Ruptura (Разрыв)

Ночью, как и опасался Ньют, кровотечение открылось снова. Грейвз проснулся от спазмов кашля и некоторое время судорожно хватал воздух ртом, сглатывая вязкую кровавую слюну. Глаза неприятно пекло, в горло словно насыпали песка. Рука привычно потянулась за палочкой, чтобы наколдовать Агуаменти, но наткнулась только на жесткие от крахмала простыни и стриженный затылок Криденса. Криденс, напуганный прогнозами Скамандера, вызвался дежурить у постели Грейвза, но, видимо, все-таки задремал. От прикосновения он вздрогнул и резко вскинул голову. В предрассветных сумерках в его мутных со сна глазах Грейвз без труда прочитал растерянность и страх. - Не суетись, - прохрипел он и в очередной раз с трудом сглотнул. Слюны уже не осталось, но кровь по-прежнему затекала в горло. – Вода. Потом кровеостанавливающее. Потом… что там еще есть у Скамандера. - Я помню, - напряженным голосом выговорил Криденс, вскакивая на ноги и в два прыжка оказываясь у стола. Грейвз откинулся на подушку. Скверно. В таком виде от него будет мало проку – если, конечно, вся эта затея с побегом в трюме не-маговского сухогруза не сведется к бреду его воспаленного воображения… или воспаленного воображения Скамандера. К его губам прижался прохладный край стеклянного стакана. Криденс неожиданно уверенно обхватил его за плечи и осторожно приподнял, пристроив голову у себя на плече. В движениях чувствовалась сноровка - то ли Криденс за прошлый вечер успел наловчиться, нянчась с Грейвзом, то ли, что более вероятно, ухаживал за больными и раньше. Кажется, у него была сестра, младшая. Представив себе Криденса в роли сиделки для маленькой девочки, Грейвз едва не поперхнулся и решил не открывать глаза, жадно глотая вкусную холодную воду. - Сначала вода, мистер Грейвз, - услышал он тихое бормотание Криденса, который явно повторял слова Ньюта – не столько для Грейвза, сколько для себя. – Потом зеленый флакон… И синий. И еще вот этот… Судя по звукам, пустые пузырьки он просто бросал на пол. Грейвз, морщась, выпил все, без колебаний и вопросов. - И… что теперь? – растерянно спросил Криденс, когда последнее зелье было проглочено. Грейвз почти физически ощутил, как возвращается к Криденсу привычная неуверенность – теперь, когда миссия, возложенная на него Ньютом, завершилась, и никакой близкой и понятной цели, способной занять мысли и руки, больше не было. - Ждать, - коротко ответил Грейвз. Глаз он так и не открыл. Криденс вновь напрягся, из его тела ушла уверенная расслабленность и четкость движений. Грейвз почувствовал, как закаменели мышцы плеча, на которое он опирался затылком, но сил отстраняться у него просто не было. Более того – хотелось чуть повернуть голову, пачкая рубашку Криденса свежей кровью, и уткнуться лбом в прохладную шею. Кожа Криденса всегда была холоднее, чем его собственная – в этом Грейвз уже успел убедиться за их непродолжительное знакомство. А еще Криденс с трудом выносил прикосновения посторонних людей – в этом Грейвз тоже имел возможность убедиться воочию. Вспомнилось, как он отшатывался от ласковых объятий Голдштейн, как постоянно прятал руки и втягивал голову в плечи, стараясь стать как можно незаметнее. Словно одно лишь присутствие других людей причиняло ему боль, а случайные, а тем более намеренные касания усиливали эту боль тысячекратно. Грейвз все-таки повернул голову, сминая ткань незастегнутого ворота рубашки Криденса, и прижался лбом к прохладной коже. Криденс не вздрогнул, не отпрянул, только шумно втянул носом воздух. Грейвз знал, что это неправильно, что нужно отстраниться и, пожалуй, принести извинения, что он самым бессовестным образом использует Криденса… и все же медлил. Двигаться не хотелось совершенно, хотя зелья начинали понемногу действовать. - Модести тоже так делала, - прошептал вдруг Криденс. – Когда болела. Он по-прежнему сидел напряженный как струна, боясь лишний раз пошевелиться, но Грейвз почувствовал невесомое, почти неощутимое прикосновение к макушке – словно Криденс осторожно склонил голову и прижался к ней щекой. - Твоя сестра? – спросил он, чтобы не молчать. - Да. Она часто болела. У ма и Честити всегда было много хлопот с сиротами и церковными делами. Ма считала, что Модести уже взрослая и может позаботиться о себе сама, пока она занята. А я… В такие дни я старался закончить пораньше и тайком пробирался на женскую половину, где оставалась только Модести. Остальные приходили потом, к ужину. Если бы ма узнала… Модести была рада мне. Ей было страшно одной, особенно под вечер зимой, когда темнело рано. Обычно я зажигал лампу, забирался к ней на кровать и рассказывал что-нибудь… все равно что. Я знаю мало интересных историй, а уж сказок и подавно… Модести меня обнимала, утыкалась носом в шею, сопела так смешно… я старался ее рассмешить, а получалось, что это она меня смешила, - Криденс вдруг замолчал, а потом серьезно добавил. – Надеюсь, с ней сейчас все хорошо. Это не было вопросом, но Грейвз прекрасно понял, почему Криденс неуверенно запнулся на последнем слове. - Наверное, - сказал он, хотя не знал о судьбе сестры Криденса ровным счетом ничего. – Ей сейчас лучше, чем было в приюте Мэри Лу. Может, если им обоим повезет, Криденс и в самом деле убедит себя в этом. Пусть история с обскуром закончится хорошо хотя бы для маленькой невинной девочки – а правда это или нет, не важно. Криденс в своем отчаянии готов поверить во что угодно. Верил же он Грейвзу. - Надеюсь, я не сделал ей ничего плохого, когда… когда позволил ему вырваться. - Ты чувствуешь его сейчас? – спросил Грейвз. Он виском ощущал, как часто бьется пульс на шее Криденса. - Всегда. Он… как тень. Как холод где-то внутри. Но когда мне страшно, или я злюсь… он становится горячим, как огонь. Тогда очень трудно справиться, удержать его, он жжет и вырывается, а мне нечем дышать. Я словно выворачиваюсь наизнанку, и появляется он. - Ты можешь контролировать его действия? Хоть немного? Направлять его, сдерживать его силу? Криденс долго молчал, потом отрицательно качнул головой. - Нет. Не знаю… Слишком больно, столько всего… Мне кажется, когда он вырывается наружу, я могу только кричать, иначе просто с ума сойду или рассыплюсь, или... Мистер Грейвз, не надо больше… о нем, хорошо? - Хорошо. Но интересные истории, уж извини, я тоже рассказывать не мастер, - усмехнулся Грейвз. - Не нужно, - Криденс вздохнул, шевельнув дыханием волосы Грейвза. – Уже светает. Давайте просто так посидим и помолчим, пока есть время. Криденс был прав – времени у них почти не осталось. Призрачные часы тикали, отмеряя, возможно, последние спокойные минуты их жизней. А может быть, в принципе последние минуты. - Если ты перестанешь изображать из себя фонарный столб и откинешься на спинку кровати, будет намного удобнее, - пробормотал Грейвз. Криденс послушно поерзал на матрасе, честно стараясь расслабиться, но судороги все равно прошивали то одну, то другую мышцу его рук и плеч. - Хочешь, чтобы я начал сопеть тебе в шею? Учитывая недавнее кровотечение, это не очень разумно, как думаешь? Секунду стояла тишина, и Грейвз уже успел обругать себя последними словами за неуклюжую шутку, когда над ухом вдруг раздался нервный смешок. Криденс ничего не ответил и окончательно расслабиться так и не смог, но Грейвз все же почувствовал – что-то изменилось. Они сидели так, не двигаясь и не разговаривая, в серых предрассветных сумерках, и Криденс не возражал, что кровь Грейвза продолжала пачкать его единственную рубашку, а Грейвз старался не обращать внимания на то, как непроизвольно дрожала рука, обнимавшая его за плечи.