Дом без окон

Уловив в тишине приглушенный расстоянием звук, Льюс Тэрин не поверил собственным ушам. Приоткрыв дверь, убедился — нет, не послышалось. Стоявший посреди холла фонтан заработал! Из кувшина, который держала в руках стоявшая на камне девушка, в беломраморную чашу, с ласкающим слух журчанием, лилась самая настоящая вода, разлетаясь мириадами искрившихся на свету брызг. Этого не могло быть, но оно было. Он несколько раз уходил в гостиную и возвращался, но пропадать прекрасное видение и не подумало. На ощупь оно тоже казалось… водой, холодной и удивительно приятной на вкус. Льюс Тэрин пил и не мог напиться. Он вспомнил, что такое жажда, его личная, а не отголоски чужих ощущений. Утолить ее было прекрасно. Лучшее, что с ним случалось за целую вечность, а может и дольше. Все началось прежде, чем он успел испугаться. Ласкающее слух журчание, ощущение льющейся по горлу воды отдалилось, став воспоминанием об увиденном в давнем неясном сне. Перед глазами стояла не виденная раньше равнина. Усиленные саидин чувства, обрывки путанных мыслей и воспоминаний давали понять, что он командует сражением. А может и не совсем он, но какая к троллочьей матери разница? Саммаэль здесь. Он пытался его убить, покушение почти удалось, но больше он не позволит себе подобной беспечности. Не сегодня. Не сейчас. От него слишком много зависит. Усталость и боль, (знать бы еще, где он умудрился получить эту рану) выворачивала наизнанку даже в коконе того, что теперь называли Пустотой. Ничего, справится. Не в первый раз и точно не в последний. В Сохадре было хуже… Четвертое покушение случилось ближе к вечеру. Льюс Тэрин был начеку и встретил удар бывшего друга Дикой Мятой. Судя по последовавшему чуть позже всплеску силы, сумасшедшее переплетение нитей Духа и Огня наконец отбило у Тэл Джанина охоту испытывать судьбу. Ничего. Он еще покончит с ним. Обязательно. Но не сейчас. Позже. Никуда Саммаэль от него не денется. Ни один из них. Он убьет их! Всех! Они ответят! За все ответят! И вновь его схватило нечто, утягивая за собой в стылую тьму. Перетирая, выворачивая наизнанку, расщепляя на частицы, которым нет названия и вновь собирая воедино. Перед глазами больше не было поля неизвестного сражения. Поначалу перед ним не было ничего, кроме пелены молочного цвета. Вдохнуть полной грудью тоже не удалось. Да что там полной грудью, казалось, легкие вообще забыли, как это делается! Каждый до предела напрягшийся нерв посылал отчаянные вопли, моля о воздухе, который не мог наполнить горевшие огнем легкие. Сердце упрямо стучало, пытаясь доставить в мозг хоть немного кислорода. Ослепший, задыхающийся он царапал обломанными ногтями золотистые плиты, с ужасом сознавая, что еще немного и все закончится. Да он заслуживал смерти, но в то же время хотел жить. Пусть здесь, но все равно жить! Отчаянно цепляющееся за жизнь тело выиграло для него и эту схватку. С невероятным трудом Льюсу Тэрину все же удалось сделать первый вдох. Испугавшая до ужаса пелена перед глазами постепенно спадала, давая возможность разглядеть учиненный в холле разгром. Впивавшееся в ладони и живот каменное крошево причиняло боль, но по сравнению с периодически сотрясавшими тело судорогами это было сущей мелочью. Стена между холлом и кабинетом была наполовину разрушена, пострадала и ведущая на второй этаж лестница. А вот фонтан, как ни странно, остался цел. Вспыхнувшая было мысль о Погибельном Огне, ему не принадлежала, в этом Льюс Тэрин не сомневался. Он знал этот голос, помнил. Иногда даже пытался отвечать ему. — Нет, не погибельный огонь. Его нельзя применять. Угрожает самой структуре Узора. Даже ради Илиены нельзя? Я готов мир сжечь, а душу свою как трут использовать, лишь бы вновь ее смех услышать! Сколько он пролежал, вслушиваясь в баюкающее журчание, пытаясь прийти в себя, сказать не удалось бы при всем желании. Понятие времени здесь было весьма относительным. Часы найти не удалось, хотя раньше, Льюс Тэрин это точно помнил, они стояли едва ли не в каждой комнате. Вернуться в гостиную удалось, только опираясь руками об иссеченные осколками стены. Хорошо хоть не ползком — идея наплевать на гордость пару раз мелькала в голове. Нет, не хватало еще, чтобы Илиена увидела его в таком виде! Что она подумает? Что напился, как последний… Но лучше так, чем узнает, что на самом деле произошло. Обещал же не рисковать понапрасну. Только как держать слово, если… Война. Да, война же… Гостиную учиненный им разгром не затронул. Перенесенный из кабинета портрет Илиены (вовремя он до этого додумался) все так же стоял на ее любимом светло-коричневом кресле, рядом лежал, найденный почему-то в одной из купален, томик стихов Миико Хамони. Жаль, конечно, что дверь в библиотеку, как и некоторые другие комнаты, оказалась заперта. Ключи от них, как и часы, найти не удалось. Потемневшие от времени краски походили на завесу, скрывавшую от него Илиену. Она не хотела показываться даже на картине, от которой веяло… Крайним неодобрением? — Прости, я повел себя как полнейший дурак, но если б я знал, как это у меня получилось. Со стоном опустившись на пол в облюбованном углу, Льюс Тэрин вглядывался в стену, на которой должно было быть окно в сад. Но его не было. Ни одного, даже самого маленького, окошечка! Ни окон, ни входа, ни выхода. Ловушка. Тюрьма. «Нет выхода? А нет ли?» Со всей возможной осторожностью он потянулся к саидин. Поймать, ухватиться за бушующий поток не удалось, но он был там, в самой основе его существа. Мерзостная пленка на поверхности тоже никуда не делась, но даже с ней саидин все равно была прекрасна. «Нащупать» удалось и еще кое-что. Гладкое и на первый взгляд совершенно непроницаемое, похожее на отсекающий от Источника щит, и все же не он. Возможно, именно это он и искал, носясь по дворцу как сумасшедший. Да, скорее всего, это оно — выход. Куда? Льюс Тэрин не знал наверняка, но там шла война, там были Отрекшиеся. «Ланфир. Саммаэль. Остальные? Должно быть, тоже. Как им удалось? Я же… Печати! Все было рассчитано! Дэрин и Хасс. Я же приказал их спрятать! И забыть».