Kingsman College

В пятницу, уже на светлую голову, Гарри медленно приходит к осознанию того, что позволил сотворить Эггси и Рокси со своим кабинетом. Пропуская вперед опоздавших на урок школьников, он задумчиво стоит со стаканом кофе в дверном проеме и разглядывает итог вчерашней работы, игнорируя последнюю трель школьного звонка. Вопреки всем его попыткам периодически усмирять буйствующих подростков, те все равно постарались на славу – помимо горящих фонарей из тыкв на стенах висели летучие мыши, а из-под бахромы над грифельной доской подозрительно выглядывало подобие чьих-то костлявых лап. Выглядело это немного перенасыщено, по мнению самого Харта, но все же балансировало на той тонкой грани, когда он был согласен стерпеть подобное. Правда, на столе сейчас еще стояло и кое-что новое, чего точно он не наблюдал в четверг, закрывая за собой кабинет перед уходом. Переступив порог аудитории, Гарри неторопливо проходит на кафедру, игнорируя пока что не до конца успокоившийся класс. Подростки за рядами парт продолжали перешептываться, шелестя тетрадными листами и передавая друг другу учебники с записками. Игнорируя затихающие голоса вокруг, Харт, аккуратно поставив стаканчик с кофе на стол, бережно берет в руки небольшое, размером примерно с шар для крикета, подобие человеческого черепа. Подделка была слеплена из полимерной глины, явно не мастером, так как череп немного косил левой глазницей и был далек от естественного вида оригинала. Гарри с любопытством переводит взгляд на вырванный тетрадный листок, который до этого был придавлен фигуркой к поверхности стола. «Быть или не быть?». Харт не сдерживается от тихого смешка. – Достойно ль Смиряться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивленье И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними?... Школьники притихли, с интересом уставившись на Гарри, медленно декламирующего с легкой улыбкой Гамлета. Монолог, правда, вышел с хрипотцой, так как и без того по-мужски низкий голос Харта умудрился сесть после вчерашней дороги из школы без шарфа. Коротко откашлявшись по окончанию, мужчина более явно улыбнулся обращенному к нему классу и опустил череп на стол, повернув глазницами к аудитории. Пальцы плавно скользнули по неловко выцарапанной на глине насечке в районе правого виска. – Рад видеть, что некоторые из вас совмещают праздничное настроение с чтением, – Харт уже привычно привалился спиной к столу, балансируя на самом краю. Сегодня класс был практически в полном составе, что удивительно, учитывая предпраздничный день и пятницу. Про себя Гарри отмечает и вновь сидящего в первых рядах Эггси, который пока что вел себя тихо, но крутился на месте и лукаво улыбался в ответ. – Что же, начнем наш сегодняшний урок. Вести лекции в канун праздников было занятием неблагодарным и, в какой-то степени, бессмысленным, так как в это время головы детей были забиты чем угодно, но не учебой, и Гарри отлично это понимал. Именно поэтому он не ожидал какой-то чрезмерной продуктивности, особенно, учитывая общие характеристики проблемного класса. Сегодня Харт снисходительно прикрывал глаза на перекидывание пригласительными к Хэллоуину и позволял школьникам периодически соскакивать в своих ответах на около-праздничные темы. По итогам, урок прошел мирно, немного суматошно, но не сказать, что совсем впустую. В этот раз обошлось даже без неожиданных сюрпризов и перебранок, так что Харт с чистой совестью отпускал подростков на выходные. – Мы увидимся с вами только через три дня, так что запишите себе задание на этот период, – перед звонком на перемену Гарри очень кстати спохватился о домашней работе, пролистывая план занятий на столе. Класс в ответ ему неодобрительно загудел. – Выберите любую газетную статью за последнюю пару лет и сделайте ее анализ ко вторнику. Наверное, это стоило считать добрым знаком, что, несмотря на общие протестные настроения, домашние задания делали практически все, а кто не делал, просто доносил позже. Даже Эггси, если не брать в расчет тот, первый случай с запиской про свитер Гарри, исправно работал над проектами, а в последнее время даже довольно усердно, заметно стараясь и прикладывая усилия. Сочинение, вызвавшее споры между ним и Хартом, Анвин переписал блестяще, что нельзя было не признать, так что Гарри, в итоге, сдержал обещание и поставил ему «отлично». Лицо мальчишки в тот момент буквально светилось от счастья. – Мне подарили копию моего черепа, – оповещает Харт Мерлина, переступая порог его кабинета. – В натуральную величину? Уверен, что он твой, а не стимульного материала из кабинета естественных наук? – мужчину почти не видно за стопками бумаг, которые высятся на его столе рядами неровных башен, но зато хорошо слышно нотки сарказма в его голосе. Гарри фыркает и падает в кресло напротив. У Мерлина был просторный, светлый кабинет, обставленный дорогой, но не вычурной дубовой мебелью. В противовес золотистым и бордовым оттенкам, которые преобладали в интерьере школы, тут все было приятных глазу бледных, кремовых цветов. Самой же главной отличительной особенностью кабинета завуча был вечно работающий компьютер. Мерлин являлся сторонником технологического прогресса и упорно пытался перевести бумажный школьный архив на носители, игнорируя неодобрение директора. – Он маленький и слеплен из глины, – Харт с удовольствием закидывает ногу на ногу, чуть сползая по спинке кресла вниз. В отличие от общего кабинета для педагогического состава, тут он мог, в самом деле, расслабиться, не стесняясь единственного присутствующего. Мерлин, к слову, оставаясь с ним один на один, со своей стороны также переставал ограничивать себя в выражениях. – Даже шрам сделали. – Это и есть популярность, – Мерлин чуть усмехается и устало откидывает в сторону одну из папок. Та с хлопком приземляется на еще одну, идентичную себе. – У тебя все в порядке? Не было ничего такого? Гарри прикрывает глаза, медленно втягивая теплый воздух прогретого кабинета через нос. После их последнего разговора об утечке личных данных прошло совсем немного времени, так что вопрос оставался актуальным. Харт в первые дни был вовсе как на иголках, что не могло скрыться от внимания Мерлина, но пока что, все его беспокойство было зря. Оно и к лучшему, если на то пошло. – Пока все в порядке. Будем надеяться, что это и в самом деле просто совпадение, – наконец отвечает он, открыв глаза и встретившись с направленным на него пристальным взглядом Мерлина. Тот задумчиво складывает перед собой руки в замок, рассеянно перебирая пальцами в строгой последовательности. – Им пора бы угомониться, – туманно отмечает Мерлин, будто просто размышляет вслух. Впрочем, Гарри отлично знает, о чем он и к чему это было. – По-моему, они, наоборот, только начинают. Мерлин не говорит прямо, но он не верит в это «просто совпадение», и Харт это понимает. И где-то нехотя с ним соглашается. Оглядываясь на итоги пережитых недель, Гарри не питает иллюзий. Если еще с Анвином у него были проблески надежды на мирное будущее в учебном году, то в целом весь класс не обещал сильно успокаиваться. К тому же, уже очень многое говорило о том, что Гарри стал интересен более хитрым студентам, которые предпочитали действовать не столь прямо, как Эггси. Ну, или все вокруг него было рядом случайностей и странных совпадений, во что обоим мужчинам верилось все меньше. Харту не нравилось тревожащее его в последние дни ощущение чего-то нехорошего. – Ты вчера весь вечер вырезал летучих мышей? – меняет тему беседы Мерлин, насмешливо поглядывая на Гарри. Судя по его улыбке, он уже видел это безобразие. Харт вздыхает и беспомощно разводит руками в стороны. – Я просто не мог противиться такому напору. – Хочешь сказать, это чужих рук дело? – Мерлин удивленно вздергивает брови вверх и подается вперед, требуя подробностей. Ответ Гарри его явно заинтриговал. – Мне вызвались помочь, – Харт нарочно не спешит уточнять кто, давая другу помучаться от любопытства, но в итоге все же раскрывается. – Роксана с Эггси решили поучаствовать в украшении класса. Мерлин выглядит, в самом деле, удивленным, озадаченно выслушивая краткий пересказ вечера четверга от Гарри. Тот, разумеется, упускает такие моменты, как уговор об отработке пятнадцати фунтов. – Забавно. Не говори только Персивалю, а то он сам все украшал в своем кабинете , – под конец рассказа Мерлин лишь сдержанно хмыкает. Постукивая пальцами по разбросанным по столу папкам, он задумчиво хмурится, внимательно вглядываясь в лицо Гарри. Харт вопросительно смотрит в ответ, чувствуя, что разговор еще не окончен. – Ты не слишком поощряешь Анвина? – после небольших раздумий спрашивает Мерлин. Гарри растерянно вздрагивает. – Поощряю? – Ты довольно близко подпускаешь его… несмотря на его поведение, – аккуратно уточняет Мерлин. Харт пораженно смотрит на напрягшегося друга, отчетливо видя в его движениях легкую нервозность. – Ты полагаешь, что во всем, что произошло ранее, был замешан именно он? – А ты разве не думал об этом? – резонно отмечает Мерлин, и Гарри не может не согласиться. У него и, правда, были такие мысли в первое время. И все равно, неожиданный вопрос оглушает его, заставляя лихорадочно начать анализировать свои отношения с учеником. –Думал, – неохотно кивает Харт, передергивая плечами и выпрямляясь в кресле. – Но многое не совпадает. К тому же, он спокойнее себя ведет, если держать его в зоне видимости. – Спокойный Анвин это нечто из рода фантастики, – хмыкает Мерлин, устало переводя взгляд на экран компьютера. – Я понимаю, что ты пытаешься найти подход к этому классу. Черт побери, да все пытаются! Но, пожалуйста, будь аккуратнее, думая, что контролируешь этого мальчишку. – Я не столь высокого о себе мнения, – мрачно улыбается Гарри. Тут он был согласен на все сто процентов. Эггси, кажется, совершенно не способен подчиняться чьему-либо авторитету. – Понимаешь, проблема не просто в одном Анвине, – уточняет тем временем Мерлин, принимаясь что-то печатать, периодически поглядывая в раскрытый перед собой документ. – В школе есть ученики, которые имеют с ним свои счеты. Ты можешь просто-напросто оказаться между двух жаровен. – Но я не могу его избегать в школе, – возражает Харт, раздраженно потирая пальцами глаза. – Точно так же, как не пересекаться с ним в городе. Ты же не думаешь, что я его специально выслеживаю? – А он тебя? – ехидно переспрашивает в ответ Мерлин, резко поворачиваясь всем корпусом к Гарри. Тот возмущенно отмахивается от него рукой, чувствуя, как невольно холодеют кончики пальцев. Харт тоже задавал себе этот вопрос. И он отлично понимает логику Мерлина, хотя в этом есть доля паранойи. – Просто будь аккуратнее, Гарри, – с нажимом говорит Мерлин, требовательно глядя ему вслед, когда Гарри поднимается на ноги и направляется к выходу из кабинета. Его еще ждет пара классов и собственные не разобранные бумаги с отчетами. – Я уже обещал тебе. Ты будешь первым, кому я позвоню, – повторяет Харт и мысленно надеется, что ему все же не придется этого делать.

***

Сосредоточиться на плане следующего квартального среза никак не удавалось. Мысли Харта то и дело соскакивали на тему утреннего разговора с Мерлином, вынуждая сбиваться с подсчетов и начинать все по кругу. Мучаясь так, уже который час, Гарри раздраженно снимает с себя очки, устало моргая и щурясь от напряжения. В пятницу уроки всегда заканчивались чуть раньше обычного, так что коридоры и аудитории быстро пустели, и в школьных стенах воцарялся покой. Сегодня он надеялся быстро закончить с бумагами и уйти домой до темноты, но все опять пошло не по плану. Харт прикрывает глаза, вслушиваясь в окружающую его тишину. На улице уже, наверное, наступают сумерки, но ему не видно, ведь в аудитории нет окон. В городе смеющиеся семьи ходят по магазинам, покупают сладости и костюмы, украшают дома. А тем временем, мистер Пикуль ждет его на коврике в прихожей. Завтра он будет недовольно лаять на каждый детский стук в дверь. Гарри хочет думать о чем угодно, но только не об Анвине. Неужели, он и правда уделяет мальчику слишком много внимания? Харт не может припомнить, когда сам явно шел на контакт с Эггси, не считая предложения об отработке. Все остальное было в рамках уроков или случайные встречи. Он излишне реагирует на поведение Анвина? Вряд ли, просто тот часто хулиганит, а игнорировать такое он, как педагог, не может. Почему он вообще об этом думает? Конечно, это все Мерлин со своими подозрениями. И еще везде есть чертово «но», которое не дает Гарри успокоиться. Он не может четко охарактеризовать свое отношение к Анвину, и это его напрягает. Он не выделяет Эггси среди других, но он его отмечает. Он не ищет с ним контакта, но если что, идет тому на встречу. Он знает, что Анвин проблемный ребенок, но видит в нем потенциал. «Ты слишком много думаешь, Гарри Харт», – Гарри с садистическим удовольствием сминает очередной испорченный лист из общей папки для документов. Одним плавным и быстрым движением он замахивается и, не прицеливаясь, кидает в другой конец класса. Комок с глухим ударом ударяется о стенки, попадая точно в мусорное ведро. – Вау! Из 10 очков я бы дал вам 11, мистер Харт. Гарри нервно вздрагивает, оборачиваясь и обращая свой взгляд на стоящего в открытых дверях аудитории Эггси. Тот немного мнется на месте, сжимая какую-то стопку бумаги под мышкой, и с вызовом улыбается в ответ. На нем опять не та одежда, в которой он был на уроке, а значит, Анвин вновь где-то и зачем-то переодевался и возвращался в школу. Пока Харт пытается собраться с мыслями и молчит, подросток спохватывается и коротко ударяет костяшками пальцев по дверному косяку. – Входите, мистер Анвин, – вздыхает Гарри, прикрывая глаза. Сейчас он предпочел бы избежать общения со школьником, но не мог придумать достойной на то причины. К тому же, Эггси уже проник в кабинет и устроился напротив него на стуле. – Я выбирал статью для домашнего задания по вашему курсу, – немного выждав, начинает подросток. Он опять неосознанно теребит рукава своей толстовки, что не может скрыться от внимания Харта. – Хотел посоветоваться с вами… Гарри молча протягивает руку, и Эггси быстро передает ему распечатку статьи. Теперь становится ясно, что это он принес с собой. Пожалуй, можно считать такую причину явиться после уроков уважительной, но Харт ехидно отмечает про себя, что практически все в их взаимодействии можно оправдать данным образом. Он смотрит на первую страницу статьи, даже не успев до конца прочитать заголовок, и его парализует. Сердце на мгновение останавливается, а потом будто срывается вниз, неприятно отдаваясь ударами где-то в желудке. Во рту со слюной скапливается горьковатый привкус металла. Крови. Это та самая статья. – Где вы это нашли? Голос Гарри не выражает ничего. Ничего, что он испытывает в данный момент. Харт остается сдержанным и вежливым, абсолютно невозмутимым, и это дается ему титаническими усилиями. – Я просто вспомнил, что в первый день мистер Персиваль называл довольно известные университеты, где вы работали, – Эггси отвечает быстро и складно, но Гарри знает, что он врет. Это не та статья, которую так легко найти. – Мне стало интересно… Харт медленно вздыхает, чувствуя, как воздух обжигает легкие изнутри. Будто последние минут десять он не дышал вовсе. Сердце начинает биться быстрее, разгоняя кровь по венам, будя в нем бурю. – Советую вам выбрать другой материал для работы, – сухо чеканит Гарри, отодвигая распечатку к краю стола. Он и не думает смотреть дальше, он и так ее отлично помнит. Харт не планирует становиться жертвой глупого детского любопытства. – Почему я должен выбирать другую статью, если мне нравится эта?! – Эггси то ли и правда не видит опасные огоньки в потемневших глазах Гарри, то ли осознанно продолжает гнуть свою линию. Он смотрит на Харта с вызовом, хотя мужчина чувствует скрытую за этой бравадой неуверенность. – Я уже говорил вам, что это не интересная история, – Гарри отвечает тихо, почти шипит. Его поистине дьявольское терпение неумолимо подходило к концу. – Так вы там получили этот шрам? – к сожалению, Анвин не являлся тем, кто был способен вовремя остановиться, а Харт с запозданием понимает, что напрасно пустился в хоть какие-то объяснения. – Эггси. Подросток вздрагивает от звука собственного имени под прожигающим взглядом Гарри. Это неожиданно. Непривычно и слишком фамильярно для учителя, но личные границы уже были нарушены самим Анвином. Закипающий Харт видит, как Эггси начинает всерьез сомневаться в своем решении, жалеть о начатом разговоре, но не может отступить из типичной детской упрямости. Как глупо. Гарри мысленно молит здравую сторону Анвина опомниться и остановиться. Потому сам Харт уже не в состоянии контролировать ситуацию. От правой брови к виску простреливает острой болью, которая начинает растекаться обжигающей пульсацией под кожей. Гарри стискивает зубы и сдерживается, чтобы не начать тереть горящий шрам. Глаз как будто затуманивается, и он медленно начинает повторять про себя, как мантру, что это психологический эффект. Он не ослеп. Он все видит. – Если я не возьму эту статью для работы, то вы мне раскажите об этом? Ого. Харт буквально физически ощущает, как внутри него последние мифические дамбы, удерживающие его в рамках нормы и правил, рассыпаются в песок. Его шантажирует ученик. Видимо, что-то такое в его лице в данный момент заставляет Эггси побледнеть, а вот самого Гарри неожиданно охватывает ледяное спокойствие, пришедшее на смену пылающему гневу. Если он расскажет, в самом деле, Анвин сменит материал для работы? Кто-то гарантирует, что его слова не станут достоянием общественности? Что он будет делать, если об этом узнает вся школа? Харту неожиданно все равно. Он не хочет читать и оценивать разбор этой статьи. И он просто в бешенстве от поведения Эггси. Поэтому, этой школе и Анвину самое время пойти к черту. – Вы очень хотите знать об этом? Что ж, частично статья соответствует реальности, – Гарри чеканит каждое слово, говорит ровно, без единой эмоции, холодно вглядываясь в сидящего напротив Эггси. – Да, в тот месяц в институте Кентукки произошел теракт. Погибло около двухсот студентов. Если точнее, ровно двести восемь. Все, кто успел зайти в аудиторию к тому времени. Харт невольно сбивается на мгновение, ощущая как горло неприятно сжимает. Как давно он не говорил об этом вслух? Кажется, как расплатился с психотерапевтом на последнем сеансе? – Это была лекция на тему религии. Разумеется, тут же нашлись те, кого оскорбили свободные рассуждения научного сообщества о подобном. Это был первокурсник, чья семья состояла в некой радикальной религиозной секте, он скрыл взрывное устройство под одеждой. Никто не заметил, – Гарри делает рваный вдох, опять ощущая, как воздух с трудом проталкивается внутрь легких. – Я не заметил. В кабинете повисает тяжелая тишина. Бледный Анвин, замеревший перед ним на стуле, пытается что-то сказать, но Харт не дает ему открыть рот. Если уж рвать пластырь, то резко. И весь сразу. – На моих курсах аудитория составляла обычно около четырехсот студентов. Когда экстремист подорвал себя, в зале было только двести восемь. Практически все знали, что я опаздываю на собственные лекции. Это звучит как горькая шутка, но Гарри ни разу не смешно. Может, приди он вовремя, погибло бы намного меньше народу. Или наоборот, подрывник дождался бы полного зала, и тогда бы умерли все четыреста семьдесят три зарегистрировавшихся на этот факультатив. Никто не мог сказать точно, что бы случилось. Харт до сих пор не мог никуда прийти вовремя. – Ударная волна от взрыва выкинула меня в окно аудитории. Только это и спасло мою жизнь. Ну, не считая врачей, которые три месяца держали меня в медикаментозной коме, пытаясь вернуть на этот свет, – Гарри равнодушно заканчивает свой рассказ, проводя пальцами по первой странице статьи «Кровавые жертвы Кентукки», и поднимает тяжелый взгляд на молчащего Эггси. – А теперь, когда вы узнали, все что хотели, мистер Анвин, убирайтесь отсюда вон. Эггси вылетает из аудитории, и Харт не успевает и не хочет даже смотреть на него вслед. Он чувствует себя отвратительно, правый висок жжет огнем. Оставшись в кабинете один, Гарри сидит неподвижно какое-то время, а потом со всей злостью пинает ногой стоящий перед ним пустой стул. Тот с грохотом отлетает и падает на пол, а Харт с глухим стоном роняет лицо в раскрытые ладони.