Постфактум (цикл драбблов)

Я не мог больше молчать. Вздохнул и покачал головой: — Нет, Ак. Это не пойдёт. Он с сомнением глянул на меня: — Почему? — Не знаю, — честно признался я. — Но это не ты. — В каком смысле не я?.. Великий Осирис, вот зануда-то. Ох уж это фараонское прошлое, древнеегипетское упрямство: что пришло в голову, останется там, пока не реализуется. Вот хочу — и всё. И Сет бы подрал директора Макфи с его креативными идеями! О да, как ни странно — даже после локдауна музей процветает (во многом за счёт того, что толпы народу с чадами и домочадцами снова после открытия валят к Аку в египетский зал на квесты), и директору взбрело в голову сделать фотогалерею. Как в театре. Ну, типа — наши сотрудники. И в главном холле развесить. И на сайте повторить. Честно говоря, даже Ребекка была недовольна, хотя она-то уж очень любит покрасоваться. Но и она сказала: — Прекрасно! В музее естественной истории, прямо при входе, будут висеть главные экспонаты! На что Ак заявил, что ей не понять, потому что она никогда не была экспонатом. Вот Аку эта идея просто дьявольски понравилась. Или как там на древнеегипетском будет: Анубисовски?.. Короче, схватился он за неё, как богиня Маат за перо. — Ты понимаешь, — объяснял он мне дома, — это так здорово: что я буду где-то в музее висеть… как человек! Тьфу ты, сказал я про себя. Сколько же эта, как её, гиперкомпенсация длиться будет? Самое интересное, что из бывших экспонатов практически никто в музее не остался. Рузвельт разве что, но он так, на вольных хлебах, внештатник, время от времени приходит лекции читать. Сакаджавея дома засела с детьми, отрывается за всё то время, пока стояла в экспозиции без ребёнка. Льюис и Кларк в туристической фирме работают, причём вместе с Колумбом, Джед с Октавиусом занятия ведут в спортивном клубе, Аттила с компанией где-то в телохранителях себя ищет — и кто знает, как они ощущают себя… в реальности? Но вот как ощущает себя Ак — я знаю лучше всех. У меня впечатление, что он никак не надышится. Вот и сейчас: вырядился к фотографированию! Где только взял, ума не приложу. Наверняка тётя Берта в очередной приезд постаралась, сходила с названным племянничком по магазинам. Её вкус, однозначно: Ак, по моему мнению, до сих пор в современной одежде мало что понимает. А теперь вертится перед зеркалом, как чужой какой-то: стандартный синий костюм, сине-белая рубашка в полоску. Воротничок под горло застегнут, и без галстука. Новая офисная мода! И действительно, на какого-то клерка похож. Кошмар. Особенно с учётом того, что его будут в антураже его собственного зала снимать! — Пойдём-ка, — говорю я ему. Беру за руку и веду на второй этаж, в египетское крыло. Он непонимающе смотрит на меня, но тащится следом. Я ставлю его на фоне расписанных иероглифами сине-золотых стен, достаю телефон, говорю «Постой» и делаю пару кадров. А потом показываю ему прямо на экране: — Посмотри. Это точно то, что ты хотел бы видеть на официальном фото? Ак смотрит то на экран телефона, то на меня. Наконец отводит мою руку и говорит: — Нет. Ты прав. Я это не хочу. Так вот же, и я не хочу: но ему разве объяснишь? только показать и предложить решить самому. Ведь не безголовый же он, в самом деле. Потому что это реально не Ак. Это какой-то случайный посетитель из современных — то ли хипстеров, то ли миллениалов, забредший поскучать в египетский зал. Современный костюм настолько диссонирует с Аком в антураже, что просто ни в какие ворота. — Я просто хотел… официально, — растерянно улыбается Ак. — Прости, я… неправильно рассчитал. Сюда нужно не это. Я бы сказал, что сюда нужно, но ведь Макфи же первый будет возражать! Когда он меня слушал вообще? — Директор не разрешит, — вздыхает Ак рядом. Ну да, и я о том же: не разрешит директор Аку сниматься в его «рабочей форме»: в тех самых давнишних одеждах фараона. Теперь это отдельный драгоценный экспонат, и трогать его руками нельзя даже Аку! Уж коли он теперь человек. Для работы ему сделали реплику. Очень качественно сделали, надо сказать. Но Макфи всё равно против. — Не нужно устраивать здесь карнавал! — сказал он, поправив вечный свой галстук-бабочку. — Официальные фото в официальном виде! Угу, так голову парню задурил, что тот вырядился, как клерк с Манхеттена. Только волосы назад зализать осталось. Причём логики в этом ни на десять центов! Мне вот, как и другим служебникам, наоборот сказали: сниматься в форме. Я в форме и пришёл. Выгладил её ещё, отпарил, пришёл весь такой парадно-благоухающий. Но с Аком-то как быть? Съёмка сегодня, через час-полтора должна быть уже, а переодеться тут, кроме его рабочего костюма, не во что! — Анубис с ним, тахет, — говорю я внезапно. — Помнишь, как тогда, в самом начале? Ты из бинтов переоделся в свой костюм, и дело пошло. Значит, и сейчас переоденешься. А эти долбаные… хмм… бинты, — я подёргал его за лацкан пиджака и фыркнул, — снимай нахрен. И тут в галерее зала показалась Ребекка. Чем-то очень рассерженная. — Вы здесь? — крикнула она. — Наконец-то! Я бегаю, всех предупреждаю, что съёмку перенесли! — На когда? — спрашивает Ак. — Почему? — спрашиваю я. Ребекка подходит ближе, пытаясь отдышаться, и объясняет: — Фотографа нету. Макфи нашёл какого-то, договорился заранее, но наверняка пожадничал, как всегда. И теперь, значит, этот хрен звонит и говорит: я не приеду, отбываю в творческую командировку! Видимо, где-то больше заплатили. Ну, а мы… — Хрен — это фотограф или Макфи? — я честно пытаюсь разрядить обстановку, и Ребекка наконец улыбается: — Даже не знаю, что тебе сказать. По мне — так оба! Но в данном случае фотограф, конечно. Так или иначе, я сегодня марафет наводила-наводила, и всё зря! А теперь вообще неизвестно, когда сниматься будем. Фотографа-то нет! Видно, что Ребекке, несмотря на её недовольство проектом, всё-таки очень, очень хотелось сфоткаться на музейную стену. С подписью «Руководитель экскурсионного бюро мисс Ребекка Хатман». — Погоди, — говорю я внезапно. И смотрю на Ака. А он — на меня. Потом Ак достаёт из кармана своего злосчастного пиджака мобильник и звонит. Ребекка смотрит на него, как заворожённая. — Привет, — говорит Ак в телефон. — Хочешь заказ? У тебя как с портретами? Ладно, ладно, я для проформы спросил, я знаю, что ты мастер психологического снимка. В общем, есть работа. Много работы. Творческой работы. Я знаю, ты это любишь. Хорошо! Он отключается и смотрит на меня: — Пошли к директору. — Кто это? — удивлённо спрашивает Ребекка. — Откуда ты его взял? — Не его, а её. Это моя знакомая, потрясающий фотограф, — честно отвечает Ак. Он умалчивает, конечно, когда и где с ней познакомился. Это только я знаю, а больше никто. Давно, когда Ак был ещё экспонатом, ему приспичило сделать нашу парную эротическую фотосессию. И он нашёл в сети эту девочку. Которая и вправду оказалась талантищем, да таким, что… Таким, что при воспоминаниях о той сессии и главное, о получившихся фото у меня до сих пор влажнеют ладони и пересыхает во рту. Но в самом деле, как я не сообразил — она же и вправду мастер всякого психологического снимка! Хочет Макфи портреты — будут ему. Такие, что закачаешься. Портреты и правда получаются совершенно изумительные. Перед каждым хочется долго торчать, и народ в главном холле торчит, а чрезвычайно довольная Ребекка шутит, что теперь она — главный экспонат музея. И, пожалуй, еще директор. А Макфи, тоже очень довольный, отшучивается, что не всё же директору быть в тени. Но и правда, все получились потрясающе. В каждом снимке — словно рассказ о самом человеке. Даже я едва ли не впервые в жизни себе на фотографии нравлюсь. Нет, была, конечно, та фотосессия, но то ж совсем другое дело! А тут — официальное фото, в форме, со всей серьёзностью. Да и не такой ещё я старый, оказывается, и даже глаза блестят. А вот Ак сфоткался… в свитере. В своём любимом молочно-бежевом свитере, который ему, кстати, та же тётя Берта подарила. Да, выяснилось, что к синему костюму она не имеет никакого отношения: это Ак самостоятельно учудил. И даже при том, что синий когда-то был цветом египетских правителей — сейчас не идёт ему этот цвет. А вот молочный… Ак смотрит с фотографии куда-то в сторону своим фирменным совершенно неземным взглядом, и я вспоминаю времена, когда он был… нет, не экспонатом. Тем самым египетским правителем, которого я каждым утром провожал в его мир. Он смотрит так, как будто до сих пор бывает там — хотя бы во сне. И что-то знает такое, чего не знаем мы все. — Ну вот, — с весёлым ехидством говорит Макфи, замечая, что я в очередной раз залип перед этим фото, — а говорили — надо сниматься в рабочем костюме! В рабочем его посетители пусть на квестах разглядывают, и денежки платят за это! А тут… ну, тут да… По слухам, он заплатил девушке-фотографу двойной гонорар. Мы еще хихикали в кулуарах: чтобы Макфи — и расщедрился? Но ведь, положа руку на сердце, было за что.