тернии

— И как эта ебучая херня будет работать, Райан? Симан выдерживает паузу, а потом громко цокает языком, откладывая пластырь в сторону и разворачивая Даллона лицом к себе. — Очень просто. Уикс смотрит на него с огромным недоверием и даже возмущением, потому что идея снять пластырь с метки соулмейта казалась для него просто ужасной. Очень ужасной. Кожа за ухом начинает чесаться и появляется ощущение шрама после ожога. Даллон тянет руку к метке, но Райан дергает его на себя, заставляя наклониться и не трогать имя Брендона хоть пару секунд, а затем мягко целует в щеку, через время снова возвращая зрительный контакт. Уикс закусывает губу. — Что ты чувствуешь? — спрашивает Райан и слышит, как Даллон обреченно вздыхает. — Я чувствую, как будто мой затылок облили спиртом и подожгли, Рай. Что это значит? На секунду Симан теряется в его глазах, но потом просто хмуриться и отходит на пару шагов. Даллон смотрит на него пустым взглядом, потом наклоняется над братом, касаясь подушечками пальцев его кисти и получает взамен тихий напуганный всхлип. — Она исчезает, да? Райан не отвечает, а просто рассеяно кивает, пытаясь сохранить такой же серьезный вид, но Даллон берет его руки в свои ладони, и щеки Симана начинают гореть. Он поднимает глаза, кусая свою щеку изнутри, и потом снова их опускает, тихо говоря: — Это все очень неловко, — но Уикс просто сдержанно улыбается и отходит, возвращаясь обратно к зеркалу, — Прости. Ресницы Даллона слабо подрагивают, он видит это в отражении. Парень переводит взгляд на свои скулы, потом губы и доходит до бледной шеи, задерживаясь на ней немного дольше, чем на остальных частях лица. Через тишину звонко прорезается дыхание Райана. В груди Уикса что-то защемило. — Сколько букв осталось, Рай? — Даллон говорит это невозмутимо, как можно ярче, и Симан встает сзади него:  — Четыре. Четвертая уже тускнеет. Расскажем кому-нибудь? Они могут дать совет, знаешь… — голос парня ломается в конце, и он прикрывает рот ладонью. Даллон смотрит на него сначала через зеркало, а потом разворачивается и всматривается в его лицо уже прямо. — Нет. Райан снова молча кивает, Уикс снова берет его за руку. — Только попробуй начать винить в этом себя, и я съем твой любимый медиатор, понял? — они вдвоем тепло смеются, и теперь уже губами к чужой щеке медленно прикладывается Даллон. Райан не думает, что это плохо. И Уикс, кстати, тоже так не думает. Даллон кладет подбородок на плечо своего брата и медленно выдыхает. Симан осторожно пробирается руками до его талии и скрепляет на ней ладони, обнимая парня, и начинает снова чувствовать себя неловко от этих прикосновений и близости. На стене возле окна играют солнечные зайчики, перепрыгивая с одного угла на другой и меняясь друг с другом местами. Они светятся ярким, теплым желтым светом осеннего солнца, и Райан просто не может оторвать глаз от их вечернего танца. А Даллон не может оторвать свой взгляд от его глаз. — Может же быть… — шепчет Симан, и вдруг солнечные зайчики становятся красными, — может же быть, что ты его не любишь, Даллон? Такое ведь может произойти? — Может, конечно может, — мягко говорит Уикс, — конечно. А зачем спрашиваешь? Райан давится хихиканьем: — Да так, ничего — а потом, совсем тихо, добавляет: — Мне просто нужен был шанс. Даллон не отвечает, его взгляд увлекли оранжевые блики на стене и он делает вид, что все хорошо. В зеркале Райан видит, как четвертая буква полностью исчезает.