглядеть смешно и нелепо, поэтому пытается добавлять по одной детали в день. Сначала брюки, футболка, кардиган. Потом джинсы в комплекте с рубашкой. Классику игнорирует, стараясь найти для себя нечто уникальное, свой собственный стиль. Когда он выходит из ванной в обтягивающих белоснежных боксерах, а с еще влажных после душа волос капли стекают на грудь, тонкими струйками спускаясь по впалому подтянутому животу, Стефан давится омлетом. И эта реакция так бесценна, так воодушевляет, что Денис чуть ли не на крыльях влетает в свою спальню. Есть! Зацепил. Внутренний мир, понимание, доверие и дружба — это прекрасно, и между ними все это определенно имеется, но сейчас он хочет добиться иного. Восхищения. Физического желания. Взглядов. Да, он играет с огнем. Да, рискует, понимая, что есть большой шанс разрушить все чем-то неуместным, но сердце в присутствии Стефана стучит так сильно, а прикосновения так необходимы и так необходим он сам — весь, целиком и полностью, что лучше рискнуть, чем сходить с ума от бездействия. Неделю он ловит на себе странные взгляды в Палладиуме. Иногда удивленные, иногда — в основном от девчонок — восхищенные. Но больше всего его интересуют показно невыразительные взгляды тренера. Тот будто смотрит и не смотрит. Он ловит взгляд Стефана как раз в ту короткую долю секунды, когда тот уже опускает глаза. Но Денис знает, чувствует: он смотрел. Пристально. С той самой искрой, от которой мурашки табунами бегут по всему телу. Денис топчется на кухне, готовит завтрак, обдавая пространство вокруг себя утренней свежестью от Lanvin — Стефан молчит. Вдыхает, глубоко — это слышно по его меняющемуся дыханию — но молчит. Денис разминается у станка, тянет мышцы, просит тренера помочь, и в этот момент он пахнет по-спортивному дерзко, от Hugo Boss. Стефан дышит и снова молчит. В субботу вечером они идут ужинать вместе с Саломе и Питером в Le Nord. На нем надета черная рубашка и черные брюки — на этот раз он верен классике, а образ завершает сладковато-терпкий аромат от Moschino, вечерний, утонченный, совсем не мальчишеский. Стефан смотрит пристально и долго, и как-то немного опасно. Что-то тяжелое сквозит в его взгляде, что-то темное. Его ощутимо потряхивает от этого взгляда, и он почти уже теряет уверенность в собственных силах и своей задумке, как вдруг слышит тихое, прохладное: — Ты сегодня очарователен, Дэнни. Слова резко контрастируют с холодными интонациями, Денис готов умереть прямо здесь, в гардеробе ресторана, и онемевшие пальцы не слушаются, когда он пытается поправить запонки на рубашке. — Спасибо, Стефан, — получается слишком смущенно, что идет вразрез с задуманной им раскрепощенностью. Ужин проходит относительно хорошо. Ему почти удается перебороть неловкость и даже активно участвовать в беседе. Только Питер смотрит на него странно и понимающе, но, возможно, это лишь игра воображения. Когда тот смотрит точно с таким же вселенским пониманием на Стефана и прикрывает губы салфеткой — но глаза все равно выдают улыбку — Денис хочет провалиться сквозь землю еще несколько раз. Неужели его поведение настолько однозначно для других? Домой они возвращаются поздно, решив прогуляться пешком. Идут, обсуждая предстоящие соревнования и отработку новых программ для «Music on Ice», где оба должны принять участие. Когда Стефан спрашивает об идеях, о чем-то новом, Денис даже и не пытается заикнуться о том, чтобы поставить на двоих «Stammi Vicino». Мечты мечтами, может быть, Ханю с Медведевой и удалось бы такое провернуть, все бы восприняли это с большим восторгом, но пара Ламбьель-Васильевс вызовет слишком сильный резонанс, да и тренер никогда на такое не согласится. Если только спросить об этом под видом шутки, но он не уверен, что сможет придать голосу правильный юмористический оттенок. — Сегодня ты задумчивый, — замечает Стефан, и снег шуршит под его ногами, а ветер ласкает порывами темные пряди. — Разве? Скоро финал, и я просто… сосредоточен, — отмазка так себе, но придумать что-то более подходящее Денис не успевает. Он чуть поворачивает голову — и снова вокруг все меркнет, когда взгляд останавливается на единственном человеке, от которого подгибаются коленки. Они идут рядом, почти касаясь друг друга плечами, и мягкий свет фонарей в темноте придает особенное очарование этим минутам. Шампери действительно очень красив ночью, когда снежинки падают с неба медленно, кружась с воздушными потоками, оседая на раскидистых лапах елей, укутывая их мягким белоснежным одеялом. Вокруг тихо, и только хруст снега под ногами нарушает эту особенную тишину, делая ее еще более уютной. Это как треск поленьев в камине, только ощутимее и чуть по-другому. И во всей этой снежной атмосфере Стефан, кутающийся в шарф и греющий руки в карманах пальто, кажется еще более прекрасным, чем обычно. Денис не знает, куда еще прекраснее, но, оказывается, и такое возможно. На темных волосах снежинки сверкают алмазным блеском, а к покрасневшим от мороза щекам невыносимо хочется прикоснуться теплой ладонью и согреть. Он чувствует себя снежинкой, тающей от одних только мыслей об этом. Денис как-то упускает тот момент, когда, засмотревшись и полностью погрузившись в свои мысли, поскальзывается на застывшей луже, припорошенной снегом. В первое мгновение он пытается держать равновесие, но лед скользит под ногами, на которых сейчас нет привычных лезвий. Внезапно его подхватывают сильные руки, которые удерживают от падения крепко, не давая со всей силы шлепнуться и разбить себе нос. Пару мгновений спустя он переводит взгляд на Стефана, все еще обнимающего и прижимающего его к себе, да так и замирает, не в силах отодвинуться и пошевелиться. Стоит, вплотную прижатый к сильному и гибкому телу, так близко-близко, что может уловить дыхание с едва ощутимым ароматом красного вина. Голова кружится, взгляд плывет, все вокруг опять замирает, и остается лишь бешеный ритм сердца, срывающиеся выдохи через раз и взгляд — смелый в глаза, но эта смелость на грани отчаяния, чуть пошатнешь — и рассыплется ледяной крошкой, вылетающей из-под лезвий коньков. Стефан смотрит на него пристально и цепко, ни в глазах, ни на губах нет и тени улыбки. Момент с падением сам по себе нелепый и смешной, можно все перевести в шутку, но он молчит и продолжает смотреть очень, очень серьезно. Такая серьезность пугает Дениса еще сильнее, натянутые нервы вот-вот готовы лопнуть, и тогда он точно совершит какую-нибудь непоправимую глупость. Необходимо как-то разрядить обстановку, но мысли путаются, а ненормальный влюбленный взгляд, блуждающий по лицу Стефана, упорно возвращается к его губам. Сердце оглушительно стучит в груди, в ушах шумит, и все вокруг теряет смысл, в то же время наполняясь им снова. Он поднимает руку, тянется пальцами вверх и где-то на краю еще не совсем уплывшего сознания слышит короткий выдох: — Denny, il ne faut pas… Снежинку, прилипшую к упавшей на лоб пряди, Денис снимает осторожно и медленно. Спустя секунду на пальце остается лишь влажный след, а в душе смятение, страх и немного досады. Он знает французский на том уровне, когда понять простейшее «Не нужно» или «Не делай этого» не составляет труда. Слова ощутимо бьют по гордости, по чувствам, и это оказывается куда неприятнее, чем он мог представить. — Ты весь в снегу, Стеф. Намокнут волосы, и ты простынешь, — ну вот, сейчас уже можно все перевести в шутку, улыбнуться, как будто ничего и не было. И отстраниться — неловко и с сожалением. Но лучше так, чем принимать это «Il ne faut pas» всерьез. Значит, еще не время. А будет ли то самое время, настанет ли тот момент, Денис не знает. Проще всего убедить себя в том, что Стефан просто не воспринимает его как мужчину, но все эти взгляды, все заминки — это не вымысел, а значит либо еще рано, либо дело в другом. Остаток дороги проходит в молчании, а дома они почти сразу расходятся по разным комнатам. Стефан желает ему доброй ночи, но в этот раз в интонациях нет ни тепла, ни холода. Они нейтральны, и это равнодушие снова отзывается неприятным покалыванием где-то в области солнечного сплетения. Этой ночью Денис спит плохо, и снятся ему горы, мороз и снег.