Ruptura (Разрыв)

- Так, давайте-ка еще раз, я пока ничего не понимаю. – Ньют устало потер глаза и коротко встряхнул головой, словно надеясь взбодриться и хоть как-то разложить по полочкам только что услышанное. В руках он растерянно вертел изрядно потрепанную книгу мистера Уэллса. – Это чары? Или зелье? Или какой-то ваш местный артефакт? Старуха ухмыльнулась и наклонилась ближе к котлу, где мирно булькало какое-то мутное варево. В маленькой клетушке, куда они набились все вместе, за исключением Агне и Тиши, было жарко и темно, свет давала только жаровня, на которой стоял котел, и слабый Люмос, наколдованный Грейвзом. Видимо, здесь старуха варила зелья и к этой работе не подпускала никого другого. По крайней мере, места в низкой пристройке едва хватало на двоих, а четверым здесь и подавно было тесно. - Не зелье и не заклятье – все вместе, английский чародей, - ответила старуха, глядя на красные угли, мерцавшие в темноте. Вместо палочки в руках она держала странный длинный посох, вырезанный из темного дерева, отполированный за долгие годы службы почти до блеска. И не понять было, то ли старуха колдовала с его помощью, то ли просто использовала для опоры. - Предания говорят о сон-траве, что растет под снегом и дарит сладкое забвение в морозные метельные ночи. Полынь, цвет папоротника, собранного на изломе лета, и слезы русалки, тоскующей о степных ветрах… Когти кикиморы, волос лешего, болотный мох с бурелома в чаще, волчьи ягоды и бересклет. - Сложное, - пробормотал Ньют. – Вы когда-нибудь варили это зелье? Старуха промолчала, низко склонившись над котлом. Ньют обменялся с Грейвзом настороженным взглядом, который тот понял без слов. С каждой минутой затея с путешествием в далекое прошлое становилась все более сомнительной. Грейвз чувствовал, что сидевший совсем близко Криденс напряжен как струна. Он не произнес ни слова с тех пор, как услышал о новой возможности заполучить Разрыв, но взгляд его темных глаз ни на миг не отрывался от сгорбленной фигуры старухи. - Зелье сварить нетрудно, - продолжала старуха как ни в чем не бывало. Она обвела взглядом деревянные полки, забитые наглухо запечатанными горшками, сушеными тушками мелких зверьков и горько пахнущими травами. – Все необходимое у меня есть, а сон-трава растет недалеко. Сугробы нынче намело высокие, если выйти на рассвете, к закату можно вернуться. - А заклинание? – вмешался Грейвз. – Вы говорили, что никогда не использовали его. Почему вы так уверены, что помните его правильно, и что оно сработает, как надо? Старуха покосилась на него. В свете жаровни ее дрожащая скорченная тень на стене казалась огромной. - Нет, чародей, я никогда не пыталась обмануть время. Но это не значит, что я никогда этого не хотела. – Она бросила в котел щепотку сухой травы, и бурлящее зелье засветилось зеленым призрачным светом. - Вы уже варили это зелье, - медленно произнес Грейвз, в свою очередь подаваясь вперед. – Я прав? Вы думали вернуться обратно, в ту ночь, когда не-маги сожгли вашу деревню и убили родителей Агне. - Агнешка никогда не любила зелья, - ответила старуха. – Скучно – говорила она. С самого детства непоседливая, нетерпеливая… не могла дождаться, когда получит первую палочку, когда поедет в школу. Она и теперь редко беспокоит меня, если знает, что я здесь… Если она узнает, что я могу вернуться в прошлое, чародей, - как думаете, о чем спросит меня в первую очередь? - Почему вы не вернулись? – пробормотал Ньют. – Почему не предупредили об опасности, если могли. Может, ее родители – ваша дочь или сын - остались бы живы. Старуха посмотрела на него и вдруг печально улыбнулась. - Я много раз стояла над этим котлом, совсем как сейчас, и видела в нем лица умерших. Время за каждого берет свою цену, а я не смогла заплатить ее сполна. Я всего лишь старая ведьма, у меня нет ничего, кроме этого дома, Агнешки и Тиши, и сил осталось не так много. Умение переноситься в прошлое не значит умения менять его, чародей. Безумие подстерегает тех, кто оступится, и тех, кого некому позвать обратно. Берегись, говорила мне моя бабка, когда рассказывала о несчастных, сгинувших в потоке времени. Оглянешься – оступишься. Оступишься – заблудишься. - Что вы имеете в виду? – спросил Грейвз. От духоты и горького запаха лесных трав у него кружилась голова. Котел булькал все громче. - Выпив зелье, вы заснете мертвым сном, а дух ваш устремится туда, куда его перенесет заклятье. Если ваши мысли будут ясны, а уверенность в своих силах – непоколебима, вы отыщете в прошлом себя и сумеете подчинить свое тело, мысли и магию. Если засомневаетесь, вас смоет потоком времени, и вы будете навеки потеряны для мира. Вечно будете скитаться между настоящим и прошлым, немертвый и неживой, и участь призраков покажется вам счастливой. Но даже, если вы избежите такой судьбы, если сможете сделать то, зачем отправились в прошлое, - вас должны позвать обратно. Кто-то, с кем вы связаны узами крепче кровных, кто сможет пробиться к вам через пласты времени, чей голос вы услышите везде и всегда. Он будет вашим маяком, который не даст сбиться с пути, но даже тогда вам еще предстоит обратная дорога к себе. Оглянешься - оступишься, оступишься – заблудишься, - нараспев повторила старуха, потом прибавила что-то на незнакомом Грейвзу певучем языке. – Меня некому было звать обратно. Она замолчала. Ньют смотрел на нее почти с ужасом, а Криденс вдруг поднялся на ноги, едва не упершись макушкой в низкий потолок комнатки. - Вы можете заколдовать меня? – спросил он. Грейвз тоже вскочил. Свыкнувшись с мыслью, что отправиться за Разрывом в прошлое Растенбурга придется именно ему, он не сразу понял, о чем говорит Криденс. - Нет, это слишком… Но Криденс перебил его тихо и твердо, не сводя глаз со старухи: - Я хочу попробовать, мистер Грейвз. Так… можно? Такому… такому как я? Старуха пристально посмотрела на него. Казалось, ее глубоко посаженные глаза засветились красным светом – или в них просто отражались горящие угли жаровни. Криденс резко втянул воздух, дернув щекой, но остался стоять неподвижно. Старуха ухмыльнулась. - Хорошо. Но тьма, живущая в тебе, может сбить тебя с пути. Она живая, она не хочет умирать. Она кричит разными голосами, и ты ее услышишь, когда будешь падать в поток времени… - Нет, Криденс, нет, - Грейвз почувствовал, как холодная рука сжимает сердце, но старался говорить спокойно и убедительно. – Ты вернешься в прошлое… в собственное тело, обратно к Мэри Лу, на улицы Нью-Йорка. Как ты собираешься добираться до Растенбурга? Без денег, без связей… Я – совсем другое дело, я смогу… - Нет, - так же твердо ответил Криденс. Он повернул голову, и в его глазах Грейвзу померещилось сожаление. – Вам нельзя. Вы же слышали… это чистое безумие. Самоубийство. Грейвз попытался возразить, но Криденс опять его перебил: - Вы делились со мной магией и рисковали ради меня жизнью. Я просил – не надо, но вы не слушали. Вы стольким пожертвовали ради попытки уничтожить обскура… но идти на верную смерть я вам не позволю. На что-то, что хуже смерти, - подумав, добавил он. - Криденс… - Нет! - голос Криденса вдруг задрожал и сорвался. Напускное спокойствие слетело с него в один миг. - Мистер Грейвз… Персиваль… я плохо разбираюсь в заклинаниях и не знаю, чем отличается светлая магия от темной… и чем она опасна. Но я знаю одно: это не выход. Это верная смерть. Вы погибнете… или потеряетесь… а я все равно останусь обскуром и… Пожалуйста, я уже просил вас… не заставляйте меня… - он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. – Если вы и в этот раз меня не послушаете, я лучше умру, понимаете? Я говорил, что слаб, что мне не хватит сил… но если вы решите это сделать, я клянусь, что не буду жить. Умру я, исчезнет обскур, и вам не придется добывать этот проклятый Разрыв. Он смотрел исподлобья и был предельно серьезен, словно проговаривал давно обдуманное и выстраданное, а у Грейвза вновь кружилась голова, и спазмом стискивало горло – слова Криденса звоном отдавались в ушах, не давая в полной мере вникнуть в их истинный смысл. Где-то за спиной раздался грохот. Это Ньют наконец-то вскочил на ноги, опрокинув стул. - Хорошо, - непослушными губами выговорил Грейвз. – Я понял тебя, Криденс. Не нужно… Я не стану делать ничего без твоего ведома и согласия, обещаю. Криденс нервно кивнул, с видимым усилием оторвал взгляд от Грейвза и, не поворачиваясь к нему спиной, попятился к двери. Стук створки о косяк заставил Грейвза вздрогнуть всем телом. - Умный мальчик, - со странным удовлетворением сказала старуха и невозмутимо вернулась к кипящему зелью. - Персиваль… - раздался позади голос Ньюта, но Грейвз не стал его слушать. Он толкнул скрипучую дверь и вышел во двор. После спертого воздуха комнатушки морозная свежесть почти опьяняла. Криденса не было видно, и Грейвз сделал несколько шагов по тропке среди сугробов, завернул за угол сарая – но и там не увидел ни души. Окна дома приветливо светились, из трубы прямо к огромной луне, затмевавшей самые яркие звезды, поднимался ровный столб белого дыма. Лаяли собаки. Лес, где еще недавно они с Криденсом барахтались в сугробах, расплывался в морозном воздухе сплошным чернильным пятном. Сзади хлопнула дверь, и снег захрустел под быстрыми легкими шагами. Ньют подошел ближе, немного потоптался у Грейвза за спиной, но потом решительно обошел его и встал прямо напротив. - Он ничего с собой не сделает. Ты просто не оставил ему другого выбора, вот он и сорвался, - примирительно сказал он. – Честно говоря, бабушка Агне в самом деле… весьма красочно описала действие заклинания, тут любой бы… засомневался. Криденс не хочет, чтобы ты пострадал из-за него, ты же знаешь. Грейвз молчал. Ньют некоторое время вглядывался ему в лицо, потом резко отвел глаза в сторону и смущенно кашлянул. - Только не обижайся, но ты иногда бываешь слишком категоричным, - тихо сказал он. – Криденс вправе сам решать… - …свою судьбу? Знаю, - Грейвз криво усмехнулся. – А что же остается делать мне – смотреть, как он медленно умирает, отказываясь принимать помощь? Зная, что не исчерпаны все возможности, чтобы это предотвратить? А когда он в конце концов умрет, предлагаешь мне утешаться мыслью, что я сделал все, что мог? Нет, постой, есть еще один вариант – обскур вырывается из-под контроля, уничтожает все на своем пути, выпивает магическую силу магов, сметает с лица земли города… Чем мне утешаться в этом случае? – Грейвз внезапно понял, что почти кричит, и замолчал. Ньют смотрел на него во все глаза. В свете серебряной луны черты его лица казались четче и острее, и весь он выглядел гораздо старше, чем обычно. - Я не знаю, Персиваль. Видит Мерлин, здесь просто нельзя решить правильно. Я понимаю тебя, но… на месте Криденса тоже не стал бы спокойно смотреть, как из-за меня идут на такое... Это сомнительное заклинание, о котором не слышали цивилизованные маги, - откровенно плохая идея. Я не знаю, - Ньют расстроенно запустил пальцы в волосы, растрепав их еще больше. Его глаза подозрительно блестели. – Мне жаль, мне так жаль, Персиваль. Он вдруг шагнул вперед и обнял Грейвза, нисколько не смущаясь тем, что тот застыл, не зная, то ли дернуться прочь, то ли обнять в ответ. Неловкая пауза все длилась – а потом Ньют шмыгнул носом, и это почему-то вывело Грейвза из ступора. Он поднял руки и вернул объятие, расслабляясь усилием воли. Он не знал толком, какие чувства у него вызвал искренний порыв Ньюта – благодарность, досаду, раздражение или все сразу, - но был рад, что есть кто-то, кому не все равно. Ньют отстранился. Глаза его по-прежнему блестели, но он ободряюще улыбался. - Спасибо, - сказал Грейвз. – Я, возможно, должен был сказать это раньше… Ньют помотал головой. - Ничего. Я понимаю. - И за это тоже спасибо, - Грейвз, избегая смотреть на Ньюта в приливе странной неловкости, обвел взглядом тихий двор. – Иди, я еще побуду здесь. В доме Агне, а прямо сейчас я не готов иметь с ней дело. Ньют скорчил гримасу, понимающе кивнул и, бросив последний взгляд на Грейвза из-под челки, неуклюже пошел к дому, стараясь не поскользнуться на схваченной морозом тропинке. Грейвз дождался, пока за ним закроется дверь, еще немного постоял, бездумно глядя на черные силуэты деревьев, потом повернулся и направился назад, в маленькую пристройку, где осталась старуха. Она ничуть не удивилась его возвращению. Все так же склонившись над котлом, зелье в котором приобрело насыщенно-сиреневый цвет, она по капле добавляла в него какую-то жидкость из маленького непрозрачного фиала и при виде Грейвза только коротко кивнула, давая понять, что заметила его появление, но своего занятия не прервала. Грейвз аккуратно прикрыл за собой дверь, но так и остался на пороге. - Сварите зелье, - просто сказал он. - А вы упрямый, - одобрительно ответила старуха, плотно закупоривая фиал и наконец-то поворачиваясь к нему лицом. – И всегда идете до конца, так? - Вы могли просто не говорить об этой возможности, если бы не хотели, - Грейвз поглубже засунул руки в карманы выстуженного морозом пальто. – Значит, вам зачем-то это нужно. Старуха взмахнула посохом, и угли в жаровне вспыхнули алыми искрами. Это был едва ли не первый раз, когда Грейвз видел ее колдующей, и от этого привычного всем магам действия ему почему-то стало не по себе. - Мальчик прав – смерть для него и впрямь самый простой выход. Легкая безболезненная смерть, многие могут только мечтать о такой. - Старуха захихикала, но ее смех почти сразу же оборвался. – Я задумала убить его еще по дороге на хутор и много раз поднимала руку, чтобы направить заклятье. Он заслуживает смерти… за то, что несет в себе. Эту тьму я уничтожила бы без раздумий, и жизнь мальчика – пусть даже хорошего, светлого мальчика, - не такая уж большая цена. Грейвз с усилием разжал пальцы правой руки, непроизвольно сжавшиеся в кулак. Ему пришлось несколько раз повторить про себя, что старуха не собирается воплощать свою угрозу – по крайней мере, таким способом. - Но тогда бы мне пришлось убить вас, чародей, и вашего второго спутника, - строго сказала старуха. – У меня достало бы сил… но стоит ли избавление мира от тьмы, которая только начинает просыпаться, жизни трех невинных душ? В юности я не сомневалась бы ни мгновения, сейчас же… я стала слишком стара и слишком много повидала на своем веку. Я медлила… а потом было уже поздно, вы ступили под кров этого дома. Грейвз молча ждал. Старуха вдруг поморщилась – так, что ее крючковатый нос почти коснулся острого подбородка – и кивнула. - Я сварю зелье, чародей. Вас есть, кому звать обратно, вы можете отыскать в прошлом то, что вам нужно, и даже вернуться. Но запомните хорошенько, - тут ее лицо изменилось. Кустистые брови сошлись на переносице, бусины глаз опять полыхнули отраженным светом жаровни. – Если вы сгинете в потоке времени, я убью мальчика. И того, второго, тоже. Не посмотрю на законы гостеприимства, не пожалею своей бессмертной души. Тьму нужно уничтожить, иначе она уничтожит все, до чего дотянется. Грядут черные дни, о которых не грезилось даже великим прорицателям в их самых безумных видениях. Котел за ее спиной с шипением выстрелил в потолок струей разноцветного пара. Старуха погрозила Грейвзу пальцем, тряся длинными космами, и тяжело опустилась на стул, опираясь на посох. - Ступайте, чародей. Я сварю зелье. Грейвз вышел, не говоря ни слова. Его провожало шипение зелья и тихое бормотание старухи, нараспев читавшей заклинание на незнакомом языке. *** Как ни странно, в доме было тихо – только потрескивал огонь в печи. Агне видно не было, но Грейвзу сейчас было не до нее. С нескрываемым облегчением он заметил черноволосую голову Криденса, вынырнувшую при его появлении из полумрака, в котором тонула импровизированная лежанка на печке, служившая им постелью. Чемодан Ньюта стоял рядом. Грейвз колебался одно мгновение – но все же направился к печке. Криденс ждал его, сжавшись у стены, с тем настороженным выражением лица, которое Грейвз ненавидел. Он опасливо, из-под ресниц смотрел на Грейвза, залезавшего на лежанку и стаскивавшего пальто, словно пытался оценить степень его злости и заранее готовился к наказанию - без сомнения, еще одна привычка из жизни с Мэри Лу Бэрбоун, из тех, что неизменно оставляли Грейвза с болью в сердце и бессильной злостью на свою беспомощность что-либо изменить. Он вытянулся во весь рост и на мгновение прикрыл глаза. Под веками вспыхивали разноцветные пятна. Грейвз устал и продрог, а последние слова старухи до сих пор звучали у него в ушах. Со стороны, где лежал Криденс, послышался шорох. - Вы сердитесь на меня? – И неуверенное: - Персиваль? Грейвз повернул голову и открыл глаза. Криденс, видимо, не нашел в его лице того, чего боялся. Его взгляд изменился, стал теплее, из него ушло настороженное ожидание. Криденс придвинулся ближе и положил руку под голову, чтобы было удобнее разговаривать, но прикоснуться к Грейвзу так и не решился. - Простите, я не хотел так говорить… Ну, вы понимаете, - Криденс отвел взгляд, но потом вновь посмотрел на Грейвза. – Вернее, не хотел, чтобы это так прозвучало. Как будто я вам… угрожаю. Я просто испугался. То, о чем она говорила… это ужасно. - И это по-прежнему наш единственный шанс, - сказал Грейвз. Криденс протестующее вскинулся, даже приподнялся на локте, но Грейвз успокаивающе поднял руку: - Не нужно, я помню. И я не сержусь. По крайней мере, не на тебя, - он глубоко вздохнул. Криденс, не отрывая от него взгляда, медленно опустился обратно на подушку. Грейвз почувствовал, как теплые пальцы ощупью нашли его ладонь, и сжал их в ответ. - Хотя если честно, на тебя тоже, - с усмешкой добавил он, пожимая вздрогнувшие пальцы Криденса, давая понять, что не всерьез. – Немного. Послушай, я понимаю тебя. Понимаю, почему с некоторой точки зрения этот выход кажется единственно возможным, - тут он опять вспомнил слова старухи, и закончил торопливо, боясь, что подведет голос. – Я по-прежнему отказываюсь с этим соглашаться, но признаю, что у тебя есть основания так думать. Я знаю, что порой бываю слишком… категоричным, и может показаться, что я не оставляю выбора и не слышу никого, кроме себя, но это не так. Я слышал тебя, Криденс. Он осторожно провел большим пальцем по тыльной стороне ладони Криденса. Ему хотелось большего: притянуть его ближе, обнять, зарыться носом в отросшие темные кудри и забыться хоть ненадолго, стереть этот муторный вечер из памяти, - но это было неразумно. Здесь не чемодан, где кроме Ньюта и его зверей не было никого, и в любую минуту рядом могла оказаться Агне с ее любопытством и настойчивостью. Криденс неуловимо придвинулся к Грейвзу еще ближе – так, что их лица разделяло лишь пару дюймов. Его губы дрогнули несколько раз, а взгляд темных глаз, оказавшихся совсем рядом, вдруг показался Грейвзу настолько пронзительным, что его сердце сделало кульбит в груди. Криденс облизнул губы и пробормотал срывающимся шепотом: - Я просто не вынесу, если с вами что-то случится из-за меня. С кем-то еще… плохо, ужасно, но если с вами… - Знаю. Ты хочешь меня защитить даже вопреки моим желаниям, а про методы выразился предельно четко. И в чем-то ты прав, есть вещи, которые касаются только тебя, и я не вправе вмешиваться… вот только я не могу не вмешиваться, понимаешь? Ровно потому же, почему и ты. Брови Криденса приподнялись в замешательстве. Грейвз проклял свое косноязычие в вопросах, касавшихся тонкой сферы чувств, и попытался объяснить более внятно: - Я тоже не вынесу, если с тобой что-то случится. Я не могу молча наблюдать, как ты угасаешь, и знать при этом, что есть шанс – пусть один из миллиона, - что я могу помочь. Криденс прерывисто вздохнул. В его глазах на одну короткую секунду мелькнула недоверчивая радость – но почти сразу же она сменилась затаенным отчаянием. Грейвз не выдержал и, наплевав на свои недавние опасения, притянул его к себе и крепко обнял. «Наши чувства приносят нам одну только боль, проблемы и слишком мало радости», - подумал он, поглаживая Криденса по напряженной спине. – «Если это и есть пресловутая любовь, то я рад, что раньше был от нее избавлен». Он знал, что врет сам себе, но собственная непривычная уязвимость сбивала с толку, а эмоции Криденса, - слишком живые, слишком острые, - неожиданно сильно били по нему, лишая равновесия. Голос Криденса, уткнувшегося лицом в шею Грейвза, прозвучал глухо: - И что же нам теперь делать? Грейвз вздохнул. Действовать надо было аккуратно. - Я в тупике, - признался он. – Ты не оставляешь мне никакой возможности. - Я не хочу, чтобы вы шли туда, - жалобно сказал Криденс, по-прежнему не поднимая головы. - Уверен, ты смог бы вытащить меня обратно, - ответил Грейвз. – Ты же слышал, что она говорила – если есть кто-то, с кем узы крепче кровных, то можно вернуться. Я вряд ли забуду цель своего путешествия или отвлекусь по дороге, - он усмехнулся. – Я не заблужусь. - Крепче кровных? Правда? – Криденс чуть отодвинулся, чтобы взглянуть Грейвзу в лицо. Тот чуть улыбнулся и кивнул. - Правда. Впрочем, кровных родственников у меня и так не осталось, только очень дальняя родня. Криденс замолчал, задумавшись. Грейвз не мешал, продолжая лениво поглаживать его по спине. Ему было тепло и уютно, потрескивание огня убаюкивало, а веки становились все тяжелее и тяжелее. - Я думаю… Хорошо, - сказал вдруг Криденс, и с Грейвза мигом слетела вся сонливость. - Что? - Если вы верите, что сможете обмануть время с помощью магии, то… хорошо. Но только, если по-другому станет невозможно, - повторил Криденс, приподнимаясь на локте и глядя на Грейвза сверху вниз сквозь спутанные пряди волос. – Если обскур вырвется, и вы поймете, что я не могу его контролировать. Грейвз моргнул, потом, боясь, что ослышался, осторожно кивнул головой. - Как скажешь. Уголки губ Криденса приподнялись в грустной улыбке. Момент был удачный, и Грейвз решил быть честным до конца: - Старая ведьма в любом случае сварила бы зелье. Криденс в ответ промолчал, и его взгляд Грейвз так и не смог истолковать – в нем не было ни злости, ни обиды, но почему-то от этого легче не становилось. Он чуть нахмурился, пытаясь прояснить путавшиеся мысли, и Криденс словно очнулся и в свою очередь нахмурился тоже. - Вы же засыпаете, - с укором озвучил он очевидное, и Грейвз с трудом подавил зевок. - Тебя подпитывают силы обскура, а я действительно немного устал. Криденс с готовностью опустился обратно на подушку и набросил на них сверху одеяло, устраиваясь поудобнее. - Тогда засыпайте. Я посторожу, пока не вернется Ньют. Он сказал, ему нужно ненадолго спуститься в чемодан. Тиша где-то во дворе, она, по-моему, вовсе не ночует в доме… - А Агне? – пробормотал Грейвз, заклинанием стаскивая ботинки и отправляя их на пол. - Агне? – Криденс недоуменно обвел взглядом вечернюю полутьму комнаты. – Не знаю, я ее не видел. Грейвз ощутил смутное беспокойство, но он в самом деле устал и совершенно не хотел думать еще и об этом. В сон он провалился быстро, едва успев ощутить, как Криденс заботливо подтыкает одеяло, чтобы защититься от сквозняков. Правда, сон не принес ему ни покоя, ни отдыха. Грейвз снова видел огненно-черные взрывы, танцующих дементоров, выжженную бесплодную землю и частокол обугленных древесных стволов. Он проснулся рывком, задыхаясь от несуществующего запаха гари, и некоторое время бездумно смотрел в темноту перед собой, успокаивая дыхание. Рядом, устроив голову на локте, спокойно спал Криденс. В доме было тихо, но какой-то шорох привлек внимание Грейвза, заставив жуткие образы из сна немного отступить. Он повернул голову и увидел возле окна Агне. Она склонилась над обрывком пергамента, подсвечивая себе слабым Люмосом, и казалась полностью поглощенной чтением. На ее на плече сидел Черныш, который время от времени сварливо дергал головой и несильно клевал ее за ухо – то ли выражая недовольство, то ли просто выпрашивая еду. Впрочем, Агне была так увлечена, что не обращала на ворона никакого внимания. Дочитав, она аккуратно сложила пергамент и спрятала его куда-то под мантию. Потом рассеянно пригладила взъерошенные перья Черныша, что-то напряженно обдумывая, и, наконец, бесшумно ушла вглубь дома. И Грейвзу очень не понравился взгляд, который она бросила в сторону печки и скамандеровского чемодана.