Сказитель Ярослав

      Бард закончил петь свою песнь. А на лес опустилась т и ш и н а. Казалось, кто-то коснулся его крылом — нежно и невесомо. Обнял, улыбнулся и растворился в высоте небес.       — Эй, бард? Скажи, бродяга, про какой мир были эти видения?       — Да, да, — поддержали черногривого звери и всякая нечисть лесная.       — Там были здания выше небес, а в небе летали железные драконы!       — По дороге ездили рычащие твари, а внутри сидели люди — невредимые. Как такое может быть?       Ярослав тяжело привалился спиной к дереву — огромному дубу в три обхвата. Вытер выступивший пот. Было видно, что эта песнь далась ему нелегко.       — А почему вы меня называете бардом? — хрипло спросил, а сам подумал: «Неужели лесная бестия соврала и они меня узнали?»       — А кто же ещё может призывать видения? Барды, шаманы да друиды лесные.       — Да, да… — зашелестело в ответ отовсюду.       — Ты не бойся: ведуны, волхвы да колдуны — братья нам. Не причиним мы вреда тебе.       А сами посмеиваются, перешёптываются да с любопытством глазеют на человека. Это ж надо такая околесица: живой человек, да в лесу духов!       Сказитель склонил голову набок, как птица. Кинул быстрый взгляд на лесных: духов да зверей всяких. Закрыл глаза, сложив вместе руки в просительном жесте, как маленький ребёнок, обращаясь куда-то вглубь себя. Уставился невидящим взглядом себе под ноги, вытянул трубочкой губы и зашептал себе под нос:       — Страшно, кто бы знал, как мне страшно, — ему хотелось заплакать, но помощи ждать было неоткуда. Даже если бы он крикнул, никто бы не отозвался: его окружали глухие непролазные дебри.       А сам он не умел сражаться. Утопая в собственных мыслях и сомнениях, он начал терять связь с реальностью.       Тонкие кисти с бледной, почти прозрачной кожей посерели от ужаса. В глазах темнело. Звуки окружающего мира начали смазываться и отдавались звоном в ушах. Сердце билось в груди пойманной птицей. Ярослав вцепился в струны, как утопающий цепляется за последнюю соломинку — лира взвизгнула и немного отрезвила, в голове стало пусто.       «Надо принять решение», — рифлёный бок лиры, лежащий на коленях, грел и давал надежду.       «Даже если среди них нет друзей или кого-то, кто мог бы поддержать и заступиться за меня. Даже так… Я всё ещё хочу им верить».       А после… Лицо его просветлело. Морщины на лбу разгладились, а на сердце стало легко. Он отпустил свои сомнения и страхи и решил довериться. Хуже уже не будет. А раз так, и терять ему нечего — он поднял ясные очи, улыбнулся и сказал:       — Я вам верю!       Наваждение развеялось. Лес, казавшийся чёрной пастью, что вот-вот захлопнется капканом на шее, стрелами пронзили солнечные лучи. Тени попрятались по углам, а лесные твари оказались добрыми духами-хранителями леса.       Щеки Ярослава коснулось перо. Он взял его в руки — это было перо сапсана. Оно слегка светилось, а на трепетном «тельце» пёрышка проявились слова «…».       Лесавка попыталась было заглянуть через плечо Сказителя и разглядеть фразу, но слова уже успели поблекнуть.       — О небесные ветра, не дайте мне сбиться с Пути! — прошептал Ярослав, сжав перо в руке.       А пока суд да дело к Ярославу подошёл леший — низенький старичок с белой бородой до пят. Что ни шаг сделает — то наступит на бороду, запнётся и заворчит. Сказитель улыбнулся: больно уж потешен был вид лешего. А старичок пальцем ему погрозил. Да из-под бровей косматых лучики весёлые в глазах сверкнули — видно, не всерьёз злится.       Леший тяжело опёрся на трость да сказал:       — Мальчик, настало время уходить.       Ярослав встрепенулся, думал что-то сказать, но старик остановил его рукой.       — Речи твои странны и полны не наших снов, но, человек, ты куда ближе к нам, чем думаешь сам, — леший немного грустно улыбнулся.       — Мальчик мой, я дам тебе шанс пойти вместе с нами. Ты светел, как солнце, но если не приглушишь и не спрячешь свои лучи, они не только опалят других, но и сам ты потускнеешь. И как бы тебе не хотелось обратного — этого не изменить, если… Если только не получится тебе подружиться с кем-то из нашего народа.       Ярослав вспомнил свою короткую встречу с фэйри.       — Вижу, ты думаешь, что уже имеешь друга — не обманывайся. Она лишь отдала тебе долг. Нет, не смотри на меня с таким удивлением. Я леший — знаю обо всём, что делается в моём лесу. Она не предавала тебя, но и другом твоим ей не стать.       — Тогда что мне…       — Что тебе делать, да? — перебил леший. — Я не твой покровитель или наставник, чтобы решать за тебя, но могу дать совет. Ты приглянулся лесным духам. Даже сейчас каждый из них присматривается к тебе; может, ты сможешь обрести не только друга, но даже и … — леший закашлялся в кулачок. — Стар я стал — здоровье уже не то.       Сказитель насторожился: он знал, что лешие не стареют. Что свой внешний вид они выбирают сами — в зависимости от того, какими хотят явиться пред очами.       Ярослав чувствовал, что от этого «лесного царя» исходила сила, способная в миг его сокрушить. Если бы этот «старичок» захотел, то Ярослав был бы мёртв в ту же секунду.       Леший хитро прищурился и продолжил речь:       — Скоро начнётся лесное собрание. Я закрою глаза на то, что ты человек. Можешь пойти с нами.       «Старик» тяжело развернулся и стал медленно уходить, шаркая ногами. Уткнул палицу в землю, кинул взгляд через плечо.       — Но помни: исход зависит только от тебя. И лишь ты сможешь сделать окончательный выбор, — и растворился, будто его и не было.       А в следе от палицы вырос росток, за несколько секунд превратившись в прекрасный цветок с голубыми лепестками.       — Иван-да-Марья, — прошептал Ярослав.