тернии

Брендон Ури одет в (немного) узкие джинсы и черную куртку, у него ((немного)) подведены веки, и Даллон говорит: — Ты выглядишь клево, — и замолкает, сливаясь цветом щек со своим свитером — на самом деле, это свитер Симана, но только никому не говорите, — и опуская глаза. Брендон смеется.  — Ты милый, — Ури задевает его локоть, и Уикс краснеет еще больше, — Мне нравится то, что ты смущаешься при мне. Даллон выдавливает легкую улыбку и взглядом просит разрешение на то, чтобы взять Брендона за руку, и второй мигом соглашается, даже осмеливаясь переплести их пальцы и пойти вперед. Вот, знаете, бывают в жизни такие моменты, во время которых ты хочешь закрыть лицо руками от бесконечно колющих скулы улыбок и прижаться к телу напротив, утыкаюсь носом в приятную, по-родному пахнущую одежду, и этот момент, — когда угловатые пальцы Ури пытаются незаметно поглаживать Даллона по тыльной стороне ладони, — один из этих. Сегодня в Центральном парке довольно-таки мало людей, и это помогает Уиксу бороться с желанием не хотеть провалиться под землю от безумной неловкости, но, черт, это ведь может увидеть Райан. Они «не поладили» вчера, «поссорились», правда совсем чуть-чуть, но все же повздорили и не разговаривали весь вечер и даже целое утро. Симан поднялся с дивана в гостиной, с горящей в глазах надеждой (возможно на то, что Даллон попросит у него прощения, но, упс, не тут-то было), и супер-умный Мистер Уикс просто проходит мимо, выходит на улицу и не возвращается, потому что бла-бла-бла, Райан, у меня свидание, иди в пень. Так что прямо сейчас его сердце сжимается толстым железным ремнем под красивым именем Брендон, заставляет его таять от коротких взглядов, смешных школьных историй и нелепых попыток придвинутся ближе друг к другу на лавочке с потресканной желтой краской. Даллон делает шаг ближе, ведь он же такой весь из себя супер-смелый, и он хотел этого так супер-долго, что сейчас он просто не имеет права не воспользоваться этим шансом. Он касается рукой (такого-прекрасного-невероятного-самого-красивого-в-мире) лица Ури, проводит по щеке вниз и опускается до его губ, прикасаясь к ним своими, аккуратно и супер-пупер-нелепо, чувствуя вкус фисташкового мороженного, которое Даллон купил ему минут пятнадцать назад, заливаясь малиново-бордовым румянцем до самых кончиков ушей и отстраняясь, и, угадайте, что будет дальше, Брендон тоже целует его. И, если честно, то Даллон не знает почему, но сейчас он чувствует себя не так, как тогда, когда первым его губ касался Райан Симан. Может быть потому, что сейчас это делает не его сводный брат, а все-таки клевый парень из его школы, который, к общему сведению, ему еще и очень сильно нравится. (Но, эй, кто здесь говорил, что ему не нравится Райан, а?) Ури осторожно пятится назад. Даллон снова опускает глаза и поджимает губы, а Брендон делает вид, что все нормально, ничего необычно не произошло, они просто два чела, которые учатся в одном музыкальном училище, и, эм, как бы так помягче сказать, просто друзья, но пошло оно все к чертям, ведь Даллон опять (агрессивно) чмокает Ури, только уже в щеку и не слишком задерживаясь, а потом вкладывает ему в руку светло-розовый цветок из клумбы в парке и скрывается за поворотом. «Уважаемый Мистер Уикс, вы полный идиот» слышит Даллон у себя в голове, пробегая главную улицу и (безмерно желая прыгнуть под машину) опираясь одной ногой на бордюр возле своего дома, его трясет, он красный, и ему нужно успокоится. Прямо сейчас. Райан Симан — человек не из тех, кто может посраться с близкими и потом молча сидеть и игнорировать происходящее, поэтому он сейчас стоит на кухне у окна и показательно пьет сок, боковым зрением наблюдая за долговязым телом снаружи. Даллон заходит внутрь, минует гостиную и, оу, да ладно, идет на ту самую кухню, становясь перед Райаном и изучая отвратительный узор на деревянном полу. — Вы целовались, да? — просто и прямо интересуется Симан, и Даллон моментально кивает, — Прости, но ты выглядишь так, будто тебя переехал грузовик. — Я убежал, — вырывается совсем случайно, да и к тому же — звучит тоже не айс, — Я засунул ему в руку твой любимый маленький цветок с яблони и смылся, как тупой восьмиклассник. — Ты просто неопытный, — Симан допивает сок, он не умеет успокаивать, хоть и отчаянно пытается, — А еще ты боялся, не каждый же день ходишь на свидания, верно? — Уикс снова кивает, и они оба смеются. — Мне жаль, что так вышло. Я про вчера, — шепчет Даллон и ему действительно жаль, потому что без Райана, его поддержки (а еще коротких незначительных «я умру за тебя» перед сном) он бы просто откинулся еще в тот день, когда Ури отдал ему его медиатор. О Господи, это было так до невозможности давно. — Мне тоже жаль, — отзывается Симан, и потом они оба молчат, потому что никто больше не знает, что можно сказать в такой ситуации, и поэтому Даллон просто подходит вплотную, так же просто оборачивая свои руки вокруг шеи Райана, забывая про всяких Брендонов Ури с красивыми лицами и пухлыми губами, потому что за ухом у Симана написано это дерьмовое «Даллон», так что остальные в этом мире могут просто подождать. И потом Даллон тихо признается: — Я умру за тебя, Рай. Ведь только с тобой я чувствую, как в моем ржавом сердце распускаются цветы.