***
Тодд не уверен, когда именно получил последнее послание на своей руке. Наверное, когда спал. Его Пара упорно продолжала выбирать самое несусветное время; видимо, это значит, что тот из совсем другой страны. Все, что ему известно - в один день на его руке не появилось ни единой строчки. Необычно, но не стоит того, чтобы сильно напрягаться. Но затем он ничего не получил и на следующий день. И на следующий. И на следующий тоже. Две недели – ничего. Он узнал бы, случись нечто непоправимое, но все равно немного нервничает. Он, наверное, за всю свою жизнь и дня не может вспомнить, чтобы на его руке ничего не появилось. Не то чтобы он волнуется, просто немного обеспокоен. Нужно что-то предпринять? Он мог бы спросить у родителей, но те не знают, как именно работают Узы между двумя людьми. Сколь бы личным не было общение Пары, многие дети делятся этим с родителями. Но тогда ему нужно будет рассказать, что происходит, а Тодда эта идея совсем не вдохновляет. Да они просто одарят его этими их вежливыми нечитаемыми взглядами, как делают всегда, когда в действительности не хотят вникать в сказанное. Да и кроме того, что они предпримут? Позвонят в полицию, чтобы сообщить о том, что кто-то, кого Тодд никогда ни то что в глаза не видел, так даже и не слышал, тот, чьего и имени не знает, возможно находится в беде неизвестно где?***
И эта головоломка занимает все его внимание, пока три недели спустя не рождается Аманда.***
После того как сестра появляется на свет, Тодд где-то полтора часа в одиночестве сидит в приемной, в то время как его отец уходит, чтобы переговорить с врачами и матерью. И, видимо, чтобы увидеть новорожденную. Тодд болтает ногами, грызя злаковый батончик и читает оставленный отцом «National Geographic: Дети!». Не о космосе, но зато в нем про всяких морских жителей, а они ведь тоже классные. Отец возвращается, чтобы забрать его и отвести в палату, в которой с крохотным свертком на руках лежит его мать. - Ну же, подойди, милый, - произносит она, используя это обращение в третий или четвертый раз за всю свою жизнь, - Познакомься с сестренкой. - Ее зовут Аманда Джин, - говорит ему отец, когда Тодд приближается к матери и свертку на ее руках, прищуриваясь, чтобы рассмотреть находящееся в том. Тодд наслышался от друзей много историй о том, каково это: получить брата или сестру – каждый, узнав, что его мама беременна, жаждал вставить свои два цента. Пити Беренсон как-то заявил, что ничего хуже с ним в жизни не случалось, и понял он это в ту же самую секунду, как увидел брата, вмиг почувствовал злость, просто глядя на него (так тот его раздражал), и что он, Пити, лучше бы безвылазно торчал в своей комнате, лишь бы не иметь с тем никаких дел. Так что Тодд несколько насторожен. Однако вид ребенка не вызывает у него отвращения или злости. Она выглядит так же, как и все дети по телевизору, разве что поменьше, без волос и пока еще с закрытыми глазами. Она, не видя, тянется к нему и, нащупав, ухватывается за палец. Грудь Тодда сдавливает. - Хочешь ее подержать? – спрашивает мама, уставшая и вспотевшая, но улыбающаяся. Тодд колеблется. Он хочет, да, но ведь тогда ей придется отпустить его палец. Наконец он решается, - Да, пожалуйста. Мама передает ему Аманду. Тодд держит ее и смотрит на это крохотное создание с немного сморщенной кожей, лежащее на его руках. Ему вдруг вспоминается, что говорилось в стащенной им недавно из секции для взрослых в библиотеке книге, прочитанной под одеялом в свете фонаря: новорожденные очень малы, с красными пятнышками на коже и чем-то похожи на Уинстона Черчилля. Он улыбается девочке, чувствуя подступающий от ее вида смех, и пытается аккуратнее уложить ее головку. Папа присаживается на кровать рядом с мамой. И Тодду, наблюдающему, как Аманда машет ручками, думается, что они сейчас, и впрямь, будто семья.