Ruptura (Разрыв)

Наутро Агне вела себя как обычно, разве что была чуть более задумчива. То ли искусно притворялась, то ли Грейвз окончательно утратил аврорское чутье на неприятности – и первый, и второй расклад ему категорически не нравился. Тиши не было видно – наверное, старуха отправила ее в лес за сон-травой. Впрочем, сама хозяйка хутора тоже не показывалась, и компанию за завтраком им составляла одна Агне, которая была безмятежно спокойна, словно утреннее отсутствие домашних было в порядке вещей. Грейвз сначала думал, что старуха отсиживалась в пристройке и варила зелье, но Агне рассеянно обмолвилась о починке крыши, которой следовало заняться как можно быстрее. - К вечеру будет вьюга, - сказала она, деловито намазывая оладью сметаной. – Бабушка сказала, что нужно приготовить дерево и до темноты перекрыть крышу хотя бы частично. Ньют изумленно вытаращился на нее. - Она собирается это делать в одиночку? - Ну да, - настала очередь Агне недоуменно вскидывать брови. – Или Тиша поможет. В любом случае, это не сложно. Бабушке прекрасно удаются такого рода заклинания. Ньют часто заморгал и растерянно повернулся к Грейвзу, который ответил ему мрачным взглядом. Смутное беспокойство, возникшее ночью при виде Агне с пергаментом, осело у него в груди давящей тяжестью. Ньют, видимо, чувствовал неладное – он у самого утра беспокойно посматривал на Грейвза и Криденса, но напрямую ни о чем не спрашивал. Впрочем, он прекрасно видел, как они вместе слезали с печки, помогая друг другу и обмениваясь сонными улыбками, так что должен был догадаться, что их вечерние разногласия так или иначе улажены. День прошел бестолково, но деятельно. Старуха действительно умудрилась каким-то образом свалить выбранное накануне дерево и притащить его на хуторской двор. Грейвз и Ньют после завтрака успели как раз к разделке: старуха легко управлялась с многочисленным слесарным инвентарем, резавшим, рубившим, пилившим, стругавшим и совершавшим еще дюжину разных манипуляций. Повинуясь легким и каким-то ленивым движениям ее посоха, ствол на глазах терял кору и ветки, а рядом с ним росла аккуратная куча гладко обструганных досок. Грейвз, чувствуя свою вину, вызвался помочь. Ньют тоже – он глядел на слаженную работу инструментов почти с восторгом. Правда, оказалось, что они больше мешали, чем помогали – ни Ньют, ни Грейвз не знали специализированных заклинаний, полезных в столярном деле, Грейвз к тому же на всякий случай пользовался чужой палочкой, что тоже не добавляло изящества волшебству. Криденса, после того, как зачарованный Грейвзом топор едва не отхватил ему кисть, отослали в дом. Ньют испортил заготовки для стропил, нечаянно обрушив на них тяжелую балку, которую старуха уже приготовила и левитировала на крышу чулана. Вдобавок, начиналась обещанная Агне метель. Лес и далекое озеро заволокло туманом, в воздухе медленно закружились первые мелкие снежинки. Стало ощутимо холоднее. В обед на хутор ненадолго заглянула Тиша. Криденс, скучавший в доме, отыскал Грейвза во дворе и тихим шепотом сообщил, что хочет пойти в лес с ней. Грейвз решил, что вреда от прогулки не будет. Криденс по-прежнему выглядел хорошо: здоровым, румяным и полным сил, а Тиша, несмотря на свой возраст, была искусной ведьмой – такая точно не заблудится в лесу даже в сумерках. Поэтому Грейвз не волновался, даже когда работы по перекрытию крыши были окончены (чулан был небольшой, а магии – в избытке), а обрушившийся ледяной ветер и снег загнали всех в дом. - Буран, - сказала старуха Грейвзу, прислушиваясь к вою зимней метели за окном. – Хорошо, что Тиша отправилась за сон-травой сегодня. Ночью наметет сугробы. Травам сладко спать под снегом, но искать их в нем – сущая мука. - Вы уверены, что Тиша найдет то, что нужно? – спросил Грейвз. Старуха усмехнулась. - Не сомневайтесь, чародей. Нет такой вещи, которую Тиша не могла бы отыскать в лесу. Тиша и Криденс вернулись поздно – веселые, раскрасневшиеся на морозе и по брови залепленные снегом. Отогревались чарами и горячим чаем, который Агне разливала из старого пузатого самовара, а Криденс взахлеб рассказывал о новом для него опыте – о зимней лесной тишине, белом безмолвии нетронутого снега и скрытой от глаз жизни трав, которую ему показывала Тиша. Грейвз поймал себя на странном чувстве домашнего уюта, который окутал его исподволь и незаметно. Словно маленький хутор, затерянный среди лесов и болот, окончательно отрезало от внешнего мира разыгравшейся метелью. Иллюзию безопасности подпитывала дружелюбная атмосфера, как-то сама собой установившаяся в доме. Даже Агне в неярком свете Люмоса казалась просто смешливой волшебницей, не помышлявшей ни о чем дурном, а ее бабушка – милой пожилой ведьмой, приютившей путешественников без всяких скрытых мотивов. Добродушное ворчание старухи, устроившейся с вязанием в старом продавленном кресле, оживленная беседа Агне и Ньюта, с азартом споривших о результатах последних квиддичных матчей, горящие восторгом глаза Криденса, смех и ненавязчивое домашнее волшебство Тиши - все это действовало на Грейвза странно, словно стирая недопонимание и тревоги. Здесь и сейчас он вдруг почувствовал себя почти спокойным – в доме на опушке леса, заметенным снегом по самую крышу. А потом он заметил, как Агне со скрытым беспокойством покосилась в сторону окна, за которым выла снежная буря, и вдруг вспомнил, что сегодня целый день не видел Черныша. Волшебство мгновения исчезло. И когда Криденс незаметно нашел его ладонь под столом, Грейвз вздрогнул. - Персиваль? Грейвз посмотрел на него – невозможно красивого, взволнованного, с растрепанными вьющимися волосами, темными пятнами румянца на щеках, живыми, яркими глазами - и покачал головой, сжимая его руку в ответ. Он не хотел рушить волшебство вечера и для Криденса тоже. *** Наутро все изменилось. Метель немного ослабла, но за окном ветер то и дело взметал снежные вихри. Лес стоял, окутанный серой дымкой, а ближайших холмов и вовсе не было видно. Старуха с Тишей пропадали в пристройке. Грейвз надеялся, что они все-таки заняты нужным ему зельем, а не варкой бодроперцового. Агне отправилась в сарай кормить животных, Криденс с Ньютом спустились в чемодан, и Грейвз остался в доме один. Он бесцельно походил по комнате, разглядывая развешенные по стенам пучки трав и незнакомые деревянные амулеты, остановился возле широкой лавки, на которой спала Агне – конечно, он не надеялся найти лежащий на виду пергамент, который ей принес Черныш, но не думать о нем все же не мог. Кому писала Агне? Или кто мог писать ей? Раньше она не отставала от Грейвза с вопросами о Гриндевальде и их дальнейших планах, а в последнее время словно совершенно потеряла интерес к этой теме. Значило ли это, что теперь она получала информацию из другого источника? За спиной Грейвза хлопнула крышка чемодана. Грейвз обернулся – это был Криденс. В руках он держал пустое ведро - видимо, Ньют отправил его за провизией для зверей. Вчерашнее оживление еще не оставило его полностью, но что-то в движениях, в выражении лица и во взгляде, обращенном не столько на окружающее, сколько в себя, живо напомнило Грейвзу времена, когда Криденс напряженно прислушивался к обскуру. «Нет, еще слишком рано, обскур еще не мог проголодаться», - промелькнуло у него в голове, а ноги уже сами несли его к Криденсу, который, заметив этот внезапный порыв, остановился и недоуменно вскинул брови. - Что случилось? – без предисловий спросил Грейвз. - Ничего, - недоумение Криденса явно стало глубже. Если в нем и была какая-то странность, померещившаяся Грейвзу несколько секунд назад, сейчас она исчезла без следа. Но вместо того, чтобы успокоиться, Грейвз встревожился еще больше. - Ничего? – скептически переспросил он, пытаясь разглядеть неуловимое выражение глаз Криденса в тусклом свете снежного дня. - Правда, ничего, - повторил Криденс. Недоумение в его глазах сменилось беспокойством. – А что? Грейвз вдруг почувствовал себя настоящим параноиком. Сейчас в Криденсе абсолютно не ощущалось ничего неправильного. Возможно, он действительно перегнул палку, и тревога из-за проклятого пергамента Агне вдобавок ко всему прочему настолько выбила его из колеи… - Вот только… - Криденс запнулся и опустил взгляд. Потом спросил нерешительно: – Персиваль, помните, я говорил после того, как обскур вырвался в последний раз… про магию. Про вашу магию и магию Гриндевальда? Грейвз медленно кивнул. - Помню. Моя магия – теплая, его – ледяная. Кажется, ты так ее чувствовал. - Да. И потом… Я еще некоторое время мог ее чувствовать, в смысле – магию Гриндевальда, потому что обскур… ну, вы знаете. Грейвз приблизился к нему вплотную и осторожно обнял за плечи, потакая накатившему на него острому желанию прикоснуться. - Ты опять чувствуешь его? – тихо спросил он. - Мне так кажется… я не уверен, - так же тихо ответил Криденс. - Когда это началось? - Сегодня под утро. Я сначала думал, что просто замерз. Может быть, я в самом деле замерз, и ничего этого нет. Оно… очень слабое, я в чемодане и думать забыл, просто вы спросили, и я… Грейвзу очень хотелось верить в это, но он знал, что совпадений не бывает. Особенно таких совпадений. - Может быть, - сказал он, успокаивающе поглаживая шею Криденса. – Но все равно, будь осторожен. И если почувствуешь что-то еще… или твои ощущения станут сильнее – сразу говори, хорошо? Криденс кивнул, украдкой огляделся и вдруг, быстро наклонившись, на секунду прижался губами к губам Грейвза, – жест, который он вряд ли позволил бы себе еще несколько дней назад. Потом смущенно улыбнулся, подхватил ведро и вышел в метель. В дверь ворвались ветер и снег. Грейвз согнулся и медленно выдохнул, упершись ладонями в колени. Агне не могла связаться с Гриндевальдом, это просто невозможно. Она не знает ни его, ни его пособников, никого, кто мог бы открыть ей глаза на истинные причины разрушения Вулворт-билдинг и побега. Может, на Агне вышел Барвелл? Как-нибудь через Фидо, хотя в качестве наложенного на него Обливиэйта Грейвз не сомневался. В любом случае, Гриндевальд был где-то поблизости, если, конечно, Криденс правильно распознал знаки. Грейвз выпрямился и стремительно вышел из дома. Метель утихала. На заметенной дорожке виднелись четкие цепочки следов, лишь немного припорошенные свежевыпавшим снегом. Дверь пристройки, в которой старуха варила зелье, оказалась утоплена в сугробе, несмотря на то, что тропинка к ней была заботливо вычищена. Старуха колдовала над котлом, Тиша что-то нарезала рядом. Обе ничем не дали понять, что услышали, как открылась дверь. - Сколько вам нужно времени, чтобы приготовить зелье? – спросил Грейвз. Старуха неопределенно хмыкнула. Тиша обернулась и посмотрела на него с укором. - Сильные зелья порой готовятся неделями, чародей, - сказала старуха, водя рукой с растопыренными пальцами над булькающим котлом. - И все-таки? Тиша бросила в котел измельченные белые цветы. Грейвзу почудился запах болотных трав, зелье зашипело и вспенилось. - Сон-трава, смерть и забвение, сон и явь… - забормотала старуха, продолжая водить рукой над котлом. – Время, отпущенное вам, утекает, чародей. - Да, именно! – потерял терпение Грейвз. – У нас и так его было немного, а теперь счет идет на часы, может быть, на минуты! Мне нужно это зелье и как можно скорее! Он почти кричал, заглушая свой страх и боясь услышать в ответ – нужны недели или месяцы, иначе зелье не подействует. Но старуха опять хмыкнула, повернув к нему голову так, что на Грейвза уставился ее черный блестящий глаз. - Криком тут не поможешь, чародей. Вам повезло, что основу для зелья я приготовила заранее, даже до того, как вы попросили меня об этом. Я не предсказательница, но с той минуты, как Агнешка рассказала мне, что вы потеряли в пожаре нечто очень важное, я знала, что это зелье понадобится. Не тревожьтесь, чародей. Самое большее, к вечеру оно будет готово. И она вновь принялась водить рукой над котлом. Грейвз с трудом кивнул и выдавил из себя: - Спасибо. Ему было отчаянно стыдно за свой срыв – не перед старухой, а перед самим собой, долгими годами аврорской практики и аналитической работы. Он не мог понять, чувствует ли облегчение, а если нет, то почему. От котла опять потянуло болотной тиной и гнилым смрадом. Грейвз вышел на свежий воздух, аккуратно прикрыв за собой дверь. *** К вечеру метель совсем улеглась, на темно-фиолетовом небе высыпали звезды. Грейвз не находил себе места, но старался, чтобы его нервозность не слишком бросалась в глаза. Он ушел бы в чемодан, но там был Криденс, а его Грейвз хотел волновать сейчас меньше всего. Учитывая, что Криденс молчал, ощущение чужеродной магии в нем не менялось – она не исчезала совсем, но и не становилась настолько отчетливой, чтобы можно было всерьез опасаться. Что это значило, Грейвз мог только гадать. Может быть, Гриндевальд был поблизости, а может и нет – и все это было лишь новым проявлением обскура. Но в любом случае им всем стоило быть настороже, поэтому Грейвз отыскал в чемодане Ньюта и коротко поделился с ним своими подозрениями. Ньют выслушал его молча, печально покачав головой на вопрос, нельзя ли определить точно, что именно беспокоит Криденса, и спросил только: - Сегодня вечером? Ты уверен? - Сам видишь, время поджимает, - ответил Грейвз, и Ньют неохотно кивнул. А потом до самого вечера ничего не происходило. Грейвз мерил шагами комнату в доме, изредка выходил во двор, наблюдая, как расходятся тучи, и темнеет высокое чистое небо, Криденс, чувствуя неладное, пропадал в чемодане с Ньютом, Агне хлопотала по дому и не выглядела особо встревоженной, хотя Черныша по-прежнему не было видно. Грейвз несколько раз сталкивался с ней в течение дня. Она приветливо кивала ему и роняла ничего не значащие фразы, избегая при этом смотреть в лицо. Черныш прилетел, когда на небе зажглись первые звезды. Грейвз заметил его, когда в очередной вышел во двор – да так и замер, глядя на черную тень, лениво взмахивавшую крыльями. Ворон тоже его заметил, сделал широкий круг, словно раздумывая, не подлететь ли ближе, но потом сердито каркнул и скрылся за сараем. Грейвз проследил за ним взглядом – и, как оказалось, не он один. Повернувшись, Грейвз едва нос к носу не столкнулся с Ньютом, который тоже напряженно вглядывался в темное небо. Говорить смысла не было – каждый и без того понимал, чем могут грозить подозрительно частые отлучки почтового ворона. Грейвз обменялся с Ньютом долгим взглядом, нетерпеливо нахмурился, Ньют в ответ скорчил гримасу и покачал головой. - Нужно сделать кое-какие запасы, - сказал он, выразительно кивнув на дверь, за которой остался чемодан, - неизвестно, когда нам снова придется… В общем, подготовиться будет нелишним. Грейвз отрывисто кивнул. Ньют повернул было в сторону сарая, но через пару шагов опять замер, нерешительно качнувшись назад. - Криденс не хочет, чтобы ты беспокоился напрасно. Говорит, что не чувствует ничего нового, и что все это… может быть не так серьезно, как ты себе навоображал, - тут он едва уловимо улыбнулся. Грейвз по-прежнему смотрел на него тяжелым взглядом, почти не моргая. – Ты ведь не говорил ему, что зелье будет готово к вечеру? Дождавшись отрицательного знака, Ньют вздохнул. - Я не берусь тебе советовать, но… не делай сгоряча ничего такого, о чем будешь потом жалеть, - скороговоркой выпалил он и сорвался с места, загребая снег, доходивший ему едва ли не до колен. Грейвз зарылся пальцами в волосы. Нужно было пойти в пристройку и поинтересоваться готовностью зелья, нужно было убедить Криденса, что медлить нельзя, нужно было… Что-то вдруг громко лязгнуло, послышался приглушенный шум и полузадушенный возглас. Все мысли Грейвза исчезли, он напрягся, машинально принимая аврорскую защитную стойку и чувствуя, как покалывают кончики пальцев готовые сорваться с них заклятья – базовый боевой набор аврора, встречавшего опасность. Из-за угла медленно вывернул Ньют, неловко ступая боком и неестественно вздернув подбородок. Прямо ему в горло упирался острый край палочки, а из-за плеча выглядывала Агне. Небольшой рост позволял ей почти полностью спрятаться за Ньютом, и она пользовалась им как щитом, ни на миг не выпуская Грейвза из поля зрения. - Держите руки так, чтобы я их видела, - срывающимся голосом крикнула она. – Я знаю, вы умеете колдовать без палочки. Грейвз стиснул кулак, и Агне тут же судорожно вжала палочку в горло Ньюта с недвусмысленной угрозой. - Только попробуйте, - пригрозила она. – Вы же знаете, я не шучу. Грейвз за два удара сердца успел коротко осмотреть захваченного в заложники Скамандера, отметив стеклянный взгляд, затрудненное дыхание и заведенные за спину руки. Разновидность ошеломляющих чар и ограничивающее заклятье. Агне явно застала его врасплох - вряд ли Ньют взял с собой палочку на прогулку до сарая. - Хорошо, успокойся. Видишь, я не нападаю. Что происходит, Агне? Почему ты нам угрожаешь? Грейвз медленно поднял руки, надеясь потянуть время и выяснить, наконец, что же принес Черныш, но он недооценил Агне. Неуловимым быстрым движением она направила на него палочку, выкрикнув: - Иммобиле сурсум! Грейвз попытался поставить блок, но не успел. Руки отнялись по локоть, повиснув бесполезным грузом, и он чуть не упал, мгновенно потеряв равновесие. Убедившись, что противник не представляет опасности – по крайней мере, на время, - Агне вновь ткнула палочкой в горло Ньюта, но больше не пыталась спрятаться за ним полностью. - Вы мне врали! – обвиняюще выкрикнула она, дождавшись, когда Грейвз выпрямится. – Врали с самого начала! А ведь я хотела вам помочь! Она выдвинулась вперед, ее черные глаза сверкали гневом и болью. - Я написала миссис Аурберг, архивариусу. Спрашивала, может, она вспомнит что-нибудь, что окажется важным для нас. И знаете, что она мне ответила? Что в аврорате ее уже расспрашивали о подозрительном посетителе, который зашел в архив прямо перед пожаром – очень странном маге, по описанию один в один похожем на вас, мистер Грейвз. - Разве это означает, что я тебе врал? – спросил Грейвз. Руки даже не онемели – он их просто не чувствовал. Хорошо хоть взгляд Ньюта прояснился. Он то и дело поглядывал на приставленную к шее палочку, но в остальном казался собранным и готовым воспользоваться любым промахом Агне, если представится случай. - А Фидо? – выкрикнула Агне, возмущенно дернув рукой. Грейвз заметил зажатый в нем клочок пергамента. – Он ничего не помнит! У нас был уговор – в случае опасности, если не будет возможности предупредить о ней открыто, пользоваться особым шифром, который понятен только нам двоим. Мы сами его придумали. А теперь он понятия не имеет, о чем я его спрашиваю! - в ее голосе слышались еле сдерживаемые слезы. – Вы наложили на него Обливиэйт, ведь так? В этот момент дверь дома распахнулась. Криденс застыл на пороге, переводя недоуменный взгляд с Агне, угрожавшей Ньюту, на Грейвза с бессильно повисшими вдоль тела руками. Грейвз ощутил, как земля уходит у него из-под ног – с лица Криденса за секунду сбежали все краски. Он покачнулся, глядя на нацеленную в горло Ньюта палочку с всевозрастающим ужасом, его темные – пока что темные – глаза расширились от шока. Стало ощутимо холоднее. Грейвз узнал этот вынимающий душу холод, совсем не похожий на обычный зимний мороз. - Не мешай, сквиб! – крикнула Агне Криденсу, досадливо дернув головой. - Криденс, нет! – почти одновременно воскликнул Грейвз, уже понимая, что непоправимого не избежать, но отказываясь в это верить. Он неловко шагнул к Криденсу – и тут же понял, что сделал это зря. У Агне, видимо, не выдержали нервы. При первом же движении Грейвза она нацелилась палочкой в его сторону – и это стало последней каплей для Криденса. Его глаза закатились, а радужку заволокло белой мутью. Он задрожал – сначала мелко, потом сильнее, словно бился в припадке, при этом по-прежнему стоя на ногах. Тонкие черные струйки окутали его фигуру, с каждой секундой становясь видимее и темнее. - Беги, идиотка! – крикнул Грейвз Агне, которая в замешательстве наблюдала за происходящим, словно забыв о палочке в своих руках. Он рванулся вперед в попытке сбить Криденса с ног, но упал головой в снег. Криденса уже не было, щеку Грейвза обожгла черная быстрая лента, и обскур бесшумно взвился в воздух, а мгновением позже послышался испуганный крик. Грейвз повернулся туда, где только что стояла Агне с Ньютом, и не увидел ничего, кроме мельтешащего черно-огненного вихря. Обскур был огромен, он жадно разбрасывался вокруг, взбивая снег, а где-то внутри него, еле видимая за багровой завесой, неподвижно застыла распятая чужой враждебной магией девичья фигурка. Грейвз с усилием поднялся на колени, проклиная свою медлительность и свои бесполезные руки – и неожиданно наткнулся взглядом на Ньюта, который, видимо, успел сориентироваться и в последний момент откатиться прочь от Агне. Или же обскур, обладая собственной волей, просто отшвырнул его в ближайший сугроб. Ньют с трудом повернул голову и посмотрел на Грейвза каким-то неживым остановившимся взглядом. Кровоточащая царапина наискось пересекала его шею в том месте, где Агне прижимала к ней палочку. - Персиваль… - пробормотал он, дыша часто и тяжело. Его руки ощутимо дрожали, но, кажется, были вполне свободны. - Палочку, быстрее! – скомандовал Грейвз, показательно дернув плечом. Обскур завис на месте, продолжая ломать Агне и пить ее магию. Грейвз не сводил с него глаз, словно боялся спугнуть. Возможно, у него будет шанс достучаться до Криденса, как тогда, в Азкабане, если действовать осторожно и быстро. Ньют понятливо кивнул, но прежде, чем он успел двинуться, в воздухе вспыхнула ослепительно-яркая вспышка, которая мгновением позже вонзилась прямо в центр сплетения черных лент обскура. - Нет! – заорали Ньют и Грейвз одновременно. Обскур дернулся, заметался на месте и словно бы увеличился в размерах. Пульсирующие в бешеном ритме черные ленты с удвоенной силой заскребли по земле, поднимая вокруг себя снежную метель. Почти скрытая внутри него Агне дернулась и напряглась еще сильнее, словно за руки и за ноги ее тянули в разные стороны невидимые нити. - Подождите, не надо, будет только хуже! – скороговоркой выпалил Ньют, выставив перед собой ладонь. Возле сарая стояла старуха. Ее седые волосы развевались, хотя ветра не было. В руке она держала посох, направленный верхним концом на обскура, и, кажется, не собиралась его опускать. Возле нее Тиша прижимала ладони ко рту, в отчаянии мотая головой. Ньют вскочил на ноги, явно намереваясь бежать к ним, и Грейвз крикнул еще раз, резко и зло: - Сними с меня чары! Ньют затормозил в сугробе, развернулся и бегом кинулся в дом. Старуха выбросила вперед руку с посохом, и очередная вспышка заклинания ударила в обскура. Грейвз дернулся одновременно с ним. - Стойте! Он с трудом поднялся на ноги, увязая в снегу, споткнулся, упал опять. Снег обжег его щеку не хуже обскура, залепил глаза. Грейвз снова оказался на коленях в сугробе. Он усиленно заморгал, чтобы смахнуть с ресниц налипший снег, и опять рванулся в сторону старухи с посохом, не понимая, где застрял Ньют с палочкой, но происходившее с обскуром заставило его замереть на месте. После второго заклинания обскур вдруг сжался, прекратив взбивать снег. Огненные всполохи в нем стали ярче, слились в один алый пульсирующий диск, черные ленты перестали хаотично и бешено крутиться, и теперь их движение напоминало, скорее, колыхание водорослей глубоко под водой. У Грейвза возникло чувство, что обскур смотрит прямо на него, хотя в черно-алой изменчивой глубине не угадывалось ни следа человеческих – или нечеловеческих – черт. - Криденс… - позвал его Грейвз внезапно севшим голосом, и обскур вдруг ринулся прямо на него. Старуха опять ударила его заклинанием, но обскура это ни капли не смутило. Грейвз непроизвольно зажмурился, не в силах поставить даже примитивный блок, - впрочем, даже если бы он был способен на это, не стал бы защищаться все равно. В лицо ему ударил мертвенный холод, распространяемый обскуром, а во всем теле отозвался нарастающий гул и сухой шелест, с которым извивались его черные ленты. Грейвз приготовился к вынимающему душу ощущению насильно отбираемой магии – но секунды длились, а ничего не происходило. Он распахнул глаза – мимо него, обдавая потоками морозного воздуха, совершенно беззвучно проносились черно-алые всполохи. Обскур круто развернулся, уходя вверх, на секунду завис, - и ринулся прочь. - Фините Инкантатем! – прозвучало сзади, и руки Грейвза вновь обрели чувствительность. Последние алые отблески обскура погасли где-то над лесом. Ньют стоял в дверях с опущенной палочкой в руке. - Я оставил ее в чемодане, - виновато сказал он. Грейвз не ответил. Он продолжал смотреть в темноту – туда, где скрылся обскур вместе с Агне, - и конвульсивно сжимал и разжимал пальцы правой руки. Двор, где бушевал обскур, выглядел так, словно здесь танцевали все твари Ньюта разом. Целые пласты мерзлой земли были вырваны, повсюду зияли ямы. От части забора, огораживавшего хутор, остались только щепки. Грейвз, осторожно ступая по потерявшей всякую форму и устойчивость земле, подошел к старухе. Она встретила его пронзительным ненавидящим взглядом, горевшим в темноте как угли костра. - Зелье, - сказал Грейвз, глядя на нее сверху вниз. – Мне нужно зелье прямо сейчас. Немедленно. - Лучше я бы я убила его при первой встрече, - сквозь зубы проговорила старуха. Теперь она тяжело опиралась на посох. Рядом с ней Тиша беззвучно плакала, по-прежнему зажимая рот ладонями. Слезы прочертили на ее щеках две блестящие дорожки. - Агне жива, - уверенно сказал Грейвз. – Обскуру не нужно ее убивать, он питается ее магией. Мертвая ведьма для него бесполезна. Чем быстрее я найду Разрыв, тем быстрее уничтожу обскура. Ну же, скорее! - он с трудом удержался, чтобы не встряхнуть старуху посильнее. Пальцы зудели, а в груди ворочался колючий ледяной ком. – Не ради нас, ради вашей внучки, каждая секунда сейчас на вес золота! Старуха угрюмо взглянула на него, повернулась и, не говоря ни слова, быстро зашагала к сараям. Грейвз рвано выдохнул. Его начинало трясти от сдерживаемого напряжения. То, что через несколько минут он окажется так далеко в прошлом, как ни один из известных ему волшебников, по-прежнему казалось невероятным. Он вспомнил предупреждение старухи: оглянешься-оступишься, оступишься-заблудишься. Он пошел за старухой в пристройку, машинально ступая за ней след в след. Сердце колотилось как сумасшедшее. Никогда еще, даже перед началом опасных аврорских операций, Грейвз не чувствовал себя таким взвинченным и одновременно ни в чем не уверенным. Стоило ему моргнуть, как он опять видел несущегося на него обскура, застывшую фигуру Агне и Криденса, бьющегося в судорогах перед самым превращением. Грейвз не помнил, как дошел до пристройки, не помнил, как к нему присоединились Ньют и Тиша. Он видел только старуху и ее узловатые пальцы, осторожно наливавшие зелье в фиал. - Возьмите, чародей, - сказала она, протягивая ему фиал. – И помните, что я вам говорила. Оглянешься-оступишься. Оступишься-заблудишься. Слушайте голос, который будет звать вас по имени. Следуйте за ним - и вы всегда отыщете дорогу обратно. Грейвз взял фиал. Зелье светилось изнутри мертвенно-зеленым светом, который почему-то напомнил ему о болотных огоньках, заманивавших путников в трясину. Пахло оно горькими травами, гнилью и тленом. - Удачи, - тихо сказал Ньют. Грейвз кивнул, не поворачиваясь к нему. Он экономил движения и смотрел только на фиал, пытаясь выровнять сердцебиение и очистить разум от всех посторонних мыслей. Поймать ясную четкость сознания, которая обычно приходила к нему перед особенно важными решениями, никак не удавалось. Старуха наставила на него посох и заговорила неожиданно сильным глубоким голосом. Глаза у нее засветились зеленым – точь-в-точь, как фиал у Грейвза в руках. Плавное ритмичное заклинание на неизвестном напевном наречии длилось и длилось, творя что-то странное со зрением. Перед глазами Грейвза все поплыло, фиал раздвоился, а зелье в нем стало закручиваться мерцающей спиралью. Опять потянуло болотом, а голос старухи рождал обрывки смутных образов: какие-то скрюченные фигуры, съежившиеся под замшелыми пнями, косматая тень в чаще леса, огромные слепые глаза, глядящие сквозь мутную толщу воды, и костлявые руки, тянущиеся из темноты… Грейвз вынырнул из морока и с трудом отвел глаза от светящихся зрачков старухи. Ньют рядом с ним слабо покачивался в такт заклинанию. Глаза его были плотно зажмурены. Тиша смотрела на Грейвза, и ее глаза отражали лунный свет, как у кошки. - Пейте, - властно сказала старуха, и наваждение исчезло. Грейвз поднес фиал к губам и выпил его залпом.