30 Seconds To Mars «Walk On Water»
— Малыш, поднимайся, пора вставать, — женщина мягко потрепала мальчишку по волосам. — Можно еще пять минуточек? — Сонный голос был почти не разборчив. — Ты не успеешь позавтракать. Выспишься в дороге. Мальчик нехотя разлепил глаза и откинул одеяло, выпуская босые ноги на холодный воздух. Он улыбнулся Сестре и принял из ее рук пластиковый стаканчик с теплой водой, тут же осушив его. — Умывайся и спускайся завтракать, — женщина одарила ребенка самым заботливым взглядом и вышла из комнаты. Мальчик, стараясь как можно меньше контактировать босыми ногами с участками пола, не покрытыми ковром, добрался до небольшого окна. В прошлом году ему приходилось подниматься на носочки, чтобы увидеть, что происходит на улице, но сейчас он спокойно стоял, держась руками за край подоконника, и наблюдал за спешащими на работу людьми и снующими в зеленых футболках волонтерами, что подметали дорожки от песка и поливали цветы на клумбах. Утро выдалось облачным, но Солнышко периодически показывалось, давая надежду на то, что ближе к полудню распогодится и станет теплее. Детям не нравились пасмурные дни, потому что поднимался ветер или, еще хуже, начинался дождь, и им запрещали выходить на улицу, заставляя делать домашнюю работу или помогать с уборкой. Мальчику было все равно, потому что погода его мало интересовала, развлечь себя он мог где угодно. — А где мои вещи? — спросил малыш, разглядывая большой автобус, что стоял у главных ворот. — Их уже погрузили, — Сестра, сегодня в платке и сером платье до колен, поправила одежду мальчика и посмотрела ему в глаза, — Сехунни, веди себя хорошо, договорились? — Мы больше не увидимся? — Если ты захочешь, я обязательно приеду навестить тебя. — Хочу, — Сехун бросился на шею женщины, крепко ее обнимая. Он не плакал, но было очень грустно уезжать отсюда, из семьи, которая растила его шесть лет. Другие дети, которым сегодня тоже предстояла длинная дорога, ревели и не могли успокоиться, буквально прилипнув к воспитателям и волонтерам. Уже сидя в автобусе, Сехун в последний раз перед отъездом посмотрел на женщину, заменившую ему мать. Та грустно улыбалась, отчего в углах глаз собирались морщинки, напоминая о возрасте. Она помахала ему и обняла себя руками, словно пытаясь защититься от накатывающих слез, которых малыш видеть не должен был. Дорога была не особо долгой, но дети совсем не ориентировались во времени: большинство из маленьких пассажиров просто заснули, только небольшая часть смотрела в окно или болтала. Сехун пытался уснуть, но что-то постоянно вырывало его из лап дремы: то мысли о новом городе, то подступающий к горлу ком горечи после расставания с Сестрой, то очередная яма на дороге. Кванджу отличался от Инчхона более развитым частным сектором и меньшим количеством высоток. Ночью город был менее освещен, но он не пугал темнотой, потому что во всех домах загорался свет, служа ориентиром. Ближе к центру города располагалось трехэтажное здание, окруженное небольшим заборчиком и газоном. Дети разинули рты, увидев свое новое место жительства. На первый взгляд оно и правда казалось очень уютным и милым. У главного входа в детский дом столпились воспитатели, радостно размахивая руками и улыбаясь, словно их собственные детишки возвращались из долгой поездки. Внутри помещения пахло супом из свинины и хозяйственным мылом. На первом этаже стены были покрашены в светло-голубой, с потолков на тонких нитках свисали тут и там бумажные журавлики, сделанные руками воспитанников, повсюду валялись мягкие игрушки, полы, как и в прошлом приюте, были устланы коврами. Второй этаж встречал персиковым цветом, отсутствием журавликов и коврами поменьше, но зато окнами побольше. А третий, салатового оттенка, совсем минималистичный, не радовал даже ковриками, только большими цветочными горшками и пустующими комнатами. — Здесь, — пояснила одна из молодых Сестер, — живет всего несколько человек. Как потом понял Сехун, этажи разбиты по возрастам: первый — для малышей, как он, шести-десяти лет; второй — для одиннадцати-четырнадцати; а третий — для неудачников, которых никто не взял в семью и которым до девятнадцати лет приходилось обживать пустующий этаж. Но и сам мальчик не был уверен, что понравится кому-либо, поэтому приготовился ждать, когда сможет ходить по холодному полу и планировать свое беспросветное будущее. Единственными друзьями в новом пристанище для Сехуна стали Сура и Донхун, которых тоже перевели в этом году из других городов сюда. Троица быстро поладила, образовав некую компанию, которая никогда не скучала и всегда веселила остальных ребят на этаже. У мальчишки раньше не было друзей, и он чувствовал себя как-то слишком ново, иногда не имея понятия, как следует поступать в новом обществе. Но это оказалось в разы веселее, чем развлекать себя самому.***
«У него ведь скоро день Рождения, верно? Мы хотим сделать ему подарок, это возможно?» «Конечно, никаких препятствий» «Вместо переезда на второй этаж он отправится к нам домой» «Замечательная идея. Тогда нам стоит подготовить документы?» «Безусловно. Но пусть это останется для него сюрпризом» Через несколько дней Сехуну должно было исполнится одиннадцать: он еще за месяц начал осматривать второй этаж, выбирая для себя более подходящую комнату, в которой останется на ближайшие четыре года. Мальчик знал, что Донхун, который был старше на три месяца, уже обжил новую кровать и был вполне доволен, а Сура, наслаждавшаяся последними неделями своего десятилетия, тоже приглядывала что-нибудь симпатичное, не отставая от друзей. Сехуна радовала их разница в возрасте, потому что не придется долгое время жить по отдельности и бегать туда-сюда. Но около полугода до этого в приют начала захаживать пара, которая выше первоэтажных детей не уходила. Обоим было примерно по сорок, очень милые и приветливые люди, постоянно баловавшие всех малышей вкусностями и новыми игрушками. Сехуну они приглянулись сразу, но он понятия не имел, как подступиться к незнакомцам, поэтому, противореча себе, оставался в тени и не делал лишних движений. Несмотря на это, именно мальчишка в коротких шортах и с растрепанными волосами привлек пару. Они понимали поведение ребенка, стараясь сильно не привлекать к нему внимание, но когда основная масса детей разбегалась посмотреть на подарки и поиграть, женщина присаживалась на низенький стульчик в коридоре и подзывала Сехуна к себе, чтобы оставить ему нечто особенное или просто поговорить. Ее глаза очень напоминали ребенку глаза Сестры из первого приюта: те же морщинки, та же излучаемая доброта и тепло, под которое хотелось подставить ладошки. Мальчик словно был заворожен этой дамой, втайне мечтая обнять ее или потрогать блестящие черные волосы, спадавшие на плечи. Конечно, он молчал, потому что это неприлично, послушные дети не вешаются на шею незнакомым людям. Но однажды женщина сама притянула его к себе, крепко обнимая. Маленькое сердечко трепетало, готовясь вырваться из груди, прилепиться к груди напротив и никогда больше не отлипать. Мужчина, что был столь же симпатичен мальчику и столь же ласков к нему, очень растрогался на открывшуюся перед ним картину. Он разделял свою некоторую привязанность к этому ребенку, хотел бы наблюдать, как тот растет рядом с ними. За полгода они очень сблизились: теперь другие дети, видя знакомую пару, уже не бежали сломя голову навстречу, в какой-то степени деликатно уступая дорогу своему другу, что не скрывал улыбки и с замиранием сердца махал руками, встречая. Он не ждал, что его заберут, хоть и теплил надежду, поэтому просто радовался каждой встрече, что с каждым разом словно становилась короче, пролетала быстрее, оставляя после себя незнакомую пустоту. Приходили другие пары, но Сехун даже не выходил из комнаты, ожидая только «своих». — Пс, Донхун-а, — Сура, постучавшись в неплотно закрытую дверь, сделала шаг назад. — Ты чего тут забыла? — Донхун, увидев в такое позднее время на своем этаже подругу, очень удивился. — Нашего Хунни хотят забрать, — девочка улыбнулась. — Те самые люди? — Ага, только это секрет, рот на замок. Я случайно услышала их разговор с Сестрой. Они готовят ему сюрприз. — Понял, молчу, — мальчик поджал губы и тихонько захлопал в ладоши. Оба были рады за друга. Искренне, по-детски рады.***
— Сехун-а, а как же учеба? — Женщина взволнованно наблюдала за суетившимся парнем, запихивающим вещи в небольшой рюкзак. — Мам, ты же знаешь, я нагоню, — Сехун еще раз проверил документы и посмотрел на время, чтобы убедиться, что не опоздает на самолет. — Знаю-знаю, просто волнуюсь. — Брось, все будет отлично, — юноша подошел к матери и обнял ее, уложив голову на плечо. Он обживал шикарный дом уже семь добрых лет, каждый раз поражаясь своей удаче. Как оказалось, пара, что все-таки забрала его на одиннадцатилетие, имела неплохо так набитые деньгами карманы, особняк ближе к центру города и процветающий бизнес. Ребенку не отказывали в дорогих развлечениях, будь то поездки заграницу или двухнедельные курсы серфинга в середине учебного года. Его баловали, но воспитывали как подобает влиятельной семье. Основы, заложенные в приюте, отлично складывались с нормами новой семьи, вылепливая трудолюбивого, образованного и доброго молодого человека. Сехун частенько навещал друзей, которых так никто и не забрал: Донхун вымахал в росте, обгоняя друга, покрупнел и профессионально занялся единоборствами, а Сура, превратившись в утонченную леди, захватила сердечко Сехуна, по возможности не отпуская ни на секунду. Парень и сам пропустил момент, когда у них завязались более-чем-дружеские отношения, но он не мог оторвать от Суры взгляда. «Даже если вас не заберут, я никогда не перестану быть вашим другом и всегда буду рядом», — обещал парень, со слезами расставаясь с ребятами. И сдержал обещание: он вытаскивал их в любые вылазки, будь то горнолыжные склоны, прыжки с парашютом или сплавы по горным рекам. Деньги никогда не были проблемой, сложнее оказывалось уговорить Сестер отпустить ребят на несколько дней повеселиться. В отличие от Сехуна, его друзья не блистали высшими баллами на учебе, поэтому зачастую им приходилось посещать дополнительные занятия, чтобы нагнать пропущенный материал. — На этот раз что? Снова дайвинг? — Спросила мать, все так же подпирая плечом косяк и вздыхая. — Ага, в прошлый раз мы не успели погрузиться ниже десяти метров, — натягивая кепку, оживленно комментировал парень, — хотим попробовать в этот.***
— На Кукулькану* поднимемся? — Глаза Суры горели энтузиазмом. — Не уверен, что это разрешено, но просто посмотреть на него — без проблем, — Дэйв, что сопровождал троицу друзей, кивнул. Сехун познакомился с Дэйвом в двенадцать: парень обучал мальчишку серфингу и дайвингу, а потом с удовольствием согласился сопровождать его в поездках. Так и в этот раз, собираясь в Мексику, Сехун первым делом позвонил другу-экстремалу. Дорога до Юкатан была быстрой и без происшествий. За это время ребята успели решить для себя, чем займутся. Главной целью для Сехуна стала «клетка смерти», а не предполагаемый дайвинг. Сура отказалась от таких подвигов, предпочитая поваляться под Солнышком, а Донхун с удовольствием согласился поглазеть на рифовых акул с расстояния вытянутой руки. День для погружения выдался действительно солнечный и безветренный, поэтому лучи, уходя глубоко под воду, давали возможность разглядеть плавающих хищников. Изначально предполагалось плавать с китовыми акулами, но Дэйв, почесав затылок, объявил, что не сезон, поэтому пришлось довольствоваться рифовыми, которых Сехун видел ранее, но не имел возможности быть так близко. Вывезенная на катере железная клетка с толстыми прутьями медленно опускалась в воду, пока парни натягивали гидрокостюмы и экипировку для защиты. Дэйв между делом проводил инструктаж, хотя знал, что его и не слушает никто. Перед самым погружением Сехун мягко притянул к себе Суру для поцелуя. — Осторожнее там, — прошептала девушка ему в самые губы, — никогда не знаешь, чего ждать от хищников. Юноша лишь хмыкнул и вручил девушке небольшую сумку, набитую кусками мяса для прикормки акул, время кормежки наступало чуть позже, не стоило лишний раз распалять аппетит и без того вечно голодных рыбешек. Он натянул маску и подал остальным знак, что готов. Трое аккуратно, насколько позволяли ласты на ногах, запрыгнули в клетку, захлопывая решетку и закрывая замок. Железная махина с добровольцами поехала вниз. Вода была теплой и мягкой, мочила гидрокостюм, что приятно облеплял кожу. Место, выбранное для погружения, не уходило далеко от пляжа, поэтому ни рифов, ни камней вокруг не было, только песчаное дно и хищники, окруженные стайками рыбешек-лоцманов. Но и этот вид поразил Сехуна до глубины души: парень моментально забыл обо всем, восхищенно наблюдая за невероятной красотой. Солнечные лучи, погрузившиеся в воду, расплывались золотыми облаками, образуя тоннели, попадая в которые, чешуя лоцманов переливалась и пускала блики. Акулы, в полтора-два метра длиной, что подплывали слишком близко к клетке, позволяли прикасаться к гладкой коже. Парни таращили глаза, не переставая елозить руками по сероватым туловищам. Сехун, протянув руку чуть дальше остальных, наблюдал, как одна из рифовых красавиц своей плоской мордочкой тыкнулась ему в ладонь и медленно поплыла дальше. «Хочу вне клетки», — подал сигнал парень, на что получил вопросительный взгляд Дэйва. Но тот все-таки приоткрыл клетку, перед этим проверив жилетку младшего, защищающую от укусов. Сехун передвигался как можно более плавно, постоянно следя за положением трех хищниц, что кружили рядом. Он учащенно дышал и чувствовал бешеный ритм сердца, но опускался ниже, стараясь не поворачиваться спиной к рыбам. Парни в клетке с замиранием следили за другом, в какой-то мере чувствуя себя в безопасности, но волнуясь. Сехун наслаждался самым безумным своим поступком за последние несколько лет, пока не увидел возникший из ниоткуда кусок мяса, который медленно опускался в толще воды перед его лицом, привлекая внимание хищниц. Самым глупым и безрассудным решением стало схватить этот самый кусок и… куда-то спрятать его? Но парень уже сделал это: вытянув руку, он хватанул мясо, вызывая реакцию одной из акул, что тут же ускорилась, приближаясь. Сехун замер на долю секунды, даже прикрыв глаза, но больше сделать ничего не успел: верхнюю часть бедра прошибла адская боль. Резко открыв рот, парень выпустил из себя весь воздух и попытался схватиться за решетку клетки, но та была слишком далеко. Акула, подхватив выпущенный из рук кусок, тут же ринулась в другую сторону. Но сверху появились еще два небольших обрубка, привлекая внимание оставшихся к юноше. Одна из хищниц, к которой он не успел повернуться лицом, атаковала сзади, почти туда же, куда и первая: чуть выше таза, в самый бок. Дальше Сехун перестал соображать, концентрируясь только на пронзающей боли и красном облаке собственной крови, что струилась из рваных ран потоками. Он успел увидеть только то, как гарпун продырявил голову одной из акул, после просто отключившись. Самое безумное приключение закончилось самым худшим образом.***
Он чувствовал себя на поверхности воды, волны покачивали его, не отпуская полностью, но держа в сознании. Под руками было что-то мягкое, а голова лежала удобно. Сехун знал, что не сможет открыть глаза в ближайшее время, потому что вообще не был уверен, жив ли. Но звуки шагов и разговоров рядом давали понять, что не все потеряно. Пребывая в неизвестном состоянии некоторое время, парень понял для себя, что как только пытается «проснуться», тело разражается миллиардами болевых импульсов, заставляя стиснуть зубы. — Знаешь, Хунни, — руки коснулось что-то холодное, — это я натравила их на тебя, — голос принадлежал Суре, — хочешь знать, почему, да? Потому что с детства у тебя было все. Все, что захочешь, любые твои прихоти исполнялись на раз-два. А мы так и остались в приюте, никто не хотел забрать нас. Думаешь, мне нужны были все твои развлечения? Да плевать я на них хотела. Единственное, в чем я нуждалась, — свалить из приюта на веки вечные. — Сура, заткнись, — это явно был Донхун, что, похоже, только подошел. — Ну уж нет, дай сказать, — девушка сжала свою холодную руку, — ты обещал вытащить нас, показать нам мир, но мы только и делали, что таскались за тобой по пятам, наблюдая, как ты наслаждаешься жизнью. Я ненавижу экстремальный спорт, ненавижу жару и горы. Но терпела все это, надеясь на то, что после очередного приключения не придется возвращаться в приют. И каждый раз все повторялось. Ты ужасен, Сехун, ты самый ужасный человек. Я так сильно ненавижу тебя, что хотела, чтобы те акулы разорвали тебя на сотни кусочков… — Сура! После слышались только крики и грохот, рука Сехуна была резко вздернута, но отпущена. Он продолжал просто лежать и вслушиваться в звуки, а через минуту кроме тишины не было слышно ничего. Только спустя какое-то время эту тишину нарушил бас Донхуна: — Я не знаю, будут ли ее судить, но на сторону защиты однозначно не встану. Сехун, мне действительно очень жаль, знаю, что все это никак не поможет, но я постараюсь помочь, чем смогу. — Парень выдохнул. — Думаю, когда придешь в себя, нам будет лучше не видеться, хотя бы некоторое время. В приют Суру больше не пустят, а я уже собрал вещи и скоро съеду оттуда. У тебя есть мой номер, поэтому как только решишь, что ненавидишь меня чуть меньше, дай знать. После прихода в себя Сехун домой не вернулся, только отправив родителям открытку с благодарностями. Он не знал, что стало с Сурой и Донхуном, но ему было плевать. Единственное, что он чувствовал, — ненависть и желание отомстить. Гигантский шрам, тянувшийся по левому боку до бедра, давал о себе знать временами, напоминая о случившемся. Юноша в каждом красивом лице молодых девушек видел Суру, чьи глаза сверкали и утаскивали в неизвестную пустоту.***
Бар, наполненный людьми, музыкой и огнями, казался самым безопасным на планете местом. Присев за барную стойку, в самом углу, парень не поднимал головы, укрытой черным капюшоном толстовки. Сердце билось ровно, но к горлу поднимался ком горечи, словно содержимое желудка готовилось к прыжку на волю. — Эй, парень, ты в порядке? — Сверху донесся мужской голос. Сехун резко поднял голову, встречаясь с подведенными глазами напротив: обладатель голоса явно был старше и смотрел на него с некой опаской. Но в этом взгляде юноша увидел то, чего не хотел бы больше никогда в жизни видеть. Теплоту. Понимая, что снова попался в ловушку, Сехун в каком-то неконтролируемом порыве вытащил руки из карманов и, положив их ладонями вверх перед незнакомцем, шепнул: — Я пять минут назад человека убил. Увидев запятнанные темно-красным запястья и края кофты, бармен смахнул чужие руки, одним взглядом велев припрятать такие «сюрпризы». Он не заверещал, не вызвал охрану; просто достал стопку и, плеснув в нее рыжеватой жидкости, поставил перед гостем. Сехун не стал упираться и опрокинул не глядя. Странное чувство разлилось внутри: словно все и должно идти так, словно здесь его место, вот на этом самом стуле, напротив этого человека. Бармен глянул по сторонам, перебирая все возможные варианты его необдуманного действия, и, наклонившись, прошептал то, что перевернуло жизнь мальчика из приюта: — Хочешь к нам в команду?