ПЯТЬ ПРОЩАНИЙ

Когда Баки вызвался добровольцем, он, вообще-то, не это планировал. Он лежал, привязанный к толстому суку, уже пять часов, потому что следил за дорогой, по которой поставлялись ресурсы на базу ГИДРы. За всё это время по ней проехал всего один чёртов грузовик, торопившийся доставить свой тяжёлый груз по назначению, но больше ничего интересного в этой проклятой, исхлёстанной ветрами, каменистой дыре не произошло. Заснеженная лесная тишина звенела у него в ушах, к тому же он расположился достаточно далеко от дороги, чтобы не переживать о том, что его могут услышать. Теперь всё было по-другому, не как раньше, когда враги обрушивались на их окопы; голубые вспышки света загорались в темноте, и в любой момент ты мог оказаться следующим. Он уже смотрел в лицо той смерти, он выжил тогда, выжил в её хватке, дал ей связать себя и мучить его день за днём без конца. Он знал, что она может снова прийти за ним. В любой момент, когда угодно. Но сейчас он чувствовал себя неуязвимым. Слегка беспечным. И весьма настроенным поступать, как сказала Картер, и взять по максимуму от того, что осталось от его жизни. Так что он нажал кнопку их коротковолновой рации: – Сержант – Кэпу. Сержант – Кэпу, ты читаешь? Приём. Прошла минута, стояла такая тишина, что олень прошёл под ним, ища, с какого бы дерева погрызть коры, но, наконец, рация ожила, оглушительно громкая в тишине леса. Баки убавил звук почти до минимума. – Это Кэп, сержант. Изучаю карту. Ты как? Приём. – Спячу сейчас от скуки. Приём. Стив мягко засмеялся, и, невзирая на треск статики, Баки практически мог увидеть его в этот момент: блестящие голубые глаза, улыбка, от которой на щеках возникали ямочки. Он бы предпочёл тереться лицом об эту щеку сейчас. Через три часа его дежурство закончится, и он сможет согреть ладони между бёдрами Стива, а губы – прижав к его шее. И чёрт с тем, что у него кровь не забурлила от этих мыслей, все чувства внезапно обострились. – Кэп? – шепнул Баки в приёмник внезапно охрипшим голосом. – Навострил свои уши? Приём. Ещё одна пауза, а потом ответ от Стива: – Теперь, да. Приём. – Рад слышать, – губы Баки растянулись в улыбке, и он вытянулся на ветке, – потому что всё, о чём я могу думать сейчас, это что я сделаю с тобой, когда вернусь в лагерь, – он прикусил нижнюю губу. Зажмурился на миг, чувствуя, как тепло скапливается у основания его спины. – Приём. Эфир снова затих, и Баки представил, как в это время Стив ёрзает на стуле или сидя со скрещенными ногами на лежаке. Наконец, рация снова мигнула. – Рад узнать, что ты сосредоточен на миссии, сержант. Приём. Баки тихонько засмеялся. Это помогло снять скопившееся в нём напряжение, расслабиться по-настоящему, как ему удавалось теперь только со Стивом. – Если под миссией ты подразумеваешь гранитный утёс твоей задницы, то да. Можешь считать это моей миссией, Кэп, – прошептал он в рацию. – Я собираюсь прорваться между твоими ягодицами. Найти твою маленькую сладкую розовую дырку и растянуть её пальцами. Ещё одна пауза. – Что ж, скорее всего… это вполне может сработать, сержант. Приём. – К тому же хороший солдат всегда готовится заранее. Так что я принесу с собой кое-что, что нам пригодится, – голос Баки прозвучал куда ниже, он не переставал улыбаться, гадая, насколько красное лицо сейчас у Стива. – Два пальца, три, столько, сколько потребуется, чтобы разогреть тебя. Столько, сколько потребуется, чтобы заставить тебя извиваться, когда я поглажу тебя именно так, как надо. – Он сглотнул. – А потом, когда ты расслабишься, станешь весь раскрытый, клянусь богом, Роджерс, я выебу тебя на десять лет вперёд. Когда Стив не ответил, Баки представил себе выражение его лица: губы приоткрыты, подбородок расслаблен, а рот жадный, готовый умолять. – Хочу заставить тебя кричать в твой спальник. Как ты любишь делать это со мной. Посмотрим, как тебе это понравится, когда у тебя рот забит подушкой, пока я двигаюсь внутри тебя. А ты стараешься, как проклятый, не разораться, чтоб не услышали соседи, а сам хочешь вопить так, чтобы знали даже в Нью-Джерси. – Я не, хм, не уверен, что это такая уж обязательная часть операции, – хрипло сказал Стив. – Теперь обязательная, Кэп. Дай мне услышать, как сильно ты любишь чувствовать мой член, забитый глубоко тебе в задницу. Давай. Скажи мне, как ты это любишь, Стив. Стив оборвал связь, так и не сказав ничего в ответ. Баки постарался представить, как он выглядит, возбуждённый под своим красно-бело-синим костюмом, дышащий жарко и быстро. Даже его прежний – крохотный – Стив обладал впечатляющим воображением, Баки всегда было легко завести его. Мягкие стоны, которые он издавал, лёжа у Баки на груди, животом к животу, ласкаясь об него, малейшее движение, как проклятое землетрясение под кожей. Блядь, как ему этого не хватало. Не хватало склоняться через спинку кушетки, как раз на той высоте, чтобы Стиву было удобно. Не хватало скользнуть ладонью в пах Стиву, когда они смотрели кино. А больше всего не хватало возможности засыпать, обнимая Стива. Просыпаться и видеть его по-прежнему рядом с собой, как если бы он вдруг мог бесследно исчезнуть, как слишком хороший сон. Рация снова хрустнула: – Сержант? – Да, Кэп? – И каким … – Стив запнулся, заморыш, всё тот же легко заливающийся румянцем паренёк, которым он был, когда пытался впервые сказать какую-нибудь пошлость. Шептавший, что бы он хотел, чтобы Баки сделал с ним, так, будто едва ли мог сказать это вслух. Боже, Баки почувствовал, что влюбляется в него снова. И от этого ему захотелось говорить пошлости сверх всякой меры, за них обоих. – Каким… будет следующий шаг предложенного тобой плана, сержант? Приём. – После того, как я растяну тебя пальцами, ты имеешь в виду? После того, как я найду тот маленький сладкий бугорок глубоко внутри тебя и заставлю тебя всего сжаться, как кулак? – Да, – Стив громко сглотнул. – Что будет после этого? – Ну, после этого я возьму тебя, конечно. Поначалу плавно. Так, чтобы ты прочувствовал каждый чёртов дюйм. Чтобы я мог насладиться тем, какой ты тугой и жаркий вокруг меня. Укушу тебя за плечо, запущу тебе пальцы в волосы… – Звучит… – Стив выдохнул, – смело. – Ну, а я из рисковых парней, – он вспомнил, какой формы становится рот Стива в момент оргазма. Глаза крепко зажмурены, голова запрокинута назад, каждая худая конечность вытянута вверх, как развернувшийся росток. А ещё он вспомнил, как Стив ощущается внутри него, когда он кончает. Внезапный поток тепла. Чёрт, иногда одного этого хватало, чтобы толкнуть самого Баки через край. И просто на всякий случай… – Тогда я начну двигаться немного быстрее. Говорить тебе, как дьявольски красиво ты выглядишь, когда я беру тебя сзади. Ты грёбаное произведение искусства, в конце концов. И звуки, которые ты издаёшь, тоже. Из рации донёсся мягкий смех Стива. – Я и не знал об этом. – Но это правда. Так всегда было. – Э, сержант, ну, в общем… ты тоже. У Баки сжалось горло, но он предпочёл проигнорировать это. – Я буду прямо там, Стив. Буду поверх тебя, вдавившись в тебя своими бёдрами, вогнав в тебя на всю чёртову длину. Я прижму тебя, твоя кожа будет мокрой и скользкой от пота и такой тёплой. – Он вздрогнул. – Хотя ты станешь ещё более скользким, когда я спущу тебе внутрь, и у тебя потечёт по ногам… Стив издал горлом протяжный звук на той стороне радиоволны, а потом попытался замаскировать его кашлем. – Но это ещё не будет значить, что я с тобой закончил. – Ты точно уверен, что на этом ты… ещё не завершишь задачу? – Ни черта, – Баки усмехнулся. – Потом будет твоя очередь потрудиться. Ещё одна долгая пауза. Скорее всего, Стиву пришлось поправить давившие брюки. Честно говоря, эрекция Баки тоже творила просто бесстыдные вещи с веткой дерева. – И как ты предлагаешь нам справиться с этой задачей, сержант? – спросил Стив. – Ну, я мог бы дать тебе трахнуть меня, – Баки потёр челюсть, – но нет, у меня есть идея лучше. Я собираюсь заставить тебя дрочить, пока я буду смотреть на тебя. – Его улыбка стала ещё шире. – Дай мне полюбоваться тобой. Покажи мне, как тебе это на самом деле нравится. – Говоря серьёзно, полагаю, это может… может лучше сработать как командная миссия. Приём. Голос Стива прозвучал так же напряжённо, как ощущались у Баки яйца. Он не мог не засмеяться от этого горловым низким смехом. – Сказать тебе, что будет дальше, Кэп? Если ты по-настоящему хорошо поработаешь, устроишь для меня отличное шоу, тогда, может быть, может быть, я помогу тебе. Я покрою поцелуями и укусами твой гладкий безволосый живот, а потом проведу языком вокруг твоего члена. – Все ещё продолжая прижимать кнопку передачи на рации, он сладко медленно выдохнул в приёмник, прежде чем добавить: – Приём. К этому моменту верёвки, которыми Баки был привязан к ветке, стали уже слишком тугими. И его одежда тоже, и даже его кожа. Всё его тело буквально зудело от желания. Он получил этот маленький клочок свободы для себя и Стива, и собирался взять от него по максимуму. – Ты там один, Кэп? – спросил Баки. – Я имею в виду… я знаю, что ты в лагере. В твоей палатке есть кто-то из парней сейчас? – Ммм… я сейчас один. Но если нужно, чтобы я позвал остальных… – Нет. Я знаю, что они могут слышать тебя. Всё в порядке, – Баки закрыл глаза, всего на секунду – он всё же был на дежурстве, каким бы бесполезным оно ни было – позволил себе представить Стива, склонившегося над рацией, такого же измученного желанием, как и он сам. – Но, если ты сейчас ощущаешь себя так же, как я… – он снова усмехнулся. – У меня стояк имени тебя, так что лучше бы тебе приготовиться к тому моменту, как я вернусь в лагерь. Ещё одна пауза. – Как ты сказал, сержант. Хороший солдат всегда готовится заранее, – он практически мог слышать, как Стив облизывает губы. – Приём и конец связи. *** Он не ошибся. Его бёдра прижимались к крепкой округлой заднице Стива, пальцы зарылись в его волосы, зубы впились Стиву в плечо, а сам Стив готов был принять Баки в себя. Касаясь ртом уха Стива, он шептал, как чертовски приятно ощущать его, какой он тёплый, и тугой, и великолепный, и как Стив подготовился для него. Как в Бруклине, с той только разницей, что раньше обычно это Баки был под ним, когда тоненькое тело Стива удобно прижималось к нему сверху. Теперь Баки сделался меньшим из них двоих, и всё ощущалось так же правильно, как было раньше. Он заставил себя проглотить свои крики так же, как делал всегда. Притворяясь, что однажды, когда-нибудь, возможно, ему не придётся делать это. И когда он кончил, его встряхнуло, как будто ударом грома, накрыло, как проливным дождём, очищающим ливнем. В темноте их заснеженной палатки, их друзья в десяти футах от них, он не мог даже представить себе никакого другого мира вне их тел. Это всё, во имя чего он сражался. Это всё, что ему когда-либо было нужно. Внезапно, он понял, что уже не так уверен, что дом – это то место, куда им так необходимо вернуться. Не сейчас, когда всё, что ему нужно, было у него прямо здесь, дремало у него в руках, золотистые волосы торчали во все стороны, и от него пахло потом и сексом. Он думал, что война разлучит их. И он даже позволил ей на какое-то время. Теперь же он невольно задумался, правда ли он хотел, чтобы война закончилась.