yoongi & hoseok
— Она ненормальная, — даже Тэхён не в восторге. В смысле, да, это было её желанием для проигравшей подруги — нацепить что-нибудь вызывающее и подцепить кого-нибудь, не задаром, конечно. Но. Она была уверена, что Хо сдастся сразу, только услышав эту нелепость; потом, даже больше, она совсем не сомневалась, что старшая блефует, натягивая колготки в крупную сетку на стройные ножки. — Я тебя перед Юнджи за это покрывать не буду, детка. Чонгук присвистывает, наблюдая за тем, как нуна прячет протянутые ей купюры за край кожаной юбки. Ещё рыжая улыбается, бесстыдно совсем флиртует, наматывая прядь вьющихся в душном помещении волос на средний пальчик. Просит подождать немного, каких-то несчастных пять минут — это в оплаченное время не войдёт. — Она смотрит на меня, да? Оппа, у неё недобрый взгляд, — Тэхён промаргивается, не уверенная в том, что видит сейчас именно свою хорошую подругу — Чон Хосок. Она — они все, в общем — не раз, конечно, вытворяли из ряда вон выходящее, но границы есть у всего. Сейчас они стёрты. Композиция сменяется, Чон чувствует себя как никогда лучше. Она пластична, изящна, способна; она божественна, на самом-то деле. Двигает бёдрами навстречу тому, кто отстегнул ей немалую сумму; приспускает с плеч позаимствованную кожанку, потому что жарко, потому что пот собирается на висках, а волосы липнут к коже; двигает губами, кажется, срываясь на интимное в унисон с исполнителем. Поворачивает голову в сторону и подмигивает; ведёт рукой по груди, касаясь так выделяющегося сейчас соска — всё-таки, под топом ничего совсем, оглаживает стройную талию и пальчиками проводит по бедру, после чего запрокидывает голову назад, негромко смеясь. — Думаю, она смотрит на меня, — опоздавшая, Мин материализуется рядом слишком внезапно; подругам не привыкать, а вот единственный в их компании парень до сих пор вздрагивает. — Это задумка такая, или моя девушка сейчас на полпути к измене? — Тэ… — Это пранк, — Ким срывается на писклявый — перенервничала. Надеется, всё обойдётся: Чон одумается, вернётся к ним и поцелует Юн, как это умеет только она — нежно, но так мучительно-медленно, изнуряюще, крышесносно; за такие поцелуи Мин прощает всё, и не только ей — рыжая этим пользуется по поводу и без. Не обходится. Только песня кончается, Хосок накидывает кожаную куртку обратно, выпивает залпом протянутый ей напиток, целует мужчину в щёку и… сбегает. На каблуках — на шпильках даже, в чертовски неудобной и стесняющей движения юбке, но так быстро — невысокая, миниатюрная, она буквально проскальзывает между танцующими, не оставляя и шанса преследователю. Тэхён, прежде ухватившаяся за ворот бирюзовой — под цвет линз — рубашки, облегчённо выдыхает, но, напарываясь на острый, насмешливый взгляд онни, замирает вновь. — С тобой мы поговорим позднее.***
— Ты действительно решила, что прятаться от меня в моей же машине — отличная идея, паршивка? — Юнджи здесь, рядом совсем. Склонилась к опущенному до предела окну и смотрит; ждёт ответа на свои вопросы — больше на незаданный «какого чёрта?», конечно, но и произнесённый вслух имеет смысл. Хосок молчит; прижалась к противоположной дверце, потупила взгляд, завернулась плотно в курточку Мин и молчит. Дышит немного сбито, рвано, покусывает тонкие губы. — Ничего сказать не хочешь? Качает головой. — Отлично. Тогда я найду, что сказать тебе, дома, — Юн выуживает из кармана джинс ключи от машины и поворачивается к двери переднего сидения. Она планирует занять своё место, демонстративно хлопнуть дверью и молчать всю — довольно долгую — дорогу; однако тормозит, заметив копошение, а после услышав и вызывающее, так непохожее на её малышку «но». — Могу кое-что показать. У Хосок глаза горят дьявольским огнём, на губах — пошлая ухмылка; пальчики скользят под край куртки, спускают её до плеча, не открывая вид на главное; «главное» старшая замечает сама. Топ — непристойный и опошляющий, Мин обязательно избавится от него — висит на спинке сидения. Её «малышка», Хо, сейчас только в кожаном. А ещё, проведя влажно по нижней губе, она протягивает ручки в сторону возлюбленной. Кожанка не скрывает ничего. Мин Юнджи, наконец, срывается.