Сказитель Ярослав

      — Где же ты, Небесный? — прокричал певчий, а его крик эхом отбился от скал.       Ярослав обернулся вокруг себя, но дракона нигде не было. Сказитель выглядел немного испуганным и растерянным.       — Я же только что слышал его глас, так куда же он мог подеваться? Не растворился же, право слово…       И тогда, не имея другого выбора, он посмотрел на древо. Да так и застыл, оглушённый, ошарашенный. Протёр глаза, рукой потянулся. Нет, не показалось.       То, что раньше походило на свечу, снова стало древом, но…       Золотые ветви старинного дуба упирались в небеса. А на каждой такой ветке висело множество плодов. На вид они были сочными — Ярослав сглотнул, но не посмел съесть. Хоть и давно уже крошки не было во рту у потерянного на дорогах сна певчего.       Плоды светились, манили и были похожи на яблоки.       — Что за невидаль? Я многое видал: и драконов, и русалок. А дуба с плодами — ещё никогда, — вздохнул сказитель, терзаемый сомнениями. — О лесные духи, лучше бы это были жёлуди, — Ярослав плотно закрыл глаза, желая избавиться от наваждения, но ничто не помогало.       И, ведомый желанием, что шло из глубины его души, он приблизился к древу.       Каждый шаг его менял мир вокруг — пространство разрывалось и дрожало. Справа и слева от певчего появились многочисленные арки. В каждой из которых грезилось, что миры разрослись. Казалось, сделай только шаг — попадёшь за грань мироздания. Очутишься на неведомых дорогах.       В тех арках стали являться ему лица. И лишь малая часть из них людской была. Они звали его. Их уста раскрывались в беззвучном крике.       Певчий отвернулся, стараясь не смотреть на них. Сказитель упрямо шёл к древу, его вела тропинка. Она появлялась прямо перед его ногами. Очередной шаг — и травы засыпало песком.       С ног исчезли сапоги, а одежды превратились в прах. Ярослав зябко повёл плечами. Но сама дорога оказалась тёплой, а воздух ласкал парным молоком.       Дорога не была прямой, она извивалась, огибая арки. Сказителю казалось, что древо не становилось ближе, а только с каждым шагом отдалялось от него. Он побежал, спотыкаясь и почти падая, ведомый страхом.       Но он вспомнил слова дракона, что ничто не навредит ему в этом мире, коль не будет на то желания Небесного.       Ярослав прогнал прочь свой ужас — и в тот же миг древо предстало прямо перед ним.       — Коснуться, только бы успеть коснуться, — желание дотронуться становилось невыносимым.       Певчему казалось, что если он не сможет достичь древа, случится что-то непоправимое.       Шершавая тёплая кора и нежные листья — таким должно было стать следующее ощущение. Но рука сказителя прошла сквозь древо. Он падал — не вниз, а куда-то в пространство, не подвластное времени.       Ярослав ощутил, как сам становится древом. Его сознание раздвоилось: одно древо мирно стояло на поляне, а другое потянуло ветви к небесам. Желая достичь и коснуться. Стремясь объять и познать, стать единым целым со всем сущим.       Вернулось чувство, что он задыхается. Сказитель переставал осознавать себя, утратилось различие, где он, а где другие. Им овладевали мысли живых, мёртвых и ещё не созданных.       Ему хотелось кричать, но у него не было рта.       — Стой. Достаточно, — голос дракона проник сквозь пространство, заставив его зазвенеть, подобно огромному колоколу.       Мироздание раскололось и выпустило Ярослава. Он лежал на траве, словно выпотрошенная рыба, и пытался прийти в себя.       — Что? — певчий запнулся, не в силах нормально говорить. — Что только что со мною было?       Раскидистая крона древа шевелилась, но шума не было. Ни единого звука не проникало к Ярославу. Даже собственный голос звучал приглушённо, вяло и как-то натужно.       Арки исчезли, вместо них мир объяла пустота. Из той чернильной тьмы, как из лоскутков, стал собираться образ дракона.       Вот спустя пару мгновений перед сказителем явился прежний Небесный. Только что-то незримо отличалось.