В поисках себя

Добравшись до нужной палаты Маттео остановился перевести дыхание. Из-за усталости шатена не смутил тот факт, что рядом с дверью в палату стояли два человека в чёрных костюмах. Но итальянцу всё же пришлось их заметить, когда они, схватив его под локти оттащили к противоположному концу холла. Бальсано не мог понять, что происходит, когда увидел всех ребят, сидящих на диванах у стен. Всех кроме … — Прошу Вас, пустите нас к ней — этот голос был хорошо знаком кареглазому. Он обернулся увидел Амбар, которая в слезах умоляла … мисс Валенте. — Мисс Валенте — слегка охриплым голосом сказал шатен. К нему повернулась статная женщина с тёмными глазами и всегда убранными на верх каштановыми волосами. Всегда холодное лицо и сейчас не выражало ничего, кроме презрения. Острые черты лица делали Монику Валенте ещё больше похожей на кусок льда. И фирменный костюм в синих тонах, как всегда от какого-нибудь известного бренда. Если бы Вы встретили эту женщину на улице, что конечно невозможно, Вы бы невольно стали бы ей уступать дорогу, словно королеве. Хотя в манерах Моника Валенте могла превзойти любую королеву. И естественно чувство собственного ничтожества. Один взгляд тёмно-карих глаз заставлял себя чувствовать никем. — Маттео — слегка пренебрежительно сказала мисс Валенте — Я полагаю, что ты приехал ради Соль. Поборов, собственный страх перед матерью зеленоглазой, Бальсано сделал глубокий вдох, после которого решительно кивнул головой. — А говорить тебя, как я понимаю тебя не учили — из её слов, так и сочился яд намеревавшийся убить каждого. — Да, я прилетел ряди Луны — все видели, как искривилось лицо шатенки, когда её дочь назвали Луной. Она считала, что имя Луна слишком простое для дочери Валенте, поэтому её назвали Лунита. И по всем правилам знатного рода ребёнку положено давать несколько имён. Вот так и мексиканка получила два имени Лунита и Соль. В семье её называли исключительно Соль. Ведь она должна оправдать их надежды, потому что Соль — это солнце. А Лунита. Лунита, а точнее Луна имя бабушки Моники. Просто дань уважения предкам, ничего больше. — Почему Вы не пускаете нас к ней в палату? — робко спросила Симонетти. Но после брошенного в её сторону гневного взгляда, Нина готова была убежать куда глаза глядят. И лишь поддержка Гастона, оставляла бедную девушку оставаться в холле. — Да, действительно, мисс Валенте, почему мы не можем войти в палату к Луне — итальянец сделал акцент на последнем слове, дабы позлить женщину. Он знал, так бы поступила Луна. Она бы рискнула всем ради любого, находящегося здесь. — Маттео, Соль пострадала только из-за того, что была на катке и выполняла не безопасные трюки. Я её мать — на этом предложении шатен невольно сморщился — я не позволю чтобы с моей дочкой что-то случилось. — Хватит врать — сказала Амбар — мы все видели, как страдала Лунита из-за Вас, из-за всех Ваших запретов. Из-за того, что Вы не одобрили отношения Луны и Маттео, Валенте столько раз его отшивала. Но он, черт возьми, не сдался. Он не опустил руки. Маттео добился её. И потом Лунита рассказал про этот запрет. Так что от кого Луна страдает больше? От Ваших вечных запретов, или от несчастного случая? Все смотрели на блондинку широко раскрыв рты. Роллеры давно знали, что Смит и Валенте сдружились, но таких действий не ждал никто. Мисс Валенте подошла к смело стоящей зеленоглазке. — Деточка, ты вообще понимаешь кому ты это говоришь. Одно твоё неверно сказанное в мой адрес слово и готовься жить на помойке, хотя, смотря во что ты одета, ты там уже живёшь — тихий голос Моники Валенте мог привести в ужас любого. — Мисс Валенте — Маттео старался сохранять беспристрастное выражение лица — есть по-настоящему весомая причина, по которой Вы не впускаете нас в палату к Луне. — Причина есть — к матери Луниты подошёл высокий мужчина с чёрными, как уголь волосами и пронзительно-зелёными глазами. Он был также одет в костюм, как и его жена. Но если в случае Моники Валенте, хоть где-то проявлялись еле заметные эмоции, Мигель Валенте не проявлял их совсем. Луна как-то говорила, что уже больше десяти лет не видела улыбку отца. — Маттео, ты любишь мою дочь, не так ли? — это звучало, как утверждение от лица Моники — Я так же, как и надеюсь ты желаешь для Соль только лучшего. Мы можем обеспечить для неё самое лучшее будущие. Отличное образование, престижная работа, идеальный муж. Всё это ждёт её, если ты не будешь мешать нам. — Вы не можете навязывать своей дочери своё мнение — возразил итальянец. — у Соль амнезия — сказал Мигель Валенте — она не помнит прошедшие три года. Те три года в которых были вы. Шок парализовал тело Бальсано. Его Луна, его девочка-доставка не помнит … не помнит его. Это не правда. Она не могла забыть всех. Теперь он ничего не может сделать. Если Валенте не помнит его, значит не любит. Он проиграл. Он не смог стать достойным мексиканки. Над ними сыграла злую шутку судьба. Сначала свела, положила начало их отношениям, а теперь разлучила их. — Ты не достоин страданий моей дочери — последняя фраза Моники, как последний гвоздь в гроб Маттео Бальсано. Надменные взгляды четы Валенте убивало изнутри бедного шатена. Мигель и Моника ушли по направлению к палате юной мексиканки. Мир Маттео рушился буквально у него на глазах. Его любимая была его миром. А то теперь остаётся? Правильно, ничего. В глазах итальянца помутнело и ноги начали подкашиваться. Он прислонился лбом к стене. В момент на него накатила всепоглощающая ярость он со всей силы ударил кулаком. Бессмысленно. Пора сдаться. — Я улетаю обратно в Италию — сказал немного севшим голосом Маттео. Никто не стал возражать. Все понимали состояние музыканта. Друзья разделяли его чувства и поддерживали его.