Сказитель Ярослав

      И пошли звери лесные да чуда дивные с Ярославом на собрание.       — А что за собрание такое? — спрашивает Ярослав. — Слыхом не слыхивал про такие дела.       А к нему подбегает котёнок, о ноги трётся да всё мурлычет.       — Я, мррр, тоже только недавно о веселье том узнал, раньше и говорить-то не мог.       — А разве странно, когда коты не говорят? Мне всё казалось, что в мире нашем они более сказки не сказывают. А если кто и говорит про такое, то, верно, врёт.       — Пф-мррр, ничего ты не знаешь, сказитель. Раньше-то коты говорили. А однажды тёмный маг проклял нас — оттого не говорим более мы. А лишь мурлычем да фыркаем, аки звери неразумные.       — А ты почему говорить вновь стал? Али чудо какое произошло?       — А почему не вопрошаешь, чего, мррр, прокляли нас?       — Думал, что болезненно вспоминать тебе будет.       — Правильно думал, но без этого знания понять историю мою ты не сможешь, так что слушай внимательно, про что сказ буду вести.       Остальные тати приблизились да молчат: тоже послушать хотят. Да хода не прерывают: всё идут да песнь напевают:       — В мире лунном, в мире снежном. В мире сладком, безмятежном агнец спал. Сла-а-адко спал.       — Про что поют лесные? — обернулся недоумённо Ярослав.       — А ты не отвлекайся, а то уйду. Коты — они такие: одна лапа там, другая — здесь. Не поймаешь.       Ярослав присел и взял кота на руки:       — Да-да, знаю я вас, — да всё гладит его нежно. — Вы любите гулять сами по себе.       — О том и речь, — грустно ответил кот.       — Чего печалишься ни с того ни с сего?       — Нас прокляли за то, что от хозяев своих ушли. Раньше-то у каждого уважающего себя мага был кот. Белый — у волшебников и феечек, чёрный — у колдунов и ведьм, а у бестий да чудищ лесных — так и вовсе по парочке котов разноцветных — к счастью.       — Не видал я такого уж давно. Слышал легенду про ведьм и несчастливого чёрного кота. А про остальное даже не слыхивал, — удивился Ярослав.       — Да, давно то было, — печально вздохнул котёнок, внезапно показавшийся старше своих лет.       И начал он свой рассказ:       Однажды жил кот Маюн у красавицы дивной, Неядой зовущейся. И была та девица-краса ведьмой. Не по уставу ей было рыжего кота держать, да уж больно приглянулся он ей. И стали они жить поживать, добра наживать.       Но однажды о Неяде слух недобрый пошёл, будто травит она скотину сельскую. Только враки то всё были. Любила Неядушка и оленей диких, и коров дойных да овечек гладила, кучерявых. Всегда подкармливала, а как поранится кто из зверей — выхаживала да на ноги ставила.       Слух тот сплетница злая пустила. Завидовала она красе Неяды да мечтала со свету сжить. Был в селе знатный молодец, красивый да удалой — он то Манье и нравился, да так, что мысли все теряла, когда видела его. Вот только он на неё даже глазом не смотрел — всё на Неяду засматривался. И решила селянка отомстить страшно.       Пошла ночью в лес да травы сорной набрала. Была у той селянки в прабабках колдунья, которая научила её ядовитые травы от полезных отличать. Набрала селянка полную корзину ядовитых растений. Пришла в село да в хату незаметно прошмыгнула. И всё приговаривает:       — Ох уж я тебе дам, Неяда! Так дам, что вовек не забудешь, — и хихочет мерзко.       Присела край стола да давай травы толочь! Ммм… Вязкий сок по рукам стекает да всё в котелок, в котелок попадает.       Проснулись спозаранку селяне и видят: вся скотина передохла! Что за напасть такая?       А селянка, Маньей зовущаяся, и говорит:       — То Неяда их потравила: я сама видела, как она вчера в лес ходила да спозаранку в корм зверям что-то подсыпала!       И всё хихочет в кулачок, но незаметно, так, чтобы селяне не увидели.       — Ох, неужто! — воскликнул дедок и давай кормушки у скотины рассматривать.       Глядь — а там и правда травы вязкие по краям чернеют. Пригорюнились селяне да говорят:       — Как же так! Такая краса, а мор учинила — скотинушку потравила!       А Манья наяривает:       — А я всегда говорила: нельзя ведьмам верить, тёмные они!       И идут люди к дому Неяды, что на опушке за холмами стоит. Суд чинить идут. Приходят в дом и видят — нет там Неяды.       А Неядушка по дням воскресным к бабке фее ходит за целебными настоями да мазями чудодейственными. Мала ещё Неяда, чтобы самой их делать. Боится начудить да перепутать что.       Распахнули ударом ноги дверь в прихожую, думают: «Чай спряталась где?» И видят: кот сидит рыжий.       Кот поднял морду да недоумённо смотрит на них:       — Чего покой мой нарушили?       — Как смеешь ты говорить такое после случившегося?!       — Хозяйка твоя погубила всю скотину! Как теперь мы зимовать будем?       — Быть не может такого! — кот в недоумении и ужасе воззрился на людей.       А люди глазами прожигают да подойти боятся. А как что учудит? Чай ведьмин кот, не простая скотина, а магический зверь, силами чуждыми владеет.       Оглянулись люди вокруг — увидели картины чудесные, и обуяла их жадность. Сначала их сдерживал глас разума, но потом подумали они: «Она преступница! Она убила нашу скотину — она не достойна иметь эти вещи».       И подходил стар и млад, и срывал картины, нарисованные Неядой. И статуэтки из глины, тарелки расписные забирали. А что забрать не могли — портили, рвали. Не знали они, что если бы попросили, подарено было бы им.       Не боялись они уже кота, слепила им глаза жадность. Поднялась из глубин людской души зависть, дремучая и старая, как сам мир.       А кот смотрит на то бесчинство да вздыхает тяжко. Не злится он. Знает, что хозяйка не позволила бы причинить вред людям. Добрая она была. Всем помочь желала да утешить. И всё бы так и закончилось.       Если бы не возжелали люди большего.       — Раз хозяйки нет в доме, а ты не желаешь отвечать, то мы найдем её сами! — и взяли вилы, дабы пойти в лес.       Этого кот уже не смог выдержать. Да как вскрикнет:       — Стойте где стоите: тот, кто вам нужен — это я!       — Как так? Что за околесицу ты несёшь? Мы ищем Неяду!       — Это я навел на неё заговор, вот она сама не своя пошла и сделала это!       А в душе просит: лишь бы поверили и не причинили вред хозяюшке. С ним пусть что хотят, то и делают! Но её в обиду не даст.       И тут увидел кот селянку Манью, да понял всё рыжий. Но не стал говорить — не поверили бы ему.       Люди, услыхав речь такую, в ярость пришли. Да накинулись на кота — да… разорвали.       Так кончилась жизнь его, и было его последним желанием: «Пусть достанется Манье по заслугам! Не желаю ей смерти, но ощутит пусть на себе презрение, коего она заслужила. Хотя бы на краткий миг. Поймёт, может, каково это, и не будет больше деять такие поступки страшные».       А дух его отделился от тела и стал одним из духов-защитников леса. Чтоб вечно рядом с хозяйкой быть да защищать её.       И были услышаны слова его. Силами, превосходящими Земные. И было наложено на Манью условие незримое: коли будет она наветы делать, то будут появляться на её лице фурункулы. А коли злое что подумает, то с неба на неё помёт птичий падать будет.       Почувствовала Манья что-то неладное, головой завертела. Да ничего и никого не заметила. А по спине мурашки пробежали, да как-то боязно стало. Сплюнула через левое плечо да назад, в село, со всеми пошла.       А селяне, выпустившие пар, разошлись по домам.