Сказитель Ярослав

      Сказитель закончил безмолвную песнь. Струны, минуту назад полыхавшие огнём, остыли, притаились, ища пути для новой мелодии. Казалось, они вглядывались в души собравшихся людей да тварей. Как струны могли глядеть? Глаз-то у них не было; а вот как-то.       Кто-то шумно выдохнул и сплюнул через плечо, кто-то сглотнул и отступил на шаг.       Ярослав слышал, но не видел лиц: не до них ему было. Его терзали воспоминания, смутные, тяжёлые, поднявшиеся из самых глубин его естества.       Лира эта играла музыку внеземную, но и плату за то брала суровую, как и всякое орудие богов. Она доставала из потаённых уголков памяти болезненные воспоминания и заставляла пережить их заново.       Прямо из солнечного сплетения, растекаясь по груди и отдаваясь в конечностях, приходила императрица Боль. Слабые пальцы более не могли удерживать инструмент судьбы — лира выскользнула под ноги, растворяясь в траве, становясь неотличимой от земли и цветов: она была сутью вен Геи, их мелодией, их силой, бесконечным потоком жизни.       А Ярослав… сказитель закрыл очи и видел прошлое.*

***

      Ты стал тёплыми потоками энергии, что омывали вселенную. Они пульсировали, пронзали пространство и время, ведя за собой, изменяя и принося благость. Перед тобой раскинулся весь мир, и любое действие, совершаемое под Небесами, не укрывалось от твоего взгляда.       А что до судьбы? Мора была тебе подконтрольна, предоставляя бесчисленные возможности: бери и воплощай любую, достаточно лишь пожелать. Ничто не ограничивало богатство выбора Путей.       Тебя забавляет ощущение полного контроля над сущностями. Свои силы изучены вдоль и поперёк — мягкие волны намерения струятся из самого сердца духовного мира, укрывая смертных, даря им заботу и участие.       Планеты выстроились в парад, водя извечный хоровод. Их гравитационные пути не пересекаются, ведомые твоей рукой, они могут танцевать так вечно, круг за кругом, рядом, но так далеко друг от друга.       Звёздные пути расстилаются перед тобой, как тропы перед лешим, открывая первозданную красоту мироздания.       А как же видят твои глаза, и глаза ли это? Иные из планет в твоём видении похожи на наливные яблочки, другие опоясаны кольцами; ты сравниваешь их с клубками человеческих желаний, потерянными в бесконечности мыслями шаловливого ребёнка.       Вот и самые любимые, планеты-призраки: на них никто не обитает, они испещрены трещинами и рытвинами. Изрыты кратерами, как искусанный мандарин, но есть в них что-то своё, родное, нежное. След присутствия, оставленный в веках прошлыми жителями этих систем.       Звёзды же, твои обожаемые тёплые мячики, как гигантские вулканы, зависли в пустоте космоса. Они испускают бесчисленные электромагнитные колебания, именуемые светом. Ты — их неотъемлемая часть, их сердце, душа. Причина, по которой они живут и мерцают.       Ты существуешь в полном согласии со всеми процессами, ты и есть основной закон вселенной. Для тебя тёмная и обычная материя лишь части единого целого, твоя великолепная игрушка.       Рядом промчалась комета, оставляя по себе огненный след, похожий на варенье. Ты засмеялся, а вселенная отозвалась неизменным звоном колокольчиков и звуком «Ом».       Ты хотел расслабленно заснуть, растворяясь, становясь тенью между мирами, но что-то останавливало: на самом краю вселенной начинались завихрения. Ты заинтересованно устремил в то место большую часть своей духовной энергии. И тут же испуганно отпрянул: завихрения кусались, они пожирали материю, низводя энергию до состояния небытия. Что же делать? Ты заметался, пытаясь найти выход: планеты рушились, как карточный домик, засасываемые в недра чёрной дыры. Звёзды разматывались в обратном направлении. Были бы слёзы — заплакал бы.       Ты создал огромные руки из звёздной пыли и попытался погладить незнакомый объект, войти в контакт. Руки исчезли, сожранные, как и планеты. Тьма не отзывалась — она была беспощадна. Но ты заметил, что с исчезновением рук завихрения тоже уменьшились. Тебя пронзила догадка: «А что, если моя энергия сглаживает влияние чёрной дыры?» Ты пустил воздушный самолётик из легчайших паров, наполненный частью твоей сути. Да, догадка верна — дыра уменьшилась, хоть и совсем чуть-чуть.       Ты понял: чтобы она исчезла из этого пространства окончательно, перестав поедать твои миры, нужно будет отдать всего себя.       Ты застыл, нерешительно мерцая, оглянулся на всё сущее. С каждой минутой твоего промедления гибла планета. Времени до того момента, как влияние чёрной дыры распространится на заселённые миры, оставалось всего ничего. Бесценные песчинки, отмерянные Хроносом, утекали сквозь пальцы — отсчёт шёл на секунды. Ты попытался отмотать дни вспять и изменить ход событий, но что-то воспротивилось. У тебя не вышло. Ты пробовал снова и снова, но чем дольше ты старался, тем ближе становилось понимание, что исход неминуем: либо ты, либо они.       Ты так любишь жизнь, так не хочешь исчезнуть. Всё твоё нутро противится такому концу, но даже если ты оставишь всё как есть, рано или поздно чёрная дыра доберётся и до тебя.       Ты тяжело вздохнул, собираясь в один концентрированный комок: все твои бесчисленные части, каждая песчинка осознания себя и дрожащие грани энергетических потоков в тот миг сливались воедино.       Миры скорбно завибрировали, предчувствуя потерю. Пространство завыло, твоя энергия встала между чёрной дырой и материальным миром.       Короткий миг затишья — сладкое равновесие, когда ни ты, ни она не исчезаете. Тишина… всеобъемлющая, страшная, как осознание неминуемой смерти. Протуберанец коснулся чёрной дыры — энергии «жизни» и «не жизни» столкнулись, отбросили друг друга, но ты упрямо прильнул ближе. Завихрение взъярилось, чувствуя, как думала пожирательница, близкое присутствие еды.       Ты же знал, что твоя энергия не совместима с её: в тот момент, когда она будет пожирать тебя, исчезнет сама. Ты позволил откалывать от себя кусочки.       Она не спешила, медленно смаковала, продлевая твою агонию. «Интересно, а какой я на вкус?» — это стало твоей последней осознанной мыслью. Ты распадался, исчезал, утрачивая себя.       Она увлеклась, ведомая божественным вкусом откровения, не замечая, как убывает. Её чёрные одеяния становились короче, скорость поглощения падала — из расползшегося по галактике пятна она превратилась в маленькую точку. Ты стал пушистым светлячком. Нет, более не существовало такого понятия, как «ты».