the destiny of human handwriting

Выбравшись из душа, Тодд натягивает штаны, направляется к комоду, которым разжился на гаражной распродаже, выдвигает ящик и таращится в тот целую вечность, прежде чем остановиться на клетчатой рубашке с длинным рукавом. В последнее время он всё чаще ходит в футболках с принтами групп, но родителям явно больше по душе придётся что-то более приближенное к их понятию нормального. Прежде чем он успевает надеть её, по его руке проходит покалывание. Он опускает взгляд: «На сегодня у меня кое-что намечено, и я страшно нервничаю». Тодд теперь взял за привычку отвечать на серьезные послания, возникающие на его коже. Он всё-таки пытается стать лучшим человеком, а по возможности утешать или хотя бы выражать какое-никакое сочувствие собственной Паре, думается, подпадает под это определение. Он хватается за ручку, которую всегда держит под рукой специально для этих целей, и быстро нацарапывает: «У меня то же самое. Не переживай. Всё получится». Он влезает в рубашку и как следует проходится по волосам расческой, вместо того чтобы привычно провести по ним пятерней. Тодд тщательно выбрит еще со вчерашнего вечера. Но что-то в нём не так. Возможно, сама манера держаться. Поразмыслив и придя к решению, что может придерживаться более похожей на ту, что была у него - подростка, живущего под их крышей, он глубоко вздыхает. - Ты перед ними по уши в дерьме, - глухо говорит он собственной физиономии в зеркале, - Так что обязан им хотя бы это. Дирк предупредительно гремит ключом в замке, как делает всегда перед тем, как зайти. Хотя в этом и нет никакой нужды. Он настолько неотъемлемая часть жизни Тодда, что вид его, входящего в квартиру, настолько привычен и естественен, что тот свободно мог бы здесь поселиться. А было бы здорово, мелькает у него за миг до того, как Дирк открывает дверь, было бы здорово жить с Дирком: его куртки, висящие на ввинченных Тоддом собственноручно в стену крючках, заменяющих им шкаф, перемещающаяся в его квартиру пробковая доска Дирка, на которой тот для наглядности размещает информацию по делам, и сам Дирк, вяло выбирающийся из их кровати и, спотыкаясь, направляющийся на кухню, намереваясь налить себе чего-нибудь согревающего и вернуться назад в постель с кружкой в руке и сонной улыбкой для Тодда… Он задвигает эти мысли подальше, стоит Дирку появиться в комнате. На этот раз на том самый обыкновенный галстук без всяких вычурных узоров, к котором он питает слабость, и желтая куртка. - Подумал, она может быть уместна, - произносит тот неуверенно, - Я встретил тебя в куртке наподобие, а теперь знакомлюсь в такой с твоими родителями. Но если ты считаешь, что это для них слишком, я могу… Тодда вдруг затопляет волна желания во что бы то ни стало оградить его от всего плохого. И такое с ним происходит далеко не впервые. - Нет, - перебивает он, - как я уже говорил, есть некоторые вещи, о которых я не могу с ними разговаривать, но то же правило, считай, распространяется и почти на всех остальных людей на этом свете. И ты не должен меняться ради них. - Но ты-то притворяешься кем-то другим. - Это другое. - И почему же? «Потому что так прошла вся моя жизнь рядом с ними. Потому что я натворил фигни и должен хоть что-то сделать. Потому что ты потрясающий, и я не хочу, чтобы ты менялся ради людей, которые того не стоят». - Просто другое. Пойдём. Они спускаются по лестнице, чтобы направиться к автобусной остановке. - Ты сказал «почти на всех людей на этом свете», - замечает Дирк, - А кто для тебя «не все»? Аманда? - Так и было, но только не теперь, - он уже давно смирился с тем фактом, что отношениям между ним и Амандой никогда не быть прежними. Возможно, они когда-то вновь сблизятся, но о том доверии, что было между ними до его признания во лжи, не могло быть и речи. - А, так значит, у тебя больше нет такого человека? А вот это очень опасная почва. Но Тодд всё равно ступает прямо не неё, потому что он, очевидно, непроходимый дурак. - Нет, у меня есть ты. - О, - краснеет Дирк, и Тодд тут же сожалеет, что ляпнул такое. - Ага. - Да, что ж, - Дирк откашливается, - Кхм. Да. Приятно, приятно знать об этом. Счастлив располагать данной информацией. - Рад был помочь. До остановки они доходят в молчании, но на губах Дирка играет легкая улыбка, так что сокрушения Тодда о сказанном чуть блекнут. Когда они садятся в автобус, Дирк, вытянув ноги и устремив взгляд на размещенную у поручней вверху рекламу, ни с того ни с сего заявляет: - Ты для меня тоже такой человек. - Знаешь, - принимается грызть ногти Тодд. – Ты не обязан говорить это только из чувства вежливости. Всё нормально. - Я говорю так вовсе не из-за этого. – Дирк поворачивается к нему, и Тодд опускает руку, встречаясь с ним взглядом. Лицо у Дирка абсолютно серьезное. – Сейчас у меня много друзей, гораздо больше, чем я когда-то мог только себе представить. Но есть… некоторые темы, на которые мне некомфортно разговаривать с ними. Вещи, которые могу обсудить с одним тобой. К примеру, я говорил с тобой о своей матери. А это не то, что я обычно… - он неосознанно поднимает руку к груди, рассеянно прижимая её куда-то к области сердца, - Мама – только моя, и никто не может приближаться к ней. Никто кроме тебя. Ты - тот самый человек. Тодд сглатывает и принимается энергично кивать, будто это прогонит прочь внезапно поднявшееся острое желание сделать кое-что, блять, действительно глупое, типа того, что поцеловать Дирка прямо в этом вонючем автобусе с подозрительными пятнами на сидениях. И пусть оно возникает у него далеко не впервые, это не отменяет того факта, что в некоторые дни противиться ему куда тяжелее. Дирк улыбается, глядя на него. И эта мягкая улыбка совсем не помогает Тодду побороть одолевающее его намерение. - А ты действительно плох со всеми этими чувствами, не так ли? Умом-то я всегда понимал, но наблюдать вживую – совершенно другое. Тодд утыкается взглядом в собственные колени и фыркает, усмехаясь: - Ага, совсем не моя тема. - Всё нормально, - Тодд косится на Дирка, на губах того все ещё играет улыбка, - Ты всё равно мне нравишься. И я, кстати, не одобряю всю эту затею – ты явно взвинчен и сам не свой… - Я не… - Тодд, ты прикусил палец до крови. Тодд приподнимает руку, обнаруживая, что, да, Дирк прав, и вытирает кровь о джинсы. Если не присматриваться, совершенно незаметно. Хотя с его родителей станется. Или нет. Кто их знает. - Я должен… - Да, я слышал, и, быть может, в этом есть доля истины, но я не получаю ровно никого удовольствия от твоей расстроенной физиономии. Суть в том, что, хоть оно мне и не по душе, это твоё решение, и я буду рядом, так или иначе. Тодд таращится на него, а затем расплывается в искренней широкой улыбке: - Спасибо. - Без проблем, - пожимает плечами Дирк. Серьёзно, Тодду так хочется поцеловать его, и он уже задумывается, а не броситься ли в омут с головой, но тут автобус резко затормаживает, вынуждая его опереться о Дирка. И это так приятно и так правильно, что он поднимается на ноги, лишь когда автобус полностью останавливает свой ход: - Пошли, наша остановка.

***

Родители выбрали столик на улице, под большим зонтом, спасающим от прямого солнца. При виде Дирка с Тоддом они поднимаются. Мать слегка обнимает его, отец похлопывает по плечу. - Привет, мам. Привет, пап. - А это у нас?.. – спрашивает мать. Начинается. Их привычная манера совершенно не вникать в то, о чем они с Амандой им рассказывали. - Дирк Джентли. Я упоминал, что он придёт. - Ах, ну да, само собой, - и оба они пожимают Дирку руку. - Здравствуйте, Марк. Здравствуйте, Бетани. Много о вас слышал. - Надеюсь, только хорошего, - весело замечает отец. Дирк присоединяется к его смеху, без сомнения, исключительно с целью не уточнять, что, нет, совсем не хорошего. Они все садятся. - Милый, надеюсь, ты не возражаешь, что мы заказали напитки без тебя? Тодд скорее удивлен, что им вообще пришло в голову дождаться его, чтобы заказать блюда. - Всё в порядке. - Так… как дела в том месте, ну, с костюмами? – спрашивает отец. В животе у Тодда начинает зарождаться то самое чувство – неизменный спутник его родителей - смесь злости, бессилия и горечи. Давненько ему не приходилось с этим сталкиваться – потерял сноровку. Он прилагает все усилия, чтобы взять себя в руки. - Я больше не работаю в магазине мужской одежды, пап. - Правда? И с каких пор? - Примерно три года и четыре работы тому назад. - Ты разве говорил нам об этом? - В электронном письме, да. - Хм. - Дорогой, нам звонили какие-то люди из полиции, - говорит мать, будто это было на днях, а не полтора года назад. – У тебя всё нормально? - Ага. На моей прошлой работе произошло убийство, так что полиция просто вела следствие в рамках дела. – И это чистая правда (а, как Тодд уже успел убедиться на собственном опыте, желательно включать в ложь такие небольшие её элементы), просто в сокращенном варианте. - Убийство? – деланно ужасается его мать. В тоне её едва ли есть хоть тень беспокойства. – Господи Боже, они поймали человека, сделавшего это? - Ага. Ну, вообще-то Дирк поймал, - Тодд посылает ему улыбку - настоящую улыбку - возможно, единственную такую за весь ланч. Дирк пожимает плечами. - Ох, так вы офицер полиции? – интересуется отец. - На самом деле, частный детектив. - Правда? Это, должно быть, опасно. - Бывает. Но также это включает просто удивительное количество бумажной работы. Тодд намного лучше меня справляется с такого рода вещами, так же, как и с разговорами с полицией, кстати. Некоторые офицеры не раз доводили до моего сведения, что я могу быть… чрезмерно раздражающим. Ага, и один из этих самых офицеров вдобавок назвал Дирка уродом, и Тодд почти что врезал ему тогда. Ну, по крайней мере, на словах отчистил по полной. Благо, остальные полицейские и сами считали того парня мудаком, так что экспрессивная тирада легко сошла ему с рук. - Ты теперь детектив, дорогой? – на этот раз мать выглядит неподдельно пораженной. - Ага. Про это было в другом письме. - В самом деле? - Да, вообще-то у Дирка собственное агентство. Я его… - Партнер. – Вклинивается Дирк, прежде чем он успевает произнести «ассистент». Тодд, как и его родители, устремляет на него неподдельно изумленный взгляд – один из тех редких случаев, думается ему, когда они все в чём-то едины, - Он мой партнер. - Ты партнер в детективном агентстве? - Я… Ум, ну да. - А ты уверен, что хочешь заниматься именно этим? – на лбу матери пролегают складки – одно из самых искренних выражений на её лице, что ему только доводилось видеть. – Кажется… это не очень тебе подходит, милый. Возможно, тебе было бы лучше выбрать что-то менее… интересное. Что-нибудь, хм, не требующее относительно тебя высоких ожиданий. Это чувство внутри Тодда крепнет. Противясь водовороту эмоций, он до скрежета стискивает зубы и уже намеревается сообщить матери, что просто счастлив находиться там, где он есть – достаточно нейтральная формулировка, чтобы ничего этим не спровоцировать, – как Дирк внезапно заговаривает: - Тодд просто бесценен для нашего агентства, - начинает он решительно, - Мы познакомились во время того дела, моего последнего до открытия агентства, и он не только сыграл важную роль в его раскрытии, но также не единожды спас мне жизнь. И продолжал делать это, снова и снова, включая тот раз, когда я уже смирился с мыслью, что помощи ждать неоткуда. Он куда наблюдательнее, находчивее меня и всегда проявляет смекалку, когда мы попадаем в передряги. А ещё он невероятно умён и способен охватывать картину целиком, замечая упускаемые мною связи. Без него не было бы никакого агентства. Насколько я могу судить, он не только идеально подходит для нашего рода работы, но и с каждым днем не перестаёт превосходить все ожидания. Комок эмоций внутри вдруг ослабевает, по коже Тодда будто проходят мурашки и вдруг начинает щипать в глазах. Он сглатывает и даже умудряется натянуть подрагивающую улыбку. Ответная улыбка Дирка тверда, как камень, и настолько искренна, что Тодд снова испытывает практически ослепляющее желание его поцеловать. - Ага, - получается выдавить у Тодда, и после речи Дирка он, честное слово, звучит как жалкий недоумок, - Да, это делаем меня счастливым. Мне это нравится. Родители обмениваются взглядами. - Что ж, - говорит, будто отмахиваясь, отец, - Полагаю, до тех пор, пока ты счастлив, не имеет значения, чем зарабатывать на жизнь. Сказанное отдает презрением, но то приподнятое чувство, возникшее после слов Дирка, не уходит - чувство, заставившее чуть смутиться и вместе с тем вызвавшее непреодолимое желание прямо тут сию же секунду схватить Дирка за руку и поблагодарить за само его присутствие в жизни Тодда, дающее ему силы противостоять всей этой херне от его родителей. - Так где Вы учились, Дирк? – спрашивает мать. Тодд твёрдо знает, что она намеревается под видом вежливой благонравной беседы хорошенько «проехаться» по это теме. Не выйдет. Дирк не очень-то распространяется о своём прошлом (лишь упоминаемые вскользь мелочи да, в последнее время, истории о его матери), но на этот вопрос ответ Тодду известен. - Кембридж. Тодд получает какое-то мстительное удовольствие от вида их растерянных лиц. - И какая у Вас была профилирующая дисциплина? – следующая шпилька, теперь уже от отца. Родители не устают проявлять удивительную слаженность в такого рода вещах. - Философия. Второй было антиковедение*. - Какие… уникальные курсы. В Тодде вновь разом поднимаются все неприятные чувства. Ты должен быть здесь, ты перед ними виноват, это важно. - О, уверяю вас, только не для Кембриджа. У нас были большие группы. Его мать открывает было рот, но тут подходит время сделать заказ. После они, сменив тему, какое-то время ведут светскую беседу (вежливые попытки поинтересоваться его жизнью, максимально возможно нейтральные ответы, всё в таком духе), пока им не приносят еду и они, к счастью, становятся слишком заняты для разговоров. Когда их тарелки пустеют, мать спрашивает: - Как твоя сестра? - Хорошо. Похоже, у неё все хорошо. - Ей теперь требуется не так много денег на лекарства, как раньше. Она нашла иную форму лечения? - Холистическую. Дирк, сделав вид, что услышал какой-то шум, быстро отворачивается в сторону, скрывая улыбку и негромкое фырканье. - Ну что же. Это… замечательно. Как там у неё дела с её новой подругой, всё хорошо? Тодд ощущает всплеск гнева. Он улавливает в её голосе тень презрения и точно знает – почему. Он смирится со всем их дерьмом, если речь о нём, потому что заслужил. Но Аманда? Есть всего две вещи в этом мире, которые он не даст им тронуть ни при каких обстоятельствах, и Аманда – одна из них. - Ты имеешь в виду её Пару? – делает особое ударение на последнем слове он. И отец, и мать вздрагивают. Вот и отлично. – Ага. Думаю, они действительно счастливы. Возможно, даже купят квартиру, когда Аманда вернётся из путешествия со своими парнями. - Эти её молодые люди… - качает головой отец, - Производят впечатление… вульгарных. Или даже опасных. И что только люди подумают? - Я их знаю, - вмешивается Дирк, - Мы не всегда ладили, но они все до одного питают к ней исключительно благородные намерения и скорее погибнут, чем позволят кому бы то ни было навредить ей. - И, надеюсь, люди подумают, - прибавляет Тодд, - что она счастлива. Атмосфера за столом настолько тяжелеет, что даже Дирк, чаще всего не отличающийся особенно высокими навыками чтения эмоций окружающих, решает нужным поспешно вмешаться с вопросом: - Так… Тодд упоминал, что вы не связаны узами Пары? - Да, так и есть, - подтверждает мать. - Мы имели дело с несколькими такими клиентами. - На самом деле, это куда более распространенное явление, чем уверяют в школах и им подобных заведениях. - В особенности на уроках здоровья в старших классах, - глухо бормочет Тодд себе под нос. Его препод был просто помешан на всём этом «не занимайтесь сексом ни с кем, кроме своих Пар». Тодд уже тогда не был большим поклонником матери с отцом, но его взбесил сам подобный подход, так что он громко поинтересовался, какой совет может получить для своих родителей, которые, не будучи Парой, всё равно живут вместе. Кончилось тем, что ему тут же назначили наказание, оставив после уроков. - Мы очень счастливы друг с другом, - продолжает отец, будто Тодд ничего и не говорил, что, конечно же, в порядке вещей, - Нам встречались и другие такие союзы, и они были так же крепки. Вся эта система с Парами хороша для тех, с кем срабатывает, но иногда, как в нашем случае, есть и другой вариант. - И вы никогда не волновались о том, что встретите свои Пары? Оба пожимают плечами. - Даже если они и появятся, это уже не имеет значения, - произносит мать, - Люди могут влюбиться, и для этого совсем не обязательно, чтобы у них что-то там появлялось на руках. - Каждый из нас рассказал своей Паре, что полюбил другого человека, - говорит отец, - Сначала они восприняли это не очень хорошо, но со временем поняли. Я получил сообщение от своей, в котором говорилось, что она обрела любовь с кем-то ещё. - А мне никогда не доводилось слышать ничего от своей Пары. Но я желаю ему всего самого наилучшего. Дирк задумчиво кивает. Вскоре приносят счет. Дирк отлучается в уборную, и Тодд вместе с родителями стоит около входа в ресторан, дожидаясь его. - Дорогой, - говорит мать через мгновение, - Дирк кажется немного… эксцентричным. Тодд узнаёт знакомый тон, всегда сопровождающий это слово в устах его родителей. Он делает глубокий вдох. - Да, он такой. - Ты уверен, что не хочешь работать с кем-то чуть более… нормальным? Всего две вещи. И это как раз вторая. Все границы перейдены. - Нет, не хочу. - Но… - Без но. Дирк – мой партнер и мой лучший друг. Мне нравится с ним работать, а когда мы распутываем дело, я чувствую себя большим человеком, чем за многие годы. Возможно, чем за всю мою жизнь. Мне нравится проводить с ним время. Нравится то, каким я становлюсь рядом с ним. Нравится он. «И я хочу быть с ним так же, как вам хочется быть рядом друг с другом, - вдруг ощущает острое желание сказать он, - Как Аманде хочется быть рядом с Фарой». - Он эксцентричный, - произносит он вместо этого, - Он ненормальный. И я тоже, так что мы отлично подходим друг другу. Мать поджимает губы. Отец открывает рот, чтобы сказать что-то, но тут у него за плечом внезапно нарисовывается Дирк, и родители, оба, расплываются в очаровательных улыбках. Как обычно, ни грамма искренности. - Рада была познакомиться, - произносит мать, когда Дирк пожимает им руки. - Определенно получил удовольствие от нашего ланча, - говорит на это Дирк, и Тодд сдерживает улыбку во время рукопожатия с отцом и объятий матери, размышляя, не улавливают ли родители уклончивости такого ответа. - Нужно будет как-нибудь повторить! Обычная банальная формальщина. Как всегда. - Да, конечно. Они прощаются. Дирк с Тоддом не заговаривают, пока не оказываются в автобусе. Тодд прикладывает все усилия, чтобы всё-таки чередовать глубокие вздохи с обычными, чтобы Дирк не заметил, что ему всё никак не удается избавиться от неприятных чувств, оставленных родителями. - Итак, - буднично начинает Дирк, - Знаю, твои поступки по отношению к ним просто отвратительны, и никоим образом их не оправдываю, но, думаю, мы можем заключить, что твои родители, вполне объективно, просто ужасны. Тодд фыркает, тут же пользуясь моментом, что замаскировать свой очередной долгий, прерывистый вдох. - Ну да. Они такие. Ага. - Глядя на них, поражаешься, как вам с Амандой удалось вырасти такими. - До поступления в универ у меня не было никого ближе Аманды. Мне не хотелось… когда мне было десять, они поставили меня перед фактом, что у них будет ребенок. Я был сбит с толку, потому что… как-то было непохоже, чтобы им нравилось иметь того, что уже был, так что я никак не мог взять в толк, с чего бы им заводить второго. Думаю, это была своего рода попытка начать с чистого листа. Наконец получить желаемое, сгладить предыдущую неудачу. А затем, когда мне было около семнадцати, я стал свидетелем того, как они начали отстраняться от неё так же, как произошло когда-то со мной. И мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя брошенной. Так что я просто… старался заботиться о ней, как мог. - Что очень благородно с твоей стороны. Тодд отворачивается, чтобы, насколько только это представляется возможным с его места, уставиться на дорогу через лобовое стекло. - Ага, ну да, а потом, начиная с двадцатидвухлетнего возраста и до того дня полтора года назад, я лгал ей, так что вышло у меня не очень-то. На это Дирку ответить нечего. Тодд чуть поворачивает голову в его сторону: - Ты не обязан был так поступать. - Как поступать? – тот звучит искренне озадаченным. - Ну, так. Эта твоя тирада. Насчет моей роли в агентстве, - он медленно переводит взгляд на Дирка, теперь хмурящего брови. - Мне, буквально, доводилось лицезреть, как тебе угрожали люди с оружием в руках, но я никогда не видел, чтобы ты выглядел таким загнанным, как в том ресторане. Тодд чуть вздрагивает. - Да, такое случается время от времени. - Они заявили, что тебе нужно найти работу, на которой от тебя никто ничего не будет ожидать. - По сути да, но они так всегда. - Что ж, а не должны. - Неважно. - Нет. – Дирк звучит расстроенным, - Важно. Они не имели права говорить про тебя все эти вещи, а всё мною сказанное целиком и полностью правда, и, честно говоря, я не намерен сидеть и молча выслушивать, как тебя завуалировано оскорбляют. И не завуалировано тоже. Ей-Богу, Тодд никогда не был из тех, кто без конца заливается краской. Он не из таких. Просто… по-видимому, сейчас это стало случаться чаще обычного. Он знает, ему никак не скрыть улыбки, так что просто старается сделать её чуть менее широкой, потому что иначе она выйдет абсолютно идиотской. - Так теперь я в агентстве партнер? Дирк с напускной беспечностью пожимает плечами: - Я собирался тебе сказать, но ты так достал меня в тот день, что как-то из головы вылетело. - У меня увеличивается зарплата? - Неа. - Как насчет моего имени в названии? - Само собой, нет. - Тогда в чём же выгода? - Сообщаешь людям, что ты партнер в детективном агентстве, и те крайне впечатляются данным фактов. - У меня такое чувство, что часть про холистику сведет весь эффект на нет. Дирк фыркает: - Это очень грубо с твоей стороны. И, да, им же хуже. Тодд ухмыляется, уткнувшись взглядом в пол автобуса. - Кроме того, - продолжает Дирк всё так же обыденно, - Ты эксцентричный да к тому же ненормальный. Так что холистика не станет для них неожиданностью. Вот дерьмо. Тодд деревенеет. - Не знал, что ты слышал, - говорит он, не отрывая взгляда от прилипшей к полу жвачки. - Конечно же, не знал. И вот мы вновь возвращаемся к тому разговору о неумении выражать собственные чувства. Тодд украдкой косится на Дирка. Тот смотрит на него с такой теплотой, и это придает Тодду необходимую уверенность: - Я действительно имел это в виду, - выпаливает он, - Каждое слово. Тодд с облегчением видит, как Дирк тоже заливается краской. По крайней мере, он тут не единственный, кто не способен справляться со всей этой эмоциональной фигней. - Так ты действительно работал в магазине мужской одежде? – спрашивает Дирк, меняя тему. Тодд откидывается на сидении. - Ага, работал, где-то с полгода. Место не особо по мне. Дирк кивает. Со щек его до сих пор не сошел румянец, выражение лица немного задумчивое, но при этом в целом какое-то загадочное. - Что? - Пытаюсь представить тебя в костюме. - Так ты и так меня в нём видел. Помнишь, когда мы встретились - на мне была форма коридорного. Это же, типа, тоже костюм, верно? - Да, и ты выглядел ужасно, просто откровенно смешно. Так что я питаю надежду, что в другом костюме ты бы смотрелся лучше. Тодд смеётся. Неприятное чувство, всегда какое-то время гнетущее его после встречи с родителями, почти что рассеивается. - Вау, спасибо. - И зачем вообще нужна эта шапочка? - Ну, не знаю, чтобы мало-помалу убивать в человеке чувство собственного достоинства? Погоди-ка, ты же никогда не видел меня в ней. - Нет, но видел её на Барт, и, скажу тебе, с ней эта шляпа тоже не сработала. - И всё-таки я смотрюсь намного лучше, чем Барт. Дирк бросает на него странный взгляд, затем устремляя тот в потолок. - Полагаю, ты выглядишь сносно. Тодд не сдерживает очередного смешка. - Спасибо, Дирк, крайне польщён столь высокой оценкой. - Всегда пожалуйста. Тодд дёргает за шнур на их остановке**, и они неспешным шагом направляются обратно к «Риджли». - И всё же они выглядели счастливыми, - задумчиво замечает Дирк, - Я имею в виду, они, само собой, всё те же ужасные люди и жутко мне не нравятся, но они ведь не Пара, а при этом так счастливы. - Ага, ненавижу признавать это, но, вероятно, именно у них я и перенял свой образ мышления о Парах. - Который заключается в…? – Дирк звучит заинтересованным. Тодд не удивлён. Раньше они никогда не углублялись в эту тему. - Ну, смотри, это работает для некоторых людей - Аманда с Фарой переписывались годами. Но вместе с тем, ты не влюбляешься в кого-то только потому, что он время от времени оставляет на твоей руке какие-то надписи. Люди влюбляются в людей. - Понимаю, - кивает Дирк. - Это настоящее «понимаю» или поддельное «понимаю»? Лицо Дирка принимает напыщенно важное выражение. - Нет никаких поддельных «понимаю». Все мои «понимаю» настоящие. Тодд посмеивается, пока они поднимаются по лестнице в «Риджли». - Это полное дерьмо собачье, но ладно. - Вздор. Они добродушно препираются на протяжении всего пути к квартире Тодда, после чего Дирк поднимается к себе. Тодд бросает в воду лапшу быстрого приготовления: за ланчем аппетита особо не было. Поев, он забирается в постель и берёт в руки телефон, чтобы проверить сообщения. По его руке проходит покалывание, и он, опуская взгляд, видит: «Мне очень жаль, но, боюсь, я влюбился в кое-кого другого».