За чертой

5/V/14 — Алка, ты можешь возмущаться сколько угодно, но я к тебе на недельку, не меньше. Поняла? Мешать не буду, курить, сама понимаешь, тоже, обещаюсь готовить всякую диетическую дрянь и пичкать тебя ею три раза в день, а лучше четыре. Убираться буду сама, — и все это было сказано на едином дыхании, без пауз. С улыбкой. — Ир, а ты… откуда? — Алла Николаевна пропустила подругу в квартиру, все еще «переваривая» увиденное и услышанное. Ира — а для окружающих чаще Ирина Мефодьевна, — свалилась как снег на голову, без звонка и прочих, свойственных ей предупреждений. Однако визит был приятным, меньше всего сейчас ей хотелось одиночества. Мысли о смерти в собственной квартире, в гордом одиночестве, с некоторых пор стали посещать все чаще, частенько эти переживания появлялись во снах, словом, о душевном равновесии речи и не шло. — Оттуда. Из Питера. Затопили мою хатку, соседи сверху — на редкость безответственные идиоты. А вообще, я соскучилась. Сколько мы не виделись? — С марта… Женский день отмечали. Еще Соня была, племянница ее, и твоя Дарья, — припомнила Алла Николаевна, глядя на то, как снимает плащ подруга, как придвигает небольшой аккуратный чемодан к вешалке с одеждой, поправляет собранные в хвост светлые волосы. — Ты все не меняешься, Ир. Спасибо, что приехала. А то как-то не могу одна… Пока. — Ага, меня недавно со спины приняли за Дашкину подружку, — гостья рассмеялась. — Думали, повернется девушка, оказалась бабушка. Ты сама-то давно дома? — Полчаса, наверное, как приехала. Сумку не успела разобрать. Холодильник пустой, в квартире бардак… Неловко даже. — Это я-то гость? Алл, ты сама поняла, что сказала? — Ирина отмахнулась. — Холодильник забьем, уборку сделаю. Не бери в голову. — Давай чаю хотя бы. Заодно расскажешь, как дела.       Они прошли на кухню, чистую от запахов и слегка запыленную. — Помнишь, как на втором курсе пошли в поход, а палаток на всех не хватило? — усмехнулась Ирина, по-хозяйски ставя чайник. Конечно, они общались по телефону все это время, но речи о приезде не шло. Деликатная Алла не стала срывать подругу с места лишь потому, что ей не хотелось возвращаться в пустую, хоть и привычную, квартиру. А Ирина так «вовремя» умудрилась поругаться с домашними — сыном и мужем, после чего, собрав вещи, села на ближайший экспресс до Москвы. Благо на работе случился отпуск — ее отсутствия никто бы не хватился. — Такое забудешь, пожалуй. А как на четвертом курсе, перед летней сессией на картошку поехали и двух парней забыли… Они с председателем колхоза напились, проспали. Тебе еще Юра нравился, с биологического. — Хорошее было время, да. Своеобразное, но все-таки молодость… Все еще впереди, планы какие-то, — Ирина покачала головой, рассматривая вид из окна. Зелени, на ее вкус, было маловато. — Твоих бы оболтусов да пару раз на картошку, как нас в свое время возили. Сахар у тебя где? — Давай не будем трогать моих оболтусов, как ты выразилась, — Алла Николаевна взяла с подставки сахарницу, затем, оставив ее на столе, полезла в шкафчик за заваркой. Чай оказался только в пакетиках, однако за неимением лучшего сгодился и он. — А чего? Решила все-таки на пенсию? — Решили похоже за меня, Ир. Пока они не сдадут свое ЕГЭ, я буду работать. А там… Либо «по собственному», либо красиво проводят на заслуженный отдых. — Если твоя директриса не совсем идиотка, то она сделает все, чтобы ты осталась на своем месте и… — Ты веришь в лучшее, а случается, зачастую, совсем наоборот. Ир, ты как, не очень устала с дороги? — А какие есть предложения? — Ирина обхватила обеими руками чашку с чаем и сделала первый глоток. — Прогулялись бы до магазина, погода нормальная… Дождя не обещают. — Пойдем. С моим географическим кретинизмом нужен провожатый. Шутки шутками, серьезно если говорить… Ты как себя чувствуешь? Я спокойно и одна схожу в магазин, ты можешь отдохнуть. — Все в порядке, правда. Ира, ну не надо делать такие глаза, я не умираю. Ну правда, — Алла Николаевна улыбнулась и только после этого выражение лица Ирины стало менее строгим. — А то я не вижу, в каком ты порядке. Женька хоть в курсе дел? — В курсе. Приехала, навестила и сразу уехала, видно побоялась мужа надолго одного оставлять… Мы попытались поругаться, но я быстро свернула разговор, сказала, что хочу спать. На самом деле, отоспалась там на пять лет вперед… В последнее время спала как попало, а тут двадцать дней…       Ирина в ответ на это неразборчиво выругалась и сделала большой глоток чая. — Хорошая она у тебя девка, но дурная. Как я понимаю, холодильник она отключить додумалась? — Если бы. Начальница моя… Ну, Агнесса. Как сейчас говорят: эффективный менеджер. Приказы раздает налево-направо, делает все как полагается, но работу свою не любит. Школа для нее — просто очередная ступень. — Молодая, красивая, карьеристка. Помню. У тебя кажется училась, да? — Она же и вещи принесла кое-какие в больницу. У меня с собой только мобильный и был. Женю просить не стала, сама понимаешь. Ей самой не надо ничего, заглянула, отметилась, принесла пару книжек, апельсины там… Представляешь, в черный перекрасилась, похудела заметно, татуировку набила… Как будто чужой совсем человек. — Прости, я может грубость сейчас скажу, но лучше так — на расстоянии, чем постоянные скандалы и выяснения отношений. Это не жизнь, Ал. Ты знаешь, что она в порядке, что она счастлива, она знает, что ты в относительном порядке. Когда дома — персональный маленький ад, тоже не хорошо. Мне кажется, что тебе не стоит себя винить, Женька всегда была непростой, а уж в переходном возрасте… В любом случае, ты сделала для нее все, что могла. Переставай заниматься самоедством, наконец. — Знаю, что здесь бы ей было плохо… Другое поколение, другие ценности. Она другая. Знаю все… и вру знакомым, что у нас все чудесно, просто у дочери тяжелая ответственная работа, ей некогда приехать. — Сворачиваем тему, иначе обе рассиропимся. Собираемся? — Я в душ, буквально на пять минут. Ты пока… — Своим позвоню, — Ирина понимающе улыбнулась. Она хотела позвонить дочери, сказать, что все в порядке — у них сложились нормальные доверительные отношения, несмотря на занятость обеих. — Только дверь не закрывай. — Ир! — Почти шестьдесят лет Ира. Все, не ворчи, подруга, — Ирина вышла в коридор, достала из кармана плаща мобильный и набрала нужный номер. Скрывать собственные проблемы оказалось привычно и несложно, но она дала себе слово, что как только Алла более-менее вернется в привычную колею, то все ей объяснит. Она явно не поверила, что такое внезапное и крайне своевременное появление лишь случайность. * * *       В комнате что-то звякнуло, упало с глухим звуком. Ирина прислушалась, но в ответ звучала лишь тишина. — Все нормально? Ал?       Не дождавшись такого желанного «все в порядке», гостья прошла в комнату, не забыв перед этим убавить огонь над кастрюлей до минимума. — Ты чего? Что случилось? Ну не молчи же, елки-палки. — Ирина ничего не понимала, переводя взгляд с подруги, сидевшей на полу, на разбитую рамку для фото и обратно. — Ну грохнула ты очередную рамку, наплюй, расстраиваться еще. Ал. Тебе нельзя нервничать, а ты ревешь белугой и не слушаешь ничего… — убедившись, что ее болтовня не имеет эффекта, Ирина поднялась с корточек и ушла на кухню. Вернулась обратно с водой и успокоительным. — Выпей, ну, выпей-выпей, лучше станет.       Отдав стакан, она стряхнула с фотографии кусочки стекла, почему-то крупные, и взяла ее в руки. Общий снимок был относительно новым — годичной давности, а сверху красовалась стандартная надпись с номером школы и классом. Ярко накрашенные девушки, одна так вообще в черной помаде, парни, пытающие казаться взрослыми и уверенными в себе. — Так это твои, что ли, обормоты? Из-за них ты себя до ручки довела, Ал?       Федотова кивнула, продолжая по инерции всхлипывать. — Они все живы-здоровы, как я поняла, что ты так убиваешься? — Я… я им сказала, что ненавижу их. Что мне их не жаль. Совсем. Ир, я такие гадости несла, такие мерзости… Вспоминать противно. Все-таки они мои и, наверное, люблю их, все равно… Несмотря на лень, нежелание что-то делать… Но не имею права на… на то, чтобы дальше чему-то их учить. — Как же сложно устроены твои мозги, подруга. Мне вот пятьдесят восемь стукнуло, однако я продолжаю не понимать. Ты сорвалась, в ответ на хамство и раздолбайство детей устроила такую проверку. Осуждаю ли я тебя? Пожалуй, нет. Даже педагог с титановыми нервами не сдержится в ответ на их якобы остроумные вопли. Понимаю? Понимаю безусловно. Я хоть и не учитель, но… Ал. Ты никому не навредила, кроме себя. Им только на пользу пошло, вот увидишь. Нынешнее поколение семнадцатилетних, оно же непробиваемое… Вот у старшей моей сын, Антошка. Дуболом дуболомом. Пока не заорешь, ничего не добьешься. Я ему сразу и говорю — Антон, сейчас буду орать. И диалог у нас получается… Твои такие же. Вот даже к гадалке не ходи. Ты — интеллигентный, умный человек, получивший хорошее классическое образование. Для них применение силы такое же естественное, как тебе сказать «с добрым утром». А тебе — дико, вот ты и мучаешься столько времени. Ты не виновата. — А кто? Я, на мне ответственность за случившееся. Я старше, должна быть умнее, мудрее, сдержаннее. В конце концов, мне доверили этих детей. А я? Держать под прицелом восемнадцать человек почти два часа… Это похоже на помешательство. — Вот, уже конструктивный диалог. Ал, смотри. Ты у нас учитель, заслуженный, уважаемый, опытный и так далее. Неладное твориться с тобой начало давно, в последнее время стало заметно, что ты не… Что ты на грани. Уж прости, но говорю, как есть. Куда твоя Агнесса смотрела? Ты пришла на занятия, плохо себя чувствовала, а эта пигалица нагрузила какой-то бюрократической ерундой, и все. Ее дело сделано. Ее можно понять, наверное. Какой она тогда руководитель? Правильно — никакой. Она менеджер. Карьеристка. Главное выполнить поставленную задачу, неважно, какой ценой. В школе так нельзя, вообще нигде нельзя. Социум — он же живой, постоянные отношения, чувства… Нельзя быть слепым или глухим. — Молодая еще. Неопытная. — Допустим, неопытная. Но и с нее вины снимать ни в коем случае нельзя. Ну заменила бы тебя кем-то, ты бы отдохнула немного, глядишь, и не сорвалась… Все, успокоилась?       Алла Николаевна кивнула. По крайней мере, слез — таких неправильных, даже где-то постыдных, уже не было. — Ир, какая же ты все-таки умная… — Федотова обняла подругу, усевшуюся рядом. В смешном клетчатом фартуке, такую понимающую, такую простую. — Спасибо. — Горе ты мое луковое. Ну какая я умная? Дурная баба. Была бы умная, муж бы не гулял, а сын не тратил деньги на наркотики и алкоголь. — Правда? Ира, он в самом деле..? — Давай не будем, я проболталась, признаю, но дальше углубляться не стоит, только не обижайся, Ал. Это не потому, что я не доверяю или что-то такое. Не хочу снова в это погружаться. — Хорошо. Я сейчас соберу тут все, вроде бы не мелко разбилось, — делая вид, что ничего страшного не произошло, никаких слез не было, Алла Николаевна решительно поднялась на ноги и вышла из комнаты. — Ир, там ничего не горит? — Не горит, все под контролем, — Ирина вернулась на кухню, на ходу поправляя съехавший фартук. Может быть, ей не стоило приезжать сюда к заболевшей подруге в разгар собственных проблем, но она твердо усвоила, что дружба понятие круглосуточное. И если бы она сама попросила о помощи, Алла бы разумеется не отказала.