Change me

Мама моих побоев так и не успела застать. Когда она вернулась поздно вечером, я уже успел уснуть. А рано утром умотал в школу, в то время как она спокойно спала. Просто я жуть как не хочу всех лишних вопросов. Блин, меня так гнобят с класса третьего и также были побои и прочие издевательства, и мама каждый раз удивляется, как в первый. По-моему, уже можно было привыкнуть к тому, что твой сын полный неудачник, который не может постоять за себя. Зато теперь есть шанс научиться хоть чему-то, ну, чтобы было хоть какое-то мужское начало. Если честно, то я в это чушь не верю. Я семнадцать лет жил ленивой кучей на диване, а тут хрясь, и стал кем-то. Говорю же, это полный бред. Но Шнайдер вроде верит, что из меня может что-то получиться. Да и вообще, странно как-то всё. Нашёл на улице, помог, так еще, получается, заботится о моём будущем. Самое смешное это то, что в тот вечер он меня спросил, кто так постарался сделать мой внешний вид более ярким с помощью синяков, которые скоро будут всё ярче и ярче. Скрывать мне нечего, поэтому я чётко назвал фамилию каждого. Но проблема в том, когда я назвал фамилию «Круспе», Шнайдер удивленно поднял брови, и, кажется, даже приоткрыл рот, а на мои вопросы, почему он так отреагировал, отнекивался и очень старался больше не затрагивать эту тему. В конце концов, Шнайдер в этом доме живёт точно также, как я, то есть, с самого рождения, поэтому это не удивительно, что фамилия может быть знакома. Хотя, раньше я думал, что люди, живущие в такой рухляди конченые алкоголики и наркоманы, естественно, кроме моей семьи. А оказывается, что нет. Вот именно с такими мыслями я и дошёл до здания школы. Вид у меня был не ахти, но только не для меня, да что там говорить, мне всегда казалось, что с синяками и разбитым лицом я кажусь гораздо красивее, но так думал только я. Больше не найдётся такого придурка. До звонка ещё полтора часа. Рано же я. Ещё и уродский мелкий дождик. Сколько живу на этой планете, никогда не любил такое, мне всегда нравился ливень, чтобы прямо барабанило по крыше, а за каплями не было попросту ничего видно. Кайф. Зайдя за угол школы, я благополучно решил нарушить предупреждения Минздрава о вреде курения. Народу мало, да и пофиг всем. Тут было пусто, те, кто обычно здесь околачивается, сейчас ещё сидят дома, поэтому спокойно выдохнув, я достал пачку, которую сегодня утром купил по дороге в учебное заведение, где меня толком ничему и не научили, выудив одну сигарету, я стал хлопать по карманам в поисках зажигалки, которая делась непонятно куда. — Чёрт, да где? — Сказав это себе под нос, принялся докапываться до дна сумки. Понятно, конченый неудачник внутри меня опять начинает бодрствовать и портить мне жизнь. Зажигалку я где-то просрал. Обречённо вздохнув, облокотился о стену и опрокинул голову назад, прикрыв глаза. За что? В зубах у меня по-прежнему не подожжённая сигарета. Вдруг какой-то щелчок, прямо у меня над ухом, в нос сразу ударил самый мерзкий для меня запах одеколона, вперемешку с чем-то прекрасным, с запахом табачного дыма, который стал для меня чем-то родным за несколько недель. Не-е-е, с этим запахом одеколона ходит только один мудак, и я очень надеюсь, что именно сейчас мои обонятельные рецепторы дали сбой, и я просто перепутал. Открыв глаза, понял, что именно сейчас я не перепутал. — Не помешал? — Рихард смотрел на меня и мило улыбался, прямо как во сне. В том ужасном сне. Ещё под правым глазом у него красовался синяк, видимо, всё же кто-то дал отпор. Что же ты его тональным кремом не замазал? Было такое чувство, будто это не он вчера меня одним ударом свалил на землю, а потом продолжал добивать. Или может то, что он вчера как бы извинился, через стрёмную записку, считается прощением и воскрешением дружбы? Нет, мой дорогой, только не сейчас, да и вообще никогда. — Чего тебе? — Лучше начну сразу с самого главного, чтобы без всяких там лишних слов. Боже, я ведь только вчера мечтал, чтобы этот разговор не состоится. Выкинув подожжённую сигарету куда-то в очередную лужу, я решил как можно скорее закончить этот разговор, пока не сорвался и не сказал лишнего. — Просто решил поговорить. — Хм, как у нас оказывается всё просто. — Кажется, он серьёзно решил, что есть шанс на примирение. — Слушай, я хотел извиниться за всё, прости ме… — Нет, нет и ещё раз нет. — Развернувшись в другую сторону, я быстрым шагом пошёл прочь от всего. От Рихарда, от прошлых обид, короче, от всего плохого. — Мы всё равно рано или поздно поговорим. — Это было последнее, что я слышал в след. Не хочу я всех этих разговоров. Чёрт, сейчас главное успокоиться. Боже, да зачем он вообще приехал? Сидел бы там, куда умотал непонятно на сколько. Ну, приехал да приехал, он мог хотя бы забыть обо мне. Так было бы проще и ему, и мне особенно. К чему все эти грёбанные взгляды в классе? К чему он вся эта хуета, которую он творил? Думать, что нашу дружбу можно спасти бессмысленно. Теперь это всего лишь воспоминания, которые вызывают грустную улыбку, ненависть к себе и ко всему живому. Вот только как это всё связано вместе понять до сих пор не могу. И я очень сейчас надеюсь, что Рихарду тоже плохо, даже ещё хуже, чем мне. Пусть он тоже помучается. Хотя уверен, что такие, как Круспе, просто не способны на какие-то чувства. В школу я не вернусь, делать мне там нечего. Первый урок — это алгебра. В математике я не шарю, впрочем, как и во всём остальном, поэтому смысла туда ходить я не вижу уже давно. Тем более, мельтешить перед глазами Рихарда я не хочу, что тогда делать? Буду скитаться по улицам до вечера, домой не пойдёшь, ибо там мама, а это лишние вопросы и кучи претензий и упрёков. Погода на улице оставляет желать лучшего, поэтому надев капюшон своей чёрной толстовки и врубив музыку в наушниках на полную громкость, я пошёл искать очередные проблемы, которых у меня в жизни и так тьма-тьмущая, но мне нужны новые. Тут даже и искать не надо, они всегда сами ко мне липнут, поэтому можно просто постоять и подождать, но не сегодня. Гулять по паркам и скверам я не хочу, поэтому двинул свой путь в давно знакомые улочки. Лучше покручусь там, чем, не дай бог, увидеть кого-то из учительского состава, у которых сто процентов возникнут вопросы ко мне. Так я и шёл, опустив голову, и не слыша реальный мир за музыкой, которую можно слушать вечно, вот только жаль, что многие называют такое просто «Ором волосатых мужиков», они не понимают настоящей музыки, для них «любимая» песня меняется каждый раз, всё зависит от мнения окружающих. Наверное, именно поэтому новые хиты популярны только первые три недели, а потом про них просто забывают, но когда какой-нибудь человек всё же откапывает эту песню и начинает слушать её по новой, его начинают осуждать, пытаются как-то травить. Наверное, из-за того у меня и нет друзей. Пусть уж лучше их не будет. Никогда не променяю свою любимую музыку на друзей, которые долго с тобой дружить точно не будут. За этими размышлениями я и не заметил как дошёл до своего дома. Так, надо куда угодно, главное, подальше. Пойду также дальше, всё равно времени много, и есть над чем подумать. Ой, да какое подумать, просто в очередной раз погнобить себя. Иметь низкое мнение о себе — это нормально, тем более, для двадцать первого века, опять же всё зависит от мнения окружающих и кучи осуждения, ну вот и как тут любить себя, если со всех сторон лезут и говорят, что с тобой что-то не так? В итоге ты начинаешь себя менять, подстраиваться под людей, и когда ты понимаешь, что за новинками ты просто не успеешь, отстаёшь от этого «стада», начинаешь сам медленно себя гнобить, уничтожать только из-за того, что отстал от всех, и тебя не принимают. Это саморазрушение. А немного саморазрушения никогда не вредно. Дождь усилился. Да, всё как я люблю. Но больше мне нравится, когда моё тело дома, а дождь по ту сторону окна, но не когда тело на улице, да дождь естественно тоже там. Дом я уже давно прошёл и ходил уже около каких-то развалин, получается, буду ходить так целый день, до вечера. Скрывать от мамы побоев долго не получится, почему-то этот факт, только сейчас просветился в моей голове, поэтому можно просто прийти пораньше и сказать, что заболел живот, ну или аналогичное действие случилось с головой. Нет, я теперь люблю гулять, но такая перспектива как провести под дождём семь часов меня жуть как не устраивает. Можно было, конечно, пойти к Шнайдеру… Но, больше чем уверен, что ему от меня нужно отдохнуть. Может, если мне опять начать дружить с кем-то, то нужно вставлять перерывы, отдых от меня — это очень полезная штука, может, это общение тогда и продержится дольше месяца. А может, и нет, кто его знает. Так, под дождём ходить как-то не в кайф, тем более, если ставить ставки на то, что в кедах уже хлюпало, а все остальные шмотки можно было выжимать. А ведь проходил я всего каких-то полтора часа. Может зайти в магазин и просто постоять там? М-да, додуматься до этого я раньше никак не мог. Дебил, что ещё тут сказать. Если память мне не изменяет, то где-то здесь должна быть какая-то конструкция, многие правда называют это магазином, но для этого места слишком громкое название. Повертевшись по сторонам, я приметил этот скудный склад продуктов, просто по-другому это никак не назовёшь. Когда я зашёл туда мои обонятельные рецепторы дали о себе знать. Боже, что здесь сдохло? Грязный кафельный пол, стены тоже чистотой не блещут, они заляпаны и забрызганы, хрен пойми чем, полупустые полки, скудный выбор, и это многие называют магазином. Нет, я не привереда, просто можно же соблюдать хоть какие-то рамки чистоты. Продавца не было. Почему-то сей факт меня не особо удивляет. Встав около окна, я просто ждал, когда согреюсь хоть маленько, а потом… да наверное, я так и буду стоять до вечера, ибо тепло, вот только если бы не этот ужасный запах, было бы вообще идеально. Один наушник я снял, вдруг продавец всё же появится и начнёт наезжать, поэтому пусть лучше удар пойдёт на одну барабанную перепонку, чем получить по шее. Дверь открывается, это можно понять по дурацкому звону колокольчика, который висел над дверью, ну и конечно, куда же без скрипа двери. Повернув голову в сторону этих звуков, я увидел Шнайдера. Вот чёрт, ему обязательно сюда приходить? Почему он так далеко от дома? Может, тоже от кого-то скрывается? Да и какой чёрт дёрнул его за ногу выйти в такую ужасную погоду? Как только я хотел скрыться за недрами капюшона, он увидел меня и можно уже было понять, куда он идёт. — Ты как здесь оказался? — Смотрит как-то с осуждением и строгостью. Я же ещё не успел рассказать… Сейчас я находился почти в самой опасной части района. Здесь чаще всего происходили убийства. Нет, они и в других частях происходили, но здесь всегда более извращённее, кровожадней, короче было просто кровавое месиво. Проститутки здесь всегда только элитные, поэтому таких облезлых куриц, которые стоят около нашего дома, здесь просто нет. Вроде есть бордель с уже устоявшейся клиентурой. Откуда я это знаю? Просто пару раз слышал что-то от прохожих. Так же наркота. Здесь можно найти практически всё: амфетамин, марихуана, героин, МДПВ и прочая похожая дичь. И это всё я узнал от абсолютно левых людей, которые разговаривали между собой. Вот и получается, что сюда лучше не соваться, да и вообще, увидеть здесь человека, такого же возраста, как я, невозможно, сюда боятся ходить некоторые взрослые. А мне-то что? Я же знаю, что вся здешняя сущность оживает только к вечеру, а до этого очень долго. — Просто ходил. — А такое понятие как «школа», тебе, наверное, не известно, да? — Он меня теперь отчитывать будет? — Вот ты только не начинай, ладно? — Блин, мне и так перед ним стоять стрёмно, сейчас ещё и отчитывать начнёт. — Ладно. Эх… пошли тогда ко мне? — Обречённо вздохнув, он почесал затылок и выжидающе уставился на меня. Выбор у меня всё равно не богатый, поэтому можно и согласится. — Пошли. — Сейчас только продукты куплю. — Эм, а разве около дома нет там магазинов поприличнее? — Тут выбор больше. — Где? — Раскинув руками в разные стороны, я, для пущей картины, ещё и покрутился. Нет, может это я чего «особенного» не вижу, просто выбор тут был никакой. — Это уже секрет. — Секретная подпольная организация продуктов? СПОП? Хах, возможно. Тут такие вещи отрицать нельзя. Шнайдер зашёл за прилавок, а потом скрылся где-то там за дверью. Ну ничего, я и тут постоять могу. Сейчас только надо сделать так, чтобы около подъезда меня не застукала мама. Стоял я минут десять, за той самой дверью были слышны голоса, шуршание пакетов. Я хотел услышать хоть какие-то разговоры, поэтому даже совсем снял наушник, но всё безрезультатно. Выходил Шнайдер с двумя большими пакетами, если попытаться разглядеть их содержимое, то можно было понять, что этого товара на прилавках нет, да и не уверен, что по близости вообще продают такое, всё-таки это подпольная организация. Видимо, мой сосед, решил показать насколько он хорошо знает место, где обитает, поэтому повёл меня по каким-то тропинкам. Нет, это на самом деле было быстро, и я уже видел крышу нужного нам дома, вот только если учитывать то, что дождь ещё лил, а эти самые тропинки были просто месивом грязи, было просто ужасно. Кеды в грязи, то же самое случилось и с джинсами, ибо чудо, которое бодро вышагивало впереди, наступало на лужи, и, естественно, вся мерзость и грязь доставалась мне. Как только мы остановились в нескольких метрах от нашего дома, я увидел, как моя мама садится в какую-то дорогущую иномарку, а дверь ей открывает, наверное, тот самый мудак, в лицо я его никогда не видел, да не хотел. Обогнав Шнайдера, я маленько задержал его, ибо жуть как хотелось посмотреть, что будет дальше. Ничего особенного не произошло, мамин ухажёр просто закрыл за ней дверь, а потом прошёл на свою сторону, и уселся на заднее сиденье. Получается, у него есть личный водитель. Почему у меня уже омерзение к этому человеку? Почему она мне ничего не сказала, что собирается сегодня куда-то уезжать? Главное успокоиться. Сейчас просто пойду к Шнайдеру, мы посидим, возможно, поговорим, и я успокоюсь. Себе в квартиру я подниматься не хочу, мне как-то стрёмно осознавать, что буквально несколько минут назад там был какой-то олень. Поэтому лучше потусоваться у соседа. — Ну, чего застыл? — Меня вывел из мыслей щелчок, который пролетел перед глазами. — А? — О чём он вообще говорил? — Я говорю, пошли уже. — Толкнув меня в спину, он побежал в подъезд. До меня даже ещё не до конца дошло то, что сказал Шнайдер. Как мы оказались в квартире я тоже помню смутно. Наверное, из колеи меня выбил мамин ухажер, да я больше чем уверен, что так оно и есть. Просто я привык, что мама заботилась и любила только меня, а сейчас придётся с кем-то её делить. Тем более, что всё будет по законам фильмов для домохозяек. Сначала семья, потом рождается выродок, которого все будут любить больше, чем первого, а потом этот индюк отправит старшего в какую-нибудь дыру под названием «университет» и про этого ребёнка все забудут окончательно. Вот именно так это всё и будет. И будет это всё именно со мной. Мы сидели на кухне и пили, вроде, чай. Просто сейчас мне было не до этого. Я успел уловить несколько слов и влиться в разговор. — Сегодня поведу тебя смотреть бой. — Посмотрев на улыбающуюся рожу соседа, мне даже стало как-то не по себе — Не, эти все убийства это не по мне. — Ишь как разогнался, убийства ему подавай, — Блин, что я сказал смешного? Ведь бои проводят с летальным исходом, и вроде по-другому здесь не получится. — Сегодня вечером будет обычный бой, без всяких там убийств. Просто придём и посмотрим. — Иди один, я не очень люблю всё это. — Интересно, вот как ты собирался учиться драться, если не любишь всё это? — Он сидел и махал чайной ложечкой, которая до этого была в чае. — Я и не собирался, ты меня как бы сам заставил. — Я сделал точно такой же жест, как и Шнайдер. — Мне пофиг, всё равно ты идёшь, это даже не обсуждается. — Встав и убрав кружки в раковину, меня позвали в гостиную. Домой я сходил только переодеться, ибо сидеть в мокрых штанах особого кайфа мне не представляет. И вот на часах семь вечера, маме я позвонил и понял, что дома её сегодня можно было и не ждать. Сейчас я жду Шнайдера, чтобы пойти туда, куда бы я никогда один не сунулся. Не знаю, но почему-то я очень сильно волнуюсь. Что в этом такого? Тем более, если это обычный бой, без всяких там печальных историй в конце. Мы подходим к тому самому зданию, где через неделю буду тренироваться я. Нет, всё же для меня это ещё очень смешно звучит. Заходим в здание, в нос ударяет сильный запах пота с кучей разных одеколонов, а в воздухе летают облака дыма от сигарет. Громкая музыка, кучи людей. Я даже как-то удивился, когда понял, что как мужчин, так и женщин, одинаковое количество. Вроде это мужской вид спорта, хотя, это лично их дело. Увидев мой растерянный взгляд, Шнайдер схватив меня за руку, потащил поближе к рингу. Боже, я же наоборот хотел уйти подальше и не смотреть на людей, которые корчатся от боли. Нет, блядь, надо же меня поближе ко всему этому ужасу подтянуть. Посмотрев на количество людей вокруг, мой неугомонный проводник решил забраться на второй этаж. Мы пошли искать лестницу. Когда мы её нашли, на входе стояла охрана. Хм, наверное, там «VIP» места, ну что ж, видимо, не судьба. Я уже развернулся и начал спускаться с этой грёбанной лестницы, но мой любимый сосед опять взял меня за руку и потащил к охране. Нас пропустили молча, даже ничего не сказав. Эм, это конечно удивляет, но лучше ничего не спрашивать. Народу тут было поменьше, да и покрасивее. Да, на втором ярусе и вправду хорошо видно весь ринг. Всё, свет погас, и начали объявлять участников. Всю эту начальную тягомотину я не слушал, но когда я услышал знакомое имя, да и плюс к этому ещё и фамилию, мне сразу стало интересно что к чему. На ринге стоял Круспе. Вы сейчас серьёзно? Посмотрев на Шнайдера, я увидел лишь улыбку и взгляд, который на несколько секунд задержался на мне, а потом опять переключился на ринг. Какого чёрта здесь происходит? Получается, что Рихард у нас боец, ну или что-то типа того. А еще, кажется, что эта улыбающаяся гадина что-то знает, но говорить не хочет.