***
Несмотря на довольно позднее время Стойк Хэддок никак не мог заснуть. Нет, он не знал что его сын покинул дом в черном кожаном костюме. Просто шеф полиции сильно нервничал. Ему на телефон звонил незнакомый номер, но, к сожалению Стойк догадывался, кто это мог звонить. Шеф принял звонок, поднес телефон к уху и злобно выпалил: — Да! Стойк все еще надеялся, что ошибался насчет личности того, кто докучал его спокойствию в столь позднее время, но он убедился, что прав, когда услышал столь противный ему голос: — Добрый вечер, шеф, — раздалось в трубке, — У меня для вас задание! — раздался противный смех, пробиравший до самых костей. Стойк так и не вслушивался в слова, лишь задумывался над ситуацией. Мужчина, столько лет соблюдавший закон, но один раз нарушивший его, никак не мог смириться с тем фактом, что теперь ему приходится работать на этого ублюдка. Мысли сплелись в голове в один скользкий клубок как змеи, мешая сосредоточиться на ненавистном голосе. — Эх, я вижу, что сейчас вы не хотите меня слушать, капитан! Ничего страшного, я пришлю вам все в сообщении. — и Дагур тут же сбросил трубку. Через пару минут Хэддок получил свое задание. «Мне нужно, чтобы ты достал мне все материалы по делу Ночной Фурии! Я приду к тебе через пару часов и сам все заберу! Если попытаешься меня арестовать, твой любимый сынок сразу же поплатится за это!» Хэддок-старший не хотел помогать преступнику, тем более знал, что тот даже сейчас продолжает свои злые деяния. Но ему придется, иначе свет увидит компромат, собранный Остервенелым. Но самое страшное, что мог пострадать Иккинг! Хоть отец очень явно не выказывал своей любви к сыну, но в глубине души, как и все родители, понимал, что Иккинг — самое дорогое, что только у него есть. «Чем раньше я начну, тем быстрее закончу!» — наконец-то подумал мужчина. С трудом поднявшись с кровати, он направился к компьютеру. Естественно, все материалы на Фурию хранились у него не только в участке, но и в электронном виде дома, поэтому, просто открыв папку, капитан принялся открывать файлы и читать их, решая, какие можно отдавать Дагуру, а какие нельзя. Стойк твердо для себя решил, что полностью он никогда не отдастся в мерзкие лапы преступника — в голове начинал созревать план, как выкрутиться из этой ситуации. И ему уже было плевать, попадет ли он под суд, лишиться работы или нет — главное безопасность родного сына! Пролистав около пяти десятков различных протоколов с кучей пробелов и практически без значимых для расследования деталей — хоть Фурия уже давно уходил от полиции, информации о нем все равно практически не было — Хэддок-старший отобрал около тридцати, которые тут же распечатал, расположил в хронологическом порядке и засунул в лежащую рядом папку. «На кой черт ему сдалось дело Фурии?»***
Астрид была очень зла! Хэддок ее кинул на трассе! «У меня неприятное чувство дежавю! Почему Иккинг поступил точно так же как Йоргенсон?» Блондинка, поняв, что точно не станет задерживаться на гонках больше ни минуты, вышла из толпы и направилась к станции метро. Поезд пришел довольно быстро, даже несмотря на то, что на улице был очень поздний час. Зайдя в почти полностью пустой вагон, она уселась на первое же сидение, обиженно скрестила руки на груди и погрузилась в свои невеселые мысли, пытаясь разобраться в произошедшем. «Куда он постоянно бегал? И почему так много лгал? Нет, с ложью может и понятно — отец полицейский, все в этом роде… Но почему он был так рассеян? И каждый раз, возвращаясь, словно забывал куда уходил!» — девушка тяжело вздохнула. — «Да, все-таки некоторые люди совершенно не созданы для лжи! Мне только осталось понять, что именно он от меня скрывал?» — Астрид пыталась успокоить свою злость, пыталась отыскать в поведении Иккинга хоть какой-то ответ на свои вопросы, но, к сожалению, ей этого так и не удалось. Погруженная в свои мысли, блондинка чуть не проехала свою станцию. Выскочив из вагона, чуть не застряв в почти закрывшихся дверях, она направилась к себе домой по ночным улицам города. «Что же с ним не так-то, а?» — снова задумалась об Хэддоке, — «Блин, как же много я о нем не знаю! И почему я только раньше не общалась с ним, ведь на самом деле он довольно приятный парень…» — подсознание напомнило ей о том, что рыжий давным давно влюблен в нее, — «И даже не вел себя по скотски, как тот же Штайн! Всегда просто здоровался, а я даже не отвечала никогда. Блин, какой же я была стервой, на самом деле!» Хофферсон оказалось около своего дома довольно быстро и практически незаметно для самой себя; ни в одном из окон не горел свет, а это значило, что можно было только прокрасться к себе тихонько, не обходя отца или Элизу. Девушка, стараясь делать все очень тихо, открыла входную дверь ключом, разулась, скинув с ног спортивные кроссовки, затворила дверь и медленно двинулась в сторону лестницы, молясь, чтобы паркет не скрипел — Элиза во время беременности слишком чутко спала, пробуждаясь при малейших звуках. Девушка уже подняла ногу, намереваясь наступить на первую ступеньку, но тут услышала тихий хруст со стороны то ли кухни, то ли гостиной. Повернувшись к источнику шума, блондинка двинулась в сторону кухни, решив проверить сначала ее на наличие посторонних. Щелкнул выключатель, и в лучах лампы Астрид увидела мачеху, хрустящую красным яблочком. Элиза вздрогнула от резкого включения света, повернулась в сторону падчерицы и, увидев что это именно она, успокоилась. По внешнему виду женщины было понятно, что она только недавно поднялась из кровати — сонные глаза, растрепанные рыжие волосы на плечах и слегка смятая кружевная ночнушка. — Элиза? — удивленно произнесла Хофферсон, не ожидая встретить бодрствующего члена своей семьи; сейчас она поняла, что получит нагоняй за отсутствие дома поздно ночью. — Ты почему не спишь? — Да вот, твой братик проголодался, — она с любовью погладила большой живот, откусывая от яблока еще один кусок со звонким хрустом. — А вот почему не спишь ты, это уже более интересный вопрос! На лице женщины появилась усмешка, но не злая, как сначала показалось девушке, а веселая и доброжелательная; Элиза аккуратно уселась на стул и похлопала по соседнему рукой, призывая девушку присоединиться к ней. Блондинка, сглотнув вставший в горле ком, приблизилась и уселась на предложенное ей место, а затем стыдливо опустила глаза на стол, рассматривая стеклянную поверхность, чтобы не поймать взгляд собеседницы. — Эй, не смущайся ты меня так, я ничего тебе не сделаю. Даже Эмилю не скажу! — рыжая, уже прикончив свое яблоко, взяла еще два — одно тут же начала жевать, а второе протянула Астрид, — Хочешь? — Ну… Почему бы и нет? — девушка недоверчиво уставилась на мачеху, пытаясь разглядеть эмоции на ее лице, чтобы понять, правда ли женщина не сообщит мужу о ночных похождениях дочери. — Ты точно ему не скажешь? — с сомнением спросила она. — Да, милая, не волнуйся! Он сейчас спит без задних ног, так что даже не заметит ни моего, ни твоего отсутствия в кроватях, — она заговорчески подмигнула собеседнице, — А теперь расскажи, где была! — сделала паузу, чтобы откусить фрукт, — Если хочешь этого, конечно… — Ну… — блондинка задумалась. — Ничего, я все понимаю... — в ответ на молчание сказала Элиза, — Мы с тобой не особо близки… — на ее лице тут же промелькнула грустная улыбка. — Не в этом дело! Честно! — тут же начала оправдываться девушка, — Прости, я не хотела тебя расстроить. — Ничего, Астрид, я привыкла. — мачеха встала, но Астрид остановила ее, мягко тронув за руку. — Подожди… — Я понимаю, милая! Я все-таки не твоя мама, поэтому ты можешь мне не рассказывать ничего о своей жизни! Но, мне все равно нужно знать, все ли у тебя в порядке? — На самом деле я не знаю! — выпалила Хофферсон, — Сейчас все так странно… — Мы с тобой не особо близки, Астрид, но, расскажи мне. И тогда тебе должно стать легче! Ты ведь знаешь, что я психолог, — подмигнула женщина. — Хорошо, я попробую. Хоть блондинка и не была особо близка с Элизой, но поговорить с ней всегда было приятно, хотя она и не хотела этого признавать. Девушке казалось, что, общаясь с мачехой и сближаясь с ней, она предавала родную мать. Именно поэтому при всех стараниях новой жены своего отца, Хофферсон продолжала держаться холодно по отношению к ней, за что иногда чувствовала ужасный стыд. Элиза была прекрасной девушкой, красивой, умной, заботливой и вежливой, несмотря на некоторые выпады падчерицы в свою сторону; при этом она никогда не злилась на ее проступки, прощая абсолютно все — женщина тоже понимала, что никто не может заменить родную мать. Но с другой стороны, в глубине души, Хофферсон-младшая радовалась за отца и Элизу, ведь видела, что она делает его счастливым — Эмиль перестал вести себя так, как вел раньше с матерью Астрид. Как бы не было грустно это признавать, но, по всей видимости, отец любил Элизу намного больше, чем свою первую жену. Женщина поднялась, выбросила остатки от яблок и двинулась в гостиную, зовя за собой блондинку; щелкнувший выключатель отключил свет на кухне. В комнате назначения они не стали врубать сильно освещение, Элиза зажгла несколько ароматических свечей с помощью зажигалки, а после разожгла огонь и в камине. Языки пламени стали медленно лизать поленья, озаряя довольно большую комнату мягким светом и теплом, а запах лаванды от свечек медленно расслаблял уставшие мышцы и нагруженную мыслями голову. — Так что у тебя случилось, милая? — спросила рыжая, кутая голые ноги в клетчатом пледе. Девушка вдохнула расслабляющий аромат и устроилась поудобнее на диване, подмяв под себя ноги, а затем начала излагать собеседнице все накопившиеся в голове мысли: — Нам недавно в школе дали задание по психологии, написать сочинение о своем, можно сказать, напарнике. Пары распределил сам мистер Вотерс, не давая нам шанса выбирать. — она замолчала, обдумывая, что сказать. — Хорошо… — Ну, вот. Меня определили в пару к Иккингу Хэддоку. — А, к сыну капитана Хэддока? — переспросила Элиза. — Да. — Я видела его несколько раз в участке — милый парень! — Да, милый… — щеки девушки слегка покраснели. — И как у вас продвигается работа? Все хорошо? — Почти. Правда он ведет себя иногда очень странно. — ответила блондинка. — А что именно он делает? — поинтересовалась рыжеволосая собеседница. — Ну, вот недавно мы ходили с ним на… Встречу в Центральный парк. Там мы как раз беседовали, чтобы больше узнать друг о друге для работы, и именно тогда я и правда поняла, что совершенно ничего о нем не знаю. — А как вы до этого тогда общались, ничего не зная друг о друге? — Если честно, мы до этого с ним даже не разговаривали толком. Хотя, это скорее я с ним не разговаривала толком, а он всегда здоровался и вежливо себя вел. А я вела себя как настоящая стерва, даже не отвечала ему никогда! А ведь прекрасно видела, что он в меня влюблен! — Влюблен? — Элиза заинтересовалась еще сильнее. — Да! Я ведь не глупая, да и прочитала кое-что из твоих учебников по психологии отношений. Он так на меня смотрел… Там сложно было не понять! А я всегда так ужасно относилась к нему! — Милая, если ты просто ему не отвечала, это не значит, что ты ужасно относилась к нему! — Ну, это не все, если быть честной. — А что еще? — Ты ведь знаешь, как это бывает в школах. Все подростки очень жестоки по отношению к тем, кто хоть как-то выделяется! Но, я даже не знаю, почему все взъелись на Иккинга, он ведь абсолютно нормальный парень, да, может он любит побыть в одиночестве, но и я ведь тоже люблю… — Астрид, ты ведь вместе с другими не нападала на парня? — Нет, что ты! Но и я ничего не сделала, не остановила их, даже когда избивали! — она запнулась, осознав, что именно сказала. — Какой ужас, милая! — женщина инстинктивно схватилась за живот, — Если дело доходило до побоев, нужно сообщить в полицию! — Нет, Элиза, все в порядке! Подрались парни несколько раз, с кем не бывает! — соврала девушка, а затем резко перевела тему, показывая, что больше не хочет говорить об этом. — В целом, Иккинг абсолютно нормальный, правда, всегда погружен в себя и на чем-то сосредоточен. — Прям как ты! — улыбнулась мачеха, — Вы с ним очень похожи. Но, ты говорила, что он ведет себя странно — в чем это заключается? — Мы с ним ходили в одно место сегодня, можно сказать, на свидание. И на нем он вел себя необычно. Постоянно куда-то убегал! Может быть этого потому, что мы ходили поздно; его отец ведь капитан, и вдруг он ему не разрешает выходить из дома так поздно? — предположила Хофферсон-младшая. — Вполне может быть! — Элиза начала размышлять, — А может он сейчас ведет себя так, потому что сторонится тебя, может как раз из-за твоего поведения в прошлом. — она покачала головой, — А вообще, милая, я знаю только один выход из этой ситуации — вам нужно поговорить лично, наедине, и все выяснить! — Спасибо тебе, Элиза! Правда! — в порыве благодарности девушка обняла мачеху. — Ты мне очень помогла. — Всегда пожалуйста, Астрид! А теперь иди спать. Я тут все уберу и тоже пойду. Блондинка двинулась наверх по лестнице, в свою комнату. Она для себя решила, что обязательно поговорит с парнем в следующую встречу. Уснула она, на удивление, довольно быстро.***
Стив и Фурия зашли в шатер организаторов одновременно. — Так зачем ты нас звал, Зак? — спросил неуловимый стритрейсер, обращаясь к знакомому. — О, Фурия, наконец-то! А мы уж думали, ты свалил. Ну ладно, устраивайтесь поудобнее и слушайте, что я вам сейчас скажу. Парни отошли в угол, осматриваясь вокруг; только сейчас они заметили, что в шатре собрались не только Зара и Зак, но и большинство постоянных участников уличных гонок на мотоцикле. — У меня для вас очень нехорошие новости, дорогие мои! — начал Зак, — Фурии я уже говорил об этом, теперь повторю для всех — мне сообщили информацию о том, что Дагур с его Берсерками подстроили аварию для победителя недавних автомобильных гонок в Гарлеме. Информация точная, я доверяю своему источнику на все сто, даже двести процентов! По шатру сразу же полетели недовольные возмущения и яростные высказывания с не самыми приятными эпитетами в сторону Дагура; прерывая всеобщий балаган, Зак призвал обратить на себя внимание, громко хлопнув в ладоши. — Тише, тише… Это еще не все. Мой источник сообщил, что после аварии машина жертвы стала просто грудой металлолома! — возмущение усилилось, Диксон спросил: — Подрезали тормоза? — Да, Диксон, именно! — А как вообще поняли, что авария подстроена? — спросил кто-то из участников гонок, но кто именно не было понятно — голос был искажен шлемом. — Это именно тот вопрос, который нужно задать! — Зак нервно ходил из стороны в сторону. — Дело в том, что на машине был обнаружен фирменный знак Дагура, которым он обычно помечал свои… Дела. Все ведь помнят? А те, кто не помнят, могли видеть его символ на афише клуба в Бронксе! — Это конечно просто ужасно, но как это связано с нами? Ты хочешь посоветовать быть осторожнее? — опять вклинился Диксон. — Это не все, к сожалению! — голос Зака стал еще более нервозным, — После того, как Дагур со своей компашкой свалили отсюда подальше и я узнал неприятные известия от информатора, я взял на себя смелость проверить кое-что… — Наши мотоциклы, — уверенно произнес Призрак; все, включая организаторов, резко повернулись в сторону Ночной Фурии. Следующие слова Торстона повергли всех присутствующих в шок, вызвав неподдельный страх на лицах, не скрытых шлемами: — Мне очень жаль, друзья, но он прав! На всех наших мотоциклах я обнаружил знак Дагура…***
Стойк нервно ходил по гостиной, ожидая пренеприятной встречи — Дагур написал, что через двадцать минут заедет за необходимой информацией. Перед этим Хэддок-старший заглянул в комнату своего сына, чтобы убедиться, что он спит. Подушки, подложенные под простынь, спасли тайну Фурии — отец поверил, что сын видит сны в своей постели. Увидев свет фар на улице, рыжий мужчина занервничал еще сильнее; через минуту к нему в дверь зашел тот, кого больше всего хозяин дома и не хотел видеть. — Дагур! — практически прорычал Стойк. — Капитан Хэддок, какая наиприятнейшая встреча! — начал Остервенелый, не давая полицейскому вставить ни единого слова, — Я надеюсь, вы выполнили мою просьбу? — Держи! — Стойк со злостью швырнул папку в нежеланного собеседника, которую тот тут же поймал, открыл и сразу же принялся просматривать. — Благодарю, капитан, вы мне очень помогли, — он закрыл папку и театрально поклонился. — Зачем тебе Ночная Фурия? Ты что, его фанатка? — Что-то в этом роде! — злорадствуя, улыбнулся Дагур. — Не волнуйтесь, капитан, вы не пожалеете об этом! Я помогу вам… — Поможешь? — непонимающе уставился на него Стойк. — О, да. Я помогу полиции раскрыть тайну великого и неповторимого Ночной Фурии. — Ты? — рыжий засмеялся, — Думаешь если мы не смогли его поймать, то ты сможешь? — Не переживайте, Стойк. С трупа шлем снять будет очень легко! — и в ночи разнесся смех безумца…