Пять раз, когда Денис намекал, и один раз, когда Стефан позволил себе заметить

— Этот шарф очень подходит к цвету твоих глаз, — как бы случайно бросает Денис, когда поздним вечером они возвращаются из Палладиума. — Мне кажется, ты отлично выглядишь в черном, — подмечает он во время одной из тренировок. — Это новый аромат от Tom Ford? На тебе он звучит потрясающе, — произносит с едва заметной полуулыбкой, не отрываясь от утренних упражнений, пока тренер стоит перед зеркалом, собираясь по своим делам. О том, что объекту своей привязанности стоит чаще говорить приятные мелочи, подмечать каждую, даже незначительную деталь, Денис вычитал в одной любопытной статье. Там говорилось о том, что несколько ненавязчивых, но уверенных комплиментов в день могут заставить человека чувствовать себя особенным и поднять ему настроение. Поначалу Стефан улыбается и вежливо благодарит, окидывая ученика нечитаемым взглядом. Чуть позже изгибает бровь в легком недоумении, никак не комментируя происходящее. Денис упорно пытается найти ту самую золотую середину, в которой его комплименты не казались бы слишком кричащими и в то же время давали бы понять, куда и к чему он клонит. — Сегодня твой тулуп безупречен, — он облокачивается о борт и тянется к бутылке с водой. — Хотел бы и я когда-нибудь исполнять его так же легко и красиво, без помарок. — Ты же знаешь, это лишь вопрос времени и тренировок. В тебе есть необходимый потенциал, и я почти уверен, что мы сможем отшлифовать твое приземление до следующих соревнований, — Стефан уверенно смотрит на него и ободряюще улыбается. Денис готов побиться головой об лед. Он издевается? Или действительно не понимает, не слышит и не видит тех восхищенно-смущенных взглядов, не догадывается, что даже сейчас, на тренировке, выглядит, словно секс-символ, сошедший с пьедестала? Делая глоток воды, одним движением он откидывает прилипшие ко лбу пряди и смотрит. Почти не скрывая очевидного восхищения. Пробегается взглядом снизу вверх, от коньков и серых спортивных брюк, так изящно облегающих изгибы бедер, выше, к темному джемперу с закатанными рукавами. Щеки немного горят, но при желании это можно списать на усталость от проката. Взгляд продолжает ласкать ключичные впадины, шею, ненадолго останавливается на острой линии подбородка, когда Денис слышит сдавленное покашливание. Он уже успевает убедить себя в том, что идея с комплиментами совершенно дурацкая и недейственная и надо бы придумать что-то более существенное, как все меняет одно мгновение. Несколько коротких секунд, которые заставляют его подавиться холодным воздухом. Взгляд Стефана в эти секунды меняется до неузнаваемости. В его глазах горят странные яркие искорки, зрачки расширены, а губы чуть приоткрыты. Секунды текут, словно в замедленной съемке, и нет сил отвести взгляд, нет сил пошевелиться, все вокруг замирает, как замирает и сам Денис, залипая на этом мгновении, стараясь запомнить, впитать, раствориться. Обдумывать увиденное и гадать о значении этого взгляда он будет потом. Сейчас ему хочется продлить этот момент, но Стефан встряхивает головой, передергивает плечами, и уже в следующую секунду его глаза теряют эту неизвестную, но яркую вспышку. Тренер улыбается чуть нервно, натянуто, и он это прекрасно чувствует. Почти весь оставшийся день и вечер они молчат или перекидываются короткими фразами. После этого Денис старается сдерживать невольно вырывающиеся слова восхищения. Сначала он делал это специально, желая показать и добиться внимания, но с каждым днем все больше и больше ловит себя на мысли, что слова вырываются сами собой, в абсолютно рандомном порядке, независимо от его желания. Он видит, как Стефан небрежно накидывает шарф, и не может удержаться от взгляда и неловкого «Можно я поправлю?». Тянется, осторожно поправляет пальцами сбившуюся позади ткань, задерживается еще на мгновение, так близко-близко, чтобы вдохнуть аромат парфюма. «Tobacco Vanille» от любимого дизайнера Стефана. Пряный, с древесными нотками — смесь ванили и табака ударяет в голову, туманит мысли, заставляет сделать еще несколько глубоких вдохов. Необходимо отстраниться, пока он снова не попал в неловкую ситуацию. Когда тренер появляется на катке не в привычном спортивном костюме, а в обтягивающих джинсах, не оставляющих простора для фантазии, темной рубашке и черной кожаной куртке, Денис спотыкается на ровном месте и глупо шлепается на задницу. От Стефана за милю веет броской сексуальностью, от знакомого дорогого аромата щекочет в носу, и, как бы он ни старался держать себя в руках, щеки вспыхивают против воли, а из разомкнутых губ вырывается тихое: — Вау. Тот ловит взгляд и довольно усмехается. Вероятно, он неплохо осведомлен о собственной способности производить нужное впечатление, поэтому восхищенное «вау» сейчас он замечает. В отличие от предыдущих комплиментов. — Может поднимешься? Если решил отдохнуть, то лед — не самое лучшее для этого место, — и снова усмешка, но такая теплая и веселая, что Денис ощущает, как начинают пылать даже кончики ушей. Он любит такие усмешки. Уголками губ, морщинками-лучиками вокруг глаз. В такие моменты Стефан смотрит на него чуть более лично, чем всегда. Это заставляет крылья вырастать за спиной, и тогда он думает, что способен освоить все квады, способен взлететь до небес, собрать все золотые медали, лишь бы тренер продолжал смотреть на него вот так — своими невозможно выразительными глазами, яркими и теплыми, сверкающими, как янтарь на солнце. — Мне нравится, как ты двигаешься во время твизла. Мне вообще нравится, как ты двигаешься. От падения Дениса удерживают только пальцы, вцепившиеся в бортик до побелевших костяшек. Хлопнуться в обморок от неожиданного комплимента, — первого комплимента (хочется думать, что это был именно он, а не просто заметка о его умениях), — было бы глупо, и он удерживается на ватных ногах, правда, не слишком уверенно. — Спасибо, Стеф, — чуть хрипло, на выдохе, но это все, на что его хватает, прежде чем отвести взгляд, шагнуть вперед за борт, чтобы натянуть на лезвия чехлы. Тренер делает шаг навстречу, и Денис улавливает слабый, очень слабый, но все же ощутимый запах алкоголя. И, Боже, лучше бы не улавливал, потому что от этого его ведет в разы сильнее — воображение подкидывает сразу несколько картинок и предположений, с кем и где Стефан провел этот вечер. Эмоции мечутся в диапазоне от «Какого хрена?» до «Еще ближе, пожалуйста», и это совсем, совсем не смешно. — Отличный вечер? — выходит резко, дергано, несдержанно. И не имеет он право на подобный тон, но ничего не может с собой поделать — неуместная ревность острыми когтями царапает сердце, в то время как у него самого никак не получается зацепить и добиться ответного внимания. — Да. Думаю, да. Их взгляды снова встречаются, и Денис готов поклясться, что на дне миндально-коньячных глаз сегодня сверкает почти такой же блеск, как и пару недель назад, когда Стефан прочитал его слишком говорящий взгляд, как открытую книгу. Но если тогда это было похоже на вспышку, то сейчас он смотрит на него пристально, сквозь полуприщуренные глаза, и этот прищур кажется ему темным, с оттенком опасности, острым-острым и проницательным. Будто вновь считывает, изучает, пытается понять. Становится немного неуютно и чуточку страшно. До этого момента он не предполагал, что Стефан может быть и таким. Пугающим. — Собирайся. Уже поздно, пойдем домой, — а голос мягкий, сильно контрастирующий со взглядом. Признаться, эта игра контрастов доводит его до нервной дрожи. Вот как можно одновременно быть таким? Строгость и мягкость. То искры, то лед во взгляде. Привычные спортивные костюмы и дерзкая, нарочито броская сексуальность. Правильное питание, противные полезности — и алкогольный шлейф посреди недели. Какого черта? — Я сейчас, дай мне десять минут, — глубоко вдыхая, Денис пытается собрать воедино последние крохи самоконтроля. Когда он научится не выдавать свои эмоции так явно? Видимо, никогда, если снова и снова не может сдержаться, и уже на повороте к раздевалке останавливается, и, обернувшись, бросает несмело: — Ты сегодня выглядишь невероятно потрясно. Очень… Очень красиво, — он уходит прежде, чем успевает уловить еще одну яркую вспышку, жарким огнем полыхнувшую на дне потемневших глаз.