oxygen

hold me tight

Три. Два. Один. Старт. На часах 00:00, но все еще ничего не происходит. - С днем рождения. Намджун не уверен, но на часах уже 00:01, а все еще ничего не происходит. Может быть все это и правда пройдет мимо него? Сокджин не уверен, но на часах уже 00:02, а все еще ничего не происходит. Младший засыпает так быстро и так крепко, словно сбросив какой-то камень с души. Но на часах уже 01:01, а Сокджин дышит. Но на часах уже 02:02, а Сокджин дышит. Но на часах уже 03:03, а Сокджин дышит. Слишком долго. Без баллона. ДЫШИТ. САМ. Он совсем не спит, охраняет дыхание Намджуна и совсем немного – своё, спокойное, настоящее. Он не верит и верит. Он радуется и расстраивается одновременно. Он больше никогда не позовет Юнги в Парк. Он нашел своего предназначенного. Намджун говорит, что не хочет в больницу и никакие доводы о том, что врачи лучше знают, его не убеждают. Один из дней рождений люди пропускают. Их никто не поздравляет в этот день, потому что это не самый лучший день в их жизни. Намджун не хочет пропускать. Он просит лишь не дать ему сдохнуть, а Сокджина – побыть рядом, на всякий случай. Потому что Намджуну все равно чертовски страшно, но, когда на часах 00:01 и ничего не происходит, все страхи куда-то улетучиваются. Сокджин всю ночь смотрит на умиротворенного Намджуна. Сквозь слёзы. Сокджин не боится больше плакать, потому что теперь он может дышать спокойно всегда, не задумываясь о том, есть ли в комоде «запаска». Ему не терпится рассказать об этом всему миру, но он молчит, боится даже шевельнуться и разрушить всё. Ему кажется, что все это нереально и сейчас появится тот, кто душит его каждую ночь, заставляя просыпаться и хвататься за баллон, в надежде прожить еще немного времени. Но никто не появляется, а когда Намджун открывает глаза и смотрит прямо в глаза Сокджину, сомнений не остается. Рэпмон, кажется, напуган еще сильнее. Он не понимает. Он всегда хотел лишь того, чтобы с ним не случалось всей этой фигни, но в глубине души знал, что это неизбежно. И сейчас, когда он все еще самостоятельно дышит, ему кажется это плохим знаком. Либо он какой-то «особенный», что маловероятно, а если вероятно, то, скорее всего, ничего хорошего не принесет. Либо вся эта чертовщина с предназначенными подкинула ему внеочередную проблемку. Большую такую проблемку. С заплаканными глазами. Лезущую обнимать. - Намджун! Сокджин стоит на коленях у изголовья и притягивает Намджуна за шею поближе к себе. Он держит крепко, словно и не собирается больше отпускать. Он плачет громко, утыкаясь куда-то в районе ключиц и бубнит его имя. Он счастлив так сильно, что отказывается узнавать о чувствах другого. Он так устал ждать. - Хён!.. Джин вздрагивает из-за обреченного тона. Рэпмон расстроен, он отказывается верить. И даже когда Сокджин выбегает на улицу, оставляя лидера одного и без баллона, он до последнего не набирает сообщения, а потом до последнего не жмет «отправить». И когда дыхание восстанавливается, как и присутствие Джин-хёна, Намджун осознает. Что он хочет обычный день рождения. Торт, свечки, или даже только одну. Потому что теперь у него только одно желание – не дышать. Он все равно едет в больницу, потому что так нужно. Он едет с Юнги и с баллоном в руках. Он ставит галочку в окошке для «нет», отвечая на вопрос, знает ли пациент, кто его предназначенный. А Юнги его проклинает. И завидует, очень сильно. Потому что Сокджин не забрал свой баллон, оставаясь ночевать в комнате с Намджуном. И не вернулся за ним до самого утра.