Change me

Ринг мысленно поделил на две части. В правом углу Рихард, а в левом какой-то парень, его имя я пропустил, наверное, ещё отходя от минутного шока. Желания смотреть бой у меня не было изначально, и тот факт, что на ринге стоит Круспе, и ему сто процентов достанется, на это никак не повлияло. Наоборот, захотелось уйти отсюда подальше, и больше не возвращаться в это здание. Шнайдер стоял сзади, наверное, боялся, что я и вправду ломанусь с места. Правильно боялся. Мне было бы всё равно, что обо мне подумают другие, главное — уйти отсюда, а в дальнейшем обходить это место тремя дорогами. Я поделён на две части. Одна часть упорно ищет глазами пути к отступлению, а другая понимает, что выхода нет, и придётся смотреть. Все люди находящиеся здесь начали громко хлопать, попутно что-то выкрикивая. Обстановка стала донельзя удушающей. Посмотрев вниз, я столкнулся взглядом с Круспе. Так, допустим, увидел и узнал, но какого чёрта так палевно пялиться? Может, не на меня? Ну да, в школе я утешал себя тем, что он смотрит в окно, но тут окна поблизости нет, и я не думаю, что его заинтересовал какой-нибудь левый мужик, ведь взгляд направлен исключительно на меня. Эм, ну он уже вроде понял, что я его заметил, но продолжает смотреть. Надо отвернуться или сделать вид, что мне всё равно. Просто постарался отключиться от этой дикой обстановки и, вроде, получилось. Не знаю, сколько я стоял в своеобразной прострации, но из этого чудесного места меня вывел народ, который стал ещё более яростно орать и размахивать конечностями, кажется, что даже Шнайдер как-то размахивал руками и орал мне около уха. Можно уже было понять, что начался бой. Интересно, а сколько он уже идёт? Посмотрев на ринг, я понял, что слишком уж долго я летал хрен пойми где, ибо лица у обоих уже были в крови, но это не мешало наносить всё новые и новые удары. Боже, и разве всем этим людям нравится смотреть на то, как они избивают друг друга? Как на лицах бойцов выражается как злоба, так и боль одновременно? Нет, им это не просто нравится, они от этого в восторге. При каждом новом ударе как с одной, так и с другой стороны, толпа взрывается. Соперник Рихарда, уже не двигался так стремительно, а его удары становились всё слабее и слабее, в то время как Круспе с новыми силами совершал налёты на очевидно проигравшего парня. Тут уже изначально можно было присвоить победу Рихарду, так как по массе его соперник явно ему проигрывал, хоть и был выше. Теперь мне стало понятно, почему я тогда столкнулся с ним около этого стрёмного места, и почему у него такие точные удары, ведь можно сказать, что на мне он тренировался. Опять народ разрывается на части, как они ещё не охрипли? Всё, кажется, Круспе победил. Если посмотреть по сторонам и присмотреться к людям, можно было определить, кто на чью победу рассчитывал. Ладно, хрен с ними, вернёмся к победителю. Да, вид оставляет желать лучшего. Вся его рожа в крови, прямо как у меня, когда он и его дружки примяли меня к асфальту за школой. Но, не смотря на это, он улыбался. Улыбался через боль. И опять две части меня, начинают подавать признаки жизни. Первая часть рада, что хоть как-то, но ему досталось, главное, чтобы было больно. Второй части жалко эту тварь, хоть мысленно и понимает сколько говна он сделал и к хренам изменил нынешнее мировоззрение, прибавил омерзения к людям, но всё равно жалко. Вот и как тут спокойно жить? Резко развернув меня к себе, Шнайдер стал трясти меня за плечи, радостно крича какую-то ахинею на подобии «Победил», но из-за остальных таких же придурков, как он, понять всё полностью не было возможности. Я один не понимаю как так можно радоваться, что один человек ушёл в нокаут, а другой победил? Вот и как интересно я сам собираюсь тренироваться? Да и зачем мне это? Постоять за себя? Нет, думаю, что человека я ударить не смогу, сколько бы он мне не сделал. До такого жестокого метода я опускаться не буду. Только Шнайдер такой моей позиции никак понять не может. После того, как меня изрядно помотали из стороны в сторону, голова закружилась, последствия последней взбучки дают о себе знать. Попросив фаната спорта вывести меня из этого дурдома на улицу, я решил посмотреть по сторонам. Зря… голова закружилась ещё сильнее, а перед глазами всё плыло. Шум, много дикого народу, естественно, такому человеку, который не любит шумные компании, да и вообще людей, стало бы плохо. Вот и мне так же. Наверное, Шнайдер понял, что мне не очень хорошо, поэтому, взяв меня за руку, повёл к выходу. Через толпы людей мы попали на улицу. Холодный ветер сразу обдул лицо до дрожи во всём теле, шум сигнализаций и каких-то левых голосов меня не очень волновал, сейчас главное то, что здесь гораздо тише, прохладнее, чем в клубе. — Постой пока здесь, я сейчас. — Сказав это, Шнайдер пошёл, чуть ли не побежал обратно. Эм, ну ладно. Голова медленно возвращалась на круги своя, и размытая и вечно движущаяся картинка перед глазами стала более чётче и крутилась уже не так сильно, потихоньку отпускало. Курить сейчас я почему-то не решился, ибо закурить и вообще ебнуться без сознания не хотелось. Почему-то я готов поспорить, что Шнайдер просто поставил на победителя и пошёл получать выигранные деньги, пусть я и не знаю, что там да как, но интуиция подсказывает, что всё это именно так. Когда всё в голове встало на свои места, я решил посмотреть, что обычно происходит во время таких мероприятий. Около меня стояли припаркованные иномарки. Странно, в такие чахлые места ездят люди на таких дорогих машинах. Из клуба кучками выходили люди. Мужики с какими-то тёлками, у которых непонятно — юбка это или широкий пояс, а если посмотреть на лицо, казалось, что они просто дунули в косметичку и вся эта хренотень, находящаяся там, неровными слоями легла на лицо. Ещё я заметил вроде обыкновенное явление, но видеть это наглядно гораздо лучше. С мужиками более бомжатской внешности, по которым сразу видно, что они явно пришли сюда пешком, да и живут где-то здесь поблизости, обычно выходят дамы страшные, как моя жизнь. Вот с мужиками, у которых точно тачка припаркована где-то среди этой роскоши, а шмотки дороже моей квартиры, выходят тётки покрасивее, с размером четвёртым, если не пятым, лица заштукатурены, на высоченных каблуках. Короче, шлюхи-шлюхами, по-другому не назовёшь. Так же выходили шумные компании парней, громко смеясь. Они уходили в неопределённом направлении. Оттуда пёрли многие, и всех перечислять я не собираюсь, просто бы не смог. Интересно, а Шнайдера ещё долго ждать? Люди выходили всё новыми и новыми потоками. Блин, как они все туда поместились? Вглядываясь в толпу, я заметил знакомую кучерявую голову. Он пытался пройти через толпу. Нет, сначала он видимо хотел кого-то пропустить, но потом пожалел об этом и принял решение идти напролом. Боже, как же это смешно. Кажется, пролез. — Фух, еле вылез из этого столпотворения, — Положив руки на колени, он с облегчением выдохнул, — Кстати, смотри, что я выиграл. — Вытащив из кармана пару купюр, которые быстро помельтешили у меня перед глазами, а потом опять нырнули в карман, Шнайдер победно лыбился. Стоимость этих бумажек я не определил, ибо уж быстро как-то мне их показали, но вот что-то мне подсказывает, что эта улыбающаяся морда не была бы такой, если бы купюры были мелкого номинала, поэтому явно сумма приличная. — Поздравляю. Теперь можем идти? — Очень хотелось домой. Спать. Больше ничего, только спать. — Нет ещё, сейчас друга подождём и потом вместе пойдём. — Не отрывая свой взгляд от дверей, из которых вытекал народ, сказал Шнайдер. А я уже говорил про волшебную вместимость этого здания? — Долго ждать? — Впадлу мне стоять и ждать непонятно кого. — Даже не знаю, смотря как он оттуда выберется, — Почесав лоб, он показал мне рукой на клуб, — А, вот и он. — Указав мне, куда-то в толпу, я чуть ли не осел прямо на асфальт. Вышел Рихард, и, осмотревшись по сторонам, увидел нас, естественно, поплёлся в нашу сторону. Твою ж за ногу, он сейчас смеётся что ли? Почему? Почему мне всегда так везёт? Боже, лучше бы я раньше домой умотал. Да и вообще, какого чёрта он пойдёт с нами? Он покалечен, поэтому пусть пиздует домой. — Я, наверное, пойду. — Не хочу. Не хочу с ним никуда идти. Как только я развернулся, и уже почти сделал полноценный шаг, меня схватили за руку. — Пойдём все вместе. — Вернув меня на место, Шнайдер для профилактики сильно дёрнул меня за руку. Ладно, буду просто идти молча, желательно где-нибудь отдельно. Круспе подходит к нам. Пластыри, где-то виднеются кровоподтёки и дебильная улыбка. Всё это сейчас украшало его лицо. — Победил!— Чуть ли не подпрыгивая, Шнайдер обнял Рихарда, при этом не забыв потрепать его по голове. Вот и правильно сделал. Пусть его «идеальная» прическа испортится ко всем чертям. — Да пусти, больно же. — Скинув с себя руки моего любимейшего соседа, Рихард опустил голову и тихонько посмеялся. Даже в потёмках улицы при тусклом свете еле живого фонаря, я мог увидеть, как он медленно заливается краской. Боже, засмущали бедного мальчика. — Всё, мы можем идти? — Я уже готов смириться с тем, что рядом Рихард, но пусть доведут меня до дома, а потом могут идти на все четыре стороны. Да я и сам могу дойти, вот только меня одного не пускают. Оторвавшись от каких-то расспросов Круспе про бой, Шнайдер повернулся ко мне. — Да куда ты так торопишься? — Чёрт, хватит улыбаться. Кажется с его лица, этот чёртов позитив, сегодня не спадает. — Домой. — Округлив глаза, и раскинув руки в разные стороны, я ответил на вроде очевидный вопрос. — Всё-всё, пошли уже. — Наконец-то… Шнайдер шёл посередине, отделяя меня от Круспе, за что я ему безмерно благодарен. Разговаривали они исключительно друг с другом и иногда обращались ко мне, чтобы я вставил своё «угу». Обидно мне не было, ибо я знаю, что ничего вразумительного сказать бы точно не смог. Тут, после обычного «угу», я уже начинал чувствовать, что медленно краснею, поэтому спасала темнота улиц. Проходя мимо магазина, моего спасителя кто-то позвал. По радостным крикам Шнайдера, я понял, что это был какой-то из его многочисленных друзей. — Подождите меня здесь. — Нет, нет, нет. Не оставляй меня с ним, не надо. Всё же он ушёл к нему, и оставил меня один на один с Рихардом. Наступила тишина. Вроде и неловко как-то, но в тоже время я рад, что он молчит, видимо, понял ещё днём, что прощать его я не собираюсь. Как я хочу домой. Тут холодно и сыро. Что, интересно, руководило мной в тот момент, когда я знал, что этот грёбанный бой будет поздно вечером и, соответственно, закончится ещё позднее, когда уже очень холодно, но надел только потрёпанную футболку и точно такого же состояния толстовку, которая нихера не грела, так ещё и умудрился надеть какие-то джинсы с дырками. Ох, каково же было моё удивление, когда я откопал такую диковину у себя в шкафу. Короче, оделся я явно не по погоде. Боже, опять этот мерзкий ветер. Дрожь прошла по всему телу, заставляя содрогнуться и посильнее кутаться в несогревающие вещи. — Может, тебе дать мою куртку? — Такой наивный, мягкий голос. Но какого хрена? Я ему тёлка что ли, чтобы мне тут куртки подавать? — Нет, не надо. — Наверное, мой взгляд выражал сейчас многое. Непонимание. Некую злобу. Раздражение. Удивление. Выражал он многое, вот только не знаю, смог ли увидеть всё это Круспе. — Твоё дело, — Мне что-то сразу вспомнился тот страшный сон. Да не, быть такого не может. — Как тебе бой? Хватит со мной разговаривать. Я уже от него устал. Ещё и Шнайдер этот, упёрся и стоит, разговаривает себе преспокойно. — Мне не понравилось. Не люблю я всё это. — Пойми ты, мать твою, что я не хочу с тобой разговаривать. Нормальный человек уже давно бы понял, лишь по одному только моему тону, что слышать его никто не хочет. — Как ты тогда собрался учиться этой жестокости? — Выделив слово «жестокость», он с усмешкой посмотрел на меня. Я даже знаю, кто мог об этом сказать… — Шнайдер? — Может, мне сразу об этом рассказать всем? Ну а что? Пусть все знают, что я буду пытаться учиться драться, но у меня ничего не выйдет. И будет всё как всегда. — Естественно, кто же ещё. — Не переживай, как-нибудь научусь, в крайнем случае, тебя это никак волновать не должно. — Я уже откровенно начал хамить, ибо его дебильная усмешка меня просто выбешивает. — Нет, мой дорогой, меня это как раз и касается. — Мой? Дорогой? Что за фу? Да и причём здесь мои недотренировки? — В смысле? — В самом что ни на есть настоящем. Разве ты у Шнайдера не спрашивал, кто будет тебя тренировать? — Нет, не спрашивал. — Так вот он, перед тобой твой тренер, — Достав из кармана пачку сигарет, он протянул её мне. — Будешь? — Смешно шутишь. — Оттолкнув его руку с уже раскрытой пачкой, я не мог поверить в услышанное. Да не, быть такого не может. Я до последнего в это верить не буду. Ну не может Шнайдер быть настолько гадиной. Знать кто принял стопроцентное участие в моём повреждённом виде и поставить этого же человека тренером для меня, чтобы тот учил защищаться от… от себя же? Получается полный бред. — Да нет, почему же, всё абсолютно серьёзно. — Закурив сигарету, он смотрел на меня через облака дыма. — Значит, все отменяется. — Я опять же не хочу иметь с ним никаких общих дел, разве это так сложно понять? И надежда на то, что Круспе пошутил, а сейчас просто очень правдоподобно доигрывает свою роль во мне ещё не погасла. — Зря, мне кажется, что это была бы идеальна возможность, потренироваться на мне, а потом и на всех остальных. Только я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь язвительно, но к счастью для нас обоих, к этому времени уже подошёл Шнайдер, если честно, то при нём я не хотел грубить Круспе или что-то в этом вроде. Почему? Да я и сам толком не знаю почему, наверное, просто стыдно. А вот за что, до сих пор остаётся загадкой. — Пошли уже, чего встали. — Толкнув нас в спины, он опять же встал посередине и начал что-то говорить про недавно встреченного друга. Из всей этой повести я уловил только имя и фамилию. Вилфрид Ланге. Дальше у меня в голове был просто шум, такой как при звуке неисправного телевизора. Опустив голову, я только и успевал идти за двумя придурками. Их громкий ржач всё же проскальзывал через шум в моей голове. Сейчас никаких мыслей нет абсолютно. Самое время уйти в свою улучшенную выдуманную реальность. Выдуманную реальность? Да, это на самом деле так. Я там почти всегда, когда чувствую сумбур эмоций, но в тоже время и ничего. Пусть это и странно, но это так. Из моего мира меня вернули щелчки перед самыми глазами. Когда очнулся, понял, что мы стоим уже около подъезда в реальности, где я просто семнадцатилетний подросток. Радует только то, что сейчас я поднимусь к себе в квартиру, лягу в кровать и спокойно засну. Засунув все нынешние проблемы глубоко. — Эй, ты, где летаешь? — Шнайдер, чёрт. Хватит ко мне лезть. За сегодня я ему уже должен был надоесть. Вот лично он меня уже заебал. — У себя в голове. — Сказал всю правду. Всё равно они это примут за шутку, что с моей стороны довольно странно. Открыв дверь подъезда, я прошмыгнул вовнутрь. Уверен, что они пошли за мной. Единогласно решив, что лифт не выдержит трёх парней, меня отправили первым. Ура, наконец-то прекрасное чувство того, что ты один. Дверь с протяжным скрипом открылась. Вот и мой любимый грязный зачуханный этаж. Боже, я ещё никогда так не любил свою лестничную площадку. Мигающая лампочка, мусор, распиханный по углам, эх, прям родное. Открыв последнею преграду между мной и квартирой, я вдохнул грудью запах дома. Закрыв дверь, я медленно скатился по ней вниз. Ноги гудели, но голова так и была пуста. Тишина. Сейчас это просто музыка для моих ушей. Вставать очень не хотелось, поэтому не придумав ничего больше, я просто пополз на карачках до ближайшей удобной мебели. Плюхнувшись на диван лицом вниз, всё, что я смог сделать, это протянуть руку, чтобы взять плед. Это супер тяжелая для меня миссия прошла успешно. Поэтому укрывшись и поудобнее устроившись под мягким пледом, я уже приготовился погрузиться в безграничный мир сна, как раздались стуки и звонки в дверь. Твою мать… Решив забить на эти громки звуки, которые нарушали всю прекрасную тишину квартиры, я опять попытался заснуть. Может, уйдут. Нет, под эти убийственные стуки заснуть просто нереально. Придётся вставать, ибо какие-то мрази всё настойчивее и настойчивее долбили в дверь. Чтоб их черти отодрали за всё хорошее. Приложив огромные усилия и проклиная всё живое, я поднял свою тушу с дивана. Подойдя к двери, я решил посмотреть в глазок, мало ли маньяк какой-нибудь. Лучше бы был маньяк. Всё дело в том, что по ту сторону двери стояли две весёлые мрази с пакетами в руках. Решив, что особо выхода из этой ситуации у меня нет, я открыл эту злополучную дверь. — Ты заснул здесь что ли? — Залившись ко мне в квартиру, они поставили пакеты на пол и стали разуваться. — Да. — Что вообще происходит? — Нефиг спать, — Потрепав меня по голове, Шнайдер пошёл искать кухню. Поиски долго не шли, поэтому мне пришлось тащиться туда. — Сейчас победу отмечать будем. Не успел я моргнуть, как на столе уже стоял алкоголь, какая-то еда. Ясно. Для них очередной повод набухаться и ещё втянуть меня. Мне семнадцать лет, а я ничего кроме шампанского по праздникам не пил, поэтому страх напиться в хлам, а потом сказать что-нибудь лишнее, просто грыз меня изнутри. Поэтому приняв решение, напиться вообще до такого состояния, когда не говорить, не чего большего, чем просто сидеть, шатаясь, не можешь, я решил примостить свой зад на ближайшие сиденье. — Почему вам у тебя не отмечалось? — Сев на стул, я устало потер глаза. — Мы же вместе болели за Рихарда? Правильно, вместе, вот и отмечать надо тоже вместе. — Краем уха слышу усмешку Круспе, боже. Интересно мне, когда же я за него болел? Ладно, лучше промолчу, ибо что-нибудь скажешь, потом это перевернут против тебя, поэтому тихонько помолчать было самым идеальным решением. Хлопок первой открывающей бутылки, громкая речь Шнайдера, всё, остальное в тумане. Первый стакан, второй, громкие голоса, смех. Вот через пелену, слышу звук второй бутылки и опять шум голосов. С каждым выпитым стаканом чувствовал, что глаза медленно закрываются и буквально ещё несколько минут, и я уже засну, но не тут то было. Остатками трезвого разума, через пелену, я слышал, как Шнайдер попросил Круспе отнести меня в комнату. Если бы я был в состоянии дойти сам, то с удовольствием бы сейчас это сделал. Боже, такого я даже и предположить не мог. Чёрт. Взяв моё тело на руки, он понёс меня в спальню. Фу, звучит, конечно, ужасно, но так оно и есть. Ну на руки то зачем? Ох… Чувствую, как моё бухое тело положили на кровать. Дальше тишина. Ни звука отдаляющихся шагов, ни щелчка при закрытии двери я не слышал. Хоть и было всё, как в тумане, но я очень хорошо чувствовал жаркое дыхание у себя на лице. Потом что-то мягкое прикоснулось к моим губам, а дальше уже звук шагов и щелчок двери. Сейчас, наверное, в мой пропитый разум ещё не доходит тот факт, кто несколько минут назад меня поцеловал, а завтра с утра я и не вспомню, что было, но, наверное, это только к лучшему.