Послесловие

Хоук

Я устало прикрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Усталость, что вдруг навалилась на меня, не только сковала движения, но и спутала все мои мысли. Я хочу сейчас только одного: пойти к себе и как следует выспаться. Правда, все дело в том, что встать со стула я тоже не в силах. Не хочу. Громкие голоса и смех, что доносятся со двора, словно возвращают меня к действительности, я нехотя поднимаюсь, подхожу к окну и смотрю на улицу — на весело играющих племянниц. Через минуту во двор выходят Рейвен и ее муж, который держит на руках сына. Девочки со всех ног бегут к родителям, они о чем-то переговариваются, потом Рейвен по очереди целует дочерей, мужа и сына и направляется к воротам. Значит, она все-таки решила ехать в город. Вчера вечером совершенно неожиданно выяснилось вдруг, что отец что-то напутал в расчетах, и мы оказались должны поставщикам. — Сам не знаю, как так вышло, — оправдывался отец. — Но я обязательно съезжу в город, дабы все уладить. В ближайшее время и поеду! Я хотел было сказать ему, что нужно было хотя бы ненадолго отвлечься от прелестей жены и заняться делом, но вовремя прикусил язык. Не хотел обижать его, а еще больше — выводить из себя сестру. Потому что она тут же начала бы кричать на меня, вслед за этим мать принялась бы плакать, и все окончилось бы очередной ссорой. Мы же с отцом, с тех пор, как я вернулся домой, заключили перемирие, и вот уже довольно длительное время мы, как говорят, держимся. Если подумать, это правильно: худой мир лучше доброй ссоры. К тому же, чего греха таить, мне уже совершенно не хотелось злиться на него. Да и матери в ее положении нельзя лишний раз волноваться… Когда я вернулся домой, обрадовалась мне, как можно легко догадаться, только одна мать. Она расплакалась, обняла меня, без конца повторяя, что вот теперь она наконец-то будет по-настоящему счастливой. — Ты ничего не хочешь сказать своей матери? — метнула в меня сердитый взгляд Рейвен, и мне вдруг вспомнилось раннее детство. Если мне случалось набедокурить, то когда она меня отчитывала, всегда смотрела так строго. — Я думаю, что мы все выясним… потом, — тихо проговорил я. — Прости меня, Рейвен. И вы, мама, тоже. — Сыночек! — всхлипнув, мать покрепче обняла меня; а я вновь успел перехватить негодующий взгляд сестры. Мать распорядилась отнести мои вещи в комнату, отправилась со мной, помогла расположиться и разложить вещи по своим местам. — Я очень рада, что ты вернулся домой, дорогой! — без конца повторяла она. — Ты не переживай, мой хороший, все обойдется. — Я ведь действительно виноват… и перед вами, матушка, и перед сестрой. — Пустяки, — мать вновь поцеловала меня, — не думай больше об этом. — А где отец? — спросил я, ведь с ним мне предстояло объясниться в первую очередь. — Они с Доу уехали на побережье, скоро вернутся, — принялась тараторить мать. Доу… она так нервничала, да и Кайт тоже… После всего, что случилось, а тут еще ребенок. Он, конечно, обрадовался, но все равно… это же такие хлопоты! — Какой еще ребенок? — не понял я. — Наш, — опустив глаза, тихо проговорила мать, — у нас с Кайтом скоро будет еще один ребенок. Я чуть не расхохотался: ай да папаша! И когда они с матерью только успели, ведь они вернулись из Страны Свободы и Справедливости совсем недавно. Впрочем, думается, для этого им много времени и не потребовалось. Мать еще раз обняла меня, сказала, что не станет больше мешать мне отдыхать и хотела было уйти, но я удержал ее. Мне не хотелось оставаться одному. В то же самое время какая-то смутная догадка забрезжила у меня в мозгу, но я не успел подумать об этом, потому что дверь отворилась, и в комнату вошла моя сестра. — Мать мне только что рассказала, — сообщил я ей, — что у нас с тобой вот-вот родится новый брат. — Однако, странно! — усмехнувшись, прибавил я. — Этот ребенок приходится твоим детям дядей (ну, или тетей, если это девочка). И он будет моложе своих племянников! — И не такое случается, — вздохнула Рейвен. — Папенька, смотрю, времени даром не терял! Да и вы, матушка, тоже ему под стать! Только что вышли из тюрьмы и… — Ты вернулся, чтобы издеваться над собственной матерью?! — возмущенно перебила меня Рейвен, подходя ближе. — Если это так, то, наверное, тебе лучше не распаковывать вещи. Подожди, Акбулог! — отмахнулась она от матери, которая жалобно взглянула на нее, явно собираясь заступиться за меня. — Он натворил достаточно, так что пусть не надеется на всеобщую радость и ликование по поводу возвращения блудного сына! — Рейвен, милая, — покачала головой мать, — и все же… — Мама, — повернулся к ней, — прошу вас… можно мы поговорим с Рейвен вдвоем? Мать некоторое время молча разглядывала нас обоих и наконец, перехватив взгляд утвердительно кивнувшей ей Рейвен, еще раз коротко вздохнула и вышла из комнаты. — Ну, и что ты хотел мне сказать? — спросила Рейвен, едва мать вышла за порог. — Думаю, ты и сама знаешь, — отозвался я. — Хотел еще раз попросить у тебя прощения. — Передо мной ты ни в чем не виноват, — отрезала Рейвен. — Это не так, — покачал я головой. — В любом случае, — перебила меня Рейвен, — перед родителями ты виноват гораздо больше. Я вздохнул, поскольку мне нечего было возразить сестре, да она и не стала меня больше слушать, молча повернулась и вышла из комнаты. Последующие несколько дней она держалась со мной довольно холодно, игнорируя жалобные взгляды и горестные вздохи матери. Зато последняя хлопотала вокруг меня, что твоя наседка. Мне, к чему скрывать, поначалу было приятно, правда, как и раньше, довольно быстро утомило. Однако же одернуть мать я не мог, боялся, что она обидится, а Рейвен снова напустится на меня, в результате же все выльется в очередной скандал. Через несколько дней вернулись отец и Доу. Я как раз вернулся с небольшой прогулки, вошел в дом и услышал в гостиной голоса. Я вошел в гостиную как раз в тот момент, когда мать и сестра хором сообщили отцу о том, что блудный сын, дескать, вернулся в родные пенаты. Отец обернулся, увидел меня, улыбнулся одними уголками губ и кивнул мне. — Здравствуйте, отец! — тихо проговорил я. Отец молча протянул мне руку, и я пожал ее. Мать заулыбалась, глядя на нас, а Рейвен, скептически хмыкнув, поспешила покинуть комнату. Отец, сославшись на то, что ему тоже нужно бы разобрать вещи и отдохнуть с дороги, поцеловал мать и вышел вслед за Рейвен. Мать порывисто обняла меня и обрадованно проговорила, что благодарит бога за то, что мы с отцом помирились. Я, однако, не разделял ее радости: тот факт, что мы не принялись с порога поносить друг друга, еще ничего не значит. Я понимал, что нужно поговорить с отцом, но… сам не знаю, почему, оттягивал этот момент. Я здоровался с ним по утрам, желал ему спокойной ночи вечером и приятного аппетита за обедом, отвечал ему, когда он меня о чем-то спрашивал, но тем не менее, напряжение между нами никуда не исчезло. Так прошло довольно много времени, и вот на днях я зашел в кабинет, чтобы взять что-нибудь почитать, и застал там отца, который перебирал какие-то бумаги. — Извините, отец, — проговорил я, намереваясь выйти и закрыть за собой дверь. — Заходи, — кивнул мне отец, — не смущайся! — Я… хотел что-нибудь почитать. — Понятно, — кивнул отец и снова уткнулся в свои бумаги. Я молча прошел к книжным стеллажам, принялся перебирать книги, и тут отец окликнул меня. — Хоук! Я обернулся, взглянул отцу в глаза, с удивлением отметив, что он улыбнулся. — Тебе не кажется, что нам есть, что обсудить, сынок? — Наверное, — вздохнул я, — вы правы. — Ты все еще сердишься на меня? — серьезно взглянул он на меня. Я лишь пожал плечами и ничего не ответил, поскольку не знал, что можно ответить на эти слова. — Выходит, — сразу сник отец, — сердишься. Он встал из-за стола, подошел ко мне и положил руку мне на плечо. — Пойми, если бы в моей власти было повернуть время вспять, я… повел бы себя по-другому. Я не стал бы делать то, что сделал. Потому что (ты можешь мне не верить, но это правда!) больше всего на свете я сожалею о том, какую серьезную обиду нанес тебе, твоей матери, — всем вам. Я оказался слаб! Да, это не оправдание, знаю, но пойми, если бы можно было взять всю твою боль себе — я бы сделал это, не раздумывая. Только бы ты не страдал, только бы у тебя все было хорошо. Поверь мне, я не лгу! Я не знаю, не представляю, какие еще слова подобрать, чтобы достучаться до твоего сердца! — Не нужно, отец, — с трудом справившись с голосом, произнес я, — так терзать себя. Ведь я тоже… не всегда вел себя достойно. И, наверное, не имел права вести себя с вами… столь грубо и бесцеремонно. В конечном итоге мы с вами оба жестоко ошиблись… в одном и том же человеке, который оказался недостоин нашей любви, участия да и просто хорошего отношения. Может быть, вы мне тоже теперь уже не поверите, но я действительно о многом сожалею! Отец грустно улыбнулся и протянул мне руку, а в ответ я порывисто обнял его, на секунду, как в раннем детстве, уткнулся ему в шею, после чего мигом разорвал объятия и пулей вылетел из кабинета. Я попросту испугался, что еще секунда — и я расплачусь, как ребенок, а мне не хотелось показывать отцу свою слабость. С того дня та стена, что выросла между нами, кажется, пошатнулась, хотя некоторое напряжение все равно еще оставалось. Наверное, потому, думал я, что нельзя сразу взять и перечеркнуть все, что мы сделали и наговорили друг другу за последнее время. Возможно, со временем все наладится, по крайней мере, мне хотелось верить в это, да и мать постоянно говорит о том же, а значит, надежда на лучшее действительно есть. Я открываю глаза, встаю с кресла, выхожу из своей спальни и спускаюсь вниз. Пока мать рассчитывает постояльцев, я помогаю вновь прибывшим разместиться, после чего я иду на кухню, проверить, как дела с обедом. Отец и Абихорро присоединяются к нам, и до самого вечера мы занимаемся делами гостиницы. Перед ужином я поднимаюсь наверх, в детскую, где племянницы тут же бросаются ко мне, показывают свои новые рисунки, а после требуют, чтобы мы все вместе спустились во двор. Им непременно нужно показать мне песчаный замок, который они выстроили сегодня вместе с братиком. Маленький Абаж, как я узнаю у его кормилицы, уже поужинал, и она намеревается уложить его спать. — Но он капризничает, сударь, — вздыхает она, — требует маму. — Сейчас я позову Абихорро, — отвечаю я, — возможно, отец сможет успокоить малыша. — Дядя, — осторожно дергает меня за рукав Серпент, — а когда приедет мама? — Думаю, что скоро, дорогая, — отвечаю я. — Вы пока уложите мальчика, — киваю я кормилице племянника, — а я пока позову господина Абихорро. — Я тоже соскучилась по маме, — подхватывает Анидаг. — Ничего, принцессы, — улыбаюсь я, — не нужно грустить, ведь мама должна приехать с минуты на минуту. Идемте пока ужинать. Ужин проходит мирно и спокойно; время бежит быстро, и мы не успеваем опомниться, как за окном темнеет. Абихорро отправляет девочек спать, несмотря на их протесты — они хотят дождаться мать. Наконец, им удается прийти к компромиссу: девочки идут в свою комнату в обмен на обещание отца разбудить их сразу же, как вернется мама. — Однако, Рейвен слишком задерживается! — говорит мой отец, поглядывая на часы. — И я уже волнуюсь, господин Кайт. Она должна была уже давным-давно вернуться, — вздыхает Абихорро. — Может быть, что-то пошло не так, и она вынуждена была задержаться в городе? — вносит предположение моя мать. — Она бы предупредила, — отец встает и начинает нервно расхаживать из угла в угол. — Нужно ехать! — твердо произносит Абихорро еще через полтора часа бесполезного ожидания. — Может быть, у нее сломалась карета, и Рейвен сейчас совсем одна на пустой дороге, а помочь некому… Мы с отцом и матерью переглядываемся, поскольку Абихорро, как и нам всем, прекрасно известно, что Рейвен уехала вместе с кучером, и если бы что-то произошло она дала бы знать через него. Мне становится не на шутку тревожно: что могло случиться? Неужели… Нет! Я даже думать не хочу ни о чем плохом. По глазам отца и матери я ясно понимаю, что их мучают те же страхи, что и меня. Абихорро решительно направляется наверх, чтобы переодеться, и я иду за ним. — Подожди меня, — окликаю я мужа сестры, — я поеду с тобой. — Поедем все вместе, — не терпящим возражения тоном произносит отец в ту самую секунду, когда раздается громкий стук в дверь. — Наконец-то! — восклицает мать, открывая дверь и пропуская в холл Харнесса, нашего кучера. — А где же Рейвен? — тут же спрашивает она, заметив, что Харнесс вернулся один. Радость и облегчение в ее взгляде тут же сменяется тревогой. Наш кучер сокрушенно вздыхает и смущенно переводит взгляд с меня, на отца, а затем на Абихоро. — Госпожа Рейвен, она… — пряча взгляд, отзывается он, — осталась в городе. И ей… в общем, простите, господа, что я принес вам не слишком приятные новости. — Что случилось? — хором восклицаем все мы. — Где Рейвен? — Абихорро делает шаг вперед. — В больнице, — вздыхает Харнесс. — Почему? — отец тоже подходит к нему вплотную и смотрит на кучера в упор. — На нее напали, господин Кайт, — вздыхает Харнесс. — Кто? — испуганно прижав ладони к щекам вскрикивает мать. — Я не знаю, — качает головой Харнесс. — Я ждал госпожу на площади, как она мне и приказывала. Она пошла в дом к господину… я забыл имя, к поставщику, кажется, дров, чтобы договориться о чем-то. Я прождал почти два часа, она все не возвращалась. — Почему ты сразу не пошел за ней? — сердито восклицает мой отец, хватая его за отвороты сюртука. — Я пошел, господин Кайт, — оправдывается Харнесс. — Когда я увидел, что ее долго нет, сразу же пошел за ней! Я вошел в этот дом, поднялся на второй этаж и там… она лежала на лестнице вся в крови, бедняжка! — Где она? — дрогнувшим голосом спрашивает Абихорро. — Я отвез ее в больницу, господин Абихорро, — кланяется Харнесс, — и тут же поехал домой. Я хотел сообщить вам обо всем. — Боже мой! — мать без сил опускается в кресло, и я тут же бросаюсь к ней. — Успокойся, Акбулог! — похлопывает ее по плечу отец. — Позаботься о матери, — оборачивается он ко мне, и кивает Абихорро: — Идем! Тот не отвечает, лишь кивает в ответ, и они оба быстрым шагом выходят за дверь. Мы с матерью остаемся одни, смотрим друг другу в глаза и молчим. Слова ни к чему, нам остается лишь одно: ждать возвращения отца и Абихорро и молиться о том, чтобы с моей сестрой было все в порядке.