Послесловие

Рейвен

— Мама, мама, — дочери наперегонки бегут мне навстречу, — посмотрите, что мы нашли в саду! — Анидаг успевает первой, буквально на два шага обогнав сестру. Серпент, запыхавшись, догоняет ее, и они протягивают мне маленького лягушонка. — Господи! — чуть передернувшись, восклицаю я. — Где вы взяли эту га… то есть, я хотела сказать, где вы его нашли? — У пруда! — улыбается Серпент. — Мы играли там, а он сидел около воды. — Серпент сказала, — подхватывает Анидаг, — тебе понравится. — Мне очень нравится! — усмехаюсь я. — Но думаю, вам лучше отпустить его, девочки, потому что, во-первых, без воды это милое создание может погибнуть, а во-вторых, давно уже пора ужинать. — Кто быстрее до пруда, тот молодец! — кричит Серпент и моментально срывается с места. Анидаг, громко смеясь, бежит за ней, догоняет сестру, и уже в следующее мгновение они берутся за руки и бегут к пруду вместе. — Не задерживайтесь там! — кричу я девочкам. Я улыбаюсь, глядя им вслед, вздыхаю с облегчением и иду в дом. — Нашла наших малышек? — спрашивает Абихорро, ожидающий меня в холле вместе с сыном на руках. — Они играли с лягушатами около пруда, — отвечаю я и беру маленького Абажа на руки. — Иди ко мне, милый! — говорю я. — Соскучился по мне, мое сокровище! — Больше всех, — говорит Абихорро, обнимая меня за плечи и целуя сначала в щеку, затем — в губы, — соскучился я. Ты не представляешь, как меня тебя не хватало! — А мне тебя, — отзываюсь я, и мы вместе с мужем идем к себе. — Кроме того, все, что произошло… думаю. ты и сам понимаешь, как это сказалось на нас. — Могу себе представить! — говорит муж. — Но все хорошо, что хорошо кончается. — Ты, как всегда прав, дорогой. Я безумно рада, что все закончилось счастливо: Акбулог на свободе, они окончательно помирились с отцом, и мы все снова вместе, как и прежде. Следует заметить, что отец, кажется, понял, наконец, что ближе Акбулог у него никого нет и не будет, и потому он должен ценить и уважать ее. Мне, честно признаюсь, было его жаль, когда Акбулог оставила нас и уехала. Отец был таким потерянным и одиноким без нее. Когда мы узнали, что случилось с Акбулог, отец места себе не находил, и тут же решил броситься ей на помощь. Я, наверное, второй раз в жизни (после того кошмарного случая с похищением Анидаг) видела его таким — смелым, решительным, полным сил. Разумеется, мы безумно благодарны господину Алаксу, потому что без него мы бы не смогли помочь моей мачехе. Когда перед отъездом мы приехали к нему попрощаться и еще раз поблагодарить за все, он улыбнулся и сказал, что он тоже благодарен нам, поскольку… с нашей помощью он, дескать, обзавелся новым, просто блестящим сотрудником, который, в числе прочего, поможет ему раз и навсегда разобраться с Королевством Туманов и Облаков. Я ничего не поняла, о чем прямо ему и сказала; господин Алакс же усмехнулся себе в усы, загадочно взглянул на нас, а потом, понизив голос, сообщил, что опасная преступница госпожа Дурмузи умерла, а вот умная, хитрая госпожа Алертс, которая, к тому же, так метко стреляет, теперь будет служить «на благо государства». — Он спятил! — сказала я тем вечером отцу, когда мы обсуждали этот случай за ужином. — Она убила человека, а ей за это чуть ли не благодарность! — Судя по всему, она приглянулась господину Алаксу, — усмехнулся отец.- И его можно понять. — Толома на самом деле убил Кар, — тихо проговорила Акбулог. — Госпожа Дурмузи не знала, что он дал ей яд. На самом деле она хотела подлить ему снотворное, чтобы он крепко заснул и не поехал ко мне. Я бы обиделась на него, как думала госпожа Дурмузи, и уехала. А он остался бы с ней. — Это она тебе сказала? — фыркнула я. Я знала, что Акбулог тоже ездила в полицейский участок вместе с отцом, ее также вызывали для показаний, на сей раз как свидетельницу. — Нет, — проигнорировав мою иронию, отозвалась Акбулог, — господин Алакс. — Замечательно! — возмутилась я. — Придумал способ выгородить убийцу! — Она не убийца, — настаивала Акбулог. — Почему ты ее так защищаешь? — хором воскликнули мы с отцом. Акбулог лишь неопределенно пожала плечами. — Не знаю. Но мне стало ее жаль. И потом… во время нашей последней встречи, как раз, когда я ездила туда давать показания, она… (мне разрешили с ней поговорить) сказала, что сожалеет обо всем. И что раскаялась. Чудно! — улыбнулась вдруг Акбулог. — Госпожа Дурмузи отдала мне вот это, — она достала из кармана маленький деревянный кораблик. — Откуда он у нее? — Так ведь это же ты сама дала Кайту, — ответила я, — он все время его носил с собой. Как-то раз он взял его с собой в парк, потом я положила его в сумочку и забыла о нем. И когда мы поехали в дом господина Толома, он по-прежнему лежал там. Мы начали обсуждать все, что произошло, спорить, и случайно моя сумка упала, вещи рассыпались. А госпожа Дурмузи подняла этот кораблик и долго его рассматривала. — Она мне его отдала, — кивнула Акбулог. — Сказала: «Это должно принадлежать вам». — Надо же, — пожал плечами отец, — вспомнила о какой-то игрушке. — И как она его только сохранила, а не выбросила, учитывая все, что произошло, никто бы не удивился. — Этот кораблик почти как тот, что сделал много лет назад мой отец, — задумчиво проговорила Акбулог. — Как это «почти»? — не поняла я. — Разве это не тот же самый? Акбулог отрицательно покачала головой: — В том-то и дело. У моего была сломана самая высокая мачта, а здесь — она целая. И даже флаг на ней есть, видишь? — Странно, — согласилась я. — Наверное, он так ей понравился, что она его починила. Все равно же ей в тюрьме делать было нечего. — Так или иначе, — так же тихо и задумчиво проговорила Акбулог, — я рада, что она осталась жива, и ее не посадили в тюрьму. — Главное, — подхватил отец, — чтобы она больше не хваталась за яд и жила по-человечески. Пусть начнет новую жизнь, и хорошо бы она сложилась хорошо. Мы с Абкулог лишь вздохнули в ответ… Господин Гурд же, несмотря на то, что мы усиленно уговаривали его ехать с нами, отказался. Что бы отец ему ни говорил, он отвечал лишь одно: — Я должен умереть здесь, на родине. Прости, Кайт, но я никуда не поеду, мое место здесь. — Но за вами нужен уход! — убеждала его Акбулог. — Поверьте, дорогие мои, его мне хватает и здесь, стараниями госпожи Азор, — улыбнулся господин Гурд. Сама же госпожа Азор заверила нас, что в этом заведении должным образом заботятся о постояльцах, а что до нее — пока она жива, не бросит помогать нуждающимся. И господин Гурд, по ее словам, уж точно не останется без присмотра. — Да и кто знает, госпожа, — сказала напоследок госпожа Азор, — как господин Гурд перенесет дорогу. Ведь до вашей страны, — глубоко вздохнула она, — пусть неблизкий. Мы обещали писать господину Гурду как можно чаще и по возможности навещать его. Перед отъездом отец и Акбулог навестили сына господина Гурда, дабы поговорить с ним и убедить его не забывать отца. Акбулог вернулась, как мне показалось, расстроенной, а отец — рассерженным. Я, честно говоря, нисколько не удивилась, ведь этот самонадеянный юнец — копия нашего Хоука! Такой же напыщенный и самовлюбленный… пень! А уж о женушке его и говорить не приходится. Отец рассказал, что Алис и Арев приняли их, мягко говоря, не слишком радушно, а под конец и вовсе заявили, что сами разберутся, как им себя вести, учителя, дескать, им не требуются. Кроме того, не моему отцу и уж тем более не Акбулог читать им нотации. Отец возмущался, что еще немного и поколотил бы «наглого мальчишку», но Акбулог его удержала. — Придет время, и он поймет, — вздохнула она. — Дай бог! — отозвалась я, хотя, скажу начистоту, я в этом не уверена. В остальном же мы были бесконечно рады вернуться, наконец, домой. Отец и Акбулог были заняты только друг другом, последние три дня перед отъездом, а потом — все те долгие две недели, что мы плыли на корабле, они выходили из своей спальни и каюты только перекусить. Брат, естественно, был целиком на моем попечении. — Наверное, вы и в медовый месяц так не наслаждались! — подтрунивала я над ними, глядя тем, как вспыхивала Акбулог, и как притворно возмущался отец. — Рейвен, ну как тебе не совестно говорить такие вещи! При этом он смотрел на жену влюбленными глазами, и они оба начинали смеяться. Возвращение было радостным; мы сразу же оказались в объятиях моих малышек, они висли на шее отца, целовали Акбулог и чуть не задушили меня. Я же, наконец, смогла обнять и поцеловать мужа. — Как же мне тебя не хватало! — улыбнулась я, глядя ему в глаза. — Я только что собирался сказать тебе то же самое, — отозвался Абихорро и поцеловал меня. Мой маленький сынишка, с умилением отметила я, подрос, еще больше окреп, уже научился стоять и вот-вот должен был сделать первые шаги. — Боже, — Акбулог подхватила маленького Абажа на руки, — какой он очаровательный! Маленький ты мой, — поцеловала она мальчика, — хороший! Ты рад увидеть свою бабушку? Он похож на тебя, Рейвен, — повернулась она ко мне. — Вот уж нет, — не согласилась я. — Он похож на отца, правда, милый? — кивнула я мужу. — Разве что глазами, — усмехнулся Абихорро, — походит на меня. А в остальном я согласен с госпожой Акбулог. Я рассмеялась, споры по поводу того, на кого похож мой сын уже успели стать у нас с мужем своего рода традицией. И вот теперь, кажется, Акбулог вместе с отцом решили к нам присоединиться. Единственное, что немного омрачило радость нашего возвращения — это, как обычно, визит Хоука. Мой братец заявился к нам дня через три после нашего возвращения и по привычке, прямо с порога закатил очередной скандал. — Хоук, родной мой! — бросилась ему на шею Акбулог, стоило только брату переступить порог. Судя по всему, она написала ему о том, что мы возвращаемся. Потому что я лично не сообщала ему, больше того — я его вообще видеть не могу! — Как вижу, — ухмыльнулся Хоук, — им все же удалось вытащить тебя из-за решетки. Сильно потратились? — обратился он ко мне. Акбулог моментально сникла и отвернулась от сына. Отец побледнел и сжал кулаки, а у меня перехватило дыхание от возмущения. — Что ты несешь?! — процедила я сквозь зубы. — Лучше бы спросил, как чувствует себя твоя мать! — Я и так вижу, что прекрасно, — махнул рукой Хоук. — Она же просто расцвела! Наверное, в этой их Стране Справедливости даже тюрьмы похожи на курорты. — Сынок, — умоляюще взглянула на него Акбулог, — зачем ты так? Хоук подошел к ней и неожиданно грубо схватил ее за руку. — Ты помирилась с этим паразитом? Может быть, окончательно простила его и пустила назад в свою постель, которая еще не остыла после твоего убитого любовника! Вот уж действительно: два сапога пара! — выплюнул он. — Вы с этим гадом друг дружку стоите. Он — отвратительный и похотливый скот, а ты — продажная шлю… — Сейчас же замолчи! — крикнул отец. Он метнулся к брату, грубо оттолкнул его от матери, а потом было сил ударил Хоука по лицу. — Ах ты сволочь! — голос Хоука сорвался на визг. Он попытался замахнуться, но отец опередил его, отвесив вторую пощечину. Акбулог съежилась, закрыла лицо руками и расплакалась. — Я велел тебе замолчать! — наступал на Хоука отец. — Немедленно извинись перед матерью, щенок! Что ты себе позволяешь?! — кричал он, гневно сверкая глазами. — Ты не имеешь права мне приказывать! — вскинул голову Хоук. — Имею, потому что я — твой отец, наравится тебе это или нет. Ты можешь на меня злиться, можешь ненавидеть и называть меня, как угодно. Но не смей оскорблять свою мать. Потому что иначе… — Плевал я на твои угрозы, — поморщился Хоук, потирая щеку. — Ради бога! — взмолилась Акбулог. — Я не знаю, — грустно вздохнул отец, — что с тобой происходит. Да, я поступил с тобой очень дурно, бесспорно, я заслужил и твое презрение, и все твои проклятия. Ты даже пытался убить меня… Но все же я не могу понять, почему ты так упорно пытаешься вычеркнуть меня из своей жизни и поверь, мне ведь тоже очень больно от этого. Я не один раз просил у тебя прощения, но ты меня не слышишь! Тебе дороже твоя обида. А заодно — твоя шлюха! Да, она — самая настоящая шлюха и ею останется, — снова закричал отец, увидев, что Хоук хочет ему возразить. — И она стала тебе дороже твоих близких. — Потому что мои близкие предали меня. — А она тебя не предавала? — не выдержала я. — Разве она не изменила тебе с другим? — С этим паразитом! — вновь вскинулся Хоук. — Главное — изменила, — стояла я на своем. — Что бы изменилось, если бы на месте отца был кто-то другой? И кстати сказать, ты уверен, что сейчас она тебе верна? — Хватит, Рейвен! — повернулся ко мне раскрасневшийся Хоук, и я поняла, что моя стрела, судя по всему, попала в цель. — Что, червячок все же точит? — ехидно осведомилась я. — И вот ради этой мерзавки ты оскорбляешь сейчас самого близкого тебе человека! Как же ты мог, Хоук, опуститься до такого. Чего ты добиваешься своим поведением? Отстаиваешь свое поруганное достоинство? И чем?! Тем что втаптываешь в грязь своих родителей! Прежде всего — свою мать, которая надышаться на тебя не может. — Они оба это заслужили, — отозвался Хоук, и Акбулог при этих словах зарыдала еще громче. Отец крепко обнял ее и принялся что-то тихо говорить ей на ухо. — Довольно! — окончательно вышла из себя я. — Немедленно уходи отсюда, Хоук! И чтобы ноги твоей тут больше не было, по крайней мере до тех пор, пока ты не научишься себя вести. Уходи! Пробормотав что-то вроде: «Я вам это припомню», — братец убрался восвояси. А мы с отцом и Абихоро целый вечер успокаивали Акбулог, убеждая ее, что она не виновата в том, что Хоук повел себя как последняя скотина. — Он самый настоящий грубиян, который растерял последние мозги со своей… любовницей! — я с трудом сдержалась, чтобы не назвать ее так, как она того заслуживала. — Рейвен права, милая, — вздохнул отец. — Хотя я и чувствую себя виноватым, но все же Хоук переходит все границы. Пусть он зол на меня, но обижать тебя я ему не позволю. — Он просто заблуждается, — всхлипывала Акбулог, — но я верю, он обязательно изменится! Мы же с отцом лишь недоверчиво переглянулись при этих словах. Маленький Абаж начинает капризничать, и я понимаю, что он устал и хочет есть. Я собираюсь подняться вместе с мужем и сыном наверх, как вдруг звякает колокольчик над входной дверью, и на пороге возникает мой обожаемый братец. — Что тебе здесь нужно? — недовольно смотрю я на него. — Поговорить! — возвращает он мне неприязненный взгляд. — Наедине, дорогая сестра. — Рейвен, — начинает Абихорро, но я передаю ему сына и ласково улыбаюсь. — Дорогой, все в порядке. — Идите наверх, я сейчас приду. Не переживай, все будет нормально. — Ну? — поворачиваюсь я к Хоуку, когда мы остаемся одни. — Хорошо ты выдрессировала свою собачонку. Слушается беспрекословно! — усмехается Хоук. — А тебе завидно, — не остаюсь я в долгу, — что ты не можешь точно так же выдрессировать свою «кошечку»? Она снова гуляет сама по себе? — Она не такая, как моя маменька! — Хоук, — устало вздыхаю я, мне до смерти надоели эти склоки, — ты приехал изощряться в ехидных замечаниях? — Нет, — улыбается брат, — я приехал попросить у тебя денег. — Вот как! — у меня просто нет слов от такой наглости. — Да, — как ни в чем ни бывало продолжает Хоук, — дело в том, что я решил бросить юриспруденцию и пойти учиться на врача. — Ты рехнулся?! — я ушам своим не верю. — Тебе осталось учиться совсем немного, и ты вдруг… — Я понял, что это не то, чем я хочу заниматься, — не дав договорить, перебивает он меня. Я решил стать врачом после того, как сам едва не умер. Что в этом удивительного? — Ровным счетом ничего, — раздраженно говорю я, — но почему ты решил, что я буду тебе помогать? Ты хочешь пойти учиться на врача — замечательно! Иди работать, накопи денег и делай все, что твоей душе угодно. — Зачем же мне лишний раз трудиться, — нагло усмехается Хоук, — если у меня есть такая милая и добрая сестра. И она даст мне денег. Если конечно, — прищурившись, смотрит он на меня, — она не хочет нового скандала в нашем развеселом семействе. — Что ты мелешь? — я резко поворачиваюсь на каблуках и хочу уйти, мне надоел этот бессмысленный разговор. И вдруг Хоук бросает мне в спину: — Серпент! — Что? — замираю я. — Серпент, — спокойно повторяет Хоук. — Ты мне дашь денег, Рейвен, иначе… прости, но мне придется рассказать мамочке, кто на самом деле является отцом этой девчонки! Я медленно поворачиваюсь, встречаюсь глазами с братом и, невольно отшатнувшись, опускаю взгляд. Мне кажется, что этот человек, стоящий сейчас передо мной — абсолютно чужой. Это — не мой младший брат, потому что у моего брата никогда не было такого холодного и безжалостного взгляда.