***
Все еще веришь в свою безнаказанность? Ты все равно просчитаешься где-то. Может быть, вместо бумеранга Сработает закон рикошета.
… Фугаку проснулся рано. Привычка с военных лет: чтобы твой отряд не разбили, отводить на сон необходимый минимум времени и уже потом вскакивать бодрым и готовым к чему угодно. Он уже не застал Итачи. Сын вышел из дома, скорее всего, именно так, как ему с детства запрещала Микото — через окно. Отец не то чтобы был против: иногда у парня появлялась острая необходимость не привлекать внимание. Просто он не очень любил, когда сын не предупреждал о каких-то своих делах или не давал знать, когда уже их делает. Фугаку прошел на кухню, и там его ждал «сюрприз». Микото, сжимая в руках белый платок — тот самый, что ей подарил на рождение первенца муж — и устремив взгляд в никуда, сидела за столом. Удивительно даже не то, что она встала раньше капитана, и тот ничего не заметил (в конце концов, эта куноичи в свое время была первоклассным шпионом), а ее абсолютная незанятость. Причем, Микото явно была чем-то встревожена, но обычно она в такой ситуации занималась домашними делами вдвое больше! Мужчина подошел к жене, встав напротив. Она не начала пустой спектакль, не притворилась, что не заметила супруга, и не стала врать. Только прижала платочек к губам, собираясь с силами, чтобы что-то объяснить. Фугаку не поторапливал ее: еще будучи молодоженами, эти двое отлично знали, когда стоит о чем-то спрашивать, а когда лучше дождаться молча. Вскоре, проговорив про себя все и со вздохом вновь опустив руки на стол, женщина, глядя прямо на мужа, чтобы тот максимально поверил ее словам, произнесла: — У меня был ужасный сон. Как настоящий. Не знаю, как я смогла проснуться. Капитан опустился на татами за стол. В отличие от многих мужей, он верил своей жене: тем более, что материнское чутье вкупе с шаринганом просто не может обмануть. Даже если Микото действительно очень переживала из-за переворота и могла разнервничаться, она бы никогда не поверила в обычный подсознательный обман. — О чем сон? — спросил Фугаку, беря руки женщины в свои. Это был особый, личный жест, его никогда не видели ни сыновья, ни знакомые. Одно это касание, соединяющее крепкие, большие руки капитана и нежные, маленькие кисти куноичи, показывало, что их любовь жива и после тринадцати лет брака. Микото всегда доверяла мужу. Она не нагружала его пустяками, но и не утаивала серьезных вещей. — Об Итачи, — всхлипнув и прикусив губу, женщина решилась выложить все, хотя явно была на грани того, чтобы расплакаться, — Мне снилось, будто он стоит передо мной, а между нами какое-то стекло. Не зеркало, просто чистое стекло. Сначала он улыбался, и я была так счастлива… Я давно не видела, как он улыбается, — она вытерла глаза, вернув руку на прежнее место, позволив мужу самому стереть слезы уже с ее ладони, — А потом что-то произошло. Его опутало чем-то темным. Ему было страшно, я это понимала. Я пыталась разбить это стекло, мне, как никогда, хотелось защитить его, но… — женщина тараторила, сбиваясь и сглатывая, а потом останавливалась, переводя дух, — Я не могла сделать ничего. А он кричал, звал меня, даже плакал… Боже, я готова была сделать все, чтобы пробиться к нему, но ничего не вышло! Я просто… Проснулась… И на этом все кончилось. Жена попыталась закрыть лицо руками, и Фугаку дал ей это сделать. Он ждал, пока Микото успокоится и договорит то, что хотела, но, даже убрав ладони от покрасневших от слез глаз, она молчала. Теперь настала очередь капитана говорить. Он мог бы соврать, чтобы женщина не волновалась, сказать, что сам не заметил ничего странного. Но это было бы глупо: зачем лишний раз убеждать супругу в том, что она просто перенервничала (а женщины очень не любят, когда их домыслы оказываются просто предрассудками), если на самом деле ее подозрения далеко не пустые, хоть и пришли довольно странным образом? Как только куноичи была готова слушать, Фугаку ответил ей: — Итачи дали какую-то миссию на сегодня. Когда он говорил мне о ней, я заметил, что его что-то тревожит. Скорее всего, она очень опасная, если даже Итачи не уверен в себе. Микото посмотрела на него со страхом и немым вопросом: «И что же ты сделал?». — Я сейчас же собираюсь и иду к Хокаге, — сказал мужчина, вставая с пола вместе с женой, — Конечно, Итачи — капитан АНБУ, и ему подвластно многое, но если Третий рискнул его жизнью, не будучи уверенным в том, что он точно к этому готов, то в первую очередь встает вопрос о том, чтобы мой… — он осекся, с пониманием взглянув на женщину, после чего исправился, — Наш сын вернулся с миссии живым. Микото не удивилась тому, что Фугаку заговорил о безопасности гения клана и проявил беспокойство за его жизнь. Учихи считали, что капитан относится к своему сыну не более, чем как к орудию клана. Только жена точно знала: ее муж — любящий отец, и хоть он и не умеет выражать свои чувства, если Итачи будет угрожать настоящая опасность, с которой он может не справиться, глава проявит себя по-настоящему. Фугаку уже был собран и готов отправляться, когда в прихожей к нему снова подошла жена. Он ждал каких-то напутственных слов, но куноичи только протянула мужу бенто. — Поешь по дороге, ты ведь не завтракал, — попросила Микото. Она не предложила сделать это во время ожидания аудиенции у Хокаге, как говорила, отпуская мужа туда раньше в таких же условиях, и капитан понял намек: добиться немедленной встречи с Хирузеном, даже если тот будет говорить с кем-то другим. Капитан помчался в сторону резиденции, на ходу утоляя голод, по крышам, как делал, если очень спешил. Микото проводила его взглядом, а затем ушла в дом, спрятав в карман фартука платок. Ей предстояло еще отправить Саске в Академию, хотя до времени его каждодневного подъема оставалось еще минут десять. … Фугаку дошел до резиденции Третьего, параллельно думая о миллионе вещей. Как говорить с начальником, чтобы он точно раскрыл, что именно за секретное задание поручил Итачи? Что делать, если все пойдет плохо, и с сыном случится беда? Эти вопросы не давали покоя мужчине, когда он решительно поднимался на нужный этаж и шел по коридорам. Шиноби вздрагивали при его мрачном виде, многие кланялись, поскольку капитан был намного выше по рангу и званию. Обычно встречу с Хокаге назначали заранее, но в этот раз Фугаку не собирался выполнять формальности. Он помнил вчерашнюю неуверенность сына, помнил страх жены. Как вообще можно поставить службу выше этого? Руководствуясь такими мыслями, Учиха миновал караул, состоящий из двух АНБУ. Те попытались его задержать и сказать, что Хирузен уже кого-то принимает, но мужчина даже не посмотрел на солдат, без стука войдя в кабинет и закрыв дверь. Шиноби в замешательстве переглянулись, однако решили поговорить о странной ситуации позже. Фугаку бы не переживал, даже если бы в помещении, помимо Третьего, находился еще и Данзо. Последний много нервов попортил клану Учиха, но в данный момент он бы не имел значения. А увидев, что собеседником Хокаге сейчас был Шисуи, второй молодой гений, капитан немного расслабился. — Довольно странно с твоей стороны, — проговорил Хирузен, глядя на капитана, — Раньше ты никогда не наносил таких внезапных визитов. — Фугаку-сама? — удивленно воскликнул Шисуи, запоздало поклонившись. Они только что беседовали с Сарутоби о перевороте, и появление капитана выбило подростка из колеи. Однако, похоже, сути разговора командир не уловил, поскольку, почти игнорируя присутствие еще одного Учихи, он сразу обратился к Хокаге, причем, без значительной доли почтения: — Третий-сама, я знаю, что вчера вы дали моему сыну засекреченную миссию, которую он должен был выполнить сегодня. — Да, — подтвердил Сарутоби, — И Итачи уже отправился на нее вместе с отрядом. Фугаку выдохнул, пытаясь умерить пыл. Хирузен даже не рассердился на него за довольно серьезные нарушения дисциплины: мужчина явно о чем-то волновался, и старик в какой-то мере его понимал. — Итачи очень переживал вчера, — объяснил Учиха-старший, и по его дрогнувшим рукам Хокаге понял, что мужчина точно заметил что-то серьезное, — Он обычно очень четко оценивает свои шансы, и раньше у него было много планов и возможностей по поводу миссий, благодаря чему он уходил на них абсолютно уверенно. Но… Похоже, что эта миссия его очень беспокоила. — И ты, как отец, хочешь знать, что же такого встревожило твоего сына, — заключил Сарутоби. Оба руководителя забыли о Шисуи, а тот сидел тише воды — ниже травы и впитывал все, что слышал, как губка. Фугаку не пришлось даже активировать шаринган. Вздохнув, Третий опустил взгляд и заговорил сам: — Мне следовало с самого начала посоветоваться с тобой. Это и в самом деле если не сложная, то точно необычная миссия. Я не хотел, чтобы ты знал об этом, но, раз уж ты действительно переживаешь, то, как отцу ребенка-шиноби, я не имею права тебе отказать. Старик пересказал Фугаку все то, что говорил вчера Итачи. Умолчав о том, что целью миссии было предотвращение переворота, а не только шанс для подростка пробиться в личные советники феодала, Хокаге рассказал все, что было, готовясь как к негодованию обоих присутствующих Учих, так и к возможному пониманию с их стороны. В кабинете повисла тишина. Третий чувствовал себя генином, провалившим задание и ожидавшим заслуженного наказания. Шисуи сидел с лицом человека, только что осознавшего, что мир вокруг него был кардинально отличен от его устоявшегося мнения. Фугаку не смотрел на Хокаге: он понимал, что, если столкнется взглядом с правителем, волей-неволей сорвется. Этот старик… Он хоть чем-то соображал, отсылая ребенка на такую психологически трудную миссию? К убийствам Итачи привык, они не представляли особой опасности, но… — Вы понимаете, что вы сделали? — Учиха поднял на Каге взгляд, горящий ненавистью и без шарингана. Приходилось сдерживать себя: если бы капитан продемонстрировал родовое додзюцу на правителе, его бы арестовали, — Вы в курсе, что случается с куноичи, подставляющимися вражеским шиноби и сдающимися в плен? Или вы уже пребываете в своем мире, не дожив и до семидесяти?! Личные оскорбления — признак несдержанности, но Фугаку уже было все равно. Только представив, что могут сделать с Итачи в роли девушки, мужчина содрогнулся. — Такие методы в допросах запрещены, — возразил Хирузен, который тоже испытывал настоящий страх, представляя то, на что намекал Учиха, — Это приравнивается к международному преступлению, и шиноби не станут рисковать своей головой ради… Кхм… Сомнительного удовольствия. Капитан хотел было крикнуть в лицо Хокаге все, что думал о нем. Гнев кипел с нечеловеческой силой. Значит, изнасилование подростка — это сомнительное удовольствие?! Да кто знает, насколько больные ублюдки служат в АНБУ Звезды! С одним Учиха уже был знаком лично, но даже предположить, что сын мог попасть в лапы этого чудовища, было выше сил капитана. Однако как раз в тот момент, когда мужчина открыл рот для пламенной речи, дверь кабинета снова распахнулась, и все, кто находился в комнате, обратили внимание на вошедших. На пороге стояли трое АНБУ. Двоих Фугаку узнал: это были Какаши Хатаке и Тензо, служившие в одной команде с Итачи. А третий, в маске медведя, тяжело дышащий, похоже, пробежал пешком на бешеной скорости невообразимое расстояние: его форма была вся в пыли и мелких листиках. Он-то первым и заговорил: — Хокаге-сама! Произошло непредвиденное! У Сарутоби упало сердце. Это был тот самый АНБУ, которого он отсылал вместе с Итачи, но почему из всего отряда вернулся только один, еще и охранник? — Выкладывай скорее, — приказал старик, не скрывая волнения. Солдат вошел в комнату, еле кланяясь, торопясь рассказать сразу все, что знал. Описав первую половину миссии, шедшую по плану, он не заметил, как жутко, выжидающе и требовательно впился взглядом Фугаку в АНБУ. Этот человек должен был защитить Итачи. Какого черта он вернулся, оставив своего подопечного?! Пока АНБУ говорил, капитан полиции все меньше мог контролировать гнев и страх. Внутри будто разгоралось пламя, в то время как мозг усиленно пытался понять, как и что могло случиться. «Итачи, что с тобой сейчас? Если по вине этих идиотов тебя пытают, им не жить». По мере рассказа у всех в помещении зародилось желание биться головой о стену. Оказывается, охранник поступил верно, сразу бросившись за подмогой: его напарника, скорее всего, уже нет в живых, а так они бы вообще ничего не узнали. Но факт оставался фактом: Итачи был в плену у конвойных Леса, причем, все произошло как-то совсем непонятно. — Но почему он не смог дать отпор? — выпалил Хирузен, мрачнея и едва не воя от досады. Он подверг опасности ребенка. Наследника клана, с которым Коноха старалась помириться изо всех сил. Хуже быть уже не может. — Те шиноби, что схватили Итачи, — ответил АНБУ, сжимаясь под взорами остальных. В какой-то момент он юаже пожалел, что решил вернуться, а не умер там, — Они вытянули из него почти всю чакру. А потом подошел кто-то, кого они звали капитаном, и, что странно… Он знал Итачи. — Не может быть! — выкрикнул Третий, — Личность Итачи на всех международных операциях была тайной! Если Какаши узнают сразу, то Итачи для всех — просто безымянный Учиха. Как его могли узнать?! Никто не успел ответить. Волна невидимой энергии, полной чего-то темного, давящего и пугающего, прокатилась по помещению. Источником ее был Фугаку, и все, кто посмотрел на него в тот момент, решили, что лучше было этого не делать. — Этот капитан, — проговорил Учиха, и даже голос его вселял ужас, а глаза, в которых алыми язычками пламени тлел шаринган, вперились в шиноби в маске медведя. АНБУ едва не сполз на пол и одновременно не мог разорвать зрительный контакт, — Какие особенные его признаки ты можешь назвать? Внешность, чакра, атрибутика — что угодно! Солдат попытался восстановить в памяти все, что подметил в капитане. Чем скорее всплывет то, что требовал Учиха-старший, тем меньше придется быть объектом его внимания. — Вспомнил! — чуть не взвизгнул мужчина, вздрогнув и цепляясь за свои наблюдения, как за соломинку, — Он орудовал необычным кунаем! — Кунаем? — казалось, для Фугаку уже это слово значило что-то важное. АНБУ, радуясь, что, скорее всего, нашел то, что надо, подробно описал странное оружие: лезвие куная было длинее стандартного, но самую главную особенность представляла рукоять, которую шиноби Листа разглядел в момент какого-то приема — резная, оплетенная двумя драконами, хвосты которых образовывали выступы, разделявшие клинок и ручку. Телохранитель не успел закончить описание, но Фугаку уже выругался, сжимая кулаки и кривясь, словно от болезненных воспоминаний. — Господи, нет… — едва слышный шепот долетел только до самых четких ушей, и у их обладателей душа ушла в пятки: чтобы довести капитана полиции, всегда невозмутимого и ко всему готового, до такого смятения, должно было случиться что-то воистину ужасное, — Не может быть… — Фугаку-сама, вы знаете этого человека? — догадался Шисуи, не заботясь о том, что ему пока слово не давали. Отец Итачи не стал ничего объяснять. Он сорвался с места, стремительно покидая кабинет, и задержался только в дверях, будто вспомнив нечто важное. Оглянувшись, он посмотрел на Хирузена с жгучей злобой, от которой Третий только согнулся под гнетом вины. В полной тишине прозвучал угрожающий голос капитана: — Если этот монстр хоть что-то сделает с моим сыном… Я не посмотрю ни на риск войны, ни на интересы клана. Это был первый раз, когда все видели, насколько Фугаку на самом деле ценил свою семью. Раньше люди считали, что он ставит на первое место как раз-таки деревню и клан. Но сейчас, когда Итачи мог погибнуть (только такая мысль пришла в головы шиноби, тогда как сам Учиха, к своему ужасу, смотрел гораздо масштабнее), мужчина начал избавляться от своих масок. И никто его за это не осуждал. … Саске уже давно был на занятиях, когда Фугаку буквально влетел в свой дом, до которого бежал, как мог, быстро от самой резиденции. Звать жену не пришлось: Микото ждала капитана полиции в прихожей, слишком беспокоясь о том, какие вести он принесет. Женщина сразу заметила, что стряслось что-то ужасное: еще никогда ее муж не был так взволнован. — Микото, скорее принеси мне с чердака черную шкатулку! — выпалил Фугаку. Куноичи послушно убежала вглубь дома, судя по стуку каблуков, поднялась по лестнице, некоторое время побыла наверху, затем спустилась и уже через пять минут стояла перед мужем с искомой шкатулкой, обитой черным, блестящим шелком. Капитан, не мешкая, открыл крышку, едва не сломав замок. Женщина с каждой секундой все больше пугалась: всегда терпеливый и аккуратный, Фугаку сейчас больше напоминал себя в юности. Будто и не было многолетней выдержки и воспитания. Но все эти мелочи померкли, когда Микото увидела, что за вещь достал мужчина из доселе даже им самим уже лет десять не открываемой шкатулки. Кунай с рукоятью, обвитой двумя драконами… — Боже мой, — выдавила женщина, непонимающе и неверяще глядя на мужа, уже отложившего футляр и готовившегося спрятать кунай в подсумок на бедре, — Дорогой… Зачем ты его взял? Ведь это же… — Прости, у меня, правда, нет времени, — попытался отговориться капитан, убрав оружие в нужное отделение. Он хотел выйти и пообещать рассказать все по возвращении домой, но внезапно жена, раньше тихая и спокойная, вцепилась в руку мужа тигриной хваткой, которую можно было бы ослабить, только лишив женщину сознания. — Не оставляй меня в неведении! — взмолилась Микото, едва не плача и стараясь поймать взгляд шиноби, — Об этом человеке десять лет не было ничего слышно! Скажи мне правду, ты собираешься сразиться с ним? Фугаку… — нечеловеческий страх отразился на лице женщины, только сейчас сопоставившей все факты, — Итачи… Он поймал Итачи?! Не молчи, прошу тебя! Где Итачи?! Куноичи кричала, ее глаза блестели от слез, а тело слабело от подступающей истерики. Теперь Фугаку видел в ней одну из матерей, что в любую минуту могут потерять свое дитя: натянутая, не способная контролировать себя, с поминутно меняющимся настроением. Истинная мать. Истинная Учиха. Никакие рамки не могли скрыть это, стоило только забрезжить на горизонте чему-то по-настоящему серьезному. Теперь это была не жена главы клана — теперь это была женщина, до безрассудства любящая и боящаяся за своего ребенка. Вид Микото отрезвил разум капитана. Они оба не могли держать все в себе — тем более, после того, как на них давил весь клан со своим переворотом, будь он неладен! * — и хотели сейчас только одного. — Микото, — осторожно взяв жену за руки и отстранив их от своего рукава, проговорил Фугаку, вложив в голос и во взгляд всю свою твердость духа и уверенность характера, — Я клянусь тебе. Я защищу нашего сына, чего бы это ни стоило. Куноичи, растерянная и подавленная, не шевелилась, когда муж выпустил ее руки, добавив, что дорога каждая минута, и исчез с порога, как-то совсем незаметно открыв и закрыв дверь. Только когда хлопнули седзи, женщина будто проснулась и с трепещущим сердцем, рвущимся от страха из груди, тоже кинулась на улицу, на ходу скинув фартук и одним движением заперев дом. Микото помчалась, как была, в домашней одежде и тапочках, утихая слезы и стягивая длинные волосы в низкий хвост. Храм Накано был совсем близко… … Капитан задержался у ворот, сообщая караульным, зачем отлучается из деревни. Он не хотел лишних проблем на обратном пути, поэтому пришлось потратить лишние две минуты, но они поспособствовали еще одному значительному событию. Фугаку избрал путь по ветвям деревьев. Замаскироваться здесь было проще простого: ветки хрустят постоянно, хоть под ногой шиноби, хоть под тяжестью птичьего гнезда, листья шелестят, кто бы через них ни проходил. Поэтому только благодаря шарингану капитан смог разглядеть преследователей. — Только не говорите мне, что Хокаге послал вас вернуть меня, — обратился к шиноби Учиха. Вступать в бой не было надобности: шиноби Конохи не должны нападать на других шиноби Конохи, — В любом случае, я не стану сидеть в деревне, пока Итачи… — Мы и не собирались вас останавливать, — впервые в жизни Шисуи, уже приблизившийся к Фугаку вместе со всем отрядом из еще трех АНБУ, тех самых, что были в кабинете, перебил своего начальника, — Мы идем с вами. Пожалуйста, Фугаку-сама, — голос подростка, смиренный и искренне просящий, не мог пройти мимо ушей капитана полиции, — Итачи — мой лучший друг. Я должен защитить его. — И наш подопечный, — добавил Тензо, которого молчаливо поддержал Какаши. Учиха обернулся. У знакомых ему шиноби была существенная причина отправиться спасать пленника, и игнорировать ее не получалось. — А ты что здесь делаешь? — спросил мужчина у АНБУ в маске медведя. В тоне проскользнул укор: охрана не справилась с заданием, и пострадал сын Фугаку. Последний не мог просто так принять сотрудничество с этим человеком, но в следующий момент АНБУ снял маску, и сомнения отошли на второй план. — Только я могу быстро обнаружить Итачи, — пояснил еще довольно молодой шиноби, демонстрируя бьякуган. Оказывается, членов клана Хьюга тоже брали в спецподразделение при Хокаге. Да оно и не удивительно. Пришлось принять и такое сопровождение. Возможно, неизвестный, уже вернувший маску на законное место, сможет спасти жизнь подростка, хотя бы просто вовремя его найдя. На споры не оставалось времени. Смирившись с тем, что придется работать вместе со всеми собравшимися, Фугаку целиком и полностью погрузился в мысли о сыне. Тревога, на грани паники, снова охватила мужчину: если их с Микото предположение верно, то Итачи в огромной, просто колоссальной опасности. Капитан нахмурился, хотя еще угрюмее, казалось, стать совсем невозможно. «Итачи, дождись нас, » — мысленно попросил Учиха, устремив взгляд в лесную чащу, — «Я не дам тебе умереть… Не дам ему убить тебя.». … Страна Леса оказалась достаточно близко. До столицы отряд добрался даже быстрее, чем ожидал: подгоняемые желанием поскорее сделать хоть что-то, помимо бесполезных поисков, шиноби обрели скорость, какую не показывали в самых стрессовых ситуациях. Место, где произошло сражение, АНБУ указал без проблем. Остановившись на поляне, отряд, в первую очередь, увидел тело Тигра. Юноша посинел, уже одного взгляда хватало, чтобы понять: тут нечего и пытаться что-то сделать. Шаринган и бьякуган только подтвердили это. Хьюга, едва приземлившись в одной из почти не охраняемых зон, сразу начал сканировать местность. Какаши, Ямато и Шисуи боялись, что придется как-то пробираться в деревню, что никогда не проходит без казусов. Самые опытные ниндзя не могли проникнуть в Суту, и те, кого хоть немного волновала возможность международного конфликта, уже продумывали, как бы понезаметнее провести операцию. Но сенсор, напряженно использовавший дзюцу, вскоре произнес: — Я нашел их! Там какой-то укрепленный корпус на полчаса, если будем передвигаться быстро! — Итачи жив? — озвучил общий вопрос Тензо, внимательно следя за реакцией АНБУ. Когда тот, напрягшись, еле слышно прошептал: «О, Ками-сама…», у ниндзя, обладавших тонким слухом, похолодело внутри. — Он жив, — собравшись с духом, сообщил АНБУ срывающимся голосом, — Но это… Это невозможно объяснить. Нам просто надо бежать в два раза быстрее, чем есть. Фугаку первым тронулся с места. Как и другие, он мог только строить догадки, увы, не самые приятные, и даже не представлял, что могло вывести из строя капитана АНБУ, заставив мямлить, как червяк. В любом случае, сейчас Учиха, сам того не заметив, вдвое превысил предел своей скорости, и только очень большими стараниями отряд смог его догнать. Лес казался бесконечным, хотя на самом деле от поляны до пункта назначения было меньше десятой части периметра деревни. Ветки раздражающе били в лицо, листья своим шелестом мешали услышать: вдруг Итачи все же вырвался и теперь пытается позвать на помощь? Еще никогда капитана полиции так не злила, по сути, ни в чем не повинная обстановка. Хьюга указал на непонятное строение, похожее на бетонный тоннель. Фугаку понял все без слов, спрыгнув на землю, пересилив все законы физики, прямо перед входом. Не став дожидаться остальных, мужчина побежал вглубь едва освещенного коридора. Шершавый бетон под ногами как-то слишком усиливал стук шагов Учихи, это могло спугнуть похитителей и заставить убить пленника. Шиноби прекрасно владел техникой бесшумной ходьбы. Как только мысль, что скрытность может существенно помочь в спасении сына, пришла в голову капитана, звук разом исчез. Так же тихо двигались и остальные люди из отряда прямо у него за спиной. Коридор показался еще длиннее, чем дорога в лесу. Фугаку, ожидавший сигнала АНБУ, уже готов был плюнуть на все и закричать, окликнуть сына на все помещение, как вдруг Хьюга проговорил не очень громко: — Он здесь. Дверь на ближайшие двадцать шагов была только одна. Учиха не стал беспокоиться о стратегии, которую собирались предложить остальные, и, использовав шаринган, убедился, что напарник прав: именно из-за этой двери чувствовалась слабая чакра Итачи. Сердце отца заколотилось чуть выше горла. Он не обращал внимания на то, как испуганно попросили остальные придержать свой темперамент и придумать план проникновения. Как можно ждать, если совсем рядом ребенок, возможно, умирает?! Да и сенсор один из всех молчал: значит, тоже видел что-то, из-за чего медлить было нельзя. Теперь Фугаку не сомневался в своих действиях. Правила шиноби, субординация, приказы, военная логика — страх за своего ребенка вытеснил все. У мужчины не дрогнула рука, когда он проверил, не заперта ли дверь. Капитан надеялся, что Итачи еще не успели нанести слишком большой вред, что можно будет сейчас ворваться туда, выхватить его из рук пограничников и забрать отсюда куда-нибудь, в идеале — домой, к ждущей хороших вестей Микото и, наверное, ничего не понимающему Саске. Но, открыв дверь и вбежав в какую-то комнату с ярко-красным освещением, оборудованную под пыточную, капитан увидел то, что едва не довело его до сердечного приступа… …