Дом без окон

Безрадостные дни сменялись холодом не способных подарить забвение ночей, вместе с которыми приходили сны. Почти каждый об Илиене. Она улыбалась ему, звонко смеялась, во взгляде не отражалось тревоги и нескончаемых забот свалившихся и на нее тоже в годы войны. Беженцы. Сказала, что это ее забота. А ведь я предлагал! Останется она в стороне, как же! Да проще землетрясение остановить! Каждый раз он просыпался в слезах, моля Свет о смерти, а Илиену о прощении. Она должна его услышать! Должна, иначе и быть не может! Но простит ли? Ведь он — убийца. Он и только он во всем виноват! На его руках кровь! Столько крови! В последнее время он грезил и наяву во время блуждания по коридорам и залам, выбраться из которых, похоже, никогда не удастся. Правильно, ведь он должен быть наказан. Умереть ему не дали, посчитав, что для такого как он это слишком легко. Зал Слуг решил, а перед его приговором склоняется даже глава Айз Седай. «Латра считала, что закон — превыше всего. Она встала первой. Должна была встать. Или первым был Карал Деварэ? Старик вечно ее слушался. Нет? А кто встал в его защиту? Нашелся хоть один? Илиена? Нет, не помню. Почему я этого не помню? Авиенда странная. Впрочем, все айил такие. Кто-нибудь вообще способен понять женщин?» — Стоп! Кто такая эта Авиенда? Льюс Тэрин тряхнул головой. Вот это последнее было не его мыслью, скорее обрывком видений о пустыне, людях, имевших наглость называть себя айил, не следуя Пути Листа, и мальчишке, которого все почему-то называли Драконом. Об этом твердила даже Майрин Эронейл, получившая от Темного имя Ланфир. Видение о встрече с ней деревенского пастушка испугало Льюса Тэрина не на шутку. Какие сети плетет эта женщина и что у нее на уме, неизвестно, кажется, даже Темному, что делало ее опасней змеи-кровавки по весне. К счастью, мальчишка не верил ни единому ее слову. Ему бы самому в свое время подобное благоразумие! Небольшое зеркало, найденное позавчера в комнате экономки, отразило грязное изрезанное морщинами лицо, всклокоченные волосы были скорее седыми, чем русыми и искусанные до крови губы. Это его лицо! Его и только его! Реальность, какой бы отвратительной та ни была — здесь и только здесь. Он — Льюс Тэрин Теламон, а не мальчишка из неведомого захолустья! Не он это бродил по недостроенному городу в сердце пустыни и Гончих Тьмы убивал тоже не он! Не он и еще раз не он! Он — здесь, где бы это самое «здесь» ни находилось. Вот только голос мальчишки время от времени звучал в его голове оглушительней колоколов Дахара. В отличие от остальных, рвавших сердце на части, этот ни словом не обмолвился о совершенном проклятым убийцей, не описывал в подробностях, как и кого он убивал. Но и пугал он в сотню раз сильнее. — Илиена, прости меня! Прости, пожалуйста! Я не знал! Илиена! Запустив пальцы в давно не чесанные волосы Льюс тихонько застонал, так скулит выброшенная на улицу собака надеясь, что хозяин за ней все-таки вернется. Только некому возвращаться. Как и ждать некого. Освещавшие гостиную солнечные лучи становились короче — близилась очередная ночь. Вместе с ней придут пронизывающий до костей холод и сны, в которых хотелось остаться навсегда. Мальчишка, глазами которого он видел никак не укладывавшийся в голове мир, уже спал. Льюс Тэрин досадливо отмахнулся от знания о том, что ему сейчас снится. Этот Ранд мечтал о двух женщинах сразу. Каков глупец! Любить нужно… В серо-зеленых глазах Илиены удивление и почти детская радость от встречи через… сколько там лет? Об этом лучше не думать. Он ведь почти забыл в вечном напряжении избранного когда-то служения об упрямой соседской девчонке с алыми лентами в золотых волосах. А вот Барид помнил. И не просто помнил, привел с собой на Праздник Чаш. Залитая солнцем площадка, танцовщицы, готовившиеся подарить свой талант обществу, наполнить мир красотой. Раскрасневшиеся щеки Илиены, рассказывавшей им об истории праздника. Он слушал, забыв обо всем, особенно о Майрин, бесцеремонно прервавшей импровизированную лекцию. В тот вечер они с ней крепко поругались. Не в первый, впрочем, раз… Разбудили его, как ни странно, птицы. Льюс Тэрин этих птиц не знал, зато их знал мальчишка. Черный дрозд. Чуть позже раздалась трель краснокрылки. Он напрягся. Людям из обрушившегося на него сна-яви помочь не получилось бы при всем желании. Да и нужна ли им его помощь? Айз Седай должны заботиться об айил так же, как те заботятся об Айз Седай, если не больше. Уважение не дается просто так. Его необходимо заслужить. Мы всего лишь слуги. Слуги Всего Сущего. Голос давно ушедшего в Вечность наставника заставил Льюса Тэрина невесело усмехнуться. Айил научились убивать. Следом за Айз Седай. Тысячелетиями Единая Сила использовалась для созидания, но этому пришел конец. Конец рано или поздно приходит всему. Ледяное дыхание ночи напоминало о зимах на самом дальнем севере, заставляя искренне завидовать этому Ранду. Тот имел глупость страдать от жары. Усталый хриплый хохот растворился в тишине и покрытом инеем мраке — замерзнуть насмерть никак не выходило. Не самая плохая смерть, если задуматься. Бывает много-много хуже. Например, оказаться в руках Семираг или… Представшее перед внутренним взором лицо было Льюсу Тэрину знакомо слишком хорошо, и радости это знание вызывало не больше, чем мысли о Ланфир. Асмодиан стал своеобразным «подарочком» мальчишке от Майрин. Сколько же он твердил этому дураку, чтобы им не доверял! Говорил, да только тот не слышал. А если и слышал, то раздраженно отмахивался. — Это был Саммаэль. Он пытается выманить меня, чтобы я атаковал его так же как однажды у Серендахара. И можно ставить что угодно, включая собственную жизнь, что на этом Тэл Джанин не остановится.