Ruptura (Разрыв)

Реальность обрушилась на Грейвза сразу же, как только он в сопровождении авроров покинул зал заседаний. Коридоры МАКУСА никогда не пустовали – за исключением нижних этажей, где располагались допросные и тюремные камеры, - а сегодня были как-то по-особенному многолюдны. Еще один довод, красноречиво свидетельствовавший, что Пиквери оказалась совершенно не готова к тому, как повернутся события на заседании – теперь Грейвза под конвоем следовало сопроводить через полздания вниз, в Комнату исполнения приговоров, мимо любопытствующих сотрудников и посетителей, многие из которых знали Грейвза в лицо. Барвелл, конечно, выбрал самый оптимальный маршрут, подальше от центральных лестниц и лифтов, но Грейвз не раз и не два поймал на себе заинтересованные взгляды. Руки ему не связывали – то ли посчитали, что защита Вулворт-билдинг сдержит проявления магии, то ли надеялись на компетенцию авроров, то ли просто не хотели привлекать лишнее внимание. Грейвз, все еще оглушенный случившимся, мало на что обращал внимание, но вдруг за очередным поворотом краем глаза уловил какое-то яркое мельтешение, выбивавшееся из строгой приглушенной цветовой гаммы Вулворт-билдинг. Он невольно повернул голову и увидел ярко-зеленое платье и облако светлых кудряшек. Куинни Голдштейн даже не пыталась сделать вид, что привело ее сюда какое-то дело – она привалилась к стене, прижав к груди какие-то папки, недоверчиво и изумленно смотрела на Грейвза и сопровождавших его авроров. Грейвз постарался изо всех сил сосредоточиться и думать так громко, как было возможно, открывая разум по максимуму. Реальность - даже такая вывернутая наизнанку – не отпускала, напоминала о себе и о том, что Персиваль Грейвз пока еще жив. И у него – пока еще – есть незаконченные дела и обязательства, которые следовало завершить до того, как за ним захлопнется дверь Комнаты исполнения приговоров. «Передайте сестре, - думал он, вызывая в мыслях образ Порпентины, заведения Дженсона в Бруклине и Криденса. - Держитесь подальше от Бруклина хотя бы пару дней. Никаких контактов с Криденсом сегодня и завтра, и Мерлин вас упаси сообщить ему, что со мной случилось. После проведения заседания Конфедерации – чем бы оно ни закончилось – ему можно готовиться к отъезду. Лучше в Европу – никаких ваших родственников и знакомых, мисс Куинни! Помогите ему. Осторожнее с не-магами в Бруклине, и крайне осторожно – с магией». Заканчивал он этот мысленный монолог уже довольно далеко от места, где встретил младшую Голдштейн. Оставалось надеяться, что думал он достаточно громко и отчетливо, чтобы быть услышанным и понятым. Природная легилименция - явление крайне редкое и малоизученное, поэтому у Грейвза были все основания в этом сомневаться. Они спустились на низшие уровни здания. Сотрудников по пути попадалось все меньше, и почти все они были аврорами, приученными не глазеть по сторонам, не задавать лишних вопросов и ничему не удивляться. У Грейвза звенело в ушах, словно он опускался на дно глубокой реки. Видимо, магический барьер, раньше распространявшийся только на подземные коридоры МАКУСА и некоторые тюремные камеры, установили еще и на нижние этажи. Учитывая, кто именно сейчас находился в Вулворт-билдинг, ожидая суда, ничего странного в том не было. С Гриндевальдом всей мощи защитной магии Нью-Йорка могло оказаться недостаточно. Грейвза вдруг окатило холодом с ног до головы и на мгновение показалось, что он движется в пустоте, в которой нет ни верха, ни низа, только сплошное безликое ничто. Он моргнул, прогоняя морок, борясь с желанием потрясти головой, - заклинания магической защиты иногда странным образом действовали на магов, - и вдруг понял, что дело совсем не в этом. Группа авроров, которая двигалась им навстречу, вела заключенного. Случайно или нет, но судьба все-таки свела Геллерта Гриндевальда и Персиваля Грейвза в одном узком коридоре Вулворт-билдинг. Руки Гриндевальда были стянуты за спиной магическими путами, губы наверняка запечатаны Силенцио. Вид у него был усталый, но разноцветные глаза блестели по-прежнему ярко. Гриндевальд смотрел на Грейвза, его черный зрачок пульсировал в такт шагам, и эта чернота накатывала, словно волны прибоя – тошнотворно знакомое ощущение, пришедшее из ниоткуда. Авроры оттеснили его поближе к стене, но не сбавляли шаг. Грейвз заметил, как побледнел аврор, шагавший справа от него, как быстро отвел глаза от сгорбленной фигуры Гриндевальда, и невольно ускорил шаги. Они поравнялись – узкий коридор не давал много места для маневра – и Гриндевальд вдруг кивнул Грейвзу как старому знакомому, чуть приподняв уголок губ в намеке на улыбку, отвернулся и пошел дальше, уже не глядя ни на кого. Грейвза вновь прошило холодом. Улыбка Гриндевальда не была издевательской или насмешливой, как можно было ожидать. Скорее, ее можно было назвать понимающей. И это наконец-то испугало Грейвза – не страх близкой смерти, не потеря репутации, имени и друзей, не вечное забвение в Комнате исполнения приговоров, - а легкая полуулыбка опаснейшего темного мага современности. До самого коридора, который вел к Комнате, им не встретилось больше ни души. Грейвз никогда никого не казнил лично, но тем не менее бывал здесь неоднократно. Барвелл наставил палочку на дверной замок, вполголоса произнес сложное заклинание – как будто Грейвз не знал его на память, - и с усилием потянул на себя тяжелую створку. - Прошу, - сказал он Грейвзу, сделав приглашающий жест. Сквозь полуоткрытую дверь виднелся угол бассейна и кусок стерильно-белого пола. Комната была пуста. Обычно палачи (или как их прозвали авроры – чистильщики) ждали приговоренного с палочками наготове, но в виду внезапности случившегося Комнату подготовить еще не успели. Видимо, Барвелла это тоже немного смутило. Грейвз сделал шаг вперед, берясь за створку и открывая дверь шире. Пальцы тут же онемели, слабое покалывание магии чувствовалось до самого локтя, выдавая огромную мощь наложенных на дверь чар. - Предупреждаю на всякий случай, мистер Грейвз – охранные заклинания на нижних этажах здания после поимки Гриндевальда значительно видоизменили и усилили. Отдельно поработали с защитой Комнаты, поэтому не советую вам пытаться… - он вдруг запнулся. Палочка, по инструкции нацеленная Грейвзу в грудь, дрогнула. – Мне жаль, сэр. Я всегда считал вас выдающимся аврором и старался во всем равняться на вас. Возможно, Гриндевальд… я знаком с его теориями, говорил с людьми, которые попали под его влияние, и допускаю, что в определенных обстоятельствах он мог быть очень… убедительным… - Не трудитесь, аврор Барвелл, - Грейвз усмехнулся. Видимо, на Барвелла неожиданная встреча в коридоре тоже произвела большое впечатление. – Я понимаю ваши чувства, но уверяю вас, что не являюсь сторонником Гриндевальда. - Почему тогда вы поставили щит на пути моего заклинания? Почему не дали заглянуть в свой разум? – с недоуменным осуждением, почти обидой спросил Барвелл, сразу показавшись Грейвзу на несколько лет моложе. - Я не ставил, - честно ответил Грейвз, зная, что ему не поверят. Впрочем, любые слова были уже бессмысленны. Барвелл явно хотел ответить что-то резкое, но сдержался. Он некоторое время смотрел на Грейвза, поджав губы, потом сухо кивнул на Комнату. - Как я уже говорил, колдовать внутри не советую. Авроры Питерсон и Липенс останутся снаружи, чтобы дождаться команду ликвидаторов. Еще раз повторю, как мне жаль, мистер Грейвз. Вы - большая потеря для МАКУСА. Грейвз поморщился – для Барвелла и для всех, кто слышал приговор, он был уже мертв. Обычно в МАКУСА между объявлением приговора и его исполнением проходило совсем немного времени – считалось, что сам по себе обвинительный вердикт был подтверждением исключительной опасности приговоренного, поэтому с ликвидацией медлить было нельзя, - а уж теперь, в чрезвычайных условиях, и подавно. Барвелл не стал сопровождать Грейвза в Комнату. Грейвз сделал шаг за порог в гордом одиночестве, сопровождаемый напряженными взглядами команды авроров. Магия продолжала давить своим невидимым, но весьма ощутимым присутствием. От яркой белизны стен, пола и потолка хотелось прищуриться. Комната казалась бесконечной, хотя на самом деле была довольно мала – Грейвз знал это. Он не обернулся и не вздрогнул, когда за его спиной захлопнулась тяжелая дверь. Он смотрел вниз - поверхность темной жидкости в бассейне не дрогнула, осталась идеально неподвижной и гладкой. Грейвз медленно подошел к краю, вглядываясь в глубину со странным любопытством, с каким обычно любители пощекотать нервы смотрят в пропасть. Древняя магическая субстанция не отражала свет, не отражала предметы и самого Грейвза. Она была просто сосредоточием живой жадной магии, которая питалась магической силой… и ее носителями. Грейвз не знал, сколько простоял так, глядя вникуда. Тишина была абсолютная - ему казалось, что он слышит удары сердца и шум крови, бегущей по венам. Он не ощущал приближения смерти, более того – чувствовал себя настолько живым, насколько это было возможно. Будучи аврором, ежедневно рискующим жизнью, Грейвз всегда понимал, что вряд ли у него был шанс дожить до глубокой старости, но предпочитал не слишком углубляться в размышления на эти темы. Считал их бесполезными и дурно влияющими на концентрацию и бдительность. И все же, когда смутные образы возможной гибели тревожили его воображение, казнь от рук своих коллег была последним, что он мог себе представить. Что Пиквери будет говорить на заседании Конфедерации? Удастся ли ей убедить международное сообщество в своем решении судить Гриндевальда в Америке? И поможет ли в этом приговор, вынесенный Грейвзу? И самое главное – смогут ли когда-нибудь выяснить, что именно случилось между ним и Гриндевальдом? Кто ответственен за черный провал в его памяти? Зачем он ездил в Европу… и ездил ли? Вопросы, вопросы, на которые у него не оставалось времени искать ответы – и на которые вряд ли захотят искать ответы другие. Возможно, Пиквери, если останется на посту, сможет что-то выяснить. Возможно, заговорит сам Гриндевальд… если ему в самом деле есть, что сказать. Грейвз вспомнил короткую встречу в коридоре и странный взгляд, которым его одарил Гриндевальд, его черный пульсирующий зрачок, как провал в пустоту… И неожиданно ему вспомнился взгляд совсем других глаз. Настороженный, испуганный, но пытливый и настойчивый. Криденс, страшное чудо магического Нью-Йорка, который выжил вопреки всему. Грейвз обещал, что сделает все возможное, чтобы спасти ему жизнь, и ничем не смог помочь. Сам того не желая, он подарил Криденсу надежду – тем, что неожиданно возник на пути, тем, что пришел вчера вечером, тем, что остался. Почему-то больше всего не давало покоя то проклятое одеяло и голос, каким Криденс просил его не уходить – словно каким-то образом знал, что Грейвз больше не вернется. Понятие времени в Комнате утратило всякий смысл, даже внутренние часы Грейвза, на которые он привык полагаться, дали сбой. Он чувствовал дрожь, которая не имела ничего общего со страхом и, тем не менее, усиливалась с каждой прошедшей минутой. Снаружи не доносилось ни звука – тишина и режущая глаза белизна, оттененная чернотой бассейна, казались изощренной пыткой. Может, именно для этого Барвелл задержал ликвидаторов?.. Грейвз подошел к закрытой двери, вытянул руку, почти коснувшись холодной гладкой поверхности. Он чувствовал скрытую силу древней магии, вплетенной в щиты Вулворт-билдинг, которые укреплялись и усиливались столетиями. Чувствовал отголоски ненасытного магического водоворота, затаившегося на дне бассейна, даже смутно ощущал всплески магии, которую ежеминутно творили сотни магов и магических существ в МАКУСА. Но было что-то еще. Так часто бывало за миг до катастрофы. Грейвз успевал ощутить изменения в окружающих магических потоках – и отвести смертоносное заклинание. Или в последний момент изменить весь ход проведения аврорской операции, на ходу переделывая собственные планы – и оказывался прав, предчувствуя ловушку. Почти всегда. Пиквери не раз высказывала ему за самодеятельность, но, отдавая должное его чутью, закрывала на нее глаза. Почти всегда. Ошибки обходились очень дорого – и ему, и ей. Грейвз отпрянул от двери почти инстинктивно. Предупредительный крик замер у него на губах – а потом магия взорвалась огненным вихрем. Грейвз слышал – не ушами, в Комнате по-прежнему стояла оглушительная тишина – как с треском ломаются магические щиты, как разносит в клочья защиту, как стонет, проседая, магический фундамент здания, уходивший глубже, чем самый глубокий тоннель подземки. Стена Комнаты пошла трещинами, задрожала и разлетелась в разные стороны кирпичной крошкой и облаком асбестовой пыли. Грейвз, не думая, выбросил вперед правую руку, заклинанием отводя в сторону летящие камни, - и магия подчинилась. Могущество сдерживающих чар, оплетавших Комнату исполнения приговоров, оказалось бессильным перед разрушительной силой обскура. - Криденс, - хрипло пробормотал Грейвз. В провале стены металась черная тьма, пронизанная алыми всполохами. - Криденс! – крикнул он громче и закашлялся. Пыль забивала глаза и нос. Истинные размеры и силу обскура, с легкостью крушившего зачарованные стены, Грейвз полностью осознал только сейчас. Не удивительно, что Гриндевальд хотел заполучить его любой ценой. Обскур не слышал. Или не слушал. Он то зависал под потолком, растекаясь черным туманом, то кидался в сторону, швыряясь обломками стены, то закручивался спиралью и исчезал где-то за проломом, откуда незамедлительно доносился новый стук, гул и грохот. Никто не пытался его остановить, авроров не было ни видно, ни слышно – по крайней мере пока, - и это сказало Грейвзу больше, чем видимые глазу разрушения. - Криденс, хватит! – еще раз крикнул он, вытягивая вперед руку. – Остановись! Обскур вдруг ринулся вниз. Пролетел мимо Грейвза, едва не задев его, и со всей силы ударился об пол. Комната содрогнулась, Грейвз не удержался на ногах и отлетел в сторону, чудом не упав в бассейн. Темная жидкость пошла рябью и зашипела, когда обскур повторно спикировал вниз, выбив из бортика бассейна целый поток каменных брызг. - Хватит! – заорал Грейвз, но с таким же успехом он мог взывать к обезумевшему нунду. Обскура вела жажда разрушения, рожденная из дикой первобытной силы чистой магии, помноженной на страх и боль ее носителя. Если Криденс и был где-то там, под черной туманной оболочкой, Грейвз не мог до него докричаться. Он поднял правую руку, чувствуя, как магия привычно покалывает пальцы. Обскур вновь взмыл под потолок, и теперь, кажется, нацелился на бассейн. Нужно было ударить – все равно чем, уничтожить обскура у Грейвза в любом случае не выйдет, а вот ослабить получится. И ударить сильно, несколько раз. Если удастся вытряхнуть Криденса из оболочки обскура, все будет значительно проще. В памяти промелькнули строчки отчетов авроров, список заклинаний, четкие приписки «уничтожен»… Черное облако ринулось вниз, и одновременно Грейвз швырнул в него заклинанием, в которое вложил все имевшиеся силы, не оставляя себе ничего. Заклинание щита, такое же, как он уже применял к Криденсу в подземельях, призванное защитить окружающих от Криденса и Криденса от себя самого… Грейвз еще успел увидеть, как разворачивается в воздухе радужная оболочка, заключая в себе обскура, натягивается до предела, пытаясь сдержать чудовищное давление, и все равно падает вместе с черным вихрем в жадную темноту бассейна. А потом был страшный магический удар. Грейвза словно вышвырнуло из собственного тела, протащило между огромными жерновами, перемоловшими его магию без следа. Боль была невыносимой и странным образом ощущалась чем-то совершенно отдельным от него – магия, которой он привык пользоваться и управлять, сплавлялась воедино с совершенно чуждой ей, темной и жадной, тянувшей свои щупальца к живому и дышащему. Какая-то часть сознания, по-прежнему остававшаяся Персивалем Грейвзом, изо всех сил сопротивлялась ей, мучительно собирая себя воедино. Черные вихри, пробивавшие серый туман, казались уже не враждебными, а спасительными – они дарили боль, а вместе с ней осознание себя, но серая безмолвная стена раз за разом глушила их яростный натиск. Грейвз тонул в ней - он уже не был Персивалем Грейвзом, а лишь бесплотной тенью, одной среди многих, и серый туман накатывал на него волнами, обволакивая, поглощая, подчиняя своей воле. Даже боль отступила куда-то, осталось только невыносимое отчаяние и острая безнадежная тоска, смутно знакомые и все же чужие. А еще - мертвенный холод, просочившийся до костей и глубже, до самого сердца, выпивавший последние капли тепла. Ленивый удар, еще удар – и тишина, которая всколыхнула то, что еще осталось от Грейвза. В краткий миг просветления он рванулся, бессильно и почти безнадежно – и вдруг ощутил порыв тепла, пришедший из ниоткуда. Серость сменилась всепоглощающей чернотой, и наконец все закончилось. *** Возвращение в реальность оказалось мучительным. Первое, что Грейвз ощутил, когда пришел в себя, была боль. Рядом кто-то тихо плакал, шмыгая носом, - монотонный пугающий звук, который, очевидно, и вывел Грейвза из забытья. Так плачут, когда сил на полноценную истерику уже нет, а горе настолько огромно, что справиться с ним молча невозможно. Грейвз вспомнил – Комната исполнения приговоров, Криденс, щит, обскур. Вокруг было темно – или что-то случилось с его глазами, потому что разлепить ресницы вышло далеко не с первой попытки. Во рту стоял противный металлический привкус, который Грейвз распознал безошибочно. Он с трудом сглотнул и попытался пошевелиться. Мягкая теплая опора, на которой он лежал, тут же дрогнула. - Мистер Грейвз?.. – послышался хриплый, неузнаваемый голос откуда-то сверху. – Господи, вы… Вы живы… Грейвз осознал, что лежит на груди Криденса, который обхватил его обеими руками, с силой прижав к себе. Грейвз прищурился, борясь с желанием хорошенько протереть глаза, и взглянул вверх, на острый выдающийся подбородок, в который почти упирался макушкой. - Криденс… - говорить было сложно. Грейвз закашлялся, и тут же пожалел об этом, едва не застонав в голос. – Что, плохо?.. Вместо ответа Криденс замотал головой. Дышал он тяжело и загнанно – из-за своего положения и темноты Грейвз не видел его лица, но, судя по всему, все было действительно плохо. - Что?.. Где мы? - Н-не знаю. Мистер Грейвз… Господи! - голос Криденса вдруг подскочил на октаву, и Грейвз почувствовал, как мелкая дрожь, сотрясавшая его, перерастает во что-то, больше похожее на судороги. – Боже мой… Я… Те люди… И вы… там… Только не очередная истерика. Грейвз с трудом сел, опираясь на руки. Темнота мешала, он видел только съежившийся дрожащий силуэт Криденса на фоне грязной стены. - Слушай меня, Криденс, - голос звучал слабо и совершенно неубедительно. – Слушай. Мы должны добраться в безопасное место. Понимаешь? Я не справлюсь один. Ты мне нужен, Криденс. Нужна твоя помощь. По шее и подбородку текло что-то теплое - наверное, тоже кровь. Криденс поднял голову. Он был так близко, что Грейвз чувствовал его прерывистое загнанное дыхание на своем лице. - Дыши. Медленно и глубоко. Вдох-выдох, - скомандовал он тихо и с удивлением услышал глубокий судорожный вздох. Криденс его слышал и явно пытался взять себя в руки. – Вот так. Вдох-выдох. Молодец. Вокруг было тихо, лишь где-то в отдалении привычно шумел город. Видимо, Криденс - или обскур - забился в какую-то подворотню между домами, в самый дальний ее угол. Они сидели прямо на мокрых камнях мостовой, и Грейвз очень надеялся, что влажные на ощупь брюки и пальто пропитались водой, а не чем-нибудь похуже. - Ты не ранен? – спросил он Криденса, который дышал уже заметно ровнее и перестал судорожно дрожать. - Н-нет. Кажется. Я не знаю. Грейвз закусил губу, вновь сглотнув кровавый комок в горле. - Криденс, нужно выбраться отсюда. Ты знаешь, где мы находимся? На этот раз Криденс задумался – хороший знак. Потом с сожалением покачал головой. - Я не видел. Какие-то дороги, провода… Кажется, там была река, мост… Оно… эта проклятая тварь принесла вас сюда. Я хотел только оказаться подальше от всех, хотел, чтобы все прекратилось, хотел… хотел, чтобы вы жили. А потом, после того как я снова стал собой, и увидел, что с вами сделал… - очередной вздох Криденса оборвался судорожным всхлипом. - Я думал, что убил вас. Грейвз не знал, помнит ли Криденс случившееся в Комнате, и сколько воспоминаний у него осталось о действиях обскура, но времени выспрашивать не было. Сначала им нужно оказаться в относительной безопасности берлоги Дженсона, а дальше… дальше будет видно. - Это не ты. Вернее, не только ты. Я объясню потом. Давай, нужно идти. Грейвз попытался встать, опираясь на стену, но Криденс вдруг вскинулся, молниеносно оказался на ногах и почти без усилий потянул его вверх, придерживая за плечо и талию. Грейвз поднял голову и едва не столкнулся с ним носами. - Не я? Это сделал не я? Правда? – непослушными губами выговорил Криденс. Он смотрел на Грейвза так, словно от этого ответа зависела его жизнь. В неверном свете, просачивавшемся в подворотню, блестели белки его глаз и длинные мокрые стрелки ресниц. Грейвз моргнул. - Потом. Давай потом, Криденс, - он осторожно вдохнул поглубже, стараясь не раскашляться. – На самом деле ты спас мне жизнь. И, вероятно, спасешь еще раз, если поможешь добраться до Дженсона. Поможешь? Криденс кивнул, становясь вдруг предельно серьезным. - Вы же… теперь не умрете? – в его тоне отчетливо сквозили просительные интонации. Как будто жизнь и смерть зависели исключительно от желания или нежелания Грейвза. - У вас кровь идет, - упавшим голосом добавил он. - Да, - согласился Грейвз. Он и сам это чувствовал. Криденс поднес руку к лицу Грейвза, но дотронуться не решился – так и замер, подержал ее немного на весу, потом медленно опустил, отводя глаза. Грейвз, проклиная про себя темноту подворотни, по привычке скомандовал Люмос… и едва не потерял сознание, обмякнув в руках Криденса, который, к счастью, успел его подхватить. - Мистер Грейвз! - Все… в порядке, - чуть отдышавшись, пробормотал Грейвз, из последних сил вцепившись в широкие плечи Криденса и уткнувшись ему в шею. – Сам виноват. Колдовать он не мог – даже простенький Люмос оказался ему не по силам. На белеющий в темноте воротник рубашки Криденса падали черные капли – теперь кровь пошла еще и носом. Грейвз всерьез допустил мысль, что просто не дойдет до Дженсона. Что он вообще не сможет выйти из этой подворотни. Криденс покрепче прижал его к себе и испуганно прошептал: - Прошу вас, не умирайте, мистер Грейвз. Скажите, что мне сделать. Я все сделаю, только… не умирайте. Грейвз заставил себя выпрямиться и более-менее уверенно встать на ноги. - Помоги мне. Он обхватил Криденса за плечи одной рукой, навалившись на него почти всем весом – ноги все-таки не держали, - и с трудом сделал шаг. Криденс послушно пошел рядом, одной рукой крепко держа руку Грейвза, перекинутую через плечо, другой - прижимая его к своему боку. Шатались они при этом, словно пьяные, но подворотню одолели. Капли крови отмечали их путь. - Не волнуйся, волшебника не так-то легко убить, - Грейвз криво усмехнулся, пытаясь подбодрить Криденса, который бросал на него исподлобья испуганно-обеспокоенные взгляды. В Нью-Йорке стояла глубокая ночь. Улица – вернее, кривой переулок, - на которую они вышли, оказалась пуста. Судя по окружающим домам с заколоченными крест-накрест окнами, разбитым фонарям и кучам мусора у обочин, вряд ли они по-прежнему оставались на Манхэттене. Объединение желаний Криденса и силы обскура действительно зашвырнуло их на максимально удаленное от Вулворт-билдинг расстояние. МАКУСА… Грейвз решительно выкинул из головы ненужные сейчас мысли. Сосредоточиться следовало на другом. - Пошли, - Грейвз наугад кивнул направо, где в зимнем тумане цепочкой расплывались пятна света. Они, пошатываясь, двинулись по выщербленной мостовой. Грейвзу померещился далекий звон пожарной тревоги, но, скорее всего, у него просто звенело в ушах. Идти было трудно. Он наконец-то понял, почему так нелегко было разлепить веки и проморгаться – их склеивали не слезы, как он думал раньше, а кровь. Очень хотелось умыться, но, помня неудачу с Люмосом, он решил не рисковать, надеясь, что темнота скроет состояние его лица и одежды. Криденс молчал и упорно шагал вперед, почти таща Грейвза на себе. Тот был ему благодарен за отсутствие вопросов, реплик и самообвинений, вполне естественных после всего совершенного. Впрочем, даже если бы Криденс говорил без умолку, Грейвз вряд ли смог бы ему ответить. Его то и дело уносило в беспамятство, он шел, не разбирая дороги, и переставлял ноги только потому, что Криденс служил ему надежной опорой и поводырем. Возможно, им просто повезло выбрать верное направление. Возможно, Криденс не врал, когда говорил, что знает Бруклин. Но в любом случае они добрались до Бедфорд-авеню. Грейвз мало что запомнил из этого долгого ночного путешествия, сознание уплывало и возвращалось рывками, а в голове крутилась одна мысль – удержаться на ногах и идти вперед. Кажется, он пару раз все-таки падал на мостовую, Криденс поднимал его, шепча что-то отчаянное, устраивал поудобнее его голову на своем плече, чтобы не моталась в такт шагам, и шел дальше. Кажется, им на пути попалась группа каких-то оборванцев, которые, приняв Грейвза за пьяницу, что-то громко кричали им вслед и нестройно хохотали. Грейвз проклял бы их всех до единого, если бы мог. - Мистер Грейвз… - настойчивый шепот, в котором сквозило явственное облегчение, в очередной раз привел его в сознание. – Мы пришли. Грейвз до боли закусил губу, поднимая голову. Он почти не верил, что им удастся добраться до Дженсона – но перед ним и впрямь маячила приземистая кирпичная стена знакомого особнячка. Было тихо. Свет не горел ни в одном окне. Криденс тяжело дышал, почти уткнувшись Грейвзу носом в висок – ему тоже дорога далась нелегко. - Черный ход, - пробормотал Грейвз, с трудом сглатывая пересохшим горлом. – Нэнси. Меня ограбили и ранили. Помни, что я Ллойд. Криденс послушно кивнул. Следуя указаниям Грейвза, он повернул за угол и постучал в некрашеную деревянную дверцу. Открыли им далеко не сразу. Только когда Грейвз, потеряв терпение, подал голос, в замке торопливо повернулся ключ. Заспанная Нэнси, кутавшаяся в шерстяной платок, подняла повыше масляную лампу и испуганно ахнула. - Прошу тебя, тише, - пресек причитания и вопросы Грейвз, щурясь на свет. – Помоги добраться до комнаты, моя хорошая. И принеси воды. У Дженсона было тихо – постояльцы дисциплинированно спали, да и Нэнси, вняв просьбе, старалась не шуметь. И все равно у Грейвза было ощущение, что из-за каждой закрытой двери за ними внимательно наблюдают. Лишь оказавшись в комнате номер 13 и закрыв за спиной дверь, он почувствовал себя в относительной безопасности. Нэнси и Криденс в четыре руки осторожно усадили его на кровать. Криденс поставил лампу на пол, чтобы ее свет не так бросался в глаза с улицы, и сам сел рядом, обхватив руками колени. Вид у него был измученный. - Вы тоже были в Сити-банке? – громким шепотом спросила Нэнси, переводя с Криденса на Грейвза наивный испуганный взгляд. Грейвз вздрогнул. - Нет. А что случилось в Сити-банке? Криденс сжался на полу, словно хотел обернуться всем телом вокруг лампы, но для Грейвза сейчас не было ничего важнее ответа на свой вопрос. - Вы разве не слышали? Взрыв, ужасный взрыв, - Нэнси поежилась. – Какая-то банда решила добраться до хранилища денег и золота, вот и устроила этот ужас. Ой, что было! Людей, говорят, напополам разрывало! И сам банк едва не рухнул, стены поразносило, все окна вылетели – а там этажей немеряно, и во всех, представляете, ни одного целого окна не осталось! Я думала, мистер Ллойд, и вы тоже там… - Нет, Нэнси, меня просто ограбили, - Грейвз улыбнулся, чувствуя, как сводит скулы. В глазах потемнело, и накатила обморочная слабость. Голос Нэнси отдавался в ушах звоном пожарной тревоги. Может, ему и не померещилось тогда. Кажется, он что-то говорил Нэнси, рассказывал, на ходу выдумывая подробности, стараясь даже случайно не взглянуть туда, где на полу сидел Криденс, обнимая лампу. В МАКУСА придумали неплохое объяснение случившемуся для не-магов. Пиквери? Если только с ней ничего не случилось… Нэнси наконец ушла за водой и полотенцами. Грейвз молча повалился набок, закрывая глаза и чувствуя, как комната начинает вращаться. - Мистер Грейвз?.. – тут же раздался обеспокоенный голос Криденса и его поспешные шаги. Как бы на него ни повлияли откровения Нэнси, о состоянии Грейвза он по-прежнему волновался. Грейвз хотел отмахнуться привычным «в порядке», как вдруг в дверь отрывисто постучали. Грейвз резко сел, ловя в фокус застывшую у кровати ссутуленную фигуру Криденса – тот смотрел на дверь с таким ужасом, словно за ней стояли все демоны ада. - Открой, - спокойно сказал ему Грейвз. Те, кто мог прийти за ними, стучаться бы не стали. Криденс опять послушался беспрекословно – запинаясь, сделал несколько медленных шагов к двери, словно шел сквозь толщу воды, так же медленно протянул руку к щеколде. В его движениях было столько страха и вместе с тем столько покорности, что до Грейвза наконец дошло. - Криденс, это не за тобой. Не за нами, - поправился он. – Пока еще нет. Криденс не обернулся к нему, ничего не ответил. Лишь плечи, болезненно вздернутые вверх, немного расслабились. Он повернул ручку. За дверью стояла смертельно бледная Порпентина Голдштейн. Грейвз почти не удивился ее появлению, а вот то, что она была не одна, оказалось сюрпризом. За плечом Голдштейн маячила длинная нескладная фигура в небрежно застегнутом пальто. В свете лампы его всклокоченная шевелюра отливала рыжиной. Грейвз никогда не встречался с этим молодым человеком лично, но безошибочно узнал в нем Скамандера, младшего брата Тесея - Ньюта.