Fall Out Boy «Young And Menace»
— Ну и тухни тут один! — Дверь за одногруппником, а по совместительству и сожителем, захлопнулась, оставляя парня одного. Комната общежития, располагавшаяся на четвертом этаже, сияла чистотой, поэтому стухнуть здесь не представлялось возможным. Физически. А вот эмоционально — легко, ибо даже родной ноутбук полетел полторы недели назад, оставив хозяина без сериалов и возможности делать проекты. Можно было, конечно, воспользоваться телефоном, но тот едва ли дышал, постоянно зависая на зарядке и из мобильного превратившись в домашний. Приглашение на вечеринку от убежавшего отвергнутого одногруппника вполне могло скрасить одиночество, но из-за угла маячили межсеместровые тесты, к которым необходимо было готовиться с двойным усилием. Просто ради стипендии, на которую можно обеспечить себя хотя бы раменом и ремонтом ноутбука. Стукнув пару раз ручкой по столешнице, Минсок сопоставил все «за» и «против», после чего отбросил ручку в сторону и, поднявшись с насиженного за вечер места, направился к двери, перед этим отключив телефон от зарядки. Прибавив скорости, парень не оставлял надежд нагнать вспылившего друга, который потратил столько сил, чтобы уговорить его пойти потусить. И, к счастью ли, надежды оправдались: тот стоял у выхода из общаги, разговаривая с девушкой из их потока. Чтобы не встревать в беседу, Минсок подождал, пока те наговорятся, после чего подлетел ближе и почти крикнул: — Надеюсь, предложение еще не потеряло силу. Молодой человек посмотрел на него с толикой неприкрытого удивления и, улыбнувшись, кивнул. Большего и не требовалось. Дом того паренька, что закатил вечеринку, находился на окраине города и в этот день целиком и полностью принадлежал толпе молодежи. Его семья переехала сюда недавно, но загруженный график не позволял как следует отметить новоселье. И вот теперь, когда родители благополучно слились в командировку, юноша мог расслабиться хотя бы одну ночку, собрав вокруг себя всех, кому хотел похвастаться новеньким жилищем. Как и полагается представителю молодежи, вышедшему из семейки богачей. Минсок мало чего понимал в дизайнах и интерьерах, учась на менеджера, но обстановка и правда была что надо. Люди здесь не толпились, всем хватало места, а музыка, доносившаяся из колонок, распиханных по всей площади первого этажа, не давила на мозги. Половину пришедших Ким не знал, но главным пунктом было то, что он знал хозяина дома и местоположение кухни. Еда и музыка — большего не требовалось. — Выпьешь? — Один из незнакомых ребят протянул Минсоку самый классический пластиковый стаканчик. — Или ты из ботанов? — Хер там, — юноша принял стаканчик и глянул в него, обнаружив сверху жидкости темную пенку. — Не кипишуй, эта штука безопасная. Не задавая больше вопросов, Минсок просто вылил в себя горькую гадость, почти подавившись, и, рукавом свитера промокнув губы, выбросил стаканчик в большущее мусорное ведро. Все было в порядке первые минут пятнадцать, он словно успокоился, напрочь забыв обо всех тестах и сломанных ноутбуках. Ноги сами вели его, позволяя осмотреть каждое помещение дома. Но почему-то в памяти ни расположение, ни обстановка не отпечатались. А после глаза начали видеть то, чего не должны были: свисающие с потолка гирлянды, открытые окна, маникюр на руках девушек, капли пота, стекавшие под одежду. Вибрация музыки проникала прямо в самые кости, заставляя подрагивать и двигаться в такт. Потом кто-то всучил Минсоку еще один пластиковый стаканчик, и тот тоже был опустошен и выброшен. Парень чувствовал себя облаком, плывущим над поверхностью пола к ближайшей комнате с кроватью. Он едва ли отдал себе отчет в том, как поднялся на второй этаж и ввалился в помещение, что оказалось очень даже уютным: Ким запомнил только плотно задернутые темно-синие шторы и пушистый ковер на полу, на котором и решил передохнуть. Музыка сюда почти не проникала, но если приложить ухо к полу, можно было услышать ритм. Возможно, все это просто казалось, но не имело абсолютно никакого значения. Внутри тела было как-то горячо, а длинный ворс ковра так приятно щекотал кожу рук и ступней, что хотелось закопаться и остаться здесь на веки вечные. Минсок лежал в полной тишине, пока его слуха не коснулось тихое щебетание. Повернув голову и чуть приподнявшись, юноша увидел зацепившуюся за штору маленькую синичку, что вертела головкой из стороны в сторону. — Ты как сюда забралась? — Тихо спросил Ким, осторожно подходя к птице, чтобы не спугнуть. Протянув руку, он коснулся мягких перьев и привлек внимание пташки, которая тут же юркнула за ткань, скрывшись. Желая выпустить гостя на волю, юноша приоткрыл штору и охнул: на подоконнике сидело несколько ярко-розовых бабочек с черными полосками на крылышках. «Искусственные?» — пронеслось в голове, отчего Минсок еще дальше отодвинул плотную ткань, открывая невероятную картину: все стекло длинного окна и подоконник под ним были облеплены этими самыми бабочками, что легко подергивали крылышками от потока воздуха. Это было похоже на картину, от которой у юноши буквально сперло дыхание. Но искомой синички не обнаружилось, что было странным. Лицом приблизившись к насекомым, чтобы лучше их разглядеть, парень краем глаза заметил какое-то движение за спиной и, обернувшись, замер. Возможно, из-за невнимательности он не заметил этого раньше, но и потолок был весь в бабочках, а некоторые из них кружили по комнате, опускаясь на стол и кровать. Минсок почти задыхался от восторга, когда вернулся обратно на ковер, а несколько из его новых друзей приземлились ему на руки и волосы. Их усики приятно щекотали кожу, а крылышки сразу раскрывались, позволяя любоваться. Сначала осмелевших было всего несколько, но потом они кучками стали спускаться с потолка и оседать рядом и на одежду. Словно живое одеяло. Минсок смеялся как ребенок, здороваясь с каждой новой бабочкой и поражаясь необычным интересам хозяина дома. К сожалению, он слабо помнил, когда все бабочки разлетелись по углам, а его самого подняли и вывели из помещения, но очнулся уже в собственной кровати, в общажной комнате. Голова не болела, но вот пить хотелось очень, а под рукой — только пиво соседа. За окном было по-прежнему темно, поэтому парень рассчитывал приложиться к бутылочке и проспать до утра, смахнув все на дикую жажду и раскалывающуюся голову, чтоб друг его не прикончил. Кое-как откупорив крышечку, Минсок пропустил в себя половину содержимого сосуда и сразу завалился на кровать. Глаза слипались, и все еще покруживало из-за непонятного состояния. Юноша поудобнее устроился на подушке, когда дверь шкафа приоткрылась, а из-за нее вывалился гигантский розовый куст, весь усыпанный красными бутонами. — Черт возьми, даже знать не хочу, — сославшись на придурковатого соседа, что решил развести цветник у них в комнате, Ким перевернулся на спину, уводя взгляд от цветов и натыкаясь рукой на что-то мягкое. — А это здесь откуда вообще? Бортик кровати и часть стены были покрыты влажным мхом. Выдохнув от безысходности, Минсок погладил зеленый нарост и блаженно улыбнулся, проваливаясь в дрему.***
Счет времени прекратился в долю секунды, когда Минсок понял, что не может дышать: его горло сжалось спазмом, а глаза распахнулись широко, как и рот, что пытался втянуть воздух. Вокруг было одно сплошное белое пятно, никаких очертаний, только посторонние звуки. Парень схватился за шею, пытаясь сесть, но ничего не получалось. Сзади его что-то подтолкнуло, помогая принять полусидячее положение, когда зрение немного пришло в норму. Но от этого стало еще хуже: горло отпустило, а взгляд устремился к собственным ногам, которых… не было. Вместо обычных конечностей Минсок наблюдал два окровавленных обрубка, из которых торчали словно переломанные руками кости. — Мои ноги! — Завопил Ким, пытаясь дотронуться до ног, но его остановили, хватая за руку. Он собственными глазами видел, как в белую простынь, испачканную кровью, воткнулся шприц, а через минуту ноги выросли на его глазах. Минсок смотрел на все это и чувствовал бегущие по щекам горячие слезы, что невозможно было остановить. Комната медленно приобретала нормальные очертания, представляя перед заложником собственных фантазий обычную больничную палату и стоящих рядом людей. — Ким Минсок? — Поймав взгляд юноши, спросил невысокий седой мужчина. — Вы можете сказать, где сейчас находитесь? — Мои ноги… — Вы побывали в больном путешествии*, сейчас с Вашим дыханием и ногами все в порядке. Можете сказать, сколько пальцев я показываю? Рука мужчины поднялась вверх, показывая семь разогнутых пальцев из девяти. — Семь?.. — Пролепетал Минсок, бегая взглядом по комнате. — Возможно, Вы видите сейчас что-то необычное здесь? Что это? Но ничего необычного вокруг не было: молоденький паренек в очках рядом облизывал длинным языком свой планшет и шебуршал чешуйчатым хвостом по полу, а на тумбочке напротив раскачивался кактус, колючими лапами разбрасывая землю из горшка. Вот только окна были открыты настежь. — Почему окна открыты? — Спросил юноша. Доктор коротко кивнул и, подойдя к открытым створкам, захлопнул их и задвинул шторы. После он, ни слова не проронив, поклонился и удалился с двумя напарниками, от одного из которых по полу тянулась дорожка зеленой слизи.***
— Боишься меня? — Звук голоса все так же звенел в голове, доставляя дискомфорт, но уже не такой, как неделями ранее. Мужчина не скрывал лица, но имени не называл, только кружа вокруг стула, на котором сидел Минсок, и пугая его одним своим видом. «Боюсь» — хотелось прошептать. Ким думал, что умрет очень быстро, когда в первые несколько дней в него заливали пойло всех сортов, били по ногам и кричали прямо в лицо. Он видел ужасные вещи, задыхался и дрожал, утопая в черной субстанции, что склизкими лапами обхватывала его. По комнате ползали гигантские змеи, кружили неведомые существа и гудели призраки, цепляясь коготками за штаны и полы халата. Каждый раз, когда мужчина заходил в подвал, Минсок пищал про себя «нет, нет, нет», лишь бы тот не приближался и не трогал. Но это никогда не действовало. Ким не знал, стало ли после этого хуже или лучше, но алкоголь заменился простой водой, которая казалась слишком сладкой и мягкой, удары прекратились, крики стали тише и реже. Это вызвало очередную волну беспокойства, заставляя кости ныть, и не прекращая дергаться на стуле, в сто крат сильнее ощущая боль в избитых ногах. Мышцы гудели, затекали быстрее, а связанные руки хотелось освободить. Минсок продолжал денно и нощно раскачиваться из стороны в сторону, ерзая руками, пока не послышался тихий, но такой оглушающий треск веревки. Даже замерев от удивления, парень медленно опустил конечности вниз, чувствуя прилив крови к почти синим запястьям. На радостях поднявшись со стула, Ким так и шлепнулся ничком, не подумав о задубевших мышцах. Он почти смеялся от счастья, когда из-за спины донесся тихий голос, заученный, словно мантра: — Наконец-то, думал, состарюсь тут, пока жду. Мужчина подошел вплотную, цепляя Минсока за грязную рубашку и подтягивая на стул. Его глаза блестели как-то… загадочно? Словно он и сам был рад «освобождению» парня. — Сколько пальцев я показываю? — Три, — без заминки отчеканил Ким, любуясь идеальными чистыми руками. — Меня зовут Ким Чунмен, — представился мужчина, наклоняясь ближе, несмотря на зловоние, исходящее от юноши, — видишь меня? Как ты видишь меня? — Темные глаза, белая кожа, волосы почему-то мокрые… к-красивый, — Минсок зарделся бы, если б не усталость, отсутствие еды последние несколько дней и ненависть к этому человеку. — Боишься меня? — Нет. Лицо Чунмена озарила улыбка. Самая яркая, какую только видел юноша.***
— Что это? — Белая лошадка. — Это? — Джим Бим. — А… — Слушай, я желудком вызубрил их все наизусть, хватит, ну правда, — Минсок закатил глаза, переставляя бутылки, чтобы вытереть пыль за ними. Весь алкоголь, что был залит в него в подвале, пришлось не только попробовать, но и зазубрить, дабы показать себя заядлым барменом. Ким не знал, зачем это нужно было Чунмену, но тот глаз не сводил с него, все болтая о каких-то людях, с которыми тот должен познакомиться. — А как насчет этого? — На барную стойку прилетел маленький пакетик с кристалликами в нем, отчего у Минсока тут же расширились зрачки. — Убери нахрен, — шикнул он, сразу же узнав GHB**. — Минсок, — Чунмен накрыл пакетик ладонью, — мне нужна твоя помощь. Это очень грязное дело, из которого не выбраться просто так. Согласишься — я не заставлю ждать платы, а откажешься — держать не стану. Мне не на кого больше положиться, ты знаешь. — После всего того, что ты сделал со мной, думаешь, свалю? Думаешь, оставлю тебя с твоей прогнившей душонкой? Да и грязнее твоего подвала ничего быть не может, а из него я как-то выбрался. Минсок фыркнул, вернувшись к бутылкам и пыли. В его голове пробегали сотни мыслей, но ни одна из них не была о том, насколько безрассудный шаг он предпринял, согласившись.