Ruptura (Разрыв)

Заснул Грейвз на удивление быстро – упал на матрас, на мгновение прикрыл глаза и тут же провалился в беспокойный тревожный сон. Он опять видел дементоров, черно-серый гриб вспухавшего на горизонте взрыва, ярко-алые всполохи гигантского обскура, раскинувшегося на пол-неба. У обскура была морда невиданной кошмарной твари и человеческие глаза Криденса. Грейвз выныривал из морока в холодном поту, слепо таращился в щелястый потолок хижины Скамандера, а потом опять оказывался во власти нелепого сновидения, которое все никак не хотело заканчиваться. Он видел себя словно со стороны, Грейвза-из-сна, ухмыляювшегося ухмылкой Гриндевальда, с глазом, черным как ночь. Грейвз-из-сна направлял палочку прямо ему в лицо и произносил четкое: - Авада Кедавра! В Грейвза летело смертельное проклятие, от которого он не мог защититься или убежать, а Грейвз-из-сна смеялся и кричал: - Ты теперь сквиб! Где твоя магия? Не ты управляешь обскуром – а я! Я! Вихрь тьмы поглощал его, и из мрака появлялся Криденс с искаженным страданием лицом. Его губы едва шевелились, но слова звучали, как громовые раскаты, и каждое било Грейвза в грудь не хуже смертельного проклятия: - Зачем вы это сделали? Теряя опору под ногами, Грейвз летел куда-то вниз, окутанный зеленоватым сиянием смерти, и удивлялся, почему до сих пор жив. Голос Криденса превращался в бормотание Экриздиса, повторявшего: - Огонь, огонь, разрыв… Запомните хорошенько, мистер Грейвз: Пруссия, Растенбург, ратуша, магический схрон, первая секция, двадцатый стеллаж. Огонь, огонь, огонь! И полет Грейвза наконец заканчивался сокрушительным ударом, выламывавшим кости, выбивавшим дыхание из груди… а потом он просыпался, задыхаясь, опять и опять, не понимая толком, где он и кто он. Сон и реальность причудливо смешались, не давая Грейвзу ни окончательно прийти в себя, ни отдохнуть. Поэтому, когда он в очередной раз вынырнул из мутного давящего сновидения, то решил, что с него достаточно. В чемодане Скамандера никогда не было тихо. Искусственное солнце жарило откуда-то сверху, слепило сухие воспаленные глаза. Грейвз поморгал, но лучше не стало – под веки словно насыпали песка. Какая-то назойливая муха монотонно жужжала над ухом, уставившись на него огромными фасеточными глазами. Грейвз вяло отмахнулся. Хотелось пить, а еще лучше – выкупаться. Возможно, Ньют сможет организовать ему небольшое озеро – Грейвз видел в некоторых вольерах запасы воды, да и земноводных тварей тут было предостаточно. Он огляделся. Ни Криденса, ни Ньюта видно не было. Вместо привычного ощущения тока магии, вибрировавшего в воздухе, бежавшего по венам, внутри разливалась мертвая пустота. Ощущение одиночества, неправильности и ущербности вновь всколыхнулось в груди, но Грейвз усилием воли загнал его подальше. Не время и не место. Ньют обнаружился у дальних вольеров, где сосредоточенно разливал воду из ведра по деревянным поилкам. Всклокоченный, с подкатанными до локтей рукавами рубашки, он совершенно не походил на человека, которому ночью пришлось противостоять дементорам и магии двух сильных волшебников. Грейвз остановился рядом, глядя, как вода журчит по желобу, устремляясь куда-то вглубь вольера. Животных видно не было. Ньют покосился на него из-под упавшей на лоб челки, не отрываясь от своего занятия, и приветливо кивнул. - Эмма вернулась. - Рад за нее, - подумав, ответил Грейвз, чтобы сказать хоть что-нибудь. Слишком многое нужно было решить, обсудить и сделать – вот только он совершенно не знал, с чего начать. В голове было пусто. Ньют выпрямился, жестяное ведро в его руке звякнуло. Теперь стало видно, что и для него минувшая ночь не прошла бесследно – под глазами залегли тени, черты лица заострились, а на щеках пробивалась рыжая жесткая щетина. Грейвз машинально провел ладонью по подбородку, даже думать отказываясь, какое кошмарное зрелище представляет сейчас сам. Ньют криво усмехнулся. - Да уж, в таком виде нечего и думать появляться на министерских приемах. Хотя для Азкабана, думаю, сойдет. Грейвз не нашел ничего лучше, как повторить его ухмылку и неловко кивнуть. Судя по всему, Криденс еще не выходил из хижины, что давало Грейвзу немного времени – собраться с мыслями и прикинуть хотя бы приблизительный план дальнейших действий, но почему-то вместо привычной собранности он ощущал неловкость и стыд. Из-за произошедшего в Азкабане? Из-за потери магии? Из-за неуместной реакции на Криденса? Мысли разбегались, и понимающий взгляд Ньюта только усугублял ситуацию. - Нам всем досталось, - заговорил между тем Ньют, словно не замечая, что творилось с Грейвзом. – Но вам – в особенности. И вдруг склонил голову, чтобы лукаво взглянуть на Грейвза снизу вверх, и прищурился. - Не переживайте, Персиваль, магия вернется. Грейвз едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Почему-то о возвращении собственной магии он думал сейчас в последнюю очередь, и слова Скамандера, верные по сути, прозвучали до забавного нелепо. Может, Ньют как раз и рассчитывал на такой эффект – Грейвз заметил, что Скамандер, несмотря на производимое впечатление слегка чокнутого лунатика, довольно неплохо разбирался в людях, - но тем не менее, напряжение между ними рассеялось. Грейвз вздохнул свободнее. - Я бы на вашем месте не торопился в Министерство, Ньют. Вполне возможно, на вас уже готовы ориентировки. Вряд ли наш визит в Азкабан и учиненные там… беспорядки прошли незамеченными для авроров – даже учитывая неповоротливость английского аврората и общеевропейский бюрократический бардак. Из вольера послышалось жадное чавкание и хлюпание. Ньют издал восклицание и присел на корточки, протягивая руку, чтобы потрепать по длинному носу какую-то зверюгу, тянувшуюся к воде. Грейвз со своего места видел только блестящую складчатую кожу и большие, неожиданно мохнатые уши. - А я бы на вашем месте не переживал за английский аврорат, - отмахнулся Ньют. - Хороший мальчик, - это уже было сказано зверю, который принялся довольно похрюкивать. – Давай, вот так… Насколько я понял из пламенной речи господина Гриндевальда, единственный, кто мог связать меня с вами – это мистер Барвелл… - …который с сегодняшнего дня либо числится пропавшим, либо по-прежнему в рядах авроров, - возразил Грейвз и дернул плечом. – Здесь небезопасно оставаться. Легкомысленное отношение Ньюта к возможному преследованию неожиданно сильно его разозлило – может быть, потому что кроме Скамандера с его волшебным чемоданом ни ему, ни Криденсу не на что было больше рассчитывать. - Поверьте, я учел прошлые ошибки. Никто не подойдет к чемодану незамеченным. Ньют выпрямился, вытирая ладони о штаны. - Даже если и так, ваш чемодан – идеальная ловушка для тех, кто внутри. Авроры скоро будут здесь – с Барвеллом или без, - а при всем уважении, вы не владеете боевой магией, я беспомощен… пока, а Криденс… Грейвз осекся и поморщился. Ньют смотрел, как обычно, чуть в сторону, склонив голову набок. - Гриндевальд после вчерашнего тоже временно беспомощен. У него сейчас есть дела поважнее, чем прочесывать побережье. У вас паранойя, Персиваль. - Меня разыскивают по обе стороны океана, - огрызнулся Грейвз. – Ваш английский аврорат пляшет под дудку предателя, Гриндевальд чувствует себя в Британии, как дома, обскур пьет чужую магию и становится сильнее, Криденс… Криденсу с каждым днем все труднее держаться. Я не могу наколдовать даже Люмос, и надежда получить формулу древнего заклинания Разрыв провалилась. Я ничего не забыл? - Вы до сих пор живы и на свободе, - невозмутимо сказал Ньют. – Знаете, когда я был в Восточной Европе, часто слышал от местных магов выражение – тише едешь, дальше будешь. Не все сразу. Сейчас, как я понимаю, перед нами остро стоит проблема завтрака. Давайте начнем с нее. Грейвз в изумлении потряс головой, прикидывая, не ослышался ли он, но Ньют уже повернул к хижине, громыхая ведром. - С умывания, - сдавшись, крикнул Грейвз ему вдогонку. - Что? - Лучше начать с умывания – по крайней мере, мне, - Грейвз развел руками. – У вас тут есть… речка? Или озеро? Только, пожалуйста, без сюрпризов, - поспешно добавил он. – Плотоядные рыбы или морские чудища мне в компанию не нужны. И очищающие чары были бы кстати. Ньют расплылся в солнечной улыбке и с энтузиазмом закивал. *** Искусственное солнце грело отменно. Грейвз в очередной раз нырнул с головой, с удовольствием погружаясь в теплую воду. Ньют соорудил ему небольшую запруду возле вольера со взрывопотамом, на открытом месте. Грейвз не хотел бы, чтобы с деревьев на него в самый неподходящий момент свалилась какая-нибудь ползучая тварь - ему вполне хватало любопытных радужных насекомых, сновавших над головой, и подозрительных шорохов из лесистого вольера поблизости. Ньют говорил, что возня с животными хорошо успокаивает и дает возможность посмотреть на мир другими глазами. К сожалению, жизненная философия Скамандера была чужда Грейвзу – даже сейчас, сидя в теплой воде и расслабленно откинув голову назад, он не мог заглушить тревожных мыслей. Его беспокоила собственная беспомощность. Обскур вряд ли взял у него больше магии, чем в день побега из Вулворт-билдинг, так сколько же на этот раз продлится период унизительной зависимости от Скамандера? Магическая инвалидность самого скверного плана, делавшая Грейвза обузой. Если бы не магическое истощение, возможно, они были бы уже далеко – по крайней мере, в более безопасном убежище, чем прибрежные дюны. Грейвз щелкнул пальцами, призывая полотенце, одолженное Ньютом. Ожидаемо ничего не произошло. Он был заперт в чемодане, буквально пронизанном магией, и не мог ощутить даже легчайшего ее дуновения. Какая горькая ирония. Густой подлесок вольера опять подозрительно заволновался. Грейвз, которого эти шевеления изрядно нервировали, непроизвольно замер, сжимая правую руку в кулак. В следующее мгновение из кустов показалась утиная мордочка и блестящие черные бусинки глаз. Нюхлер осторожно высунулся, повел головой из стороны в сторону и, наконец, уставился на Грейвза, который медленно выдохнул и от души ударил кулаком по гладкой поверхности воды. Брызги наверняка попали на одежду, сложенную неподалеку – уже вычищенную и высушенную Ньютом, - но Грейвзу было плевать. Нюхлер фыркнул, невозмутимо подобрался к сложенной на берегу одежде и принялся деловито ее обнюхивать. - Для тебя там нет ничего интересного, приятель, - сказал нюхлеру Грейвз. С тяжелым чувством он вспомнил свою нью-йоркскую одинокую квартиру, где почти не появлялся, и которую, тем не менее, привык считать единственным домом. В потайном отделе массивного секретера он хранил отцовское наследие – то немногое, что досталось ему: амулеты, древние обереги, напитанные магией ушедших поколений. Змейку с изумрудными глазами и хрустальными перьями, изогнутый кинжал с янтарной рукояткой, сложное переплетение узорных нитей, вытканных еще в доколумбовскую эпоху… У Грейвза не было времени забрать их. Он в чужой одежде на чужой земле, и даже магией вынужден пользоваться чужой, заемной. Грейвз с силой провел ладонями по лицу – иногда ему казалось, что и тело его чужое, так и не возвращенное обратно Гриндевальдом. Нюхлер нашел запонки – самые обычные, тусклые и потемневшие от времени, – презрительно фыркнул, но все же упрятал их в сумку на животе. Грейвз смотрел сквозь пальцы, как воришка возится в ворохе одежды, неуклюже пятится задом – и мгновенно исчезает из виду с добычей. Нужно будет сказать Скамандеру, чтобы получше следил за своим зверьем. Вспомнив Ньюта, Грейвз честно постарался последовать его совету и просто наслаждаться купанием: ласковым касанием воды, теплом, пронизывавшим его усталое тело, физическим ощущением чистоты и приятного расслабления, - и не смог. Тревога не уходила, подозрительный шорох и треск не давали покоя, и Грейвзу казалось, что из кустов на него смотрит весь скамандеровский зоопарк. Он не знал, как вести себя с Криденсом – это и раньше было проблемой, а теперь стало и вовсе нерешаемой задачей. Стоило Грейвзу закрыть глаза, как перед ним вставал образ нескладного юноши, каким он увидел Криденса впервые, - и мощного водоворота смертельной тьмы. Мокрые стрелки ресниц, дрожащий шепот - и багровый огонь черного взрыва, расползавшийся на полнеба. Доверчивый взгляд, робкое прикосновение ладони, нерешительная улыбка, предназначенная Грейвзу и только ему – и несокрушимый обскур, с легкостью вытягивавший из него магию. Огромная сила и железная воля, спрятанные под нелепой приютской одеждой, замаскированные ссутуленными плечами и опущенной головой, забитые, отрицаемые, и оттого – еще более непредсказуемые и разрушительные. Хрупкий баланс, который Криденс не в силах был удержать. Одно неверное движение, слово – и все полетит в пропасть, из которой не выбраться ни ему, ни самому Грейвзу, ни всему магическому миру. И все же… Нельзя отойти в сторону, нельзя отказаться, нельзя притвориться равнодушным – потому что, быть может, только это и держит весь их мир на острие иглы, когда кругом рушится и осыпается прахом все, что они знали раньше. Нечто неосязаемое, хрупкое, невидимое, как поток магии, и такое же драгоценное. Грейвз чувствовал себя канатоходцем, застывшим над бездной, чей канат треплет и раскачивает ветер. Сердце заныло, и он с досадой помотал головой, разбрызгивая вокруг блестящие капли. Нужно думать о том, что делать дальше, а не о… Треск в кустах вновь привлек его внимание. Грейвз нахмурился – он готов был поклясться, что это был не один из зверей Скамандера, если только, конечно, волшебные твари не переняли у своего покровителя привычку носить обувь. Темная тень мелькнула в ветвях и исчезла. Грейвз вздохнул. Даже если это был Криденс – что с того? Хуже ситуация вряд ли станет. Он тяжело поднялся на ноги и, нарочно поднимая маленькие волны, пошел к берегу, где тщательно вытерся, стараясь не коситься в сторону зарослей. Одевался он уже с ощущением, что кем бы ни был таинственный наблюдатель, он совершенно точно ушел. Грейвз даже попробовал сотворить простое заклинание, понадеявшись, что возвращающаяся магия даст о себе знать, - но все было по-прежнему. Поморщившись, он аккуратно свернул влажное полотенце и направился к хижине Ньюта. Он знал, что найдет там обоих – и Криденса тоже. *** Грейвз не ошибся. Подойдя к хижине, он увидел мирную картину чаепития – Ньют притащил грубо сколоченные табуретки и пару ящиков, которые с успехом заменили стол. За неимением скатерти на них были аккуратно расстелены листы газет, и Криденс, устроившийся напротив Ньюта, все косился на движущиеся колдографии поверх золотого ободка чашки. Он был в одной рубашке, и пряди отросших волос казались не до конца просохшими – очевидно, не один Грейвз решил воспользоваться передышкой и немного привести себя в порядок. Заслышав шаги, Криденс бросил на Грейвза один-единственный быстрый взгляд и вновь уткнулся в чашку, ссутулившись и словно стремясь спрятаться за хрупким фарфором. Кончики его ушей стремительно краснели, и Грейвз тоже отвел глаза, не зная, что сказать, и надо ли вообще что-то говорить. - Печенье? – спросил Ньют и ткнул пальцем на вазочку с чем-то круглым, серым и определенно неаппетитным. Грейвз вздрогнул и осторожно сел на свободный табурет. Из всех нелепейших и странных вещей, которые его окружали, включая фарфоровые хрупкие чашки посреди волшебного зоопарка, Ньют, невозмутимо делавший вид, что все в порядке – когда все определенно было более чем не в порядке – обескураживал Грейвза сильнее всего. Впрочем, может быть, с точки зрения Ньюта все и впрямь было нормально – по крайней мере, настолько, чтобы спокойно пить чай, прикидывая, когда нужно будет идти кормить угробов… или еще каких-нибудь опасных плотоядных тварей. - Спасибо, не откажусь, - вежливо ответил Грейвз и храбро разгрыз каменно-твердое нечто, которое Ньют именовал печеньем. Оказалось все не так плохо - этот шедевр кулинарного искусства был вполне съедобным. - С охранными чарами все в порядке, - с безмятежным выражением лица продолжил Ньют, макая свое печенье в горячий чай. Таким тоном он мог говорить о погоде или о повадках нюхлера в брачный период. – Рядом нет никого опасного для нас. Фраза Грейвзу очень не понравилась. - Значит, неопасные для нас – по вашему мнению, конечно, - рядом есть? Ньют неопределенно пожал плечами, продолжая внимательно изучать содержимое своей чашки. - Авроры не будут искать в дюнах старый чемодан. Грейвз едва сдержался, чтобы не хватить кулаком по столу. - Авроры… Скамандер, пикси тебе задери! Если с ними Барвелл… - С ними нет Барвелла. - И Гриндевальда тоже, - вдруг подал голос Криденс. Грейвз обернулся. Криденс смотрел на него исподлобья, но вполне спокойно, хотя уши продолжали ярко пламенеть, контрастируя с бледной кожей. - Во мне слишком много его магии, - пояснил он. – Я чувствую. Грейвз ошеломленно кивнул, забыв про недавнее возмущение. Задаваясь вопросом, что еще чувствует Криденс, как магия самого Грейвза отзывается в нем, и отличает ли он эту магию от магии Гриндевальда, он сказал уже спокойнее: - В любом случае, неразумно рисковать, пока я не восстановлюсь хотя бы частично. Взгляд Криденса мгновенно стал виноватым, и в нем Грейвз прочел немой вопрос. Он покачал головой. - Пока нет. Ты… этого ты не чувствуешь? Криденс торопливо опустил глаза, покраснев еще сильнее. - Нет. Я вас почти… Ваша магия… и вы… ощущаетесь совсем по-другому, я вам вчера говорил… - Хорошо, - быстро сказал Грейвз. Кажется, слишком быстро – Ньют поднял бровь, но промолчал. Грейвз решительно переменил тему: - Вы можете сказать, когда ко мне вернутся магические способности? - Сегодня-завтра, по моему мнению, - ответил Ньют. – Обскур вытянул из вас совсем мало, я не заметил никаких физически проявлений, в отличие от прошлого раза. - Да, тогда… было хуже, - признал Грейвз. - Значит, у нас есть еще один день? – с надеждой спросил Криденс. Грейвз подавил вздох - конечно, в тепле и относительном уюте скамандеровской берлоги он наверняка чувствовал себя в безопасности больше, чем где-либо еще. Ложное, опасное чувство, которое нельзя было поощрять. Тем более, рано или поздно с волшебным чемоданом пора будет проститься. - У нас есть немного времени, - согласился он, старательно игнорируя облегчение, появившееся на лице Криденса при этих словах. – А потом нам нужно будет уйти. Мне нужно будет уйти, - повторил он, чувствуя, как в него с одинаковым изумлением уставились две пары глаз. - О чем вы… - Куда? Криденс и Ньют заговорили одновременно. Грейвз пресек дальнейшие вопросы и коротко пересказал слова Экриздиса, которые можно было, конечно, списать на бред, если бы не одно «но». Ратуша, Растенбург и Восточная Пруссия - все это он уже слышал от Барвелла на малом заседании Конгресса, когда тот уверял, что Грейвза видели в Пруссии как раз в ту самую проклятую неделю, которая выпала у него из памяти. Грейвз не верил предателю-Барвеллу, но и в совпадения тоже не верил. Если только Гриндевальд, похозяйничавший у Экриздиса в голове, не внушил ему эти мысли… - В любом случае, это единственная зацепка, - подытожил Грейвз, кроша в пальцах скамандеровское печенье. – И шанс узнать о том, что случилось со мной в ту неделю, пока мое место занимал Гриндевальд. Признаю – призрачный шанс, и скорее всего он окажется пустышкой, как и вся эта история с безумцем в Азкабане и Разрывом… но я должен попробовать. - Почему вы все время говорите «я»? – внезапно спросил Криденс. Кажется, ему эта идея не нравилась еще больше, чем самому Грейвзу, он хмурился и кусал губы. - Потому что это дело касается меня, - мягко сказал Грейвз. Он ощущал исходившую от Криденса нервозность и боролся с желанием положить руку ему на плечо или хотя бы вскользь провести по спине. – И Восточная Европа куда опаснее, чем Англия – даже с учетом того, что здесь нашел убежище Гриндевальд со своими последователями. Обскур ослабил его, поэтому, надеюсь, их на некоторое время отвлекут другие проблемы. Я тем временем успею съездить в Растенбург и вернуться назад. Может, мне удастся отыскать что-нибудь, что сможет тебе помочь… не обязательно древнее заклинание Разрыва. В Восточной Европе, я слышал, практикуются заклинания, формулы которых неизвестны западным волшебникам, а ты… Тебе пока лучше оставаться с Ньютом. Криденс стиснул руки в кулаки и отчаянно замотал головой. - Нет! - Криденс… - Нет! Вы обещали! Зачем вы опять пытаетесь сделать так, чтобы было хуже?.. – и вдруг он осекся, словно кто-то невидимый заткнул ему рот, и побледнел. Грейвз вздрогнул от неожиданности. - Хуже? Кому? Криденс, ты не понимаешь… - Я все понимаю, - сказал Криденс неожиданно тихим голосом, глядя в пространство невидящим взглядом. Вот только пальцы продолжал стискивать до белизны и весь как будто сжался, судорожно втянув голову в плечи. Грейвз уже знал, что именно так выглядят стыд и вина в исполнении Криденса, и что его отрешенное оцепенение, вызванное страхом и самобичеванием, может длиться часами и днями. – Я понимаю. Я бы и сам не захотел, чтобы такой как я… был рядом. Простите, я… я правда понимаю. А вот Грейвз не понимал ничего, кроме того факта, что речь идет совсем не об обскуре – с ним Криденс мало-помалу начал свыкаться, - но прежде, чем он успел открыть рот и спросить напрямую, Криденс вскочил, уронил стул, пробормотал неразборчивые извинения и кинулся прочь от хижины – только зашуршали потревоженные листья и ветки близстоящих кустов. Грейвз растерянно обернулся и тут же наткнулся на скептически поднятую бровь Скамандера. Тот продолжал невозмутимо пить чай, но его взгляд, брошенный на Грейвза, трудно было назвать одобрительным. - Что? – не выдержал Грейвз. Ньют по обыкновению дернул плечом. - Ваш план и правда не выдерживает никакой критики. - Интересно, почему, - ядовито поинтересовался Грейвз, охваченный смутной тревогой. И за Криденса в том числе. - Оставим за скобками вопрос о нашей безопасности в Англии, - Ньют поболтал ложечкой в чашке. – Как вы собираетесь выбираться на континент? Британский аврорат вас по-прежнему ищет. - Через Каррака, - буркнул Грейвз. Детали он еще не обдумывал. - Гоблина? Он продаст вас за три галлеона. Если еще не продал. К тому же вы никогда не были в Восточной Европе. - И что с того? - Там… все не просто. Война… у них особые отношения с магглами. Вы знаете, что Гриндевальд из тех мест? - Он не из Пруссии. - Нет. Но все же. - Хотите сказать, что каждый второй маг там - последователь Гриндевальда? - Нет, но скажу, что неразумно отказываться от помощи. Грейвз помолчал. - Я, конечно, благодарен вам за все, что вы сделали, но разве вы не остаетесь сотрудником Министерства магии, и не должны отчитываться начальству о причинах своих частых отлучек? Барвелл легко связал вас со мной и Криденсом, значит, смогут и другие. - О, не волнуйтесь, - Ньют беспечно пожал плечами. – В Америку я тоже ездил под выдуманным предлогом. Написание книги «Фантастические твари и где они обитают» требует полевых исследований, а где еще можно найти такой богатый материал, как не на стыке двух миров восточной и западной цивилизаций. Эти обтекаемые формулировки он явно использовал не в первый раз. Грейвз недоверчиво покачал головой, а Ньют внезапно посерьезнел и отставил от себя чашку. - Разделяться сейчас – плохая идея. Я не был в Пруссии, но по Восточной Европе попутешествовал на славу. Дунай, Карпаты… война перемешала магов с магглами, заставила целые семьи отправиться на поиски безопасного места, а их магия… она изначально очень привязана к земле предков. Они обозлены и недоверчивы, человек с запада для них – чужак и враг, а вы даже в Британии не сойдете за своего. - А вы? – скептически спросил Грейвз. В груди разливалось холодное осознание, что Ньют прав. - Фамилию Скамандер на континенте знают. Частично – из-за Тесея. В любом случае, без меня вам будет намного сложнее, да и со мной непросто. А Криденс… вы и сами знаете, что оставлять его сейчас неразумно. Если вы боитесь… - Я не боюсь обскура, - вскинулся Грейвз. - И никогда не боялся. Ньют усмехнулся. Легкомысленная бесшабашность слетела с него, как личина с Гриндевальда, и Грейвз в очередной раз поразился, каким пронзительным может быть этот светлый взгляд. - Я не имел в виду обскура, Персиваль. Грейвз, настроившийся было спорить, подавился словами. Обсуждать Криденса с кем угодно не в контексте обскура и угрозы, которую тот представлял для всего магического мира, он не был готов. - Я не спросил вас тогда… - медленно сказал он, взвешивая в уме каждое слово. – Зачем вы нам помогаете? Почему готовы идти до конца? Вы же понимаете, насколько это опасно, и все же рискуете всем: репутацией, свободой… жизнью – своей и ваших драгоценных зверей. Ради человека, в чьем облике Гриндевальд отправил вас на смерть, и юноши, который может однажды причинить магическому сообществу вред, несопоставимый даже с террором Гриндевальда. Почему? Ньют долго молчал, лениво крутя в пальцах чашку и не глядя на Грейвза. - Потому что могу, Персиваль, - сказал он, когда Грейвз уже и не ждал ответа, глядя куда-то в пространство, словно отвечая не ему, а каким-то своим мыслям. – Потому что легче всего было бы дать Криденсу умереть… но его можно спасти. У него есть ресурсы для этого, есть воля и стремление, он не зло и никогда им не был. Разве он - кем он есть - не заслуживает шанса на жизнь? Если есть шанс – пусть даже один из тысячи – неужели им не стоит воспользоваться? Неужели жизнь… или душа... не заслуживает борьбы за нее? - Вот как вы видите Криденса – как очередную заблудшую душу, которую можно попытаться спасти от жестокости окружающего мира? Как очередной экзотический экземпляр редкой магической породы? – с досадой спросил Грейвз, отчего-то уязвленный этой явно прослеживавшейся аналогией с чемоданным зверьем Ньюта, и тут же пожалел о резкости своих слов. Изначально он вообще-то хотел поблагодарить Скамандера за все. Ньют, впрочем, не обиделся и даже задумчиво улыбнулся Грейвзу. - Думайте, как хотите. Но это ведь не самая плохая мотивация? Грейвз пожал плечами и щелкнул пальцами, попытавшись призвать близлежащую газету, с переднего разворота которой на него мрачно взирала его собственная колдография. Магия по-прежнему молчала. - Хорошо, - сказал Грейвз, поднимаясь. – Мы отправимся в Растенбург, как только ко мне вернется способность колдовать. Надеюсь, много времени это не займет. Ньют не ответил. Он продолжал вертеть в пальцах чашку и задумчиво щуриться на свет. Грейвз кивнул сам себе и направился в сторону вольера, куда раньше убежал Криденс.