Пять раз, когда Денис намекал, и один раз, когда Стефан позволил себе заметить

Когда на Шампери опускаются сумерки, ветер за окном усиливается, резкими порывами заставляя рамы негромко поскрипывать, Денис закрывает ноутбук и встает, разминая затекшие мышцы. Это не совсем тот выходной, о котором он мечтал, но даже нескольких часов ему вполне хватает, чтобы немного отдохнуть. В доме непривычно тихо, темно и чуть прохладно. Он любит тишину — уютную, умиротворенную, когда они с тренером сидят на диване, каждый занятый своим делом. Такая тишина не напрягает — она успокаивает, придавая их вечерам оттенок домашнего комфорта, и оба чувствуют себя уверенно в расслабленном молчании. Денису нравятся такие вечера, они напоминают ему о доме и, почему-то, о Рождестве в кругу семьи. Вязаный плед, смесь ароматов хвои и горячего какао – все это лишь в голове, но ощущается почти реально. Возможно, потому, что один из парфюмов Стефана содержит отголоски древесно-еловых ноток. И, может быть, потому, что Шампери – это горы, ели и снег. Но сегодня тишина пустого шале другая. Нагнетающая, тяжелая. Стефан задерживается в Палладиуме, ветер становится все сильнее, и кажется, что он проникает сквозь плотно закрытые окна, вызывая неконтролируемую россыпь мурашек по всему телу. Денис передергивает плечами и идет зажигать камин. Взгляд на часы — почти восемь. Уже через полчаса в комнате становится намного теплее и даже чуточку уютнее, несмотря на вынужденное одиночество. Треск поленьев успокаивает слегка натянутые нервы — тренер не предупреждал, что останется на катке допоздна. Чтобы в голову не лезли дурацкие мысли, Денис выбирает отличный способ отвлечься, занять руки и провести время с пользой. Находит в интернете рецепт Рататуя, чтобы нигде не ошибиться, пусть даже готовит его не впервые. Скорее всего, Стефан вернется довольно уставшим, и порадовать его горячим ужином — это меньшее, что он может сделать. Порадовать. Даже под дулом пистолета он не сможет сказать, когда благоговение перед кумиром детства, уважение, признательность и восхищение переросли в нечто более объемное и не поддающееся логике. Каким-то невидимым, неосязаемым образом все это перетекло из одного состояния в другое, как вода превращается в пар и снова дождем опадает на землю. В какой из дней присутствие в его жизни Стефана стало безумно необходимым? В какой из совместных вечеров притяжение начало ощущаться не так, как обычно? Глубже, сильнее, объемнее. Быть может, однажды, когда, сидя на мягком кожаном диване, подбирая музыку для показательных, он чувствует, как на его колени опускается голова тренера. Мягкие волосы темной россыпью ложатся на бедра, а Стефан продолжает что-то писать в своем телефоне. В тот момент ему кажется, что мир замирает на короткое мгновение, время останавливается, а сердце, наоборот, стучит сильно и часто, кровь приливает к щекам, окрашивая их ярким румянцем. Тогда ли все это начинается? Нарезая помидоры и кабачки ровными кружочками, Денис не способен сдержать улыбку, вспоминая, как долго пытался привыкнуть к чужим прикосновениям. Его тренер оказывается до одури тактильным человеком. Коснуться, приобнять, дотронуться до плеча, скользнуть пальцами по запястью — все это в порядке вещей для Стефана. Хотя в начале их знакомства он почти никогда не нарушал границ личного пространства. Это пришло со временем, когда формальные границы сначала расплылись, словно клякса от перьевой ручки на бумаге, а потом и совсем стерлись в ходе бесчисленных тренировок хореографии, совместного проживания и притирки друг к другу. И не сказать, что ему дается все это легко. Границы рушатся день за днем, соревнования еще теснее сближают их друг с другом, и в конце концов все это заходит для него настолько далеко, насколько вообще могло зайти, когда проводишь с человеком, к которому испытываешь определенные оттенки чувств, почти все свободное время. По утрам он видит совершенно взлохмаченного и сонного Стефана, прекрасного в своем нелепом виде, а чуть позже, после душа, тот выходит из ванной в одном полотенце, и Денис упорно пытается отвести взгляд, борясь с алеющими щеками, в чем не добивается никакого успеха. На льду, в зале, на тренировках он видит совершенно другую сторону своего тренера: полную собранность и отдачу, чуткость, внимательность, ответственность — и это не может не отдаваться перебоями сердечного ритма. Последним, что забивает финальный гвоздь в крышку коробки под названием «чисто профессиональное отношение», становятся вечера вдвоем за абсолютно любым занятием. Они могут часами обсуждать компоненты новой программы, подбирать музыку, искать вдохновение в различных областях и сферах: в кино, литературе, истории. Сидя на диване, прислушиваясь к треску поленьев в камине, увлеченные своим делом, оба не замечают, как пролетает время. В Стефане, таком разном в зависимости от времени суток и в то же время таком постоянном в своих привычках, сочетается столько невероятных особенностей, что устоять перед его искрящимся, живым природным обаянием — точно за гранью возможного. Когда он понимает, что влип, уже слишком поздно. Слишком тонка оказывается та грань, та черта, за которую шагнешь — и ты в пропасти. Он увлекается, позволяя себе наслаждаться простыми прикосновениями, мысленно придавая им более яркий эмоциональный окрас. Прекрасно зная, что чем выше взлетаешь, тем больнее падать, и все равно продолжая каждый день потакать себе в этих маленьких слабостях. Задержаться взглядом чуть дольше, продлить легкое прикосновение, позволить себе касаться самому. Лишь изредка — без повода. Изо всех сил удерживаться от соблазна запустить пальцы в шелковистый ворох волос, рассыпанный на его коленях, становится все сложнее. Хождение по лезвию ножа — ни одного лишнего действия, чтобы случайным движением не разрушить их установившееся равновесие. Он не хочет все испортить и не хочет, чтобы Стефан подумал о нем неправильно. И в то же время до звездочек перед глазами желает уловить хотя бы одну искорку взаимности. Аккуратно укладывая колечки овощей в керамическое блюдо, по рецепту заправляя их прованскими травами, Денис снова поглядывает на часы — уже девять. Волнение неприятным холодком пробегает по позвоночнику, и он уже тянется к телефону, чтобы позвонить, но вовремя одергивает себя. Тренер — взрослый человек, и мало ли чем он может быть занят. Отправив Рататуй в духовку, он принимается сервировать стол: достает из шкафа тарелки, приборы, салфетницу. На улице уже довольно холодно, и вместо сока уместнее будет выпить что-то горячее. Он останавливается на имбирно-пряном латте, капсулы которого лежат рядом с кофемашиной. И снова руки заняты одним, а мысли утекают в совершенно другом направлении. Взаимность. То, чего хочется так сильно, и то, от страха чего ноги слабеют и подгибаются колени. Проблема в том, что Денис понятия не имеет, что делать. И если бы только в этом. Сказывается и полное отсутствие хоть какого-то приличного опыта в романтических отношениях, а если еще прибавить то, что он ровным счетом ничего не знает о предпочтениях Стефана, картина вырисовывается, мягко говоря, нерадостная. Конечно, он слышал, что тот какое-то время встречался с Каролиной Костнер, но это было больше десяти лет назад. Что удивительно, разница в возрасте его совсем не пугает. С детства организованный и ответственный, он привык к определенному ритму жизни, почти всегда ощущая себя старше своих сверстников. Стефан же, наоборот, порой ведет себя по-мальчишески расслабленно, и эта разница скрадывается и тает между ними. Но сути не меняет то, что ему просто страшно сделать один неверный шаг. Прикоснуться как-то слишком интимно, сказать что-то очень личное. О том, чтобы открыто признаться в собственных чувствах, не может быть и речи. Если бы он только был уверен, что есть хоть крошечный шанс на то, что его не оттолкнут… Но тренер, как назло, ни разу не дал повода для обсуждений или хотя бы догадок о своей личной жизни. Ни единого намека на какую-то определенность. За все то время, что Денис провел в Шампери, Стефан ни разу не дает понять, что в его жизни присутствует кто-то особенный. Кого он предпочитает? Женщин или мужчин? О таком не спросишь вечером за ужином, не задашь мимолетный вопрос. Повинуясь спонтанному порыву, Денис достает со стеллажа несколько свечей с ароматом пряностей и ванили. Он вообще не любит яркий свет, предпочитая мягкое свечение торшера или ночника, но сейчас совершает еще большую в своей жизни глупость — ставит на стол свечи, в какой-то бездумной надежде на нечто романтическое. Полностью глупый поступок — Стефан вернется уставший и вряд ли заметит все это, но Денис старательно гонит совсем не мотивирующие мысли. Пусть. И если он решился с чего-то начать, пусть это будет вот так — под стать его ощущениям. Ему всего восемнадцать, в конце концов. И тщательно подавляемые всплески гормонов дают о себе знать. Щелчок таймера духовки раздается как раз в тот момент, когда хлопает входная дверь. В эту же секунду он ловит себя на малодушной мысли о том, что ну их, эти свечи: бесконтрольный страх будоражит сознание, и он уже тянется, чтобы убрать их со стола, как на пороге возникает Стефан, разматывая на ходу шарф.  — Я дома, — он, как всегда, улыбается той самой улыбкой, от которой сердце заходится в рваном ритме. — О, что тут у нас? — наклоняется к духовке, оценивающе смотрит, а потом переводит взгляд на Дениса, чуть изумленно приподнимая бровь. — Решил попрактиковаться, — тот пожимает плечами, стараясь не выдать захлестывающего волнения. — Ну, знаешь… Рататуй, ничего особенного. Заметит свечи? Стефан если и замечает, то лишь поводит плечом, никак не реагируя. Устало опускается на стул, предоставляя Денису сегодня право главной звезды этой кухни. Кладет телефон перед собой, потягивается, разминая руки. Ужин проходит в приятном приглушенном полумраке, в расслабленном молчании, нарушаемом только позвякиванием приборов о тарелки. Он знает, что тренеру требуется какое-то время, чтобы отдохнуть, побыть в спокойной тишине после детского шума в Палладиуме. — Спасибо, это было очень вкусно. У тебя получается все лучше и лучше, — Стефан откидывается на спинку стула, прикладывает салфетку к губам и смотрит глаза в глаза, цепко, оценивающе, будто что-то выискивая во взгляде напротив. — Рад, что тебе понравилось, — щеки снова горят, он теряется под этим взглядом, но глаз не отводит. В неярком теплом свечении, в такой привычной и одновременно особенной обстановке, Стефан кажется ему еще более притягательным, чем обычно. Морщинки-лучики вокруг глаз придают ему большей мягкости и очарования, приподнятые уголки губ делают улыбку чуть загадочной, но, скорее всего, это просто игра света и слишком неуемное мальчишеское воображение. Воздух между ними сгущается, по крайней мере, так кажется самому Денису, которому становится тяжело дышать. Он чертовски смущается, когда на него смотрят вот так, странно и заинтересованно, но этому взгляду он не может дать четкого объяснения. Стефан лишь на секунду задерживается на ярких, колыхающихся языках пламени, но уже в следующее мгновение встряхивает головой и поднимается из-за стола, разрушая хрупкую романтику их вечера. Дышать становится намного легче, когда Денис перестает почти физически ощущать себя натянутым, как струна. Он поднимается, собираясь загрузить тарелки в посудомоечную машину, но не рассчитывает, что Стефан потянется к столу с тем же самым намерением. Их пальцы соприкасаются, когда оба хватаются за край одной тарелки. В голове что-то щелкает, перемыкая мысли, заставляя дыхание сбиться, ладони коротит невидимым током. Раньше такого не случалось, а теперь почти каждое касание отзывается легким ознобом. — Давай я. Помнишь правило? Убирает со стола тот, кто не готовил, — тарелку все же отнимают, а Денис ругает себя за то, что сегодня все идет не так, как он планировал. Еще эти свечи и глупая попытка позаботиться. Привлечь внимание. Показать, что он не только способный фигурист. Дать взглянуть на себя не через призму отношений «тренер-ученик», попробовать шагнуть чуть дальше. Полшага, едва заметных, едва уловимых. Полный провал, учитывая слегка насмешливый взгляд Стефана и странноватый оттенок его полуулыбки. — Послушаешь перед сном пару композиций, что я подобрал? — и, слава богу, на этот раз голос не подводит, а щеки наконец перестают адски пылать. — Конечно. Включай ноутбук, я быстро, — и последнее, что он видит, выходя из кухни, это то, как Стефан на секунду задерживает ладонь над свечой, прежде чем погасить ее легким выдохом. Ничего. Кому, как не ему, знать, что поражения лишь закаляют, заставляя снова и снова бороться с самим собой? И, кажется, ему стоит быть немного решительнее. Перестать краснеть. В следующий раз Стефан просто обязан заметить, что за ним пытаются ухаживать, черт возьми. В следующий раз.