The Daylights «Black Dove»
***
Подушки и зайчики ушли на задний план, когда спустя пару лет у одного из трех друзей внезапно появился объект обожания в параллели. Юноша изменился на все сто восемьдесят градусов, представ перед остальными жутким подкаблучником и тряпкой, все его драки и безобразия остались «в детстве». Тао было откровенно смешно: он считал друга полным дураком, который кроме девчонки с первой парты никого и не видел теперь. Это смахивало на выборочную слепоту, что распространялась на весь мир, включая семью и близких друзей. Влюбленный же, в свою очередь, считал дураками всех вокруг, всех, кто не познал прелестей любви. Но познавать-то было нечего: у плоскодонок из их параллели были кривые зубы, куча репетиторов, отсутствие свободного времени и жуткие длинные юбки. Тао понимал, почему его сестра так рано завела себе ухажера; все взгляды мальчишек бессознательно падали на оголенные стройные ноги, редко облаченные в чулки или гольфы. Хотя Си и не встречалась ни с кем уже добрых два года: последний кавалер смылся после нескольких месяцев отношений, оставив девушку захлебываться слезами и не спать по трое суток кряду. Тао никак не мог понять, почему его сестричка так закрылась, словно начала смущаться и реже контактировать с братом. Ее одежда внезапно стала прикрывать руки до запястий, а ноги — до щиколоток, юбки сменились свободными штанами. Все вроде оставалось прежним, но и поменялось в корне. Мать заставляла сына и отца мыть руки по сто раз на дню. Сначала Хуану нравился запах жидкого мыла, которое обычно пахло цветами или цитрусами, но спустя какое-то время он начал ощущать нервозность, если забывал сполоснуть руки. Это было не так заметно, но внутри поднималось мерзкое чувство, будто что-то не сделано. Тао не смог бы ответить, когда в его рюкзаке появилось дезинфицирующее средство и упаковка влажных салфеток, а в комнате — очиститель воздуха. Он не мог заснуть на простынях, если те не пахли кондиционером или хотя бы порошком. Тело чесалось, хотя никаких раздражителей не было: юноше жутко хотелось забраться в ванну и смыть с себя фантомную грязь. Однажды случайно перепутав свое полотенце с полотенцем сестры, Хуан встретился с округленными глазами матери, которая проходила мимо. Женщина тут же залила все лицо и руки сына антисептиками, заставила его мыться по второму кругу, а полотенце запихнула в мусорное ведро. Юноша не спорил, не спрашивал, потому что каждый раз сталкивался с одинаковой реакцией: обе улыбались и опускали взгляд в пол, твердя, что все нормально. Что нормально?***
Противный запах тухлятины наполнял почти всю квартиру, доползая аж до прихожей, но все уже привыкли. Все, кроме Тао. Он с самого порога зажимал нос, стараясь как можно скорее прошмыгнуть к себе в комнату и включить очиститель. Намылив руки новым куском мыла розового цвета, юноша глянул на свое отражение в зеркале, замечая небольшие прыщики на подбородке и в уголках губ. Он перестал пить витамины, из-за чего состояние кожи снова ухудшилось. Сполоснув лицо, он смочил лосьоном ватный диск и, подержав его на воспаленных местах, бросил в мусорное ведро, заметив там большое количество тряпок. Чуть выдвинув ведро на свет, Тао ахнул, увидев одни из домашних штанов сестры, смятых и залитых чем-то. Под штанами находилось что-то еще, но, снова почувствовав мерзкое ощущение в желудке, юноша вернул ведро на место, вылетев из ванной. Вовремя ли это было или нет, но дверь в комнату сестры была приоткрыта, что в последнее время являлось редкостью: Хуан все реже и реже видел Си улыбчивой или просто спокойной. Так и сейчас, девушка, скрючившись на диване, зажимала живот руками, стеная и перекатываясь с бока на бок. Она вряд ли слышала, как брат вернулся, потому что на ней не было ничего, кроме свободной футболки и поношенных трусов. Мать, по всей видимости, спустилась в магазин, потому что в квартире, не считая стонов сестры, стояла тишина. Почти переборов себя, Тао негромко кашлянул, после спросив: — Си? Ты в порядке? Я могу помочь? Девушка тут же затихла, поняв, что брат застал ее не в лучшем положении. Тао отвернулся и прислонился спиной к стене, чтобы не смущать сестру. Он отсчитывал минуту, после которой собирался повторить вопросы, но не прошло и двадцати секунд, как дверь открылась шире. — Хочешь мне помочь? — Голос Си казался хрипловатым. Тао оглядел ее с ног до головы, стараясь оставаться на месте: красные глаза, спускающие дорожки слез на бледное лицо, тощие руки и ноги, усыпанные мелкими пятнышками. — Противно? — Девушка криво улыбнулась. — Противно же, признай. Юноша только отрицательно помотал головой, хотя тянуло согласиться. Си приподняла футболку до груди, оголяя впалый живот, заставляя брата вздрогнуть и почти поежиться: прежде гладкую кожу усеивали такие же пятна, как и на ногах, но здесь они были крупнее и темнее, какие-то даже воспалились и превратились в гнойники. Опустив футболку, девушка широко раскрыла рот, высовывая красный язык, покрытый желтыми язвочками и белым налетом, позволяя рассмотреть все детально. Но у Тао не было ни малейшего желания смотреть на все это: паника внутри разрасталась, сдавливая пищевод рывками, заставляя сжиматься от резких толчков желчи. — Обнимешь больную сестренку? — Си протянула руки к юноше, сразу же хватаясь за чужую шею. Ее хватка была не такой крепкой, как раньше, но остолбеневший Тао не мог оттолкнуть девушку, ощущая, как тонкие руки словно змеи оплетают его спину, пуская заразу под одежду. Сухие волосы коснулись щеки, вызывая щекотку и забираясь в ноздри противным запахом старого постельного белья и пота. Тао не шевелился, пока сестра, уложив голову ему на плечо, мерно покачивалась на пятках, словно успокаивая. — Я не заразна, ди*, — Си шептала ему в самое ухо, — совсем не заразна. Эта штука причиняет вред только мне, не волнуйся. Горячее дыхание, касавшееся шеи, заставляло юношу дрожать. Сжав руки в кулаки, он всхлипнул и резко сделал шаг назад. Увидев в глазах напротив немой вопрос и вторую попытку подойти, Тао вдруг закричал: — Не приближайся! Не трогай меня! Ты отвратительна! Проскочив мимо девушки, он помчался в ванную, запирая за собой дверь и включая горячую воду почти на полную мощь. Скинув вещи сразу в мусорку, Хуан забрался под кипяток, обжигая кожу и взвизгивая больше от отчаянья, чем от боли: его сестра осталась там, по ту сторону, беспомощная и умирающая. Но он чувствовал себя еще более беспомощным, не способным защититься, выйти вперед и попросить прощения. В дверь ванной колошматила мать, пытаясь выманить сына, но он и не слушал даже, заткнув уши руками, сделав напор воды еще сильнее. Кожа покраснела, лицо полыхало, ступни и запястья жгло. Все пугало Тао: и одноразовые полотенца, и зубная щетка, и выброшенные вещи. Даже кусок мыла и антисептики. Даже горячая вода. Он не двигался с места, судорожно вдыхая и выдыхая, чувствуя, как поднявшийся в воздух пар проникал в легкие, оседая внутри.***
— Ты, мать твою, совсем слепой?! — Почти взревев, рявкнул Тао, поднимаясь с колен на ноги. Мужчина, возвышавшийся над ним, казавшийся довольно знакомым, не сказал ни слова, ловко цепляя юношу за шкирку и утягивая в салон автомобиля. Тао начал брыкаться, возмущенный до крайней степени: его спортивная сумка осталась лежать посреди тротуара. — Ты охренел?! А ну-ка выпусти меня, придурок, — вопил он, пытаясь вырваться из захвата, но рука крепко держала ворот его черной рубашки. Водитель бросил взгляд в зеркало заднего вида, подмечая ужасно бледное лицо юнца, покрытое маленькими красными пятнышками, похожими на прыщики. Он прочистил горло, переводя взгляд на хозяина. — Сначала домой, — словно прочитав мысли, отрапортовал мужчина, ослабляя хватку на чужой рубашке. Пытаясь сориентироваться, Тао зыркал в окна машины, подмечая, что они едут за город: высокие дома сменялись частными, Хан отражала свет блестящей желтой тарелки, висевшей в небе. Десять минут назад он просто шлепал по улице, никому явно не мешая, как вдруг путь ему преградила машина, из которой вылетел этот непонятный объект в очках, натыкаясь прям на него, валя на землю. Что происходило, Хуан понять не мог, но даже если его и хотели убить, стоило бы знать, за что. Теплилась надежда, что не сестра подослала этого отморозка, потому что он говорил по-китайски. Куском мяса затащенный в гигантский дом, юноша был брошен посреди длинного коридора и оставлен на некоторое время. Рассматривать помещения совсем не хотелось, но и валяться на грязном полу не было желания, поэтому, поднявшись, Тао отправился на поиски раковины и мыла. Его встретила кухня в черном цвете и снующая из угла в угол маленькая женщина, которая, обратив внимание на гостя, поприветствовала его поклоном и без слов проводила в ванную, сразу выдав чистые полотенца, белье и одежду. Словно… его здесь ждали? — Как ты оказался в Сеуле? — На выходе из ванной чистый Тао наткнулся на хозяина дома. Его голос был достаточно низким, твердым. Одетый в спортивные штаны и футболку, он выглядел как-то необычно мягко, но изнутри рвалась сила и уверенность. Очков не было, отчего теперь Хуан мог полностью рассмотреть лицо незнакомца, не выражавшее ничего. Ничего такого, что можно было бы рассматривать. — Я прилетел из Сычуань, — попытался так же уверенно ответить юноша, но звуки походили на кряканье. — Зачем? — Сбежал… из дома. А ты кто вообще такой-то? И на кой-меня сюда притащил? — Я буду отвечать на твои вопросы, если ты будешь отвечать на мои, — мужчина протянул руку, — добро пожаловать. — И все? Просто «добро пожаловать»? — Пожав широкую ладонь с тенью неприязни, спросил Тао. — И что теперь? Убьешь меня? — Если бы я хотел тебя убить, то однозначно опустил бы пункт посещения моего дома и, тем более, моей ванной. Я следил за тобой некоторое время. — Прекрасно. Зачем? Зачем я тебе? — Сначала ты отвечаешь, не забывай. — Я ответил на твои вопросы, а вот ты — ни на один из моих. — Выбери наиболее важный, если действительно хочешь услышать ответ, — мужчина медленно развернулся и направился в сторону черной кухни. — Кто ты такой? — Не задумываясь, выпалил Хуан, проследовав за ним. — Хозяин дома, твой сонбэ. Мужчина сказал что-то на корейском миниатюрной дамочке, продолжавшей сновать туда-сюда, что-то перекладывая и вытирая. Из сказанного Тао не понял ни слова, но женщина постоянно кивала и не переспрашивала. Уже поднимаясь по широкой лестнице на второй этаж, хозяин пропел напоследок: — Слушайся ее. — Ты ужасен! Ты просто монстр! — Завопил Тао, топая ногой, словно ребенок, хотя мог спокойно догнать мужчину и надавать тумаков. Боялся. — Польщен, — он точно улыбался в тот момент. — Я буду учить тебя, — довольно звонким голосом заявила помощница, держа в руках стопку учебников и тетрадей, — ты должен знать наш язык. — Прекрасно, — выдохнул юноша, — языковой школы мне не хватало.***
— Уйди! — Спрятавшись под одеялом, верещал Хуан. — Ты ведь знаешь, что не готов. За два года, проведенных в этом доме, юноша привык к хозяину и его причудам, привык к собственному заключению, на которое сам же и подписался, не желая покидать этих стен. Его страхи комкались внутри, но уже не выжимали из тела всю энергию, просто создавая оболочку, отделяющую нутро от действительности. Тао научился справляться с собственной болью, что временами давила на виски, забирая его в свои объятия, не отпуская по несколько суток. Но это стало подарком: постоянного напряжения больше не было. Он зубрил корейский, зачем-то метал ножи и познавал искусство у-шу. Крис, представившийся только после нескольких недель их общения, никогда не помогал ему и не давал советов, наблюдая со стороны, нанимая новых и новых учителей. Хозяин как-будто прятался, скрывал что-то, наталкивая Тао на гору вопросов, что сыпались бесконечным потоком, но не находили ни одного ответа. Сестричка Шеньси и не собиралась умирать, как выяснилось позднее: терапия действительно помогла ей, хотя бесплодия избежать не удалось. Обо всем этом Хуан узнавал из писем, приходивших раз в полгода. Они были написаны не почерком сестры или матери, но точно шли из дома. Возвращаться не хотелось, поэтому изредка он позволял себе скучать, вспоминая прекрасные, ускользнувшие сквозь пальцы времена. Без устали твердя «ты не готов», Ифань держал юношу на коротком поводке, набивая тому шишки, усложняя задания, подбрасывая слишком сильных противников, проверяя и проверяя. Хуан не знал, к чему не был готов, но очень хотел быть готовым. Словно ему предлагали миссию, для которой необходимо натаскать себя до автоматизма. Как дурачок. Со временем «не готов» стало звучать резче и обиднее, потому что кровоподтеки не сходили, а синяки, схватываясь желтыми ореолами, покрывались новой порцией. Тело, которое раньше чесалось от любой несуществующей грязинки, теперь только ныло и полыхало адским пламенем после каждой новой тренировки. — Я готов! — Скинув одеяло, Тао вскочил на ноги и буквально вихрем налетел на мужчину, повалив того на пол. Оба катались, размахивая кулаками, мерясь силой. Юноша никогда прежде не нападал на хозяина, зная свое положение. Но теперь ему хотелось показать все то, чему научился за прошедшие пару лет. — Готов, готов! — После каждого нового удара повторял он. Ифань задорно улыбнулся, останавливая своей улыбкой град ударов. Он впервые был несказанно рад, что ошибся в своих словах. — Ты непременно понравишься Чунмену, — сплюнув кровь, отозвался Крис, — вечерочком я познакомлю вас.