Кумиры и поклонники

Место, в котором очнулась Одиллия, с первого взгляда показалось ей незнакомым. Девушка удивленно завертела головой, едва открыв глаза, и попыталась понять, куда ей не посчастливилось попасть на этот раз. Попыталась найти слова, которыми можно описать это место. Самым верным оказалось одно единственное - склеп. В воздухе пахло сыростью с металлической примесью крови, носом девушка уловила даже слабый запах разложения. Каменные плиты неприятно холодили босые ноги, а свет множества свечей вылавливал лишь отдельные предметы, оставляя другие тонуть в тенях. Одиллия поежилась, когда ее взгляд наткнулся на полуразрушенное надгробие и подгнивший труп подле него. Эта картина заставила блондинку поморщиться – слишком неэстетично. Помявшись на месте, девушка все-таки решила, что от стояния на месте толка не будет и нырнула в высмотренный в темноте проход. Последние воспоминания казались ей смазанными и нечеткими как неудавшаяся фотография. Совсем еще недавние события походили на лоскутное одеяло, сотканное из ощущений и эмоций. Девушка попыталась ухватиться за один из лоскутков-воспоминаний, но ее ждало лишь разочарование от того, что это ни к чему не привело. На миг она ощутила знакомый трепет, но это чувство покинуло ее быстрее, чем она смогла что-либо осознать. В коридоре, куда девушка попала, света было немногим больше, но его вполне хватало, чтобы идти вперед. Одиллия продолжала ломать голову над тем, где она находится, и что главнее - как она здесь очутилась. Это место казалось ей неправильным, неестественным, и это настораживало. Внезапно зазвучавший в голове голос заставил девушку остановиться и нахмуриться. Тот, кто говорил с ней, указывал путь. Одиллия не знала, может ли верить говорящему, но голос звучал завораживающе спокойно, убаюкивал, и она не могла ему противиться, рискнув. Коридоры сменяли друг друга, древний склеп оказался настоящим лабиринтом. Девушка морщила нос, видя растерзанные и обгоревшие трупы, валявшиеся по углам и на каменных столах, будто созданных специально для чьих-то безумных экспериментов, и то и дело вспоминала творения Стефано. Его творчество было совершенно иным, хоть и использовало тот же материал. Мысль об итальянце заставила девушку улыбнуться, в груди потеплело. Темная фигура, показавшаяся за коваными железными воротами, которыми заканчивалось очередное помещение, быстро вернула девушку из мира грез. Одиллия не видела лица, но от этого человека исходило спокойствие, заставившее девушку толкнуть одну из створок и подойти ближе. - Я давно жду тебя, дитя без имени, - низкий голос незнакомца разнесся по просторному залу, словно заполнив его полностью. Свечи на алтаре, перед которым стоял мужчина, отбрасывали рыжие блики на его одежды, в которых Одиллия опознала рясу священника. - У меня есть имя. Одиллия хотела продолжить, но мужчина жестом остановил ее. Незнакомец медленно повернулся, и девушка нахмурилась еще сильнее. Лицо священника показалось ей до боли знакомым, но она не могла вспомнить где и при каких обстоятельствах видела этого человека. - Имя, взятое тобой в отместку за страдания не может считаться настоящим, - мужчина продолжил, слова эхом разносились по залу, окутывая и заставляя вслушиваться в них. - Можешь называть меня отцом Теодором. Я здесь, чтобы предложить тебе помощь. - Помощь?.. - Одиллия неловко переступила с ноги на ногу и задумалась. - Какую именно? - Все твое существование до этого момента – череда ненависти и обид к человеку, чьей пленницей ты являлась. Тебе доставались жалкие крохи, пока она наслаждалась жизнью в полной ее мере. Но ты всегда была особенной. Всегда заслуживала большего, - священник на миг замолчал и пристально посмотрел в глаза девушки. - Я могу помочь тебе прекратить эти страдания и обрести настоящую свободу. Блондинка недоверчиво сощурилась. Кем бы ни был этот человек, он точно знал, чем может ее заинтересовать. Одна только мысль о свободе будоражила, воображение рисовало счастливое будущее, в котором Одиллия сама могла бы строить свою судьбу. Тем не менее, предложение о помощи при всей своей привлекательности настораживало своей внезапностью. - Бесплатный сыр только в мышеловке, - Одиллия скрестила руки на груди и посмотрела прямо на священника. - Какой тебе прок от помощи мне? - Ты права. Но за свою помощь я не потребую многого. Лишь одну услугу, - незнакомец сделал шаг вперед, от чего девушка напряглась, но не отступила. - С теми силами, что я хочу тебе предложить, исполнить ее не составит труда. - Какого рода услуга? - Я прошу избавиться от назойливой мошки, что может помешать моим планам. Себастьяна Кастелланоса. Знакомое имя заставило Одиллию задуматься. Перед глазами отчетливо встал образ мужчины, который искал свою дочь с того самого момента, как попал в систему. Он шел к своей цели с упорством тарана, снося все на своем пути. Мешал, путал планы... "Назойливая мошка, - Одиллия прикрыла глаза и кивнула самой себе, - это описание как нельзя кстати подходит ему." - Есть одна проблема, - девушка обвела себя рукой. - Мое тело мне не принадлежит. Это может… затруднить достижение цели. - Об этом можешь не беспокоиться. Если ты согласишься, этой проблемы не станет. Губы девушки растянулись в улыбке от слов священника. Незнакомец предлагал ей слишком лакомый кусок, чтобы от него отказываться. Ее все еще терзали сомнения, но упускать возможность решить все свои проблемы раз и навсегда она не хотела. Одиллия сделала глубокий вдох. - Я согласна. *** Коммуникатор нарушил тишину спальни своей фальшивой трелью. Кристина заворочалась на кровати и через силу разлепила глаза. Беспокойный сон не желал отпускать девушку из своих цепких объятий, из-за чего голова соображала туго. Блондинка нашла в себе силы сесть и прислушаться. Звук доносился откуда-то из-под кровати, и Мейер не без труда выудила оттуда мешающий прибор. Коммуникатор сходил с ума, но после включения смог выдать лишь помехи, после чего с чувством выполненного долга вырубился. Кристина с некоторым сожалением посмотрела на потухший экран и отложила прибор в сторону. Девушка чувствовала себя разбитой. После пробуждения ей казалось, что болит каждая клеточка ее тела. Сон не прибавил сил, даже наоборот - кошмары, что снились блондинке, вымотали ее окончательно. В них Кристина видела себя и высокого темнокожего мужчину. Видела, как они говорят о чем-то, но не могла разобрать ни слова. Видела, как монстры затаились в тенях, и адское пламя, что плескалось в глазах незнакомца. Возможно, все это не имело никакого значения, но Мейер понимала, что с тем бардаком, что творился в STEM, даже обычный кошмар мог нанести непоправимый вред. Кристина снова закрыла глаза, чувствуя, как ее клонит обратно в сон. Она провела по лицу рукой и прислонилась к спинке кровати, зевая. Сознание упрямо отказывалось выбираться из объятий Морфея. Казалось, что организм желал отыграться за все муки, через которые ему пришлось пройти, и требовал больше отдыха. Но нежиться в постели и дальше у девушки не было ни желания, ни возможности. Тут перед глазами встала четкая картина того, что происходило до момента, когда Мейер провалилась в беспокойный и чуткий сон. Воспоминания потоком ворвались в голову девушки, заставив ее щеки предательски заалеть. Кристина пару раз удивленно моргнула и подавилась очередным зевком. Затем прикрыла рот рукой и сдавленно хохотнула. "Так она что... добилась своего что ли?" Сомнений о том, что произошедшее было делом рук второй личности, вцепившейся в Кристину мертвой хваткой, не было. Мейер попыталась вспомнить, с чего все началось, но не смогла, все было слишком размыто и граничило с небытием. Кристина схватилась за голову и покраснела еще гуще от осознания, что начало она не помнила, зато процесс отпечатался в памяти, будто выбитый в камне. Девушка как наяву ощутила чужие руки на своей коже, жар тела рядом, услышала свои собственные стоны. В другом положении это могло грозить истерикой и порцией страданий, но сложившаяся ситуация достигла того уровня абсурда, когда мозг отказывается воспринимать действительность всерьез. Кристина хохотнула еще раз. Мейер подавила в себе желание устроить физическую проверку, насколько это было возможно, и после дала установку – сохранять спокойствие. Мозг подкидывал предложение воспринимать произошедшее как дурной сон. Девушка не была уверена в том, что случившееся было на самом деле, а не являлось порождением глупого сна, спровоцированного неизвестно чем. Девушка выбралась из-под одеяла и решила нанести короткий визит в ванную, во время которого не удержалась и ругнулась про себя. Вернувшись, Мейер начала поиски своей одежды, которая была в беспорядке разбросана на полу и под кроватью. Мысли о произошедшем продолжали атаковать ее, но Кристина старалась отмахнуться от них. Для нее оставалось загадкой, каким образом вторая личность смогла перехватить контроль над телом и додуматься до подобного, но больше всего интересовало, почему Кристина вообще помнила о том, что случилось. И как Стефано на это согласился. Мейер не знала методов, которые могла использовать другая сущность, но сам факт согласия настораживал и наводил на не самые приятные мысли. Кристина критически провела рукой по боку, на котором еще совсем недавно зияла рана, и с удовольствием отметила, что та успела затянуться окончательно. Собиралась девушка молча, то и дело поглядывая на кровать. Произошедшее все еще казалось ей за гранью фантастики, и теперь блондинка совсем не понимала, как вести себя с фотографом. Отчасти она была уверена в том, что для Валентини подобное было проявлением больного любопытства и не имело никакого значения, но отчасти... Мейер так и не успела закончить мысль. Стекла в окне тревожно задребезжали, пол под ногами затрясся, и Кристина осела на кровать, не сумев сохранить равновесие. Тряска прекратилась так же внезапно, как и началась. Девушка недолго думая подлетела к окну и выглянула на улицу, охнув от неожиданности. В воздухе медленно и плавно кружился пепел, а небо окрасилось в красно-рыжие оттенки. Даже через стекло чувствовался жар, и Кристина не удержалась, распахнув окно. Вместе с горячим потоком воздуха в комнату ворвался запах гари и жженой плоти. Мейер закашлялась и отошла на пару шагов назад. Придя в себя и проанализировав увиденное, девушка пулей вылетела в коридор в желании найти Стефано. Почему-то ей казалось, что фотограф знает о причинах таких перемен Юниона. Кристина снова вспомнила Лиама и его слова о том, кто стоял за ним. Ком-то, кто был повинен в чудовищных изменениях бывшего сотрудника "Мебиуса". Может и Валентини знал его? Итальянец нашелся в одном из больших залов. Чувство неловкости, возникшее при виде фотографа и заставившее кровь снова прилить к щекам, быстро исчезло, стоило Кристине подойти ближе и рассмотреть, на что так внимательно смотрит фотограф. Вид груды тел и изрезанных кусков плоти с видимыми следами швов в первую секунду заставил девушку испуганно замереть. Мейер через силу посмотрела на бесформенное нагромождение еще раз, и ее глаза расширились в удивлении. В этих кусках плоти теперь едва угадывалось существо, которое много раз заставляло сердце девушки колотиться от страха, но обломки камеры-гармошки где-то в центре этой кучи кровавых ошметков подтверждали догадки - Обскура. Кристина предположила, что жизнь этой твари питали силы Стефано, которые сейчас становились все слабее и слабее. Без возможности подпитки Обскура просто перестала существовать. Девушка посмотрела на поблескивающий в темноте объектив и почувствовала неясное чувство жалости. Хоть этот монстр и натворил достаточно бед, но был предан Стефано, и это вызывало уважение. Мейер попыталась придумать, что сказать, но ничего не приходило в голову. Кристине было действительно сложно найти слова утешения в такой ситуации, да и были ли они нужны? Когда Себастьян уничтожил творения фотографа, Стефано злился и не заставлял себя ждать, чтобы эту злость выплеснуть. Сейчас мужчина сохранял мертвенное спокойствие, и это пугало не хуже вспышек безумия. - Юнион объят огнем, - после затянувшегося молчания Кристина все-таки решилась нарушить его. - Я думала... может... может ты знаешь причины. - Его зовут Теодор, - в голосе Стефано звучало едва скрываемое раздражение. - Человек, который послал меня за Ядром, даровал силы на его поимку. Должно быть сейчас он получил то, что желал, и празднует победу. Кристина поежилась от улыбки, возникшей на губах фотографа. - Значит, Ядро у этого человека?.. - девушка вспомнила Лили, и ее образ заставил поджать губы. Почему-то в тот момент ей показалось, что такой расклад дел означал лишь одно - что Себастьян мертв. Кристина шмыгнула носом и постаралась отогнать дурные мысли подальше. - Теодор хитер, слова - его оружие. Он как паук, умело расставляет сети, но не атакует напрямую. Я… - мужчина сделал паузу, будто следующие слова дались ему с трудом. - был глупцом, что прислушался к его лести. Стефано повернул голову и внимательно посмотрел на Кристину. - Сначала я хотел отдать ему Ядро. Услуга за услугу. Но потом... - мужчина на миг прикрыл глаза, лицо его стало мечтательным. - когда Ядро наконец попалось мне в руки, я не смог расстаться с ним. Сила этой девочки великолепна. Теодор и его цели не были достойны такой мощи. Мои же цели отличались, были иными. Девушка не сводила с фотографа глаз. Говоря о силе Ядра, Валентини заметно оживился, воспоминания продолжали питать его. - Может, если бы Ядро осталось у меня, Теодор удостоился бы чести стать одним из моих шедевров. Никчемный материал, но руки творца способны сотворить чудо. Кристина задумалась. Значит, с самого начала за Валентини стоял этот незнакомец, действующий из тени. Тот, кто манипулировал и чуть было не облажался из-за непослушания итальянца. Если бы Себастьян не смог добраться до Стефано, то сейчас история развернулась совершенно другим образом. - Значит, этот Теодор силен? - девушка вопросительно посмотрела на фотографа и нахмурилась. - Насколько? - Хочешь посмотреть представление из первых рядов? - в голосе итальянца послышалась насмешка. Кристина стушевалась под взглядом мужчины, но быстро взяла себя в руки. Если ей и суждено было погибнуть, то какая разница, каким образом? Девушка слабо кивнула. - Думаю, моих сил еще хватит на одно перемещение. Мейер сама протянула руку. Видимо, Стефано был того же мнения, раз предложил покинуть свое убежище. Может, знал, что Теодор все равно придет за ним, мстя за неповиновение, а может в очередной раз действовал по только ему известной прихоти. Девушка прикрыла глаза, чувствуя, как пространство вокруг меняется.