***
– Полагаться на один план – недопустимая роскошь для меня. Но кто же знал, что сработают и основной, и запасной способы? Да еще ты создал третий. Этот мир щедр на удивительные события. – Зачем? – Что, прости? – Зачем ты спас меня? Фальшивку. – Неверная постановка вопроса. «Зачем?» – спрашивают, когда ищут причину. Но у меня не было конкретных причин для твоего спасения. А вот почему я тебя спас… – Почему же? – Я расскажу, когда ты почувствуешь себя лучше. Сейчас тебе будет трудно это понять. – Ты издеваешься? Я скоро умру, мое время заканчивается! – О, вот как раз со временем я умею обращаться замечательно. И не только с ним. Твоя бывшая хозяйка воспользовалась моими записями для твоего создания. При этом она не все поняла, и результат получился недолговечным и привязанным к кристаллу хосеки. – Он был разбит. – Ты с ним больше не связан. А твой энергобаланс я понемногу восстанавливаю. Поначалу будет тяжело, но когда система наладится, то вливания извне будут происходить естественно, как дыхание. Хотя на землях полных хосеки тебе все же будет лучше. Что такое? Почему такой дикий взгляд? – Ты… понимаешь что ты делаешь? – Как я мог сделать это, если бы не понимал? – Ты вот так запросто обходишь все магические законы, одним щелчком пальцев восстанавливаешь то, что должно рассыпаться прахом, спасаешь меня, а теперь спрашиваешь, что не так?! Ты… да ты просто… – Тише, тише. Это нервы. Тебе изрядно досталось, и слезы – нормальная реакция живого организма. – Я не живой! Я – искусственное тело, слепок чужой личности, живущий за счет чужой энергии! Фальшивка! Проклятье, когда они перестанут течь?! – Когда успокоишься. Некоторое время они молчали. – Они не должны были давать мне это прозвище. – Джениус? – Я не гений. Просто был немного умнее других и талантливее в магии. А теперь это будет звучать просто глупо. Оно должно принадлежать тебе. – Прости, но я его не приму. Хочешь ты или нет, но оно твое. С него началась твоя личность, твой, и только твой жизненный опыт, под ним тебя знают окружающие и связывают его с тобой. Многим не нравятся их имена. Я бы предложил тебе его сменить, но оно тебе еще понадобится. А мне оставь мое. – Дайкендзя. – Да.***
Праздник восемнадцатилетия мао Юури был роскошен. Огромное количество гостей, богатое убранство, развлечения на любой вкус. Конрад поймал себя на том, что невольно подсчитывает, во сколько все это обошлось и что полезного можно сделать на эту сумму. Хмыкнул. Королевская свита постоянно следовала за ним, надеясь уловить что-то важное или провокационное в его разговорах. Наивные. Крупная рыжая красавица, утащившая его танцевать, под шокированные ахи людей («да кто она такая, достаточно ли знатная, да как вообще женщина может вести себя так распущенно?!») бодро пересказала ему основные новости и стремительно исчезла. Позже, когда Конраду предоставят «самые лучшие покои, достойные правителя Великого Шимарона», он тихо улизнет по тайному ходу и побеседует с Гвендалем, Гюнтером и Муратой без лишних свидетелей. А сейчас можно продолжать официальную программу. – Конрад! Ты как? Все в порядке? Тебя там никто не обижает? Впрочем, некоторые короли не заморачиваются такой ерундой. Свита Конрада потрясенно молчала, видимо, пытаясь представить, как такое вообще возможно, Шори обреченно застонал сквозь зубы, сам Конрад умиленно улыбнулся. Юури взрослел, но не менялся. – Не беспокойся, со мной все в порядке. Меня окружают хорошие люди. «Хорошие люди» торопливо закивали. Несколько минут Юури радостно делился новостями (в основном бейсбольными, так что Конрад едва сдерживал смех: свита впитывала каждое слово и явно проведет ночь пытаясь разгадать «мазочий шифр»), а потом его отвлек подошедший Сарареги, и Конрад сменил собеседника. – Должен признать, вы очень выросли в моих глазах, – серьезно заметил Шори, – управление людьми – огромная ответственность. Не каждый с ней справится. – Вам виднее, – чуть улыбнулся Конрад, – как самочувствие мао Боба? – Замечательно, – хмыкнул Шори, – постоянно жалуется на старость, но бодр, как обычно. Что ж, у меня еще есть время окончить институт и как следует подготовиться к должности мао Земли. – Глава ордена «Белых воронов» передал свои поздравления Юури и пожелания вам лично. Шори вздрогнул. Суетливо поправил очки и отвел взгляд. – Как он там? – Выглядит нормально, – пожал плечами Конрад, – занимается делами ордена. Больше я, увы, ничего сказать не могу. – Когда я видел его в последний раз, он смотрелся умирающим. – Сейчас такого и в помине нет. Шори вздохнул. – Хорошо. Я рад за него. Мы были мало знакомы, но… не могли бы вы передать ему мои слова? – Конечно. – Я думаю… мне очень жаль, что я… нет. Не надо ничего передавать. – Некоторые слова стоит говорить лично, – мягко заметил Конрад. Шори криво улыбнулся. – У меня не будет такой возможности. С вашего позволения. Он затерялся в толпе. Конрад проводил его сочувственным взглядом. Шори был не менее добр, чем его младший брат. Умнее, застенчивее, рассудительнее, но эти качества не помогали ему забыть, как он молча смотрел на убийство Джениуса Истинным Королем и Муратой. Стоял и не вмешивался. Минутное промедление обернулось отвращением к себе на долгое время.***
– Пока шимаронцы не настроены на войну, – докладывал Конрад Гвендалю позже, – но лишь пока. Они привыкли к агрессивной политике. Я не уверен, что смогу остановить их. У меня очень мало власти и еще меньше поддержки. Официальная партия выступает в роли надсмотрщиков. Они не верят мне и все ждут, когда я начну устраивать козни ради ослабления страны. – Этого следовало ожидать, – заметил Гюнтер, – а ты не думал обзавестись новыми людьми на местах? Ланджил ведь успел казнить немало, прежде чем от него избавились. Какие-нибудь третьи сыновья без наследства, но с амбициями… – Одних амбиций мало, – отрезал Гвендаль, – они еще должны быть умны и талантливы. Иначе Конрад действительно развалит страну. – Мне пока нечего им предложить, – покачал головой Конрад, – ни власти, ни земель я пожаловать не могу. Единственная независимая сила, что меня поддерживает, – орден «Белых воронов». Да и они получают от меня отдельные заказы, а не общее финансирование. – Кстати, об ордене, – вступил в разговор молчаливо слушающий Мурата, – ничего нового? Никаких странностей? Кроме того, что Джениус шлет приветы Шори? – Ничего толкового. Кроме одного: в орден теперь тяжело попасть. Утечек информации не происходит. Вильма поговорила с остальными отсеянными кандидатами: их всех проверяет один человек, прячущий лицо. Он очень умен, наблюдателен и доброжелателен. Предпочитает договариваться по-хорошему и весьма убедителен. Но очень строг в отборе. Никто не знает его имени. – С орденом можно разобраться потом, – вмешался Гвендаль, – вначале первостепенное. Тебе нужно завоевать их доверие. Мы не для того отправили тебя туда, чтобы ты стал марионеткой на троне. Конрад стиснул зубы. Удар был болезненным. – Я это прекрасно понимаю. Мурата отвернулся, потеряв интерес к разговору.***
– Снова в печальных думах, мой мудрец? – Думать полезно, знаешь ли. Ночная тишина, уютные огоньки свечей и бесценный человек рядом. Безмятежно улыбается, ведь его мудрец с ним. Что еще нужно для счастья? – Не об одном и том же. Эта жалкая фальшивка сюда не сунется. Он получил достаточно, и больше не посмеет причинить тебе вред. Успокойся. – Ты слишком беспечен. Иные вещи нельзя пускать на самотек. Кто знает, на что он решится завтра? Я должен держать руку на пульсе событий. Одиночество, жизнь на грани безумия, родители, лечащие «ненормального» ребенка, тупые одноклассники, хулиганы, ищущие жертву, бессмысленность будущего. – Я сумею защитить моего мудреца, чтобы не произошло. – Я – Мурата Кен. И лишь один яркий луч в водовороте смутных образов и шепчущих голосов. Тот, ради кого это все затевалось. – Конечно. Теперь тебя зовут так. Истинный Король. Отнекиваться, отказываться, игнорировать. Вести себя, как Великий Мудрец. Быть им. – Я должен узнать, кто помог ему. Джениус должен был умереть. Кто помог ему выжить? И с какой целью? Только один может быть подле Шин-О. Только один будет носить титул Великого Мудреца и принимать почет и уважение мазоку. Быть на своем месте. Не безумцем, но гением. Луной в лучах солнца. Мурата Кен – единственный настоящий мудрец. Те, кто попытаются лишить его всего, сильно об этом пожалеют.