Ruptura (Разрыв)

Криденса он отыскал в вольере, где раньше жили окками. Искусственное солнце здесь, видимо, светило круглые сутки, отчего воздух под густыми кронами деревьев казался душным, чересчур теплым и каким-то липким. Грейвз с подозрением косился на тропическую растительность, на лианы, заслонявшие ему путь, на гигантские папоротники, росшие вдоль тропинки и тянувшие к нему свои мясистые влажные листья. Тяжелый воздух был словно наэлектризован, и Грейвз не мог отделаться от навязчивого предчувствия беды. Он никогда не был ценителем тропической флоры и фауны – даже во Флориде не был, не говоря уже о Южной Америке, - и искусственно созданная Скамандером теплица ему не нравилась. Единственным плюсом были ее размеры – при всем желании Криденсу негде было спрятаться так, чтобы Грейвз его не обнаружил. Гнездо окками опустело. Видимо, повзрослевшие особи расползлись по чемодану, но сами еще не успели обзавестись потомством. Криденс сидел прямо на траве, обхватив колени руками, и смотрел на пустые серебряные скорлупки, сиротливо блестевшие среди веточек гнезда. Он, конечно, слышал шаги Грейвза, но даже головы не повернул, чтобы взглянуть на пришедшего. То ли в самом деле не хотел разговаривать, то ли старательно делал вид, что не хотел. Вокруг него воздух чуть ли не гудел от напряжения, а сам Криденс напоминал до предела сжатую пружину – только тронь, и она распрямиться со стальным звоном, ударив неосторожного наблюдателя. Грейвз ощутил, как волоски на руках становятся дыбом, и молча остановился рядом. Он по-прежнему не знал, как вести себя, с чего начать разговор, да и надо ли вообще его начинать. С Криденсом все было непросто, и весь его аврорский опыт и навыки ведения переговоров почему-то не работали. Может, потому что он сам не знал, что хочет услышать от Криденса, в чем его убедить или наоборот разуверить. А может, потому что Криденс раз за разом будил в его душе нечто странное - больное и мятущееся, острое как бритва, и Грейвз захлебывался этим новым состоянием, шедшим из самых глубин сердца, и не мог ему противостоять. Эта непривычная уязвимость и беззащитность пугали – и малое утешение он находил только в том, что Криденс чувствовал по отношению к нему то же самое. Именно поэтому каждое сказанное ими слово превращалось в грозное оружие, и даже без намерения причинить боль иногда ранило сильнее, чем самое темное проклятие. Грейвз медленно опустился на траву, чувствуя, как по спине ползет предательская капля пота – все-таки в этом вольере было чересчур жарко. Криденс ощутимо напрягся, но упрямо продолжал гипнотизировать взглядом пустое гнездо окками. Наконец зябко повел плечами, словно ледяной ветер из реального мира каким-то образом пробрался в этот тропический чемоданный рай, а он оказался прямо на его пути, - и пробормотал, не глядя на Грейвза. - Не нужно меня жалеть. Я все понимаю. Вам лучше уйти. - В самом деле? – Грейвз поморщился и с трудом подавил желание зарыться пальцами в волосы. – Может, объяснишь и мне, а то я вот что-то совсем перестал понимать, о чем ты. В ответ Криденс одарил его быстрым, полным нескрываемой боли и укора взглядом – Грейвз не удержался и вздрогнул, чужое отчаяние полоснуло его как острый нож. Криденс отвернулся, пряча лицо, и так отчаянно вцепился в колени, что его пальцы совсем побелели. Мочки ушей, почти скрытые под отросшими прядями, наоборот наливались алым, и Грейвз вдруг совершенно некстати вспомнил вчерашний вечер, лихорадочный румянец на щеках Криденса и невысказанное полуосознанное желание в блестящих глазах, устремленных прямо на него. Воздух вокруг сгустился еще больше и комом встал в горле. Грейвз мысленно отвесил себе пощечину, стараясь выровнять дыхание и прогнать навязчивые образы. Мерси Льюис, он был практически уверен, что вчерашний вечер и то, что случилось - или не случилось тогда, - было причиной нового витка самобичевания Криденса и его острого невыносимого отчаяния, а значит, в этом так или иначе была вина Грейвза. И он до сих пор не знал, что ему с этим делать. - Криденс, я знаю, что вчера… Возможно, ты чувствуешь себя… неловко, но поверь, я вовсе не имел в виду… Внезапно Криденс развернулся к нему всем телом – резко, словно подброшенный невидимой пружиной. Его глаза были гораздо темнее, чем обычно, несмотря на яркий свет, лившийся с потолка чемодана, и в них читалась злая обреченность, страх и… мучительный стыд. - Скажите же это! Ну же! Не надо, хватит меня жалеть! - его голос звенел и вибрировал, словно натянутая струна. – Я ведь гадкая мразь, правда? Вы так про меня думаете? Я – а вовсе не обскур! Ма была права, она всегда была права, во всем, когда говорила, что я – падший грешник, что я недостоин ни света, ни искупления, что я проклят навеки… Грейвза словно окатило ледяной водой. Не задумываясь, он обхватил лицо Криденса ладонями, прижимая большими пальцами его искусанные губы в неловкой попытке прекратить этот поток обвинений – но Криденс вырвался, мотнув головой. - Нет! – румянец на его щеках стал еще ярче, а голос упал почти до шепота. – Не надо, не трогайте меня. Грейвз медленно поднял руки, демонстрируя открытые ладони. Его накрывало опустошающим чувством вины, которое ширилось и крепло с каждым неровным выдохом Криденса, с каждым взмахом его ресниц, с каждой судорогой напряженно сжатых рук. - Прости, - проговорил он, и видит Мерлин, никогда в своей жизни он не чувствовал себя настолько порочным и испорченным. Настолько чужим и неуместным. – Я знаю, ты сейчас чувствуешь себя странно. Я уже говорил вчера – это не твои реакции и желания. Это все обскур. И это не значит, что я или кто-то другой станем думать о тебе хуже после… после того, что произошло. Грейвз решил благоразумно не упоминать о собственных реакциях и желаниях, которые на обскура списать не удастся. Слава Мерлину, что даже с заемной магией, бушевавшей у него внутри, Криденс не мог читать чужие мысли и намерения. По крайней мере, Грейвз горячо на это надеялся. - Это не обскур, мистер Грейвз, - ответ прозвучал так тихо, что Грейвз с трудом его услышал. У Криденса дрожали губы. Он рвано выдохнул, словно собираясь с силами, еще сильнее сгорбился, хватаясь пальцами за острые коленки, - и медленно поднял взгляд. Грейвз завороженно наблюдал за каждым взмахом густых ресниц, за каждым движением темной блестящей радужки, за вихрем эмоций, сменявших друг друга в этих сосредоточенных глазах. Отражение эмоций самого Грейвза – стыд, вина и страх. - Не обскур, - повторил Криденс. – Это я… я хотел, чтобы вы остались вчера. Остались со мной. Касались меня. Грейвз вдруг ощутил жжение в груди, и лишь тогда догадался сделать очередной вдох – сколько он не дышал: минуту, больше? Вышло скверно - громко и чересчур судорожно. Криденс тут же опустил веки, покраснев еще сильнее – так, что на ресницах выступили слезы. - Я ужасно испорченный, мистер Грейвз. Вы – хороший человек, вы мне так помогли. Вы жалели меня, утешали, а я… вместо того, чтобы быть благодарным и ценить то, что мне даровано от чистого сердца, я… - тут Криденс зажмурился и ткнулся лбом в колени. – Я оскорблял ваши намерения своими грязными желаниями. Вы ведь все поняли вчера, да? Не смотрите… не смотрите на меня так, я знаю, чувствую… Не надо, я недостоин ни вашего участия, ни вашей доброты, ничего. Грейвзу пришлось прочистить горло, чтобы голос звучал нормально. - Криденс, нет. Нет, это все не так - все не так, слышишь? Ему хотелось взять Криденса за плечи, развернуть к себе, заглянуть в лицо – но он не знал, как теперь подступиться к нему. Как не оттолкнуть, не напугать, не дать повод еще сильнее возненавидеть себя. Криденс отчаянно помотал головой, по-прежнему прижимаясь лбом к коленям. Его голос звучал глухо, и Грейвз с трудом разбирал слова. - Но это правда. Я пытался… сопротивляться, но я слаб. Я молился, но Господь уже давно не слышит моих молитв. Ма говорила, что он не дарует своих милостей таким как я. Я… падший, проклятый, я несу смерть, мучения и позор. - Это не так, - упрямо повторил Грейвз, не зная, что еще сказать. Перед ним словно разверзся океан предрассудков, ненависти и злобы, который Криденс называл своей жизнью, а он сейчас пытался вычерпать его деревянной плошкой истасканных фраз. Но ничего другого пока придумать не мог. – Не повторяй слова Мэри Лу. Она говорила многое и во многом ошибалась, помнишь? - Но не в этом, - убежденность, звучавшая в словах Криденса, пугала Грейвза едва ли не больше, чем они сами. - Нет, - мягко сказал он, придвигаясь ближе и мысленно послав все к Мордреду. – В этом – в первую очередь. Он протянул руку и погладил Криденса по голове, едва касаясь блестящих черных прядей. Криденс резко вскинул голову, едва не потеряв равновесие и не рухнув в траву, и уставился на Грейвза широко распахнутыми глазами, в которых читалось потрясенное изумление. - Что вы?.. Вы же… - и затих, подавившись словами, когда Грейвз откинул отросшую челку у него со лба, не отказав себе в удовольствии провести по коже самыми кончиками пальцев. Криденс застыл, не сводя с него взгляда, напряженный как струна, и Грейвз ощущал длящийся миг - это замершее здесь-и-сейчас – как никогда остро: он вновь шел по качавшемуся канату над бездной, и каждую секунду хрупкий баланс мог взорваться черными лентами обскура, криком, проклятьем, отрицанием… чем угодно. Щеки Криденса пылали. Грейвз чувствовал, как под нежной кожей струится магия – его, Гриндевальда, самого Криденса, - и как она зовет его. А может, ему просто хотелось так думать, и кончики пальцев покалывало совсем не поэтому. Не в силах сопротивляться смутному желанию, Грейвз повел руку дальше, по виску Криденса, и вниз – очерчивая скулу, по щеке, к подбородку. Точно, как ему мечталось вчера, и от того, что он в самом деле прикасался к Криденсу так наяву, а не в фантазиях, у него заходилось сердце. Грейвз остановил ладонь на щеке Криденса, чувствуя внутренний жар, погладил большим пальцем скулу, намеренно сделав прикосновение как можно более очевидно-недружеским, но и не позволив себе ни единого жеста, который мог бы расцениваться как намек на что-то большее, чем простая ласка. Он надеялся, что Криденс поймет без слов, потому что все слова, которые Грейвз сейчас мог бы сказать, казались банально-пошлыми и… оскорбительными. Криденс по-прежнему молчал и не двигался, но Грейвз чувствовал, как истаивает отпущенный ему момент затишья перед бурей, как нарастает нервная дрожь под его пальцами и как нить за нитью рвется канат, на котором он балансирует над бездной. В глазах Криденса плескалась еле сдерживаемая паника, а каждый взмах его ресниц, склеенных непролитыми слезами, отмерял ускользающее время – и Грейвз медленно выдохнул, понимая, что второго шанса не будет. - Ты имеешь право на чувства. На прикосновения. В этом нет ничего оскорбительного, ничего постыдного. Это нормально. Я знаю, ты вырос там, где физическое выражение привязанности было под запретом, но… это неправильно. Понимаешь? Не ты неправильный или испорченный, или что ты там еще себе навоображал, а то, как с тобой обращались всю твою жизнь. Так не должно было случиться. С ресниц Криденса все-таки сорвалась слеза, прочертив мокрую дорожку по щеке. Грейвз едва удержался, чтобы не поймать ее пальцем. Взгляд Криденса изменился, брови страдальчески сошлись на переносице, но он не отшатывался от ладони Грейвза, лежащей у него на щеке, и не отводил глаз. - Но я… - Грейвз физически ощутил, как Криденс едва сдерживается, чтобы по старой привычке не опустить голову, и как нелегко ему дается прямой взгляд. – Вы, наверное, не понимаете… - Я все понимаю, - если им все-таки предстоит разговор о пестиках и тычинках, то он избавит неискушенного Криденса от пытки начинать его самому. – Я старше, опытнее и повидал много такого, о чем ты и понятия не имеешь. И что бы ты себе не думал – я не оскорблен. Я бы сказал, наоборот – польщен, - Грейвз позволил себе легкую улыбку, глядя, как при этих словах расширяются глаза Криденса. – Ты говоришь, тебе нравятся мои прикосновения. Мне тоже. Мне нравится касаться тебя, и нравится, когда ты касаешься меня в ответ. Мне… ты мне небезразличен, Криденс. Это было неуклюжее, неловкое и до крайности примитивное признание, которое, по сути, не отражало ничего из того сложного клубка эмоций, которые испытывал Грейвз по отношению к Криденсу, но других слов у него все равно не было. На Криденса, впрочем, они произвели поистине ошеломляющий эффект – он сделал было попытку дернуться прочь, но все же остался на месте, глядя на Грейвза так, словно у того вдруг выросли крылья или рога, или то и другое сразу. Выражение его лица сделалось вдруг таким уязвимо-беззащитным, что Грейвзу пришлось прикусить губу, чтобы не рвануться к нему, обхватывая уже обеими руками, прижимая к себе, – решение должен был принять Криденс и только он. - Не может быть, - наконец прошептал Криденс, с трудом шевеля губами. – Вы же не… Вы… Разве… Как такое?.. - Ты помнишь, что Ньют рассказывал о природе обскура? – Криденс моргнул, удивленный резкой сменой темы, некоторое время молча смотрел на Грейвза, потом неуверенно кивнул. – Ты запираешь в себе свою магию точно так же, как запираешь в себе свои чувства. Ты, как и любой другой, имеешь на них право. Ты вправе злиться, если тебе плохо, раздражаться, обижаться, грустить или наоборот - веселиться, радоваться, смеяться. Испытывать… симпатию. Ожидать того же взамен. Это нормально. Грейвз нежно провел пальцем по мокрой щеке Криденса – кажется, тот даже не осознавал, что плачет. Он с напряженным вниманием слушал Грейвза, словно в мире не осталось ничего, кроме звука его голоса и произносимых им слов. - Криденс, чего ты хочешь? Не нужно притворяться, не нужно врать или скрывать что-то от меня – просто скажи. Мое отношение к тебе не изменится, даю слово. Хочешь – мы больше никогда не будем об этом говорить. Ты по-прежнему сможешь рассчитывать на меня в любой ситуации, я постараюсь дать тебе ровно столько, сколько ты попросишь, но мне нужно знать – ты сам понимаешь, что тебе нужно? Ради себя самого, Криденс, постарайся ответить предельно честно. Грейвз замолчал, стараясь не показать, с каким трепетом и нетерпением ждал ответа. И лишь тогда запоздало пришло смутное чувство вины – какое он имел право требовать ответа от Криденса, когда сам малодушно избегал даже мыслей на эту тему? Криденс смотрел на него, не моргая, и молчал. Грейвз прикрыл глаза, не в силах больше выносить этот пронзительный темный взгляд, и покачал головой. Он явно слишком поторопился, стремясь раз и навсегда разрешить мучившие его сомнения – вот только делать это за счет Криденса было нечестно и подло. - Прости. Не отвечай, я не хотел поставить тебя в неловкое положение… И тут он ощутил неуверенное прикосновение к запястью той руки, что по-прежнему лежала на щеке Криденса. Грейвз удивленно моргнул, глядя как пальцы Криденса медленно и осторожно скользят по его запястью вверх, проводят по тыльной стороне ладони и накрывают ее собой. Криденс смотрел на него пристально - опасливо и настороженно, готовый в любой момент отдернуть руку, и Грейвз постарался изо всех сил удержать на лице спокойное и уверенное выражение. Хотя ни спокойствия, ни уверенности не чувствовал совершенно. Сердце колотилось как сумасшедшее, а потом вообще вдруг решило остановиться – когда Криденс сильнее прижал его ладонь к своей щеке, а второй рукой потянулся к его лицу. Он лишь отзеркалил жест самого Грейвза – откинул его падавшие на лоб волосы, провел пальцами по лбу, вдоль брови, по тонкой коже вокруг глаз, словно слепой, изучавший окружающий мир на ощупь. Невинные, почти целомудренные прикосновения, но Грейвзу пришлось прокашляться, прежде чем вновь заговорить: - Так. Понятно… кажется. Хорошо. - Правда? – настороженность из взгляда Криденса никуда не делась, хотя губы чуть дрогнули в нерешительной улыбке. - Это неплохое начало. Теперь… наверное, можешь меня обнять. Если хочешь. - А вы? Хотите? Грейвз кивнул. Он до сих пор не мог поверить, что все это происходит наяву. Фразы получались односложными, и таким же отрывистым пунктиром в голове отстукивали сумбурные мысли. Криденс подвинулся ближе, устроил голову у Грейвза на плече и осторожно обхватил его обеими руками. Грейвз уткнулся носом ему в волосы и обнял за плечи, одной рукой слегка поглаживая по спине и жалея, что Криденс одет в плотный пиджак – при такой жаре этот предмет одежды был явно лишним, и теперь отчаянно мешал. - Вы же теперь не уедете без меня? – спросил Криденс после долгого молчания, когда размеренные движения руки Грейвза успокоили его достаточно, чтобы он смог немного расслабиться. Разговаривать, не смотря собеседнику в лицо, ему было комфортнее, Грейвз это давно заметил. – Вы спрашивали, чего я хочу – так вот, я хочу поехать с вами. Куда бы вы ни отправились. - Скамандер уже привел весомые аргументы в пользу нашего совместного путешествия, - ответил Грейвз. – Вынужден с ним согласиться – в одиночку мне не справиться. - Ньют поедет с нами? - Вряд ли получится от него избавиться, - проворчал Грейвз, но по тому, как опять напрягся Криденс, понял, что шутка не удалась. – Прости. Неудачно выразился. Не думай, что я – неблагодарный сноб и не понимаю, как много для нас сделал Скамандер. Просто… - Просто вам он не нравится? Грейвз вздохнул. - Нет, почему же. Он – достойный молодой человек, у него доброе сердце и деятельная натура… Чересчур деятельная, я бы сказал. - Тогда почему? Я думал, он ваш друг. Грейвз помолчал, собираясь с мыслями. Ему не хотелось разговаривать о Ньюте, но ради Криденса он готов был попробовать объяснить то, что еще сам для себя толком не облекал в слова. - У меня так давно не было друзей, что я, честно говоря, плохо представляю, что подразумевают под этим словом, - некстати вспомнилось о Пиквери и злосчастной газетной статье. Грейвз поморщился. – Я сложный человек, Криденс, а моя должность… бывшая должность на посту главы американского аврората не способствовала доверительным близким отношениям. Людям рядом со мной становилось неуютно. Криденс завозился, не поднимая головы, и к удивлению Грейвза, прижался крепче. - Вы не доверяете Ньюту? - Доверяю. Насколько могу. Я тебе уже говорил, что в нашем положении доверие – это роскошь. А учитывая недавнее происшествие с Гриндевальдом, я не могу до конца доверять даже себе. Криденс помолчал, потом неуверенно произнес: - Думаете, тот, второй волшебник, вам солгал? Когда утверждал, что вас видели… в Европе, в том городе, куда мы едем? - Не знаю. Но я должен проверить все версии – так меня учили еще в школе авроров. Любой, даже самый невероятный сценарий может быть единственно правильным, если все остальные окажутся невозможными. - А что будет потом?.. – вопрос повис в воздухе. Грейвз многое бы отдал, чтобы знать на него ответ. Сколько они уже сидели на этой поляне под искусственным солнцем вольера? В чемодане дни и ночи сменяли друг друга, подчиняясь непостижимой логике Ньюта, а здесь, кажется, светило и вовсе навсегда застыло в зените. - Ты говорил, что можешь чувствовать Гриндевальда через обскура, – вместо ответа сказал Грейвз. – Ты… в самом деле можешь? Криденс медленно отстранился и поднял голову. Его щеки до сих пор были насыщенно розовыми, расчерченными следами высохших слез, но в остальном он казался спокойным, насколько это было возможно. - Н-нет. Кажется, уже нет. Да и тогда… я не знаю, что чувствую. Что чувствует он. Я… не очень хочу к нему прислушиваться, - виновато ответил он, опуская ресницы. – Простите. - Нет, все в порядке, - торопливо поспешил успокоить его Грейвз. – Это к лучшему, наверное. Криденс кивнул и перевел взгляд на свои руки, неловко пошевелив пальцами, словно не зная, куда их теперь девать. Его смущение передалась и Грейвзу – он совершенно не представлял, как вести себя с Криденсом, несмотря на только что случившийся разговор и… то, что за ним последовало. Все это странным образом не разрешило ситуацию, а сделало ее еще более сложной. Притворяться, что все нормально, было глупо, а разговоры на отвлеченные темы, как он только что убедился, лишь усугубляли ощущение взаимной неловкости. Криденс закусил губу и принялся обрывать травинки. Глядя на нервные движения длинных белых пальцев, Грейвз хотел только одного – накрыть их своей ладонью, нежно сжать и повторить еще раз, что стесняться нечего. Но почему-то продолжал смотреть, как Криденс безжалостно сминает в руках несчастные стебли – еще и еще, пока, наконец, не выдержал: - Криденс… - Да? – пальцы замерли. - Все в порядке? - Да. Наверное, - под пристальным взглядом Грейвза Криденс вдруг замотал головой и расстроенно вздохнул. – Я не знаю, мистер Грейвз. Это все слишком… слишком… - Если хочешь, можем сделать вид, что ничего не изменилось. - Нет! – теперь Криденс смотрел на него почти с испугом. – Нет, пожалуйста! Просто столько всего… во мне, здесь, - он прижал руку к груди. – И я… хочу, чтобы вы увидели, поняли… только не знаю, смогу ли… Я не знаю, как… В этот момент вверху громыхнуло. Грейвз выругался вслух, а Криденс подскочил на месте. Тут же на поляну обрушился дождь – стеной, словно кто-то невидимый лил воду ведрами. В вольере резко потемнело, хотя Грейвз мог поклясться, что еще две минуты назад сияло яркое солнце. Волосы растерянно моргавшего Криденса прилипли к вискам и ко лбу, у Грейвза рубашка промокла насквозь почти мгновенно. Он машинально щелкнул пальцами, в очередной раз забыв, что магия его не слушается, и опомнился, только услышав удивленное восклицание Криденса. Над ними послушно развернулась прозрачная водоотталкивающая сфера, и Грейвз, кажется, так не радовался успешно совершенному заклинанию со времен первых курсов Ильверморни. - Ваша магия, - прошептал Криденс. Он зачарованно смотрел вверх, словно на его глазах Грейвз сотворил не простенькое волшебство, а, по меньшей мере, формулу пресловутого Разрыва. Капли воды скатывались по его лицу, а мокрые волосы над ушами завивались в колечки. – Она вернулась. - Да, - согласился Грейвз. Он глубоко вздохнул, вновь привыкая ощущать мир во всей его полноте и, не сдержавшись, улыбнулся. Он опять был собой – насколько это было возможно в его положении, и вновь обретенное чувство полноценности оказалось гораздо большим облегчением, чем он мог представить. Обскур уже дважды покушался на его магию, и все же не смог навредить достаточно сильно. Мелькнула мысль о Гриндевальде – возможно, он тоже уже восстановился, - но Грейвзу не хотелось сейчас думать о нем. За пределами сферы шумел искусственный ливень, и он ощутил дурацкое желание снять ботинки и пробежаться босиком по мокрой траве – как делал когда-то давно, в детстве. Подавив неуместный порыв, Грейвз поднял голову, все еще улыбаясь, и встретился глазами с Криденсом, который, в свою очередь, сиял счастливой улыбкой. Это было редкое зрелище, и Грейвз замер, откровенно любуясь - улыбка шла Криденсу, совершенно преображая его угловатое лицо, и ее мягкий свет отражался в его темных глазах. Словно искры костра в безлунную ночь – неожиданно пришла на ум фраза, тоже откуда-то из прошлого. - Я очень рад, - сказал Криденс. Он спохватился, смутившись под пристальным взглядом Грейвза, и чуть склонил голову, вот только уголки губ все равно упрямо ползли вверх, словно призрак улыбки все еще освещал его лицо. Грейвз поднялся на ноги, с наслаждением распрямив спину. - Пойдем, нужно сообщить эту радостную новость Скамандеру. Пусть собирается. Нам пора. Потом, поколебавшись, он протянул руку Криденсу, который тоже помедлил, прежде чем ухватиться за нее, чтобы одним рывком встать на ноги. Грейвз мог поклясться, что прикосновение обожгло его магией. Он чувствовал ее под тонкой кожей запястья - свою и чужую, - видел, как она пульсирует в зрачках Криденса, оказавшихся совсем близко. Их сердца бились в унисон, словно каким-то образом магия Грейвза передалась Криденсу и теперь текла в каждом – и в обоих сразу. - Это невозможно, - вслух сказал Грейвз и, подчиняясь зову вновь обретенной магии, откинул влажную челку со лба Криденса. Кончики пальцев покалывало, словно от статического электричества. Криденс смотрел на него во все глаза, но не отодвигался. - Мистер Грейвз? – тихо спросил он. - Магия. Ты чувствуешь, Криденс? Чувствуешь это? - Что? – голос Криденса упал до шепота, и Грейвз вынырнул из охватившей его эйфории. В глазах Криденса помимо вопроса ясно читался испуг. - Прости, - Грейвз откашлялся и отступил назад, с сожалением выпуская его руку. – Наверное, это последствия вернувшейся магии. Все стало слишком… ярким. Ощущения тоже. Криденс некоторое время смотрел на него, потом неуверенно кивнул. - Нет, все в порядке. Просто… я уже говорил вам, что для меня все это… чересчур. - Я от тебя ничего не требую - ни сейчас, ни потом. - Нет, я не о том, - Криденс жалобно нахмурился. Потом шагнул ближе и сам доверчиво взял Грейвза за руку. – Мне нужно… это. Но я… наверное, я все еще не могу поверить, что вы… - он слегка сжал пальцы, - на самом деле. Это хрупкое доверие было гораздо важнее вернувшейся магии, важнее ощущений, которые она принесла с собой, важнее… Грейвз перестал сравнивать, потому что все равно в голову больше ничего не приходило. Он улыбнулся. - Я на самом деле. Пойдем? И дождавшись едва заметного кивка, пошел по тропинке среди мокрых тропических деревьев к выходу из вольера, ни на секунду не выпуская руку Криденса из своей ладони.