Созвездие Лира

      — Я точно помню, что когда черная дыра стала пожирать окружающие созвездия, мы собирали одну группу духов за другой, но не могли погасить её негативные эманации. И вот, в тот момент, когда она добралась до первой населенной звездной системы, ты решился на…       — Встань, здесь не место для подобных разговоров, — дух кинул эти слова, как кость: быстро и небрежно.       Окружающее пространство дрогнуло и пошло волнами, стало неприятно холодно, как если бы я сидела одетая в майку на голое тело где-то глубоко в подвале, но спина все еще была покрыта липким потом — инстинктивный страх перед превосходящим по силе существом.       Тело Ника задрожало. Он опустился с одного колена на оба и уткнулся в пол, не смея поднять голову.       Я взглянула на Ириса. И куда подевался милый Эрик, послушная машина на служении, или игривый дух любящий стоять за правым плечом? От его позы веяло, если не высокомерием, то уж точно гордостью: хоть он вольготно развалился в кресле, его спина все еще оставалась ровной, как если бы кто-то прошил её стальными нитями. Застывшие благородные черты лица и взгляд: острый, пронзительный, как у следователя на допросе школьника подозреваемого в краже.       Он оперся на ручки кресла и наклонился к Нику — тот задрожал:       — Встань, — его слова были, как приказ, от которого нельзя отказаться, но ноги Ника будто приросли к полу — он не мог сдвинуться с места.       Все на что он сподобился — это поднять голову, все еще не смея смотреть напрямую, и сделать попытку встать. Безуспешно, он снова упал, уткнувшись носом в Ириса. Черт, на нас же смотрят, и в данной ситуации это явно фатально. В первую очередь для нашей репутации.        Окружающие пялились так, будто им показали бесплатное порно или крокодилов, вылезших из вольера прямо на городские улицы. Оно и не удивительно, Ник показывал всем желающим прелюбопытнейшее зрелище: стоя на одном колене перед Эриком, он схватил того за штанину и при этом еще и наполовину обратился. Народ радовали желтые как весенние одуванчики глаза, которые можно было списать на линзы… и вылезший из-под брюк чешуйчатый коричневый хвост, который заводил мысли уже куда-то в иные дебри.       — Эм, это всего лишь косплей. — Я судорожно встала и попыталась прикрыть собой его голову. Косплей косплеем, но дырки вместо ушей может себе заиметь далеко не каждый. — Что ты творишь? — сдавленно зашипела на Ириса.       — Я? — хмык и вальяжно-медленное движение: руки легли на деревянные ручки кресла, а правая нога несильно оттолкнула Ника кончиком носка.       Тот упал на карачки и так и не поднялся. Я злобно зарычала и стукнула Эрика по ладони, одной рукой поднимая Ника с пола.       — Ой, боюсь-боюсь. — Дух засмеялся, прикрыв рот рукой, и встал. — Пойдем уже. — Он размашистой походкой направился к выходу, обернувшись у самой двери. — Кажется, у Ника тут была небольшая комнатушка, там и поговорим.       — Да-а, — проблеял Ник, неловко отцепляясь от меня и идя следом за Эриком.       Но когда мы уже почти вышли из зала — я уткнулась в замершую спину Ириса — он настороженно застыл, всматриваясь вдаль.       — Что-то не так, в этом подводном городе собраны слишком сильные духовные вибрации.       — А может, ты и есть их причина? — злобно ответила я, но он остановил меня, поднеся руку к губам.       — Нет, я еще умею отличать свою энергию от чужой. Аси, что скажешь? — он повернулся лицом к все еще не пришедшему в себя Нику.       — Это, — тот запнулся, но упрямо продолжил, — сейчас проверю.       Он поводил вокруг носом, как бы вынюхивая, а потом его глаза удивленно расширились:       — Тут собралось больше сотни духов высшего уровня.       Ирис потянул нас ближе к проему в стене, недовольно ворча:       — Тину им в глаза, так и знал, она же предупреждала меня.       — Кто, она? — я недоуменно нахмурилась.       — Ты её знаешь, как Лизи. Бластер и четки с тобой?       — Да.       — Прекрасно. — Он осмотрелся по сторонам и заметил невдалеке небольшую галерею.       Ирис махнул рукой и нас укутала сиреневая дымка со странным удушающим запахом. Она быстро разлетелась по сторонам. Любой, кого касался этот туман, отворачивался от нас или застывал с блаженно-дебильным выражением лица.       — Быстрее, — он схватил нас, как щенков за шкирки и толкнул ближе к большой арке, в которой висела красиво освещенная картина.       Дух в теле Эрика тронул Ника за плечо и показал на вход. Тот кивнул и, как только мы втиснулись в небольшое заглубление, где висела картина, закрыл глаза и прошептал пару строк из старшей Эдды:       — С юга летели над лесом дремучим девы-валькирии, битв искавшие; остановились на отдых у озера, лен драгоценный начали прясть.       Перед нами появилась льняная штора, укрывая от неосторожных взглядов, но этого было мало, освещение выдавало наши тени. Мы были видны, как на ладони.       Ирис прошептал:       — Брюнхильд в покоях ткала покровы, дружина и земли её окружали; земля и небо покоились мирно в час, когда Сигурд чертог увидел,  — и свет погас.       В ту же минуту запах сиреневой дымки пропал, а я услышала встревоженные крики и топот.       Эрик привалился к моему плечу тяжело дыша:       — Прошу вас, только молчите, я сейчас не том состоянии, чтобы с кем-то сражаться.       Я обняла его, поддерживая, а Ник гончей собакой застыл у самой кромки шторы:       — С другой стороны они видят не штору, а иллюзию чистой стены. Будем молиться всем умершим духам, чтобы они не вспомнили, что здесь что-то висело. Достаточно хорошенько пнуть и иллюзия развеется.       Ирис ничего не ответил. Несмотря на то, что он был в теле ИИ, его лицо побледнело, а дыхание стало частым и сбивчивым. Какого лешего? У Эрика же искусственное тело, оно не должно так реагировать! Но под моими руками в груди Эрика бешеной птицей заходилось сердце, которое вовсе не должно было существовать.       На его губах появилась пена, он вытер её рукой, край его рукава окрасился в красный. Он посмотрел на меня и передал слова напрямую в мозг:       — Я знаю, что ты хочешь спросить. Моё присутствие одушевляет объекты. Даже, если минуту назад Эрик был машиной, то сейчас у него вполне человеческое тело.       Я неверяще провела рукой по его плечу — его кожа вспотела, а светлые волоски встали дыбом. Он неловко улыбнулся:       — Не беспокойся, как только я уйду из его тела, он снова станет самим собой.       В ответ я только подумала:       — Меня беспокоит не это! Что с тобой? Почему тебе так плохо?       Он сдавлено закашлялся, прикрыв рот рукой, чтобы его не было слышно. Ник повернулся к нам и нетерпеливо мотнул головой. Ирис поднял правую губу, безмолвно хмыкнув, и передал мысль уже нам обоим:       — На меня наложен запрет использования силы. — Ник недоуменно поднял обе брови, как бы спрашивая, кто же мог такое сделать-то. — Нет, это не кто-то конкретный. Просто некая группа духов нашла меня в невменяемом состоянии, когда я ничего не помнил про прошлое. — Ник злобно нахмурился. Ирис успокаивающе похлопал кончиками пальцев по его щеке. — Они не хотели причинить мне вред. Напротив, они отдали свои души, чтобы я мог восстановиться. — Складки на лбу Ника разгладились. — Но они знали, если я пойму, что они делают, то попробую их остановить. Поэтому они наложили запрет на мою память и на досрочное использование силы, чтобы я мог все вернуть только в тот момент, когда окончательно восстановлю свою сущность.       Потом он посмотрел на меня и улыбнулся:       — Но кто-то оказался настолько любопытен и жаден до своих воспоминаний, что понемногу начал ломать запрет. — Я наклонила голову на бок, размышляя, на что же он намекает. — Этот кто-то каждую ночь выходил из собственной клетки-тела и собирал кристаллы памяти раскиданные по вселенной, по крохам возвращая былую сущность. — Он коснулся моего лба и на нём осталась светящаяся точка. — Но кто-то не осознавал своих действий и то, что если количество энергии и воспоминаний достигнет критической отметки до того момента, как новая энергетическая структура истинного облика успеет окончательно сформироваться, то он погибнет.       — Ты же не про меня? — безмолвно шептали мои губы.       — А про кого ж еще? — Эрик поднес руку к лицу и помассировал переносицу. — Мне ничего не оставалось, как отделиться от человеческого тела и принять удар на себя. — Я ахнула. — Хотя, ударом это сложно назвать, скорее это было медленное и болезненное восстановление памяти. Щит поставленный теми духами уже давно был сломан и, чтобы не допустить самоуничтожения, та часть, что успела осознать себя поставила новый барьер. — Он сочувственно посмотрел на меня. — Да, ты бы уже давно все вспомнила. Если бы желание жить не перевесило любопытство и создало твой дубль, который сможет вместить все то, что ты насобирала, не задев при этом только начавшую формироваться новую оболочку внутри тебя.       — Внутри меня? — я коснулась рукой груди.       — Да, — он смотрел как бы сквозь меня. — Одна неделя. До момента, когда я смогу вернуть себе тело, а значит и ты вместо со мной, осталась всего неделя. — Он поднял на меня свой селадоновый взгляд. — Не сглупи, не используй свою силу — это может вызвать отторжение.       — А ты?       Он усмехнулся и гордо выпрямился:       — По мне ударил мой же барьер, но у меня отличная регенерация, я скоро восстановлюсь. — Он сощурил глаза и приблизился ко мне вплотную. — А вот человеческое тело подобной выдержкой не обладает. Так что, не смей делать глупости.       Он тяжело повис на мне всем своим весом, а в следующую секунду на меня смотрели уже чисто-серые невинно хлопающие глаза Эрика:       — Хозяйка, что-то слу-? — я закрыла его рот не дав договорить и прислушалась к звукам доносившимся снаружи.       За спиной послышался шорох. Но там же только стена, на которой висит картина, и больше ничего нет! Я обернулась, чтобы увидеть, как из картины выползает нечто.       Ник зажал мой рот рукой, как ранее я Эрику, чтобы не закричала. Темное бесформенное нечто сползало комьями глины на пол. Меня пробрала дрожь отвращения. Тогда Ник снял с моего пояса бластер и выстрелил. Вернее, я думала, что после нажатия на курок должен был прозвучать выстрел, но вместо этого черная сущность просто всосалась в бластер. Оружие довольно чавкнуло, облизнувшись, и снова неподвижно замерло. Я переводила взгляд с Ника на бластер. А потом вынула из сумки четки с намерением выкинуть их — от греха подальше. Он перехватил мою руку, зажав пальцы — четки повисли, болтаясь, так и не успев выпасть. Я дернулась, желая отстраниться подальше, как от объекта, так и от ставшего пугать меня Ника.       — Что мне сделать, чтобы ты мне поверила? — раздалось в моей голове.       Это явно был голос Ника, хоть и с нотками шипения.       — Ты, кто ты, что ты такое? — еще раз нервно дернулась, но я боялась шуметь, так как серьезно восприняла слова Ириса о том, что бороться в таком состоянии он не сможет, а как бы не ругала этого духа, но доверяю я ему больше, чем кому бы то ни было еще.       В моей голове шорохом стали появляться слова-руны, отчего-то я отлично знала, что они означают, как если бы учила этот язык с младенчества:       — Я был твоим послом.       — Ты хотел сказать, его, — подумала теми же рунами, подразумевая Ириса.       — Ты и есть он, значит, я был посланником именно твоей воли, а не кого-то еще.       — Да-да, — скептически хмыкнула, тут же словив себя на использовании интонаций разговора, как у Ириса.       Вообще, он прав. Я не сомневалась в том, что дух мне не лгал, но ужиться и освоиться с новым амплуа так сразу не получалось.       — Дальше, расскажи мне еще, — мои мысли обвивали его жадными лозами, заползая в укромные уголки сознания, желая выведать нужную мне информацию.       Ник вздрогнул и отпустил меня:       — Ирис никогда такого не делал, он уважал личное пространство других духов.       У меня дернулась щека от злости, но попытки копаться в его разуме я прекратила. Отчего-то стало немного совестно.       — Я и так все тебе расскажу, — он успокаивающе похлопал меня по плечу. — Но не сейчас.       Он вжал меня в стену, другой рукой показывая Эрику, чтобы он следовал за нами. Стена на мгновение стала похожа на жидкий клей, пропустив нас, чтобы тут же захлопнуться.       — Оставаться там было уже небезопасно, — Ник хрипло дышал, не отпуская мою руку с четками. Я успела заметить, что когда мы проходили сквозь стену, то четки вспыхнули. — В этих четках заключена часть энергии Ириса, они являются неким проводником между духовным и человеческим миром.       Ник отпустил мою руку и вытер со лба пот. Эрик спокойно стоял рядом — ему было все равно — эта машина и не такое видела.       — Что происходит?       — За нами ведут погоню.       — Зачем? Кому я могла понадобиться?       Ник скептически смерил меня взглядом:       — В таком беззащитном состоянии, как сейчас, они вряд ли тебя когда-либо еще увидят. А значит, что это отличный шанс для них съесть лакомый кусочек и стать сильнее.       В моем воображении пролетали сюрреалистичные картины поедания:       — Съесть? — сипло переспросила я.       — Сожрать. Съесть. Поглотить. Отнять твою энергию, сделав её своей. Медленно пожрать твою душу, смакуя воспоминания, как изысканный деликатес. Называй как нравится, факта это не изменит.       Моё лицо редко побледнело, став похожим на ближайшую стенку.       — О, оказывается, ты мимикрие научилась. Прекрасно, так держать хамелеоша! — он попытался ободряюще похлопать меня по плечу, но я уклонилась.       — Если ты хотел этим разрядить обстановку, то у тебя не вышло.       Ник разочарованно скривился и осмотрелся. Мы были в неком пространстве между стенами. Было темно и тесно, двигаться тут было можно только боком, но мы стояли неподвижно, не желая, чтобы нас услышали.       — Не мог бы ты сойти с моей ноги? Знаешь, тут, конечно, мало места, но не настолько же!       — Ох, прости.       Ник попытался отодвинуться, уперся в Эрика и успокоился — тот никогда не возражал, когда стоят на его ногах.       — Теперь остается только ждать.       — Чего, второго пришествия?       На меня глянули, как на сумасшедшую:       — Ирис, когда ты успел заделаться религиозным фанатиком? Не пугай меня, — он замотал головой из стороны в сторону. Данная идея его немало так пугала. Видимо, если Ирис решит заделаться Богом, то это станет чем-то если не ужасным, то явно опасно-нервирующим. — Лизи, кого же еще.       — А она-то тут что забыла?       Ник посмотрел на меня и тяжко вздохнул, поняв, что я-то точно ничего не помню:       — Твоя, как ты думаешь, подруга, очень сильный и довольно опасный дух. И Ирис, когда выходил из твоего тела, успел заключить с ней договор, — он откинул с лица упавшие на глаза волосы и продолжил. — Если за ним начнут охоту, то она вмешается и съест нападающих. Тут и ей сытный обед и Ирису выгода. Только за просто так она не работает, Беатричи пообещал ей, что за каждый такой случай будет отдавать одну четку, — я скептически посмотрела на четки, все еще висевшие на моей руке. — Не сомневайся, в каждой бусине столько энергии, что можно целую роту голодных духовных солдат накормить, еще и останется, — Ник встряхнул кудряшками и дунул, пытаясь убрать волосы, что упрямо лезли ему в рот. — А вот и она! — он указал рукой куда-то в неопределенном направлении, но было так темно, что хоть глаз выколи.       Из-за стены донеслись вопли и чавканье. Потом все стихло, и я услышала звонкий стук каблуков, что приближался к нам.       Из стены вылезла рука и выдернула нас на ясный свет. Я быстро заморгала, пытаясь вернуть себе зрение.       — Плати.       — Что? — я растерянно заозиралась, пытаясь понять о какой плате идет речь.       — Плати, — указательный палец Лизи был направлен на четки.       Рука с идеально ухоженной кожей и ногтями была испачкана кровью и имела довольно нетипичный для Лизи маникюр — черный. Через мгновение кровь впиталась в кожу, а ногти обрели нормальный телесный цвет и округлую форму вместо слегка заостренной.       Она нетерпеливо выхватила четки у меня из рук и оторвала одну бусину, кинув её в рот.       — Ммм… — на её лице читалось наслаждение: щеки раскраснелись, а ресницы на плотно защуренных глазах немного трепетали. — Твоя энергия лучшая! — она облизнулась и проглотила бусину. — А теперь пойдём-ка в более людное место. Вряд ли это были все желающие отведать твоей астральной оболочки, а сражаться со всеми, привлекая излишнее внимание, мне не с руки. — Лиза отдала мне четки и зашагала по направлению к холлу. Обернув по дороге голову, она небрежно бросила, — вряд ли они осмелятся буйствовать на территории, где есть много смертных и духов-беженцев. Не то, чтобы кто-то из них мог стать им помехой, но вот их покровители — совсем другое дело.       Ник согласно покивал головой и продолжил рассказывать вместо неё:       — Беженцы — те духи, которые отказались от жизни в империи, решив слиться с окружением, как бы стать людьми. — Он скептически усмехнулся. — Бессмертия-то своего они не потеряли, а вот от всякой лишней ответственности сбежали. — Он хитро глянул на меня. — Прям как ты, хотелось бы сказать, но я-то знаю, что твоё «убегание» было не отказом заботиться о других духах, а скорее попыткой автоматизировать процессы контроля, чтобы можно было уделить время действительно важным вещам, а не утопать в куче формальностей.       — О, на этом лоне, Ирис успел достигнуть немалого прогресса, — вставила свои пять копеек Лиза. — Даже после его ухода, сиречь смерти, империя довольно долгое время смогла функционировать чисто на автомате. Придворные выполняли свои обязанности, древо миров исправно поставляло энергию, а все проблемы стопочкой выстраивались на столах «отдела расследований». — Лизи криво усмехнулась, в её зрачках плескалась ярость. — Бесполезные чинуши, если бы они продолжили выполнять свои обязанности, а не разбежались, как крысы с тонущего корабля, то империя могла бы просуществовать еще… — оборвав себя на полуслове, она пристально всмотрелась в моё лицо. — Наверное, тебе неприятно все это слышать. То, что ты создавал тысячелетиями, пало в считанные дни.       Я равнодушно пожала плечами:       — Знаешь, вот ты сейчас рассказываешь историю, а кажется будто и не про меня. — Я слегка нахмурилась, опустив взгляд в пол. — Не думаю, что мне жалко какую бы то ни было империю. — Я покатала это слово на языке и выплюнула, как виноградную косточку, — когда ты говоришь слово «империя» я не чувствую ровным счетом ничего. Будто перегоревший фитиль у свечи — заново уже не зажжешь. — Я ускорила шаг и выпрямила спину. — Кто бы что ни говорил, но без императора — империя не существует. — На этих словах мой голос и черты лица видоизменились: стали более грубыми, как бы высеченными из камня, а по моему телу стрелами прошли потоки золотистой энергии.       Они извивались подобно виноградным лозам, тело стало катушкой Теслы или сверхмощным генератором энергии. Ник обеспокоенно тряс меня за плечо, пытаясь что-то втолковать, но я видела его лишь где-то на периферии. Почти все моё видение занимала огромная паутина: голубоватые светящиеся нити пронизывали пространство, свиваясь в клубки у каждого живого и неживого существа. Моё зрение расфокусировалось и я увидела структуру похожую на пряжу, окружающую каждый объект. Я потянулась к ним рукой и нити вздрогнули. Оказалось, что эти нити выходят из моей груди. Я была похожа на шпульку в швейной машинке, вот только на мне не было намотано этих нитей. Просто я была центром, за который вся эта конструкция держалась — неким неизменным столбом, основой, без которой все нити разлетятся в стороны, ведомые инерцией. Я почти представила, как оборванные нити бьют по окружающим, окрашивая их в красный — цвет собственной крови. На моем лице стала появляться маньячная улыбка.       — Кто для тебя император? — спросила Лизи и иллюзия нитей пропала, как будто и не было.       — Император… — слово отдалось болезненным теплом где-то в районе солнечного сплетения. Я вскинула голову и улыбнулась. — Это тот, кто умеет любить.       Лизи подняла левую бровь, она явно не поняла моей идеи:       — Тот, кто ставит чужое счастье превыше своего? — её вопрос показался мне наивным.       — Нет, это тот кто не разделяет своё счастье и счастье других, — ответил за меня Ник. В этот момент он выглядел непонятно грустным и покинутым, как щенок овчарки, вывезенный хозяином за город на пикник… и там же и брошенный.       Я посмотрела в небо, увидев полупрозрачный потолок на который опирались несоизмеримые толщи воды. Подводный город… Ах, а я почти забыла где мы находимся.       Искусственный ветер развевал одежду, позволяя ощутить иллюзию открытого пространства и вдохнуть полной грудью. Мы обошли зал с другой стороны и почти вышли к старому холлу из которого все и началось.       — Скажи, тебе когда-либо хотелось вернуться? Считал ли ты это место своим домом? — и сколько тоски и затаенной просьбы во взгляде.       Я замерла, сжав одежду на груди, его слова заставляли меня страдать. Снова. Эта странная тянущая боль, подступающая волнами к глазам и возвращающаяся куда-то в легкие, так что перехватывало дыхание. Вдох, выдох. Прошлое — это только прошлое. Не позволяй ему управлять собой.       — Нет. — Тихое, но уверенное нет, ударило Ника сильнее оружия.       Он пошатнулся, опираясь на стену:       — Почему? Неужели не осталось ничего, что было бы тебе дорого?       Мои пересохшие губы сложились в самоуничижающую улыбку. Глаза плотно закрыты, вокруг лишь тьма и пустота. Бесконечное одиночество. Нет хватит, достаточно, время меняться.       — Позволь мне умереть для этого мира. Я так давно не спал. — Моё тело подернулось дымкой: серебристые волосы тяжелыми волнами легли на плечи, а одежды стали белым покровом. Все светлее и светлее, пока не растворились до состояния невесомости, слившись с болезненно бледным телом. Глаза открыты — последнее сияние, как отражение уходящего солнца на воде. Изо рта вырываются клочья пара. — Я не хочу больше быть императором. Пусть кто-то другой заберет ризу и наденет корону. — Я искренне и светло улыбнулся. — Пусть крылья разлетятся по ветру, а земля впитает кровь. — С каждым сказанным словом, тон моего голоса становился все увереннее. — Позволь мне родиться заново. Не как человеку, а как духу, — я весело рассмеялся. Как капельки родниковой воды, мой смех разлетелся, чтобы навечно застыть на картинах эпохи Возрождения. — Пусть, пусть слагают легенды и плетут небылицы! Мне уже все равно.       Лизи вкрадчиво спросила:       — Так почему ты до сих пор жив? Может мне тебя съесть?       Я продолжал смеяться, пытался подавить этот истеричный порыв, но вышли лишь сдавленные всхлипы.       — Хах, э нет. Я не хочу стать никем и ничем — эдакими соками твоего энергетического желудка. Напротив, я хочу стать собой! — Я вытер проступившие на глазах слезы краем рукава.       — Стать собой, не слишком ли высоко метишь? — сузила глаза Лизи.       — Нет, в самый раз.