***
Шел третий год правления Конрада Веллера Великим Шимароном. Абсолютной власти у короля не было, но и проблем с поддержкой – тоже. Большую популярность ему дал беспошлинный торговый договор с Шин-Макоку, принесший огромную выгоду стране, и ряд других экономических решений. Гильдия торговцев под предводительством Стефана фон Барена стала довольно активно поддерживать Конрада. Кроме того многие молодые дворяне сменили пожилых, добровольно покинувших политическую арену. Ходили слухи, что «добровольности» поспособствовал орден «Белых воронов», приносящий в клюве полезную королю информацию, но они остались неподтвержденными. Хотя орден теперь получал полное финансирование и стоял по левую руку короля. Многие талантливые магистры ходзюцу вошли в его состав, оставив прежних хозяев, иные покинули страну, не желая с ним враждовать. Конрад все реже обращался за советами к Гюнтеру и Гвендалю (хотя если бы не они, фон Кабельников и фон Рошфор ни за что не заключили бы договор, который будет приносить выгоду Шин-Макоку не раньше, чем через пять лет) и перестал поставлять Мурате информацию об ордене. При всем уважении к заслугам Великого Мудреца, он больше не видел причин этого делать, зато причины для обратного у него имелись. Информация «Белых воронов» была крайне полезна, тайные операции проводились, как по маслу, но без малейшей самодеятельности, а советы Джениуса и вовсе оказались бесценны. Его эрудиция поражала: экономика, политика, образование, магия… и готовность объяснять все это понятно и доступно, без малейшего нетерпения. Джениус стал одним из незаменимых, пусть и тайных, советников короля. И когда Конрад, наконец, собрал в складную картину свои подозрения, делиться ими с Муратой он и не подумал. Союзников и подчиненных он не сдавал еще будучи командиром полукровок. Но сам решил выяснить все наверняка. – Я давно хотел спросить: как ваше имя? Мужчина, сидящий напротив него, удивленно приподнял брови. – Джениус, ваше величество. Конрад качнул головой. Улыбнулся, показывая, что не представляет опасности. – Нет. Поначалу я еще путался, но теперь четко могу сказать, когда ко мне приходит Джениус, а когда вы. И мне бы хотелось знать именно ваше имя. Не беспокойтесь. Орден – моя основа и поддержка, я вас не предам. И Мурата об этом никогда не узнает. – Право слово, не знаю, чем я вызвал подобные мысли, ваше величество? – Вам нужны доказательства? Извольте. Я долго их собирал, прежде чем признать, что это не игра моего воображения. Первое: вы по-разному реагируете на одно и то же. Когда я упоминаю Мурату, Джениус вспыхивает, как искра. Даже когда молчит, это очень заметно. А вы реагируете спокойно, как на незнакомца. Если речь заходит о Шори, то у Джениуса взгляд теплеет, он с любопытством выспрашивает о его делах, ваши же глаза остаются равнодушны, хотя голосом вы владеете великолепно. Когда вы говорите об Алазон, то равнодушен уже Джениус, вы же высказываете неодобрение ее королевскими качествами. – Людям свойственно пребывать в разном настроении, ваше величество, – мягко заметил собеседник, – моя приязнь к господину Шори постоянна, но иногда мне просто не до нее. Мое мнение о моей… бывшей госпоже, часто меняется. Я не могу простить ее за многие вещи, не могу не признать, что королева из нее не лучшая. Но я благодарен ей за мое создание и не забываю об этом. Что же касается Мураты Кена… это непросто ваше величество. Я могу поклясться чем угодно, что не желаю ему зла, но и того, что он пытался меня убить, не забуду. – Хорошая попытка, – усмехнулся Конрад, – кстати, интонации вас тоже выдают. Особенно, когда вы говорите о чем-то важном. Они становятся такими покровительственно-поучительными. Со мной так частенько разговаривал Гюнтер. Вы при этом еще и смотрите мягко и немного свысока: любите учить, не так ли? Но этого совершенно нет у Джениуса. Он не любит дополнительных объяснений, и у него нет повода ставить себя выше меня. Вы – мазоку? Обычно так себя ведут те, кто старше. Кстати, ваша эрудиция это подтверждает: для набора столь разных знаний нужны не годы, а десятилетия, которых у Джениуса просто не было. – Я благодарен за столь высокую оценку, ваше величество, мои знания происходят из любви к ним. Но вы забыли о том, что я обладаю памятью сотен реинкарнаций Великого Мудреца. Однако… Мазоку во главе ордена использующего только хореку? Как вы себе это представляете? – Я даже сражался с одним таким. Если смог он, что помешает вам? Собеседник покачал головой. – Вы преувеличиваете мои способности. – А вы недооцениваете мои, – хмыкнул король, – я всегда был наблюдателен и неплохо разбирался в людях и мазоку. И знаете, что я заметил? Все тайные операции и магические исследования я обсуждаю с Джениусом. Все экономические и политические советы даете мне вы. Вы двое по-разному мыслите, хоть и подстраиваетесь под одного человека. Стратег и тактик рассуждают не одинаково. Боец и советник, авантюрист и ученый: вы кто угодно, но только не один человек. Такие вещи заметны, и вы не можете этого не понимать. Неизвестный молчал, обдумывая ситуацию. – А чтобы вы не тратили время на выдумки, я выложу последний козырь, – подытожил Конрад, – профессия накладывает отпечаток на каждого, кто в ней преуспевает. Сейчас я правитель, но больше сотни лет я был воином. Как вы думаете, что я вижу, глядя на вас двоих? Губы его собеседника дрогнули в улыбке, и он склонил голову, признавая поражение: – Мы по-разному двигаемся. – Разумеется. У вас и воинская подготовка очень разная. Джениус – воин, а вот вы совершенно точно нет. Так кто же вы? – Блестяще, ваше величество. Мне остается только надеяться, что вы на нашей стороне. Я – помощник главы ордена. Я несколько лучше разбираюсь в названных вами областях и просил разрешения помогать вам советами. «Белые вороны» поддерживают короля всеми силами, от вас зависит наше благополучие и безопасность. В этом не было злого умысла, поверьте. Просто так было удобнее для всех. – Я не злюсь, но и не люблю, когда мне дурят голову, – заметил Конрад, – думаю, я удостоверюсь в отсутствии злого умысла, если вы сейчас снимете эту маску и назовете мне свое настоящее имя. – Увы, чары накладывал Джениус. Сам я их не сниму, они слишком сложны для меня. Что до имени… зовите меня Faceless. Конрад задумался на секунду, а затем посмотрел на собеседника пристальнее. Безликий. Это прозвище он уже слышал, и ему недвусмысленно на него намекнули. В этом мире очень немногие знали английский язык. Некоторые вещи, в том числе и книги, иногда просачивались с Земли, но кому нужен язык цивилизации абсолютно чужой и не имеющей здесь каких-либо следов? Только тому, кто не мыслит жизни без познания, кто никогда не откажется даже от самой малой крупицы нового. Ответы были получены, но вопросов только прибавилось. Безликий терпеливо ждал его реакции. – Мы – союзники, – решил король, – и пока ваши тайны не угрожают моей стране и дорогим мне людям, можете хранить их. – Благодарю вас, ваше величество. Вы не пожалеете о своем решении. Конрад хмыкнул. – Теперь я чувствую себя героем древней легенды: молодой король встречает загадочного мудреца и берет к себе на службу, не зная даже его имени. Вы случайно не очередная реинкарнация Великого Мудреца? Зрачки Безликого сузились, и он замешкался, прежде чем рассмеяться. Конрад понадеялся, что сумел удержать лицо. Как настоящий воин он всегда больше доверял своей интуиции, чем разуму. А интуиция говорила, что он попал в яблочко. Вопросов стало еще больше.***
Джениус не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок, обдумывая сегодняшний разговор с Дайкендзя. Да, тот поступил верно, как и всегда: потерять доверие легко, а заслужить очень сложно. Конрад уже начал сомневаться в союзниках, он не потерпел бы дальнейшего обмана. Недоверие короля пагубно сказалось бы на всем, чего орден добивался три года. Возможно, однажды Конраду Веллеру придется рассказать всю правду: он слишком умен, чтобы не заметить нестыковок в истории. И сейчас наступал переломный момент в их отношениях: как король распорядится полученной информацией? Отдаст ее на благо Шин-Макоку и Мураты или сохранит, явно портя отношения с ним? Неясная тревога накатывала толчками, заставляя сердце Джениуса сжиматься. Они не безоружны, они сумеют защититься, в самом худшем случае можно будет покинуть Великий Шимарон, начать все сначала в другой стране… Проклятье! Ему до боли остро не хватало прикосновений Дайкендзя. Столько времени прошло, а тело помнило все до мелочей. Поначалу мудрецу требовалось вливать в него силу самостоятельно и регулярно. Процесс был монотонный и несложный, но занимал много времени. Днем они мчались прочь из страны демонов, а вот ночью налаживался энергообмен. Для этого Великий Мудрец снимал одну комнату на двоих. Деревенские «двуспальные» кровати были таковы, что втиснуться в них можно было лишь в обнимку. Джениуса это ужасно смущало и раздражало, Дайкендзя был привычно спокоен и развлекал его негромкими беседами, пока ворон не засыпал. Со временем это стало привычкой и продолжалось некоторое время после приезда в орден. Кажется, именно тогда Джениус осознал, сколь много значат прикосновения. Они давно спали в разных спальнях, но сейчас он ворочался и задыхался от накатывающей тоски… Но почему, откуда она взялась?! Он вдруг понял. Резко вскочил, метнулся к тайному ходу между их спальнями, не заботясь сменить ночную рубашку на пристойную одежду. Замер, войдя. Дайкендзя тихо и жалобно бормотал во сне. Джениус коснулся его лба: жара не было. Уголки глаз и виски были мокрыми. Джениус постоял, колеблясь. Может, разбудить его? Но разве это избавит от тоски, той, что рвется слезами из глаз? И что вообще можно сделать тому, кто никогда не был человеком, копии, фальшив… Он вогнал ногти в ладонь. Сколько можно прикрываться этим? Сколько можно быть ребенком, опекаемым Великим Мудрецом? Не ошибается лишь тот, кто стоит на месте. Люди совершают ошибки, только копии статичны, а он – человек, человек! И пора уже прислушаться к себе. Там, где бесполезен разум, стоит послушать сердце. Джениус обошел постель и откинул край одеяла. Лег рядом и осторожно обнял самого близкого человека на свете. Обрывки сонных слов нельзя было сложить в предложение, но он и так понимал, что снится Дайкендзя. Невнятно повторяемое имя не оставляло вариантов толкований. – Я не уйду, – шепнул Джениус, – я всегда буду с тобой. Великий Мудрец замолчал. Повернулся на бок, обнял Джениуса и продолжил спать. Но теперь сон его был спокоен. Джениус улыбнулся. У него получилось. Сделать первый шаг тяжелее всего, но дальше пойдет легче. Кстати, о дальше. Было еще кое-что, что давно уже следовало сделать.***
– Какие знатные гости нас посетили! – ухмыльнулся Адальберт. – Благодарю, что приняли меня, господин фон Гранц, – дружелюбно улыбнулся Мурата, – у вас здесь мило. Вильма, стоящая в углу расхохоталась. Слышать такие слова о простом деревянном доме из уст практически принца мазоку, было невероятно. – И что же заставило Великого Мудреца прибыть сюда инкогнито, без всей оравы телохранителей и мао? – Нежелание собирать неприятностей на пятую точку, – съехидничал Йозак, – его преосвященство знает толк в маскировке. – В последнее время наша информация об ордене «Белых воронов» обрывочна и скудна, – пояснил Мурата, – ваши люди, господин Гранц, в этом нас обходят. Я рассчитываю на вашу помощь. – Да делать мне больше нечего, кроме как следить за ними, – пожал плечами Адальберт, – этот ваш орден ведет себя паинькой, служит Конраду Веллеру верой и правдой и не дает оснований подозревать себя в измене. – Умные шпионы так и поступают. Усыпляют бдительность, становятся незаменимыми, а потом наносят удар в спину. Я не верю им. Джениус захочет отомстить и в своей мести… – Адальберт, – раздался вопль со двора, – выйди, у нас проблема! Тот поднялся. – Я не собираюсь гоняться за призраками, – заметил он, – да и Веллеру это не понравится. Раз уж вы в Великом Шимароне: спросите у него, что ему известно. Никто из наших даже хвоста новостей об ордене не ловит. Можете остаться на ночь, но я не вижу смысла рисковать своими людьми. Хлопнула дверь. Йозак покосился на Мурату. Тот не выглядел разочарованным. Он подал знак, и понятливый шпион оставил его наедине с помощницей Адальберта. Вильма вышла вперед, покачивая бедрами. – Не хотите ли прогуляться, ваше преосвященство? У вас такие необычные волосы и глаза… – Дорого оценивающиеся в некоторых странах, – усмехнулся тот, – впрочем, мне не сравнится с вашей красотой, госпожа. Умная, красивая и талантливая женщина – столь дивный брильянт примет от меня скромный подарок? – Отчего же нет, все женщины любят подарки, – отозвалась ведьма, ловко разворачивая невзрачную тряпицу, – это же… Она замолчала. Сглотнула, не пряча алчный блеск глаз. Рубин был великолепен. – Прошу примите от меня этот дар, – спокойно сказал Мурата, – но согласится ли госпожа принять еще четыре таких? – Да ведь за такие деньги можно…, – Вильма охрипла и встретилась с ним взглядом, – что… я должна сделать? – Сущий пустяк. Всего лишь немного поколдовать над одним человеком.