Послесловие

Кайт

Я смотрю, как капли дождя медленно стекают по оконному стеклу, и вспоминаю вдруг такой же дождливый вечер почти пять лет тому назад. Тем вечером я распрощался с Ардыв и поехал домой, меня ждали неотложные дела, и я не мог больше задерживаться в столице. — Мы еще увидимся? — спросила меня на прощание Ардыв. — Конечно, дорогая госпожа Ардыв, — отозвался я. — Мы же с вами, — я усмехнулся, — друзья. А когда, через несколько месяцев, я вновь приехал в столицу, то Ардыв там уже не оказалось, мне передали небольшое послание, в котором говорилось, что она больше не желала меня видеть. Мы в самом деле больше с Ардыв не встречались, и я, честно говоря, давным-давно и думать о ней забыл. Да, поначалу я, образно выражаясь, пустился с ней во все тяжкие, она была страстной любовницей и легко доступным трофеем. Я воспользовался случаем, взял то, что, как говорят, само плыло в руки, и тогда я не видел в этом ничего предосудительного. Но угар страсти быстро прошел, и, судя по всему, Ардыв поняла это раньше меня. Собственно, она и без того мне надоела к тому времени, и даже если бы не порвала со мной первой, это сделал бы я сам. Тем более, что у Рейвен как раз в то время родилась дочка, и у нас разом прибавилось приятных хлопот с малышкой. Потом к нам приехал Абихорро, он сообщил, что его мать уехала за границу, и я, честно признаюсь, вздохнул с облегчением, мне на тот момент совершенно не хотелось вспоминать о той давней интрижке. Абихорро сказал тогда, что девочка, которую он привез с собой, его дочь. Якобы его жена умерла родами, а девочка, вот, осталась сиротой. Наверное, я их позабыл бы сразу же, как только за Абихорро закрылась дверь. Но они с Рейвен полюбили друг друга, и он остался у нас вместе с девочкой, которую Рейвен приняла как родную дочь. Девочка, стоит признать, просто чудо: она необычайно милая, добрая, послушная и ласковая. Удивительно, но она совершенно не похожа на Ардыв; та бывала иной раз слишком своенравна, а в ее дочери нет даже и тени дерзости. Судя по всему, она пошла в своего отца. Вернее сказать — старшего брата. Странно, но я ни о чем не догадывался! Мне даже и в голову не пришло, что Абихорро мог соврать. Впрочем, если разобраться, он сделал только лучше — для всех. И прежде всего — для самой маленькой Серпент. Люди часто говорят, что есть, мол, голос крови, но я… ничего не почувствовал. Мне нравилась маленькая Серпент, я привязался к ней, как и к родной своей внучке, Анидаг, но… все равно, больше ничего не чувствовал. Да и она сама чрезвычайно привязана к Абихорро, и это легко объяснить. А ведь уже одно имя должно было мне подсказать! Ардыв наверняка специально дала ей имя моей матери, чтобы я понял, что к чему. Но с другой стороны, имя — это всего лишь имя. Я вздыхаю: и как теперь поступить? Отныне мне известна правда, но я совершенно не представляю, что теперь с этой правдой делать. Чертов Хоук! Никогда не думал, что смогу сказать такое про своего собственного родного сына, но… я уже почти ненавижу его. За то, что он, нимало не задумываясь, попытался разрушить нашу семью. Господи, неужели я действительно настолько виноват перед ним, что он действительно перестал считать меня своим отцом? Ведь я уже тысячу раз раскаялся в той поистине преступной слабости, которая в итоге привела к трагедии. Я чуть не на коленях умолял его простить меня, но, увы, мой сын только отталкивал меня, говорил, что не желает меня знать. Впрочем, если бы это касалось только меня одного — было бы еще, как говорят, полбеды. Но хуже всего то, что Хоук смертельно обидел Акбулог. Бедняжка столько всего вынесла, она так нуждалась в поддержке семьи и самого дорогого человека (я ведь знаю, как она любит старшего сына, чуть ли не больше всех остальных наших детей). А Хоук повел себя с матерью ужасно, да что там, просто-напросто подло и безжалостно. Сначала ему хватило окаянства в лицо ей заявить, что она, мол, всего-навсего падшая женщина, которая заслужила все, что с ней произошло. А после и вовсе превзошел самого себя: учинил самый отвратительный из всех скандалов, которые когда-либо случались в этом доме. Сегодня мы с Акбулог, я на всю жизнь этот момент запомню, как раз уединились на полчасика, чтобы отдохнуть перед обедом. Рейвен смеется, постоянно пытается нас поддеть, дескать, мы ведем себя словно юнцы, влюбившиеся впервые в жизни. Неожиданно из гостиной донеслись громкие голоса, кажется кричала Рейвен. — Что там могло случиться? — обеспокоенно взглянула на меня жена. — Не знаю, — пожал я плечами. — Кажется, в очередной раз в этом доме разгорелась ссора. — Просто удивительно, — Акбулог торопливо застегнула платье, — Рейвен с мужем раньше никогда не ссорились. Пойдем узнаем, что там стряслось. — Да, ты права, — согласился я, — прислушиваясь к шуму, им, судя по всему, нужна помощь. Посреди гостиной стояли Рейвен (она была бледна и явно взволнованна) с Абихорро, а напротив них — раскрасневшийся и взбешенный Хоук. — Я тебе в сотый раз повторяю, Хоук, — кричала Рейвен, — ты просто… ты отвратителен! Немедленно убирайся отсюда! Никаких денег ты от меня не получишь. — Рейвен права, — отозвался Абихорро, — на этот раз ты перешел все границы. — Мне все равно, — не уступал им Хоук, — и это мое последнее слово, дорогая сестра! Или ты сделаешь, как я сказал, или же… — Замолчи! — Рейвен набросилась на брата с кулаками, но муж удержал ее. — Давай, — усмехнулся Хоук, — поколоти меня, сестренка, бери пример с нашего папочки! Но знай, тебе это не поможет. Я все равно все расскажу матери. Может быть, тогда она выставит этого подонка за дверь. И вас с ним заодно, ведь здесь, как она сама сможет убедиться, у всех рыльце в пушку. Вы уже несколько лет скрываете от нее правду! — Подонок! — вскричала Рейвен, вновь замахиваясь на брата. — Хоук, Рейвен, — пытался урезонить их Абихорро, — послушайте, давайте успокоимся! Мы должны решить все мирно. — Твое мнение… — начал было Хоук, но я перебил его, решительно выступив вперед. — Что здесь происходит? — Почему вы ссоритесь? — спросила вошедшая следом за мной Акбулог. — Потому что твой сын — мерзавец и дрянь! — со слезами на глазах проговорила Рейвен и расплакалась, уткнувшись в грудь мужа. — Да что в конце концов произошло? — всплеснула руками Акбулог. — Сынок, — повернулась она к Хоуку, — почему сестра так рассердилась на тебя? — Моя сестра, — усмехнулся Хоук, — самая настоящая лживая тварь, как и ее папочка. И она обманула вас вместе с ним. — Что ты городишь? — не выдержал я. Рейвен же при этих словах расплакалась еще громче. — Хоук, — покачав головой, строго взглянул на него Абихорро, — во имя всего святого, остановись! Это же не игрушки, ты хочешь денег, хорошо, мы заплатим за твою учебу, но не впутывай в это дело ребенка! — И этот — дернул головой Хоук, — такой же мерзавец, раз всегда поддакивает женушке и тестю. Видимо, боится, что его выставят отсюда пинками под зад. — Хватит! — вскричал я. — Хоук! — умоляюще взглянула на него Акбулог. — Так знайте же, мама, кого вы так рьяно защищаете, на чью сторону встали, вместо того, чтобы поддержать своего якобы любимого сына. Этот человек, муженек нашей Рейвен, приволок в наш дом ублюдка и сделал его членом нашей семьи! Впрочем, если подумать его вина не так уж и велика, он просто решил помочь своей беспутной мамаше. Ведь Серпент на самом деле — ее дочь. Ее и этого негодяя, который некогда был моим отцом! — выпалил Хоук. — Что, — высокомерно взглянул он на Абихорро, — скажешь, это неправда? И как, интересно, вы собираетесь жить дальше, обманывая эту несчастную девчонку? — Ах ты… — воскликнул Абихорро. Он отпустил Рейвен, подлетел к моему сыну и отвесил ему пощечину. — Тебе уже сказали, чтобы ноги твоей здесь не было! А если моя дочь хоть когда-нибудь услышит даже намек на… я тебя убью своими руками, ты понял меня?! — Как ты мог?! — подняла на брата заплаканные глаза Рейвен. — И ради чего? Ради денег? Или ради твоей дурацкой мести?! — Да, — огрызнулся Хоук, — ради мести этой… — презрительно взглянул он на Акбулог. — Она должна была поддерживать меня, а вместо этого снова бросилась в объятия самого мерзкого червя! Пусть теперь знает, с кем связалась! И моя так называемая сестрица ему под стать, она тоже всех обманывала! — Сынок, ну зачем ты… — жалобно проговорила Акбулог. — Я люблю тебя! И всегда буду на твоей стороне. — Оно и видно, — поморщился Хоук. — Ты только говоришь, что будешь на моей стороне, а сама вернулась к этому гаду! Конечно, он же не слишком-то брезглив, ему не привыкать спать с доступными женщинами. А ты уже докатилась и до этого: стала хуже продажных девок! Поэтому-то для тебя он святой. Ну вот, знай теперь, что они все — он по очереди показал пальцем на меня, на Рейвен и ее мужа, — обманывали тебя. Делали из тебя дурочку, и особого труда им это не составило. Акбулог закрыла лицо руками и отвернулась от Хоука, плечи ее затряслись от с трудом сдерживаемых рыданий. — Ну вот что, — я подошел к сыну вплотную и подхватил его под руку, — Абихорро прав. Уходи! — Не трогай меня! — взвизгнул Хоук и скинул с плеча мою руку. — Я сказал, — уже не помня себя, закричал я, — вон отсюда! И забудь сюда дорогу, маленький паршивец! Хватит, я сыт по горло твоими выходками! Ты твердишь, что я тебе не отец — прекрасно! Отныне у меня тоже нет больше сына, равно как и у тебя — действительно больше нет ни отца, ни матери, ни сестер и братьев, — никого, кроме твоей потаскухи! Убирайся же к ней и живите счастливо! Хоук, сжав зубы так сильно, что на щеках заходили желваки, со злостью оглядел нас и, не сказав больше ни слова, вышел, громко хлопнув дверью. — Боже, какой ужас! — всхлипнула Рейвен. — Я не могу, не могу в это поверить! — вскричала Акбулог и выбежала из комнаты. — Акбулог! — крикнул я ей вслед, но она меня не услышала. Я хотел было пойти за ней, но дочь окликнула меня. — Отец, постойте! Я обернулся. — Все, что сказал Хоук — это… правда, — тихо произнесла Рейвен. Я опешил. Признаться, я поначалу не обратил внимания на то, что в сердцах бросил нам мой сын. И только теперь до меня дошло, что именно он сказал: Серпент на самом деле наша с Ардыв дочь! — Боже мой! — вздохнул я. — Когда мать узнала, — вздохнул Абихорро, — что ждет ребенка, она уехала из столицы в деревню. Там она родила Серпент и вознамерилась сдать ее в приют. Говорила: «Она мне не нужна, я не хочу такого позора, да и лишняя обуза мне тоже ни к чему.» Мать попросила меня отвезти малютку в сиротский приют, а сама быстро собралась и уехала. Но я не смог, — Абихорро на несколько мгновений замолчал, — просто не смог отдать ее в чужие руки, — коротко вздохнув, продолжил он, — и оставил у себя. Удочерил. Для всех Серпент была и будет моей родной дочерью! Мы уехали из той деревни, я снял дом в провинциальном городке, нанял ей кормилицу… Дабы избежать лишних разговоров, я всем говорил, будто был женат, и моя жена скончалась. Я хотел было уехать к себе на родину, в Княжество Горных Вершин, но тут судьба вновь забросила меня к вам. И мы с Рейвен встретились, полюбили друг друга… ну, это вам известно. Скажу еще лишь, что Рейвен поначалу я тоже ничего не говорил. Признался лишь перед нашей свадьбой. Рейвен кивнула и продолжила: — И мы с Абихорро решили: пусть все остается так, как есть. Никто не должен был узнать об этом, потому что… так уж сложилось. Серпент — наша с Абихорро дочь! И точка. — Но… ведь я… — тихо проговорил я. — Вы — ее дед, — отрезала Рейвен, — и вряд ли отныне вы станете любить ее иначе. — Откуда Хоук узнал? — спохватился я. — Я бы тоже хотел знать, — развел руками Абихорро. — Наверное, — раздраженно передернула плечами Рейвен, — случайно подслушал наш разговор. Поначалу, когда у него еще было в порядке с головой, он никому ничего не говорил, а теперь… Ему вдруг вздумалось бросить юриспруденцию, дабы стать врачом, и он явился просить у меня денег. Я ему отказала, и тогда он решил получить желаемое шантажом, маленький гаденыш! — Надеюсь, — снова вздохнул Абихорро, — он больше не осмелится беспокоить нас по этому поводу. — Я надеюсь, — отозвалась Рейвен, — что он вообще больше нас беспокоить не будет. — Это я вам обещаю, — кивнул я, — я его больше на порог не пущу. Вскоре моя дочь вместе с мужем ушли к себе, Абихорро настоял на том, что Рейвен должна немного отдохнуть и успокоиться, увел ее. Я остался один, сел за стол около окна и задумался. Конечно, скандал вышел просто ужасным, но… как теперь быть с той правдой, что вдруг открылась. Серпент — девочка, которую Рейвен полюбила и стала воспитывать вместе с родным своим ребенком, оказалась моей дочерью… Но она не знает об этом. И узнает ли? Должна ли она об этом знать? Да, разумеется, пока она еще совсем малышка, но ведь она же вырастет. И все же, как там ни крути, сейчас Серпент считает своим отцом старшего брата, а матерью — мою дочь. Не ранит ли ее правда о происхождении, когда бы она об этом не узнала. Все-таки, наверное, лучше никогда ничего не предпринимать, пусть положение дел остается таким, каково оно сейчас. Ведь я же все равно буду рядом с Серпент, так пусть она и дальше считает меня своим дедом. Какая в сущности разница, как она будет меня называть, главное, что она любит меня, и я — очень люблю ее. Неожиданно я вспоминаю вдруг улыбку Серпент: вот, оказывается, почему мне всегда казалось, что они чем-то похожи с Анидаг. Когда девочки улыбаются, то становятся поразительно похожими на мою мать, имя которой они обе носят. — Кайт? — я оборачиваюсь на голос и вижу мою Акбулог. Она подходит ко мне, обнимает меня, целует и вслед за тем глубоко вздыхает. У нее покрасневшие глаза, конечно же, она плакала. — Рейвен и Абихорро ушли к себе? — спрашивает она меня, и я киваю. — Акбулог, — я снова вздыхаю и смотрю ей в глаза, — прости меня! — За что? — грустно улыбается жена. — За… — запинаюсь я, опуская взгляд, — Ардыв. Акбулог еще теснее прижимается ко мне и целует в щеку. — Я давно уже тебя простила за ту, как ты говоришь, интрижку. Я ведь… еще тогда поняла, что у вас что-то было. Ты знаешь, в то время я… подозревала (эта Ардыв так на тебя смотрела, и ты тоже улыбался ей по-особенному), но не хотела верить. Я так боялась потерять тебя, боялась, что ты меня разлюбишь, уйдешь к ней, а я останусь одна. — Я тебя никогда не брошу, — шепчу я ей на ухо, — я ведь тебе уже говорил об этом. Акбулог улыбается мне в ответ, целует меня в губы и серьезно говорит: — Кайт, после всего, что было… мы ведь с тобой условились, что прошлое оставим прошлому, а в настоящем — есть только мы, мы любим друг друга, поэтому давай больше не будем вспоминать о тех ошибках, что мы с тобой наделали по глупости. — Да, я с тобой согласен, — говорю я. — Но… а как же эта девочка, ведь она же моя… — Она, — перебивает меня Акбулог, — дочь Рейвен и Абихорро. Пусть так и будет. — Рейвен говорит то же самое. Да и сам я только думал именно об этом. — Твоя дочь абсолютно права, Кайт! — кивает Акбулог. — Посмотри хоть на меня, я же не знаю, кто была моя родная мать. Но если бы сейчас я вдруг встретила ее, то, честно говоря, даже не знаю, как бы я себя повела. Потому что, несмотря ни на что, моей матерью была Орбод. Она воспитала меня, я любила ее, и другой матери у меня нет. — Рейвен однажды мне сказала то же самое, — задумчиво отзываюсь я. — Она считает своими родителями моих отца и мать… — Не расстраивайся, — Акбулог успокаивающе гладит меня по плечу, — ведь мы же все равно одна семья, правда? Я киваю ей в ответ; с этим трудно было не согласится. Вот только… — Жаль, что Хоук, — вздохнув, тихо произносит Акбулог, словно прочитав мои мысли, — от нас отшатнулся. — И что с ним происходит? — грустно спрашиваю у нее я. — Он просто… запутался, — глаза Акбулог вновь блестят от непролитых слез, — но он не виноват, Кайт, — горячо убеждает она меня. — Он просто запутался, его обида была слишком велика, поэтому он несколько… ожесточился. Но я верю, это пройдет! И он снова будет с нами, как раньше! — Пусть Господь тебя услышит, милая, — я обнимаю ее за плечи, — уверяю, я буду только рад этому. — Кайт, — Акбулог вдруг резко меняется в лице и, чуть отстранившись от меня, тихо и серьезно говорит, — мне нужно тебе кое-что сообщить. Я уже целую неделю собираюсь, но все как-то не могла выбрать удобный момент. Но теперь думаю, к чему тянуть. Словом, у нас с тобой… скоро родится еще один ребенок, Кайт. На некоторое время я буквально лишаюсь дара речи и потрясенно смотрю на нее. — Акбулог, это же чудесно! — восклицаю я и крепко прижимаю ее к груди. — Все будет… — я обрываю себя на полуслове, не договорив, и лишь крепче сжимаю объятия, поскольку не хочу, чтобы Акбулог увидела выражение моего лица. Может быть, я не прав, но, увы, ничего не могу с собой поделать. В мою душу вдруг закрадывается очень нехорошее подозрение.